Советская событийность и течение времени.
В ожидании нового сезона "Доктора Хауса" я решил описать ещё одну ошибку в конструкции советского проекта - не самую большую и, безусловно, не самую важную. Но одну из соломинок, которая сломала спину верблюду.
Ошибка эта - способ организации художественного нарратива.
Практически всё советское массовое искусство было выстроено событийно. "Они встретились, он сказал, она ответила". Мир, жизнь человека и сама реальность в советском искусстве предстаёт как описание чрезвычайной ситуации. Не чрезвычайной в том смысле, что из ряда вон, а чрезвычайной в том смысле, что её выделили из окружающей реальности, сняли, зафиксировали и выдали зрителю (читателю) на ознакомление. Бери, дескать, товарищ пример, мотай на ус, ну или просто глазей.
А всего остального как бы нет.
Хотя не совсем.
Всё остальное как бы есть, но оно как бы не заслуживает ознакомления. Оно как бы ненужно. Ну как показывать по телевизору спящего человека. Мол, да, обычная вещь, но зачем смотреть-то на это час или два? Скучно.
Кстати, мои постоянные читатели вспомнят метафору сна. Я чуть раньше писал, что молодое поколение сейчас постепенно начинает относиться к труду как ко сну - жизнь, вычеркнутая из жизни, что-то необходимое для выживания, но ненужное и обременительное для человеческой личности. Проблема заключается в том, что советское искусство расширило метафору сна до пределов всей обыденной жизни. Личность проявлялась в чрезвычайных ситуациях, а всё остальное было сном, чем-то ненужным, обременительным.
С точки зрения идеологии абсолютно верный подход. Как мы помним, социализм - да и, собственно, коммунизм тоже - предполагает в идеале высокоразвитую личность, вся жизнь которой это непрерывный акт познания, ну на худой конец творчества. У Стругацких в "Полдне" это очень хорошо продемонстрировано. Вот только идеологи забыли, что они имеют дело пока ещё не с теми условиями, в которых функционирует коммунизм. Они забыли, что обыденная жизнь ещё не уничтожена.
То есть, один социальный момент советская культура ухватила очень точно и грамотно. Это "производственные" нарративы. Про каждую профессию, по разнарядке - вот вам фильм, а вот вам книжка, а вот вам ещё, смотрите и учитесь. Люди видят на экране не только ментов и бандитов, читают не только про приключения бешеных и донцовых - они видят вокруг большой и сложный мир, в котором живут разные хорошие люди. Это было правильно.
А второй момент прошляпили. В советском искусстве не шло время.
Посмотрите на запад - или даже на нашу печальную современность, которая с этого Запада тащит всё подряд. Если более точно - посмотрите на сериалы. На телевизионные сериалы, на сериалы книжные, на серии комиксов, а также на всю ту индустрию, которая выстроена вокруг. Если убрать всю шелуху, которая налипла сверху - прибыль, эксплуатация интереса, навязывание потребностей и прочее - то останется то самое ядро, которого у нас не было.
Серия может начаться событийно. Мир выстраивается из произвольной точки - что-то показали, людям понравилось, они подтвердили это массовой скупкой билетов\книг\выпусков и так далее. И вот тут начинает крутиться колесо. Вам покажут и рождение Спока, и детство Дарта Вейдера, и зрелые годы короля Генриха IV целую кучу сопутствующих сюжетов. И это только то, что касается внезапно ставших популярными персонажей. А сколько сериалов, которые сразу начинаются как сериалы? Все эти истории о школьниках, которые на протяжении страниц-серий ухитряются повзрослеть, поступить в колледж, закончить колледж, вступить во взрослую жизнь, и всё это щедро приправить воспоминаниями о том, что было до школы. Как вы понимаете, продолжения о взрослой жизни нет просто потому что целевая аудитория вырастает и перестаёт это читать-смотреть, а если бы не вырастала - продолжалось бы и дальше. Но дальше аудиторию перехватывают опять же "производственные" сюжеты - и начинаются сериалы то про домохозяек, то про типичную семью, то про полицию, то про клинику, то ещё про что-то подобное.
Ключевой смысл этого в том, что сглаживаются отличия реальной жизни и жизни, описанной в искусстве.
Теперь давайте посмотрим на конкретные отличия.
Первое отличие я опишу пространно. Это отличие ключевое, отвечает на вопрос "что показывают".
Советское искусство выстраивает дискретную событийность. И человек натурально отчуждается от своей повседневности. Он живёт только в момент события, в момент происшествия. В другие моменты его просто нет, никто о нём ничего не знает, никто его не видит. Вообще никаких людей нет, пока нет события. Появляется событие - и уж вокруг него возникают люди, личности, характеры, действия. Событие вечно продолжаться не может, оно заканчивается - и люди снова исчезают. Собственно, это честный подход, на практике так всё и происходит. Бытие определяет сознание, ребята всё делали по учебнику.
Но честность - это для науки хорошо, а в искусстве она не очень приятна и полезна. Это с экрана люди могут исчезнуть. А в реальном мире они героически закрыли пробоину (или героически изобрели гиперболоид) - а потом пошли домой, разогревать картошку и стирать носки.
А западное искусство выстраивает непрерывную событийность. Оно показывает человеку, что его жизнь такая же, как у всех других людей, причем не абстракто такая же, а в мелочах - у них на кухне такой же холодильник, они ходят на работу, обсуждают соседей и на уикэнд едут к морю. Причём не один раз. А изо дня в день, возможно даже несколько лет. А если это специфический герой - то он, понятно, был молод (и это покажут), а потом будет стар (и это тоже покажут). И, может быть, герой даже умрёт - но если и не умрёт, то уж точно обзаведётся семьёй, домиком, машиной, собакой и прочими атрибутами зрелого возраста. Он изменится.
Второе отличие - это отличие метода. Отвечает на вопрос "что происходит?".
Любое произведение показывает изменение. Это общее правило, тут ничего удивительного - интересно наблюдать только за тем, что меняется.
Так вот, советская событийность изменяет человека с помощью события. То есть был он плохой, его пристыдили на партсобрании, стал он хороший. Конец фильма.
Западная событийность изменяет человека с помощью времени. То есть был он молодой и глупый, жизнь его долго била и учила, после чего он стал взрослый и умный. Конец сериала.
Подумайте, в реальном мире вы что чаще наблюдаете? Я лично чаще вижу второе, более того, первое случается, на мой взгляд, крайне редко. Как сказал тот же доктор Хаус - "только смерть может что-то изменить". А разборы на собраниях - неее. Не то. Показывать различие хорошего и плохого - это правильно, это создаёт референтную группу. Чтобы понимал зритель - вот это плохой, так себя вести не надо, а это хороший, так себя вести надо. Но вот несвойственные человеку изменения демонстрировать - уже ошибка. Кого назовут хорошим, а кого плохим - зависит от идеологии, конечно. А процесс изменения личности - от идеологии не зависит, это, извиняюсь, психология, если даже не физиология.
В случае с советской культурой важно то, как человек отнёсся к событию. Жизнь представляется как одно важнейшее событие, на которое нужно отреагировать изменением себя, как личности. В западной культуре важно то, что человек этот живёт не во время какого-то события, а проживает время между событиями. Но никуда в это время не исчезает. Он - отражение реальности, но не это важно. Будь он просто отражением реальности, смотреть на него было бы также скучно, как на спящего. Вся хитрость в том, что это время, не имеющее событий, оказывает на человека такое же влияние, как и время, имеющее события. Он живёт и изменяется, даже если не совершал за время своей жизни ничего героического.
Что особенно интересно, события и там, и там могут быть показаны одинаковые. Но в первом случае событие - переломный момент, во втором - звено в цепи.
Третье отличие - это сами герои.
Обратите внимание на то, кто принимает участие в тех немногих эпосах, которые всё же можно обнаружить в советском искусстве. Те, кто прожил перед зрителем всю жизнь или значительную её часть. Это, как правило, исторические личности или, опять же, иностранные персонажи - Ломоносов, Петр 1, мушкетёры, Холмс и Ватсон... Кстати, даже Штирлица я могу отнести сюда только с натяжкой - нам показали всего полмесяца жизни, пусть даже со значительными подробностями. С той же натяжкой можно вспомнить Фраермана, Железнякова, Каверина, Велтистова - но это всё не то, вообще не то. Типичные "Переход в новый класс" или "переход в новую школу" - это очень сомнительное изменение на фоне тех глобальных человеческих переломов, что мы можем наблюдать в западной массовой культуре. В качестве исключения - "Республика Шкид", отличная хроника повседневности. Но там, извиняюсь, такая жизнь, что в качестве примера её показывать не стоит.
Люди из реального мира - не персонажи книг, а вон те ребята из соседнего дома - практически не живут в советском произведении долгой жизнью. Они совершают подвиг. Заметьте, подвиг. Один. Рассказ о них - это и есть рассказ об одном их подвиге. Больше у них подвига нет. И, соответственно, больше у них нет жизни.
Кстати, уверен, что определенная часть популярности Стругацких - это наличие в их книгах переходящих, взрослеюще-стареющих героев. То, с какой страстью составлялась фанатами историография их мира - лишнее подтверждение. Потому что всегда есть желание узнать подробности, всё расставить по местам, обнаружить причину и следствие. Особенно интересно, когда это выдуманные подробности - с историческими-то личностями всё ясно, залезь в энциклопедию да узнай.
А западное искусство даёт нам типичных "производственных" героев. Обыкновенный японский школьник... Типичный человек, с типичными проблемами типично их решает. Фантастика может присутствовать даже просто для оживления антуража, не внося в сюжет ничего принципально невозможного - вспомним, например, того же Альфа. Разомкнутая событийность превращается в цепь и..
И случается самое главное. Люди обретают референтную группу не только на момент совершения подвига. А на всю продолжительность жизни.
Отличие цели в общий перечень я не включаю. Это, в каком-то смысле, отличие сути. Например, можно сказать, что советский подход развивает в людях фантазию и творчество - они сами придумывают, что там было до, и что будет после. А западный масскульт даёт готовую жвачку для мозгов. Но также можно сказать, что советский подход не вполне уместен для условий, в которых ещё не реализован дивный новый мир, позволяющий только творить, познавать и не думать о хлебе насущном.
Вся хитрость в том, что разговор о цели неминуемо ведёт нас к функциональности искусства.
До тех пор, пока искусство - это акт творчества, не имеющий иной цели, кроме желания художника самовыразиться, обсуждать его можно только содержательно. Содержательные отличия я выше описал в трёх пунктах, и можно спорить о том, что лучше, а что хуже. Но как только мы говорим, что у искусства появляется цель - например, идеологическая - обсуждения сразу переходят на технический план.
И вот чисто технически советское массовое искусство проигрывало западному. Потому что советское создавало для людей только одну референтную группу - героев, людей события. Люди могли тянуться за искусством и подражать ему только в определённые моменты своей жизни, не очень часто происходящие. В моменты чрезвычайных ситуаций. А всё остальное время они не знали, кому подражать, не знали, как и что делать. Потому что это остальное время в рамках идеологии никак не регламентировалось. Совершать же героические поступки всю жизнь, жарить яичницу с песней про Ленина как-то не очень получалось.
Западное массовое искусство покрывает всё время человеческой жизни. В ней есть время и для героических событий, и для повседневной обыденности. Оно говорит людям, как вести себя и во время первого, и во время второго. Более того, оно не проводит разделительной черты, героические события нередко происходят с типичным человеком, а после героических событий он стирает носки и едет с семьёй на уикэнд.
Вал сериалов, захлестнувший страну в начале девяностых - от мексиканских до диснеевских - объясняется именно тем, что людям наконец-то показали течение жизни.
Истерия мечтаний о западной жизни объясняется тем, что это была единственная непрерывная жизнь, которую люди видели вообще.
Не череда героических событий - а именно жизнь.
Если бы по советскому телевидению шла пара-тройка сериалов про семью: папа - инженер, мама - врач, два ребёнка, всегда полный холодильник, турпоходы, парки аттракционов, путёвки, увлекательные занятия в школе, домашние животные, пионерские лагеря...
Уверен, это бы поспособствовало устойчивости страны сильнее, чем появление на прилавках сотни сортов колбасы.
Ошибка эта - способ организации художественного нарратива.
Практически всё советское массовое искусство было выстроено событийно. "Они встретились, он сказал, она ответила". Мир, жизнь человека и сама реальность в советском искусстве предстаёт как описание чрезвычайной ситуации. Не чрезвычайной в том смысле, что из ряда вон, а чрезвычайной в том смысле, что её выделили из окружающей реальности, сняли, зафиксировали и выдали зрителю (читателю) на ознакомление. Бери, дескать, товарищ пример, мотай на ус, ну или просто глазей.
А всего остального как бы нет.
Хотя не совсем.
Всё остальное как бы есть, но оно как бы не заслуживает ознакомления. Оно как бы ненужно. Ну как показывать по телевизору спящего человека. Мол, да, обычная вещь, но зачем смотреть-то на это час или два? Скучно.
Кстати, мои постоянные читатели вспомнят метафору сна. Я чуть раньше писал, что молодое поколение сейчас постепенно начинает относиться к труду как ко сну - жизнь, вычеркнутая из жизни, что-то необходимое для выживания, но ненужное и обременительное для человеческой личности. Проблема заключается в том, что советское искусство расширило метафору сна до пределов всей обыденной жизни. Личность проявлялась в чрезвычайных ситуациях, а всё остальное было сном, чем-то ненужным, обременительным.
С точки зрения идеологии абсолютно верный подход. Как мы помним, социализм - да и, собственно, коммунизм тоже - предполагает в идеале высокоразвитую личность, вся жизнь которой это непрерывный акт познания, ну на худой конец творчества. У Стругацких в "Полдне" это очень хорошо продемонстрировано. Вот только идеологи забыли, что они имеют дело пока ещё не с теми условиями, в которых функционирует коммунизм. Они забыли, что обыденная жизнь ещё не уничтожена.
То есть, один социальный момент советская культура ухватила очень точно и грамотно. Это "производственные" нарративы. Про каждую профессию, по разнарядке - вот вам фильм, а вот вам книжка, а вот вам ещё, смотрите и учитесь. Люди видят на экране не только ментов и бандитов, читают не только про приключения бешеных и донцовых - они видят вокруг большой и сложный мир, в котором живут разные хорошие люди. Это было правильно.
А второй момент прошляпили. В советском искусстве не шло время.
Посмотрите на запад - или даже на нашу печальную современность, которая с этого Запада тащит всё подряд. Если более точно - посмотрите на сериалы. На телевизионные сериалы, на сериалы книжные, на серии комиксов, а также на всю ту индустрию, которая выстроена вокруг. Если убрать всю шелуху, которая налипла сверху - прибыль, эксплуатация интереса, навязывание потребностей и прочее - то останется то самое ядро, которого у нас не было.
Серия может начаться событийно. Мир выстраивается из произвольной точки - что-то показали, людям понравилось, они подтвердили это массовой скупкой билетов\книг\выпусков и так далее. И вот тут начинает крутиться колесо. Вам покажут и рождение Спока, и детство Дарта Вейдера, и зрелые годы короля Генриха IV целую кучу сопутствующих сюжетов. И это только то, что касается внезапно ставших популярными персонажей. А сколько сериалов, которые сразу начинаются как сериалы? Все эти истории о школьниках, которые на протяжении страниц-серий ухитряются повзрослеть, поступить в колледж, закончить колледж, вступить во взрослую жизнь, и всё это щедро приправить воспоминаниями о том, что было до школы. Как вы понимаете, продолжения о взрослой жизни нет просто потому что целевая аудитория вырастает и перестаёт это читать-смотреть, а если бы не вырастала - продолжалось бы и дальше. Но дальше аудиторию перехватывают опять же "производственные" сюжеты - и начинаются сериалы то про домохозяек, то про типичную семью, то про полицию, то про клинику, то ещё про что-то подобное.
Ключевой смысл этого в том, что сглаживаются отличия реальной жизни и жизни, описанной в искусстве.
Теперь давайте посмотрим на конкретные отличия.
Первое отличие я опишу пространно. Это отличие ключевое, отвечает на вопрос "что показывают".
Советское искусство выстраивает дискретную событийность. И человек натурально отчуждается от своей повседневности. Он живёт только в момент события, в момент происшествия. В другие моменты его просто нет, никто о нём ничего не знает, никто его не видит. Вообще никаких людей нет, пока нет события. Появляется событие - и уж вокруг него возникают люди, личности, характеры, действия. Событие вечно продолжаться не может, оно заканчивается - и люди снова исчезают. Собственно, это честный подход, на практике так всё и происходит. Бытие определяет сознание, ребята всё делали по учебнику.
Но честность - это для науки хорошо, а в искусстве она не очень приятна и полезна. Это с экрана люди могут исчезнуть. А в реальном мире они героически закрыли пробоину (или героически изобрели гиперболоид) - а потом пошли домой, разогревать картошку и стирать носки.
А западное искусство выстраивает непрерывную событийность. Оно показывает человеку, что его жизнь такая же, как у всех других людей, причем не абстракто такая же, а в мелочах - у них на кухне такой же холодильник, они ходят на работу, обсуждают соседей и на уикэнд едут к морю. Причём не один раз. А изо дня в день, возможно даже несколько лет. А если это специфический герой - то он, понятно, был молод (и это покажут), а потом будет стар (и это тоже покажут). И, может быть, герой даже умрёт - но если и не умрёт, то уж точно обзаведётся семьёй, домиком, машиной, собакой и прочими атрибутами зрелого возраста. Он изменится.
Второе отличие - это отличие метода. Отвечает на вопрос "что происходит?".
Любое произведение показывает изменение. Это общее правило, тут ничего удивительного - интересно наблюдать только за тем, что меняется.
Так вот, советская событийность изменяет человека с помощью события. То есть был он плохой, его пристыдили на партсобрании, стал он хороший. Конец фильма.
Западная событийность изменяет человека с помощью времени. То есть был он молодой и глупый, жизнь его долго била и учила, после чего он стал взрослый и умный. Конец сериала.
Подумайте, в реальном мире вы что чаще наблюдаете? Я лично чаще вижу второе, более того, первое случается, на мой взгляд, крайне редко. Как сказал тот же доктор Хаус - "только смерть может что-то изменить". А разборы на собраниях - неее. Не то. Показывать различие хорошего и плохого - это правильно, это создаёт референтную группу. Чтобы понимал зритель - вот это плохой, так себя вести не надо, а это хороший, так себя вести надо. Но вот несвойственные человеку изменения демонстрировать - уже ошибка. Кого назовут хорошим, а кого плохим - зависит от идеологии, конечно. А процесс изменения личности - от идеологии не зависит, это, извиняюсь, психология, если даже не физиология.
В случае с советской культурой важно то, как человек отнёсся к событию. Жизнь представляется как одно важнейшее событие, на которое нужно отреагировать изменением себя, как личности. В западной культуре важно то, что человек этот живёт не во время какого-то события, а проживает время между событиями. Но никуда в это время не исчезает. Он - отражение реальности, но не это важно. Будь он просто отражением реальности, смотреть на него было бы также скучно, как на спящего. Вся хитрость в том, что это время, не имеющее событий, оказывает на человека такое же влияние, как и время, имеющее события. Он живёт и изменяется, даже если не совершал за время своей жизни ничего героического.
Что особенно интересно, события и там, и там могут быть показаны одинаковые. Но в первом случае событие - переломный момент, во втором - звено в цепи.
Третье отличие - это сами герои.
Обратите внимание на то, кто принимает участие в тех немногих эпосах, которые всё же можно обнаружить в советском искусстве. Те, кто прожил перед зрителем всю жизнь или значительную её часть. Это, как правило, исторические личности или, опять же, иностранные персонажи - Ломоносов, Петр 1, мушкетёры, Холмс и Ватсон... Кстати, даже Штирлица я могу отнести сюда только с натяжкой - нам показали всего полмесяца жизни, пусть даже со значительными подробностями. С той же натяжкой можно вспомнить Фраермана, Железнякова, Каверина, Велтистова - но это всё не то, вообще не то. Типичные "Переход в новый класс" или "переход в новую школу" - это очень сомнительное изменение на фоне тех глобальных человеческих переломов, что мы можем наблюдать в западной массовой культуре. В качестве исключения - "Республика Шкид", отличная хроника повседневности. Но там, извиняюсь, такая жизнь, что в качестве примера её показывать не стоит.
Люди из реального мира - не персонажи книг, а вон те ребята из соседнего дома - практически не живут в советском произведении долгой жизнью. Они совершают подвиг. Заметьте, подвиг. Один. Рассказ о них - это и есть рассказ об одном их подвиге. Больше у них подвига нет. И, соответственно, больше у них нет жизни.
Кстати, уверен, что определенная часть популярности Стругацких - это наличие в их книгах переходящих, взрослеюще-стареющих героев. То, с какой страстью составлялась фанатами историография их мира - лишнее подтверждение. Потому что всегда есть желание узнать подробности, всё расставить по местам, обнаружить причину и следствие. Особенно интересно, когда это выдуманные подробности - с историческими-то личностями всё ясно, залезь в энциклопедию да узнай.
А западное искусство даёт нам типичных "производственных" героев. Обыкновенный японский школьник... Типичный человек, с типичными проблемами типично их решает. Фантастика может присутствовать даже просто для оживления антуража, не внося в сюжет ничего принципально невозможного - вспомним, например, того же Альфа. Разомкнутая событийность превращается в цепь и..
И случается самое главное. Люди обретают референтную группу не только на момент совершения подвига. А на всю продолжительность жизни.
Отличие цели в общий перечень я не включаю. Это, в каком-то смысле, отличие сути. Например, можно сказать, что советский подход развивает в людях фантазию и творчество - они сами придумывают, что там было до, и что будет после. А западный масскульт даёт готовую жвачку для мозгов. Но также можно сказать, что советский подход не вполне уместен для условий, в которых ещё не реализован дивный новый мир, позволяющий только творить, познавать и не думать о хлебе насущном.
Вся хитрость в том, что разговор о цели неминуемо ведёт нас к функциональности искусства.
До тех пор, пока искусство - это акт творчества, не имеющий иной цели, кроме желания художника самовыразиться, обсуждать его можно только содержательно. Содержательные отличия я выше описал в трёх пунктах, и можно спорить о том, что лучше, а что хуже. Но как только мы говорим, что у искусства появляется цель - например, идеологическая - обсуждения сразу переходят на технический план.
И вот чисто технически советское массовое искусство проигрывало западному. Потому что советское создавало для людей только одну референтную группу - героев, людей события. Люди могли тянуться за искусством и подражать ему только в определённые моменты своей жизни, не очень часто происходящие. В моменты чрезвычайных ситуаций. А всё остальное время они не знали, кому подражать, не знали, как и что делать. Потому что это остальное время в рамках идеологии никак не регламентировалось. Совершать же героические поступки всю жизнь, жарить яичницу с песней про Ленина как-то не очень получалось.
Западное массовое искусство покрывает всё время человеческой жизни. В ней есть время и для героических событий, и для повседневной обыденности. Оно говорит людям, как вести себя и во время первого, и во время второго. Более того, оно не проводит разделительной черты, героические события нередко происходят с типичным человеком, а после героических событий он стирает носки и едет с семьёй на уикэнд.
Вал сериалов, захлестнувший страну в начале девяностых - от мексиканских до диснеевских - объясняется именно тем, что людям наконец-то показали течение жизни.
Истерия мечтаний о западной жизни объясняется тем, что это была единственная непрерывная жизнь, которую люди видели вообще.
Не череда героических событий - а именно жизнь.
Если бы по советскому телевидению шла пара-тройка сериалов про семью: папа - инженер, мама - врач, два ребёнка, всегда полный холодильник, турпоходы, парки аттракционов, путёвки, увлекательные занятия в школе, домашние животные, пионерские лагеря...
Уверен, это бы поспособствовало устойчивости страны сильнее, чем появление на прилавках сотни сортов колбасы.