Мелькнёт В Ея Объятьях Век
Грэм Грин - автор скучный, американский, прямой как моя скалка, любые метафоры и парадоксы для него как взятки гладки. Из гриновской монографии "Распутник", посвящённой Джону Уилмоту, графу Рочестеру, только и можно почерпнуть, что цитаты из самого Рочестера да его современников. (Перевод, скорее всего, В. Топорова)
Один я; одного себя люблю;
Я слушаюсь того, что сам велю...
Мне нравятся стихи мои порой -
И славы мне не надобно другой.
А если счастлив я таков, как есть,
К чему мне ваша доблесть, ум и честь?
Несносен я; несносен буду впредь -
Не мне себя, а вам меня терпеть.
ххх
О прошлом речи не веду -
Как бред оно, как сон.
В раю ли побывал, в аду,
На счастье или на беду,
Но отоснился он.
Я о грядущем промолчу -
Оно ещё темней.
Я настоящим жить хочу
И в настоящем улучу
Одно мгновенье с Ней.
Узлом я завяжу язык
О верности навек.
Да будь я верен Ей хоть миг
(Длиною в жизнь), пока приник -
Я верный человек.
Вдали тебя зачахну здесь.
Не спрашивай, когда вернусь.
И без того извёлся весь:
Дневная марь, ночная гнусь.
Тебя, любимая, бегу -
И сердце рвётся на куски;
И воспаление в мозгу -
Плод фантастической тоски.
Но пусть никак не одолеть
Мир морока и мишуры,
К тебе вернусь я умереть
В благословенные шатры.
А может выпасть худший жребий:
К тебе дороги не найду
И, умерев, найдусь не в небе,
Но там же, где и жил, - в аду.
ххх
Летели окрылённые часы
Её впервые явленной красы;
С дарами в дверь стучали все подряд
В блаженном предвкушении услад;
Пока не повелел коварный рок,
Чтобы мудрец на ложе с ней возлёг -
И, рассмеявшись, тут же вышел прочь:
"Не ступа ты, чтобы в тебе толочь!"
Её, прознав про скорый этот суд,
Теперь Momento Mori все зовут.
Ославлена, больна, посрамлена,
Старьё своё в заклад сдаёт она;
Полгода кое-как играет роль -
И засыпает на зиму, как моль,
Чтобы весной - на месяц, на денёк -
Кого-нибудь прельстил её манок.
ххх
Бывало, в постели она принимала
Мужлана - судью или сквайра - нахала,
Но вхожа и в ложи теперь, и в портер,
И самый пригожий при ней кавалер, -
И там, где проходит, нежна и желанна,
Сердца принимаются бить в барабаны.
ххх
Мелькнёт в Ея объятьях век
Быстрей, чем зимний день:
Закончив мимолётный бег,
Скользнёт в ночную тень.
Но ах! Как медленно текут
Часы Ея вдали:
По милям мертвенных минут
Мгновенья поползли.
Тиха тогда моя душа,
Хоть сердце всё в крови
И грудь застыла, не дыша,
Могильником любви.
Не презирайте, мудрецы,
Влюблённого групца -
Он мир прошёл во все концы,
Жизнь прожил до конца.
Когда бы Вы хоть раз Ея
Увидели на миг,
То обезумели б, как я,
И сорвались на крик.
Но не суди нас даже тот,
Кто, видя наш разлад,,
Подумает: влюблённых ждёт
Собственнотворный ад.
Священна ревность, ибо в ней
Заветный эталон
Того, что нет любви сильней
И что любовь не сон.
Источник счастья мутноват,
Хоть сладко припадать
И пить, не глядя, всё подряд -
А боль не может лгать.
Попрёк любовный не порок;
Напраслина - и та,
Крепя союз на вечный срок,
По-своему свята.
ххх
О, стань я весь - от сердца до кишок -
Сплошною спермой, чтоб ворваться мог
К тебе в пизду единственным толчком,
И девять лун там просидел молчком,
Обрёл иную плоть, иной скелет,
И заново бы выебся на свет!
Один я; одного себя люблю;
Я слушаюсь того, что сам велю...
Мне нравятся стихи мои порой -
И славы мне не надобно другой.
А если счастлив я таков, как есть,
К чему мне ваша доблесть, ум и честь?
Несносен я; несносен буду впредь -
Не мне себя, а вам меня терпеть.
ххх
О прошлом речи не веду -
Как бред оно, как сон.
В раю ли побывал, в аду,
На счастье или на беду,
Но отоснился он.
Я о грядущем промолчу -
Оно ещё темней.
Я настоящим жить хочу
И в настоящем улучу
Одно мгновенье с Ней.
Узлом я завяжу язык
О верности навек.
Да будь я верен Ей хоть миг
(Длиною в жизнь), пока приник -
Я верный человек.
Вдали тебя зачахну здесь.
Не спрашивай, когда вернусь.
И без того извёлся весь:
Дневная марь, ночная гнусь.
Тебя, любимая, бегу -
И сердце рвётся на куски;
И воспаление в мозгу -
Плод фантастической тоски.
Но пусть никак не одолеть
Мир морока и мишуры,
К тебе вернусь я умереть
В благословенные шатры.
А может выпасть худший жребий:
К тебе дороги не найду
И, умерев, найдусь не в небе,
Но там же, где и жил, - в аду.
ххх
Летели окрылённые часы
Её впервые явленной красы;
С дарами в дверь стучали все подряд
В блаженном предвкушении услад;
Пока не повелел коварный рок,
Чтобы мудрец на ложе с ней возлёг -
И, рассмеявшись, тут же вышел прочь:
"Не ступа ты, чтобы в тебе толочь!"
Её, прознав про скорый этот суд,
Теперь Momento Mori все зовут.
Ославлена, больна, посрамлена,
Старьё своё в заклад сдаёт она;
Полгода кое-как играет роль -
И засыпает на зиму, как моль,
Чтобы весной - на месяц, на денёк -
Кого-нибудь прельстил её манок.
ххх
Бывало, в постели она принимала
Мужлана - судью или сквайра - нахала,
Но вхожа и в ложи теперь, и в портер,
И самый пригожий при ней кавалер, -
И там, где проходит, нежна и желанна,
Сердца принимаются бить в барабаны.
ххх
Мелькнёт в Ея объятьях век
Быстрей, чем зимний день:
Закончив мимолётный бег,
Скользнёт в ночную тень.
Но ах! Как медленно текут
Часы Ея вдали:
По милям мертвенных минут
Мгновенья поползли.
Тиха тогда моя душа,
Хоть сердце всё в крови
И грудь застыла, не дыша,
Могильником любви.
Не презирайте, мудрецы,
Влюблённого групца -
Он мир прошёл во все концы,
Жизнь прожил до конца.
Когда бы Вы хоть раз Ея
Увидели на миг,
То обезумели б, как я,
И сорвались на крик.
Но не суди нас даже тот,
Кто, видя наш разлад,,
Подумает: влюблённых ждёт
Собственнотворный ад.
Священна ревность, ибо в ней
Заветный эталон
Того, что нет любви сильней
И что любовь не сон.
Источник счастья мутноват,
Хоть сладко припадать
И пить, не глядя, всё подряд -
А боль не может лгать.
Попрёк любовный не порок;
Напраслина - и та,
Крепя союз на вечный срок,
По-своему свята.
ххх
О, стань я весь - от сердца до кишок -
Сплошною спермой, чтоб ворваться мог
К тебе в пизду единственным толчком,
И девять лун там просидел молчком,
Обрёл иную плоть, иной скелет,
И заново бы выебся на свет!