Письмо с острова
(...)
За чаем падре Вималикитти рассказал нам, что тук-тукеры перехватывают туристов, и поэтому к ним в храм мало кто доходит. Потом он принес большую записную книжку и попросил нас записать туда адрес, куда он мог бы писать нам письма.
Мы переглянулись.
- А может, у вас есть e-mail? - Неуверенно спросил Юра.
- У нас нет компьютера! - ответил монах и рассмеялся. - У нас был один очень, очень старый ноутбук («лэптоп»), который нам пожертвовал мой друг из Германии. Но он сломался, и его нельзя было починить. Мы его выбросили. Зато у нас есть телефон и факс.
- Ну и интернета, наверное, нет?
- У нас был интернет! Мы подключались по телефонной линии и могли получать письма, - улыбается Вималикитти. - А теперь мы даже убрали наш e-mail с визиток. Вот, он раньше был напечатан тут, - показывает он на карточку, - а теперь нет. Убрали!
Мы записываем киевский адрес в пухлый блокнот, пытаясь вспомнить наш индекс в частности и как нужно подписывать конверты - вообще, а наш гостеприимный хозяин в это время пускается в пространные размышления о том, как важно правильно все оформить, ведь он уже написал много писем своим добрым друзьям из Москвы, а они не ответили ему ни на одно. Возможно, все дело в том, что он как-то неправильно подписывает конверты... (В этот момент я начинаю надеяться, что москвичам, если они получают письма, хотя бы немножко стыдно за свое поведение, и мысленно даю себе страшную клятву обязательно написать письмо на Шри-Ланку.)
Напившись чаю, мы показываем Вималикитти фотографии заснеженного Киева, немножко - Крыма и Одессы. Он интересуется, далеко ли от этой неведомой Украины до Германии. И больше ли Украина, чем Германия, и если да, то насколько. Мы показываем ему на карте, что до Германии от нас - целая Польша, а по размерам наша родина все-таки несколько больше милой его сердцу европейской страны.
Прощаясь, мы договариваемся встретиться на следующий день. Вималикитти обещает отвезти нас на экскурсию в Форт Галле - ближайший к нам большой город.
VIII
По возвращении в отель нас ожидает ужин. Мы поднимаемся в ресторан и собираемся уже присесть за стол, когда нас перехватывает знакомый официант. Он несется к нам через весь зал, и, прибежав наконец, сообщает: для вас есть столик снаружи!
Места снаружи - их немного - всегда расхватываются сразу. Мы же вечно опаздываем к ужину, поэтому обычно даже не пытаемся просочиться на веранду, а вот сегодня нас, оказывается, там поджидает столик с табличкой «зарезервировано». Я немножко удивлена, конечно, но понимаю, откуда эти милости: накануне я сфотографировала, как этот парнишка во время завтрака подкармливал местного бурундука с руки хлебом, и даже отправила ему парочку фото по электронной почте. И вот - мы ужинаем на свежем воздухе, с видом на ночной океан. Это очень приятно, и даже не хочется выходить из-за стола, поэтому, уже допив чай и кофе, мы продолжаем сидеть над тарелками с десертом, лениво болтать и придумывать планы на следующий день.
Мы уже почти обсудили все, что хотели, когда на меня сверху упало что-то довольно большое и упругое. В первый момент я подумала, что мне точнехонько в нос угодила какая-то ягода вроде абрикоса - ощущения были именно такие. Потом я сообразила, что абрикосу, наверное, особенно неоткуда взяться, и посмотрела на стол. «Абрикос» юркнул под тарелку. Я подавила желание завизжать.
Те, кто видел меня вживую, и особенно в профиль, не могут отрицать - нос у меня есть. Довольно большой, выразительный и, рискну предположить, вполне гордый. Но не настолько же, чтобы в него попал падающий с потолка геккон!
Я в тихой панике отодвинулась от стола. Донельзя удивленный Юра осторожно сдвинул тарелку. Геккон - не буду судить о его эмоциональном состоянии - заметался по столу, сбежал по краю скатерти и отчаянным прыжком перелетел на саронг подошедшего официанта.
- Не ешьте после геккона! - Испуганно втолковывал нам едва-едва говорящий по-английски дядька. - Они ядовитые! Иногда падают в чай, нельзя пить после него!
Сделав серьезные, понимающие лица, мы торжественно пообещали, что не будем ни в коем случае. Дядька ушел, с видимым облегчением на лице и гекконом на юбке. Первый шок миновал, до меня потихоньку начал доходить комизм ситуации. Я посмотрела на потолок веранды: гекконы сидели там во множестве, ну и один из них, не самый, надо полагать, удачливый, брякнулся мне на нос! Не в чашку, не на голову, нет - ровно на нос, ни сантиметром левее или правее!
Радует, впрочем, что у читанного-перечитанного в детстве Альфреда Брема ничего не упоминалось по поводу гекконьей ядовитости, каковая лично мне кажется несколько преувеличенной.
За чаем падре Вималикитти рассказал нам, что тук-тукеры перехватывают туристов, и поэтому к ним в храм мало кто доходит. Потом он принес большую записную книжку и попросил нас записать туда адрес, куда он мог бы писать нам письма.
Мы переглянулись.
- А может, у вас есть e-mail? - Неуверенно спросил Юра.
- У нас нет компьютера! - ответил монах и рассмеялся. - У нас был один очень, очень старый ноутбук («лэптоп»), который нам пожертвовал мой друг из Германии. Но он сломался, и его нельзя было починить. Мы его выбросили. Зато у нас есть телефон и факс.
- Ну и интернета, наверное, нет?
- У нас был интернет! Мы подключались по телефонной линии и могли получать письма, - улыбается Вималикитти. - А теперь мы даже убрали наш e-mail с визиток. Вот, он раньше был напечатан тут, - показывает он на карточку, - а теперь нет. Убрали!
Мы записываем киевский адрес в пухлый блокнот, пытаясь вспомнить наш индекс в частности и как нужно подписывать конверты - вообще, а наш гостеприимный хозяин в это время пускается в пространные размышления о том, как важно правильно все оформить, ведь он уже написал много писем своим добрым друзьям из Москвы, а они не ответили ему ни на одно. Возможно, все дело в том, что он как-то неправильно подписывает конверты... (В этот момент я начинаю надеяться, что москвичам, если они получают письма, хотя бы немножко стыдно за свое поведение, и мысленно даю себе страшную клятву обязательно написать письмо на Шри-Ланку.)
Напившись чаю, мы показываем Вималикитти фотографии заснеженного Киева, немножко - Крыма и Одессы. Он интересуется, далеко ли от этой неведомой Украины до Германии. И больше ли Украина, чем Германия, и если да, то насколько. Мы показываем ему на карте, что до Германии от нас - целая Польша, а по размерам наша родина все-таки несколько больше милой его сердцу европейской страны.
Прощаясь, мы договариваемся встретиться на следующий день. Вималикитти обещает отвезти нас на экскурсию в Форт Галле - ближайший к нам большой город.
VIII
По возвращении в отель нас ожидает ужин. Мы поднимаемся в ресторан и собираемся уже присесть за стол, когда нас перехватывает знакомый официант. Он несется к нам через весь зал, и, прибежав наконец, сообщает: для вас есть столик снаружи!
Места снаружи - их немного - всегда расхватываются сразу. Мы же вечно опаздываем к ужину, поэтому обычно даже не пытаемся просочиться на веранду, а вот сегодня нас, оказывается, там поджидает столик с табличкой «зарезервировано». Я немножко удивлена, конечно, но понимаю, откуда эти милости: накануне я сфотографировала, как этот парнишка во время завтрака подкармливал местного бурундука с руки хлебом, и даже отправила ему парочку фото по электронной почте. И вот - мы ужинаем на свежем воздухе, с видом на ночной океан. Это очень приятно, и даже не хочется выходить из-за стола, поэтому, уже допив чай и кофе, мы продолжаем сидеть над тарелками с десертом, лениво болтать и придумывать планы на следующий день.
Мы уже почти обсудили все, что хотели, когда на меня сверху упало что-то довольно большое и упругое. В первый момент я подумала, что мне точнехонько в нос угодила какая-то ягода вроде абрикоса - ощущения были именно такие. Потом я сообразила, что абрикосу, наверное, особенно неоткуда взяться, и посмотрела на стол. «Абрикос» юркнул под тарелку. Я подавила желание завизжать.
Те, кто видел меня вживую, и особенно в профиль, не могут отрицать - нос у меня есть. Довольно большой, выразительный и, рискну предположить, вполне гордый. Но не настолько же, чтобы в него попал падающий с потолка геккон!
Я в тихой панике отодвинулась от стола. Донельзя удивленный Юра осторожно сдвинул тарелку. Геккон - не буду судить о его эмоциональном состоянии - заметался по столу, сбежал по краю скатерти и отчаянным прыжком перелетел на саронг подошедшего официанта.
- Не ешьте после геккона! - Испуганно втолковывал нам едва-едва говорящий по-английски дядька. - Они ядовитые! Иногда падают в чай, нельзя пить после него!
Сделав серьезные, понимающие лица, мы торжественно пообещали, что не будем ни в коем случае. Дядька ушел, с видимым облегчением на лице и гекконом на юбке. Первый шок миновал, до меня потихоньку начал доходить комизм ситуации. Я посмотрела на потолок веранды: гекконы сидели там во множестве, ну и один из них, не самый, надо полагать, удачливый, брякнулся мне на нос! Не в чашку, не на голову, нет - ровно на нос, ни сантиметром левее или правее!
Радует, впрочем, что у читанного-перечитанного в детстве Альфреда Брема ничего не упоминалось по поводу гекконьей ядовитости, каковая лично мне кажется несколько преувеличенной.