КАК Я ХВЕ ЕСТЬ ЕЗДИЛ (4): ДЕНЬ ВТОРОЙ. ЧИНЧЖУСКАЯ КРЕПОСТЬ. СКАЗАНИЕ О НОНГЭ
В ПЯТНИЦУ после обеда меня отловил Мунский ("Где вас носит?") и зачитал повеление Самого: "Пусть Атсман составит справку, отчёт о Путине". "Путин" - это "Бутин". Покойный Юрий Михайлович, автор "Древнего Чосона". Звонкие других, иноструктурных языков в начале слов корейцы воспринимают и воспроизводят как глухие - слабые или даже сильные. Взять всем известные пары gum - кком 껌, bus - ппосы 뻐스. Я сказал: "Я уже представил отчёт о Бутине и о Чосоне". Мунский сказал: "Теперь Он хочет более подробный - с биографией, с учениками, перечнем научных центров, специализированных на изучении Древнего Чосона. Отчёт должен был готов сегодня". Я ахнул: "У нас в три коллоквиум". Мунский: "Перекусите после коллоквиума, возвращайтесь в институт и - за работу. Времени даю - до девяти". Я отправился домой, сунул лэптоп в рюкзак, сел на велосипед и поехал на коллоквиум. На коллоквиуме слушали и обсуждали доклад приглашённого профессора про гексаграммы, хэту 河圖 (кор. хадо 하도) и лошу 洛書 (кор. наксо 낙서) и про то, как всё это превосходно работает в корейской игре ют 윷. Мне было не до доклада. Его слушал вполуха и лишь пару раз отвлёкся, чтобы сфотографировать докладчика и аудиторию. Зато понравился ужин. В тот вечер ходили есть устриц и мясо. Надо будет выложить фотокарточки.
Отчёт послал на рассвете, в половине третьего, а уже в половине шестого был на ногах - в тот день предстояла покатушка на Минчжучжисан 민주지산, старт был назначен на семь, а до велоклуба 11 км. Кстати, тоже надо будет выложить фотокарточки.
Вчера в начале шестого вечера в офис заглянул Мунский: "Пошли в главное здание. Сам будет вещать по телефону".
Нас, слушателей, было всего несколько человек. Сам, давая указания насчёт того, как надобно писать "правильную" историю корейского народа, проговорил до восьми. Указания же надо было выполнить срочно, в тот же вечер: "Ужин вам не нужен. Поужинаете, когда закончите". Мне Он сказал: "Слышал, что название Сибири происходит от названия родственного нам народа - сяньбийцев. Найдите подтверждающие это материалы. Они должны быть в Интернете. И о татарах. Когда был в России, видел татар - на вид точно как мы! Несомненно, их предками были древние корейцы. Отыщите сведения об их ранней истории". С кем-нибудь разговаривал Папа Римский или Патриарх Московский и всея Руси? После телефонного разговора вышли наружу, Мунский сказал: "Найдёте материалы, которые хочет Сам - будете героем". Охохошеньки. Слава героя мне не светит.
Мы заказали тонкасы, я сбегал домой за пивом (в пятницу приволок остатки с ужина после коллоквиума - четыре бутылки). Поев, настрочил справки о Сибири и татарах, в одиннадцать отправил Мунскому и принялся сооружать оригинал-макет очередной главки своего повествования о путешествии на юг...
_________________________________________________
Четверг, 19 сентября
Бойко суча ножками, прикатил в Чинчжу. Чинчжу находится ровно посередине между Хамяном и Тхонъёном. Проехав ещё шестьдесят километров, я достигну своей цели - юго-восточной околицы Корейского полуострова.
Чинчжу 진주 晉州, городок не велик и не мал, известен благодаря хроникам о смуте, начавшейся в год имчжин - Имчжинской войне.
Погуглив, отыскал на сайте KBS текст, спрятанный под катом. Скопировал как есть, так что с придирками, ежели таковые будут, прошу обращаться на корейское радио.
Город Чинчжу находится впровинции Южная Кёнсан, совсем недалеко от моря. Первое, что привлекает здесь приезжего - это река Намган, которая делит Чинчжу надвое. Намган известна тем, что ее воды имеют необычный зеленоватый оттенок - "зеленее фасоли" - как говорил один поэт, сравнивая ее с рулоном зеленого шелка, развернутым по здешней равнине от края и до края.
В былые времена Чинчжу был административной столицей провинции Кёнсан. Но после 1925 года провинциальное начальство переехало в город Пусан, который теперь является вторым по величине и важности городом Кореи. Тем не менее, на протяжении многих веков, начиная еще с эпохи «трех королевств», Чинчжу был центром местной политической жизни. Сейчас добраться до Чинчжу из Сеула очень просто - это всего лишь несколько часов езды на машине, если нет пробок, конечно. А в древности, когда в Корее и дорог-то как таковых не было, Чинчжу являлся городом весьма удаленным от столиц, а потому в немалой степени независимым от центрального правительства. Столичным чиновникам чисто физически было не просто держать под контролем местную администрацию. Такая удаленность, обособленность способствовала и возникновению целого ряда культурных особенностей, отличавших Чинчжу от других мест в Корее.
Жители Чинчжу называли его городом любви, романтики - а с другой стороны, городом верности и лояльности. Тут надо, наверное, пояснить нашим слушателям, что любовь в старой Корее была, в общем-то, не в чести, ибо неуправляемые романтические порывы души могли идти в разрез с такими вещами как долг перед родителями, социальная иерархия и гармония. Напротив, верность, лояльность считались высшими добродетелями, которые любовным и прочим порывам как раз противопоставлялись. То есть, грубо говоря, любовь и верность находились на противоположных полюсах. Там, где есть любовь, романтические увлечения, там нет верности, а значит - жди беды. Как бы то ни было, жители Чинчжу говорят, что у них в городе романтика и лояльность сосуществовали в полной гармонии. Причем, по их словам, романтические вольности были им свойственны по причине удаленности от строго правительственного ока. Ну, а лояльность, видимо, свидетельствовала о врожденной конфуцианской добродетельности. Что ж, давайте поверим жителям Чинчжу на слово.
Вот что говорится об этом городе в одном географическом трактате, написанном во времена королевства Чосон: «Земля здесь плодородная, и места очень красивые. Ученые мужи гордятся своим богатством. Они украшают свои дома и строят летние павильоны. Даже не имея правительственных должностей, они не испытывают недостатка в средствах. Здесь немало талантливых людей». Вот так пишется в географическом трактате. Еще одно пояснение: в старой Корее богатства и благополучия, как правило, можно было добиться, только поступив на государственную службу, получив высокий правительственный пост. Коммерция, бизнес тогда здесь не приветствовались, а потому и разбогатеть, занимаясь торговлей, было невозможно. Вообще, не было практически никаких способов возвыситься, кроме как стать чиновником. Зато если уж стал - то будут тебе молочные реки и кисельные берега. Отсюда понятно удивление автора трактата - как же так - ни одного чиновника, а зажиточные люди есть? Наверное, такой непорядок тоже сложился из-за слабого контроля со стороны правительства, и это был положительный момент для местных жителей. Но удаленость центральной власти имела и свою весьма отрицательную сторону. Она означала, что не приходилось и ждать помощи при возникновении тех или иных проблем. А проблемы возникали, и в частности из-за близости Японии. Чинчжу издавна был одним из любимых лакомых кусочков для японских пиратов. Здесь поизошли и одни из самых кровопролитных столкновений во время японского вторжения конца 16 века, которое известно как Имчжинская война.
Название свое город получил от военной крепости Чинчжусон, которая впервые была сооружена еще во времена королевства Пэкче. Он ней нам расскажет господин Ким Пом Су из местного ркаеведческого института:
Крепость Чинсужсон - это символ Чинчжу. Вся история города вращается вокруг его крепости. Первоначально крепостные стены были, вероятно, глинобитными, и мы не знаем точно, когда они впервые были возведены. А уже в период династии Корё, когда японские пираты стали систематически нападать на прибрежные терриитории, крепость была усилена и построены каменные стены. В четырех углах ее соорудили сторжевые башни-павильоны, из которых южная - Чхоксонну - самая большая. Чхоксонну - это одна из главных местных достопримечательностей.
Вокруг крепости Чинчжусон развернулось одно из самых кровопролитных сражений Имчжинской войны. Здесь защитники города под командованием генерала Ким Си Мина противостояли многократно превосходящим силам вторгшихся на полуостров японцев.
За год до начала Имчжинской войны крепость по приказу губернатора провинции Кёнсан была значительно усилена. Полностью перестроена была южная стена - ведь врагов ожидали именно с юга, со стороны моря. Если посмотреть на старинные карты Чинчжу, можно увидеть, что стены крепости были двойными.
При строительстве крепости были максимально использованы возможности, предоставляемые местной топографией. Стены проятнулись вдоль высоких крутых утесов, под которыми течет река Намган. Они и до сих пор стоят, производя впечатление неприступности. Во время Имчжинской войны японцам не удалось сломить сопротивление защитников крепости. Многие из защитников погибли. В память о них на территории крепости было возведено специальное святилище.
После провала в Имчжинской войне японцы не оставили попыток овладеть Кореей. Они решили, что поражение под крепостью Чинчжусон было одной из гланых причин того, что они проиграли войну. Поэтому во время следующего вторжения они решили овладеть крепостью во что бы то ни стало. Контроль над Чинчжусоном открывал японской армии доступ к плодородным равнинам на юге Корейского полуострова, то есть обеспечивал пополнение запасов продовольствия. Говорит краевед, господин Чжо У Ён:
60 тысяч японцев атаковали и взяли крепость Чинчжусон во время второго вторжения. Это нужно было им, чтобы открыть путь наравнины Хонам, житницу Кореи, и добыть провиант для своей армии. Взять крепость японцам удалось, сделав подкоп и проникнув через него внутрь.
Крепость защищали ополченцы числом всего в три тысячи - против 60-ти тысяч нападавших. Ворвавшись в крепость, японцы стали праздновать победу и устроили большой пир. Согласно легенде, одна из кисэн - а кисэн - это что-то вроде японской гейши - отвела одного японского генерала к крутому берегу Нактонгана и, сжав его в объятия, столкнула с обрыва в реку, сама при этом тоже погибнув.
В те времена на правительственные войска надежды было мало. Регулярной армии просто не было. Крепость защищали только партизаны и ополченцы, пришедшие из провинции Чолла. Кисэн по имени Нонгэ сопровождала одного из мужчин из Чолла. В то время, когда японцы взяли крепость, женщины прятались на горе Пибон, оплакивая погибших. Нонгэ видела, что японцы устроили пир в честь своей победы. И тогда в голове у нее зародился план отомстить захватчикам, убив одного из японских генералов.
Скала под башней Чхоксонну - называется "Виам", что означает "опасная скала". Именно с нее и бросилась в реку вместе с японским генералом кисэн по имени Нонгэ. Ее подвиг навсегда остался в памяти местных жителей, ему посвящались живописные полотна, песни и стихи. В одном из таких стихотворение говорится:
"Ее праведный гнев был крепче веры в богов
Ее пылающая страсть - сильнее самой любви
Губы ее цвета граната приняли поцелуй смерти
И теперь над волнАми, что зеленее фасоли
Плывет ее сердце - краснее алых маков".
Для нас Нонге служит примером верности родине, лояльности, которая характерна для жителей Чинчжу. Интересно, что в Корее есть множество святилищ, которые построены в память о подвигах патриотов, но сятилищ, сооруженных в честь кисэн - только два. Одно посвящено Нонгэ, а другое - Чхунхян. Нонгэ погибла в день взятия японцами крепости - 29 июня. И поныне в этот день мы ежегодно проводим поминальные службы в память о Нонгэ и ее подвиге.
© kang byeong kee http://ko.wikipedia.org/wiki/%ED%8C%8C%EC%9D%BC:Choksuk_pavillion_in_Jinju_Castel.JPG (примечание: снимок подвергся небольшому редактированию)
Рассказ о Нонгэ - хороший повод сказать о том, как составляются истории и биографии. Взять для начала распространенное мнение о том, что Нонгэ была кисэн. Кого ни спросишь, все сразу говорят: "Нонгэ была кисэн".
Впервые упоминание о Нонгэ встречается в "Неофициальных историях Оу" 어우야담 於于野譚 Ю Монъина 유몽인 (Оу, или Оудан - одно из его литературных имён) - среди повествований о добродетельных мужах, жёнах, сыновьях (первый рукописный вариант датируется 1621 г.). Ю Монъин так и пишет: "Нонгэ была кванги". Здесь следует сказать, что кисэн были разных рангов. Кванги находились, как бы мы сказали сейчас, в штате того или иного правительственного органа. Они развлекали гостей правителя уезда, провинции во время пирушек. Ю Монъин пишет далее: "Нонгэ оделась покраше, встала на отвесную скалу под павильоном Чхоксонну - под скалой была глубокая вода. Япошки лишь облизывались, глядя на неё, но приблизиться никто не осмеливался. Тогда вперёд отважно шагнул предводитель японских пиратов. Нонгэ улыбкой приветствовала его, но лишь только храбрец вознамерился снять её со скалы, как она, крепко обхватив его обеими руками, прыгнула в воду...".
В официальных хрониках того времени имя Нонгэ не встречается. Сейчас историки говорят, что причиной тому были: презренный статус кисэн, мошенничество дяди Нонгэ (тот, задумав отдать её, ещё маленькую девочку, в жёны, подписал с женихом контракт, получил калым и... сбежал). Как знать, как знать. Но вот неблагодарная судьба людей, родившихся не под той фамилией, не в той семье! Кто-нибудь слышал, например, о певичке, которая, заразив сифилисом тысячу воинов армии противника, вывела из строя вражеский полк и получила за это орден или медаль, звание Героя страны? То-то и оно. А ведь наверняка были такие...
Лет двадцать-двадцать пять назад историки (или краеведы) в дневниковых записях из архива клана хэчжуских Чхве отыскали упоминание о безымянной наложнице некоего правителя уезда, которая отомстила за смерть супруга, столкнув предводителя армии противника со скалы, и, заключив, что, должно быть, то была Нонгэ, трах-бах, превратили нашу героиню из кисэн в наложницу, по сути, вторую супругу, уважаемого человека. Так что теперь, если в Гугле набрать "Нонгэ", выскочит ссылка на корейскую Википедию и в ней на биографию госпожи Чу. Жаль, историки не умудрились разузнать, как звали госпожу Чу. Нонгэ 논개 論介 - прозвище, данное японцами. Оно значит "мастерица говорить". Чтобы отличить нашу Чу от множества других, перед фамилией ставят (думаю, по старинке) специальный титул ыйги 의기 - кванги (кисэн)-патриотка. Получается "кисэн-патриотка госпожа Чу" 주씨 義妓朱氏.
Заодно корейские историки реконструировали и злополучного предводителя япошек. Его будто бы звали Кэямура Рокусукэ 毛谷村六助. В Японии в те годы, действительно, был воин, носивший такое имя, самурай, удостоившийся у себя на родине титула "почтительный сын". Про него даже поставили спектакль. Но вот незадача! Корейские истории говорят, Нонгэ увлекла за собой в пучину именно Кэямуру, а японские утверждают, что Кэямура благополучно вернулся после корейской кампании домой и ещё прожил немало лет. Воистину, что для корейца белое, для японца чёрное.
В Чинчжу если и есть что стоящего обзора, так это крепость да университет, в котором некогда трудился Л.Р. Концевич. Я остановил свой выбор на крепости. От прочих крепостей её отличает местонахождение - считай на равнине, на высоком берегу Намгана - да наличие на её территории музея Чинчжу, нескольких буддийских храмов и кумирни, сооружённой в честь "кисэн-патриотки" - Ыйгиса.
Я когда-то, давным-давно, написал статью о вооружении корейского лучника, поэтому моё внимание привлекли выставленные на всеобщее обозрение чонтхон 종통, пушечками, столетиями, чуть ли не до XIX в., бывшими на вооружении армии времён Чосон. Пушечек было три - "Небо" 천자총통 天字銃筒, "Земля" 지자총통 地字銃筒) и "Чёрная" 현자총통 玄字銃筒.
Пушечки пуляли стрелоподобными снарядами. На фото ниже указаны длина ствола каждой, калибр и расстояние, которое покрывали выстреливаемые снаряды.
Осмотрев крепость, поехал искать, где тут можно было перекусить. Чхусок был в разгаре. Абсолютное большинство едальных заведений было закрыто. Отыскал пышный на вид ресторан, специализирующий на знаменитом (если верить рекламе) намганском угре, но мне нужна была простая (и дешёвая) еда. Почесав в затылке, решил, что перекушу налегке по пути, а основательно заправлюсь в конечном пункте своего путешествия - Тхонъёне. Изрядно поплутав, то и дело спрашивая прохожих, как выбраться на 3-ю или 33-ю республиканские дороги, наконец выехал в нужном направлении...
Отчёт послал на рассвете, в половине третьего, а уже в половине шестого был на ногах - в тот день предстояла покатушка на Минчжучжисан 민주지산, старт был назначен на семь, а до велоклуба 11 км. Кстати, тоже надо будет выложить фотокарточки.
Вчера в начале шестого вечера в офис заглянул Мунский: "Пошли в главное здание. Сам будет вещать по телефону".
Нас, слушателей, было всего несколько человек. Сам, давая указания насчёт того, как надобно писать "правильную" историю корейского народа, проговорил до восьми. Указания же надо было выполнить срочно, в тот же вечер: "Ужин вам не нужен. Поужинаете, когда закончите". Мне Он сказал: "Слышал, что название Сибири происходит от названия родственного нам народа - сяньбийцев. Найдите подтверждающие это материалы. Они должны быть в Интернете. И о татарах. Когда был в России, видел татар - на вид точно как мы! Несомненно, их предками были древние корейцы. Отыщите сведения об их ранней истории". С кем-нибудь разговаривал Папа Римский или Патриарх Московский и всея Руси? После телефонного разговора вышли наружу, Мунский сказал: "Найдёте материалы, которые хочет Сам - будете героем". Охохошеньки. Слава героя мне не светит.
Мы заказали тонкасы, я сбегал домой за пивом (в пятницу приволок остатки с ужина после коллоквиума - четыре бутылки). Поев, настрочил справки о Сибири и татарах, в одиннадцать отправил Мунскому и принялся сооружать оригинал-макет очередной главки своего повествования о путешествии на юг...
_________________________________________________
Четверг, 19 сентября
Бойко суча ножками, прикатил в Чинчжу. Чинчжу находится ровно посередине между Хамяном и Тхонъёном. Проехав ещё шестьдесят километров, я достигну своей цели - юго-восточной околицы Корейского полуострова.
Чинчжу 진주 晉州, городок не велик и не мал, известен благодаря хроникам о смуте, начавшейся в год имчжин - Имчжинской войне.
Погуглив, отыскал на сайте KBS текст, спрятанный под катом. Скопировал как есть, так что с придирками, ежели таковые будут, прошу обращаться на корейское радио.
Город Чинчжу находится впровинции Южная Кёнсан, совсем недалеко от моря. Первое, что привлекает здесь приезжего - это река Намган, которая делит Чинчжу надвое. Намган известна тем, что ее воды имеют необычный зеленоватый оттенок - "зеленее фасоли" - как говорил один поэт, сравнивая ее с рулоном зеленого шелка, развернутым по здешней равнине от края и до края.
В былые времена Чинчжу был административной столицей провинции Кёнсан. Но после 1925 года провинциальное начальство переехало в город Пусан, который теперь является вторым по величине и важности городом Кореи. Тем не менее, на протяжении многих веков, начиная еще с эпохи «трех королевств», Чинчжу был центром местной политической жизни. Сейчас добраться до Чинчжу из Сеула очень просто - это всего лишь несколько часов езды на машине, если нет пробок, конечно. А в древности, когда в Корее и дорог-то как таковых не было, Чинчжу являлся городом весьма удаленным от столиц, а потому в немалой степени независимым от центрального правительства. Столичным чиновникам чисто физически было не просто держать под контролем местную администрацию. Такая удаленность, обособленность способствовала и возникновению целого ряда культурных особенностей, отличавших Чинчжу от других мест в Корее.
Жители Чинчжу называли его городом любви, романтики - а с другой стороны, городом верности и лояльности. Тут надо, наверное, пояснить нашим слушателям, что любовь в старой Корее была, в общем-то, не в чести, ибо неуправляемые романтические порывы души могли идти в разрез с такими вещами как долг перед родителями, социальная иерархия и гармония. Напротив, верность, лояльность считались высшими добродетелями, которые любовным и прочим порывам как раз противопоставлялись. То есть, грубо говоря, любовь и верность находились на противоположных полюсах. Там, где есть любовь, романтические увлечения, там нет верности, а значит - жди беды. Как бы то ни было, жители Чинчжу говорят, что у них в городе романтика и лояльность сосуществовали в полной гармонии. Причем, по их словам, романтические вольности были им свойственны по причине удаленности от строго правительственного ока. Ну, а лояльность, видимо, свидетельствовала о врожденной конфуцианской добродетельности. Что ж, давайте поверим жителям Чинчжу на слово.
Вот что говорится об этом городе в одном географическом трактате, написанном во времена королевства Чосон: «Земля здесь плодородная, и места очень красивые. Ученые мужи гордятся своим богатством. Они украшают свои дома и строят летние павильоны. Даже не имея правительственных должностей, они не испытывают недостатка в средствах. Здесь немало талантливых людей». Вот так пишется в географическом трактате. Еще одно пояснение: в старой Корее богатства и благополучия, как правило, можно было добиться, только поступив на государственную службу, получив высокий правительственный пост. Коммерция, бизнес тогда здесь не приветствовались, а потому и разбогатеть, занимаясь торговлей, было невозможно. Вообще, не было практически никаких способов возвыситься, кроме как стать чиновником. Зато если уж стал - то будут тебе молочные реки и кисельные берега. Отсюда понятно удивление автора трактата - как же так - ни одного чиновника, а зажиточные люди есть? Наверное, такой непорядок тоже сложился из-за слабого контроля со стороны правительства, и это был положительный момент для местных жителей. Но удаленость центральной власти имела и свою весьма отрицательную сторону. Она означала, что не приходилось и ждать помощи при возникновении тех или иных проблем. А проблемы возникали, и в частности из-за близости Японии. Чинчжу издавна был одним из любимых лакомых кусочков для японских пиратов. Здесь поизошли и одни из самых кровопролитных столкновений во время японского вторжения конца 16 века, которое известно как Имчжинская война.
Название свое город получил от военной крепости Чинчжусон, которая впервые была сооружена еще во времена королевства Пэкче. Он ней нам расскажет господин Ким Пом Су из местного ркаеведческого института:
Крепость Чинсужсон - это символ Чинчжу. Вся история города вращается вокруг его крепости. Первоначально крепостные стены были, вероятно, глинобитными, и мы не знаем точно, когда они впервые были возведены. А уже в период династии Корё, когда японские пираты стали систематически нападать на прибрежные терриитории, крепость была усилена и построены каменные стены. В четырех углах ее соорудили сторжевые башни-павильоны, из которых южная - Чхоксонну - самая большая. Чхоксонну - это одна из главных местных достопримечательностей.
Вокруг крепости Чинчжусон развернулось одно из самых кровопролитных сражений Имчжинской войны. Здесь защитники города под командованием генерала Ким Си Мина противостояли многократно превосходящим силам вторгшихся на полуостров японцев.
За год до начала Имчжинской войны крепость по приказу губернатора провинции Кёнсан была значительно усилена. Полностью перестроена была южная стена - ведь врагов ожидали именно с юга, со стороны моря. Если посмотреть на старинные карты Чинчжу, можно увидеть, что стены крепости были двойными.
При строительстве крепости были максимально использованы возможности, предоставляемые местной топографией. Стены проятнулись вдоль высоких крутых утесов, под которыми течет река Намган. Они и до сих пор стоят, производя впечатление неприступности. Во время Имчжинской войны японцам не удалось сломить сопротивление защитников крепости. Многие из защитников погибли. В память о них на территории крепости было возведено специальное святилище.
После провала в Имчжинской войне японцы не оставили попыток овладеть Кореей. Они решили, что поражение под крепостью Чинчжусон было одной из гланых причин того, что они проиграли войну. Поэтому во время следующего вторжения они решили овладеть крепостью во что бы то ни стало. Контроль над Чинчжусоном открывал японской армии доступ к плодородным равнинам на юге Корейского полуострова, то есть обеспечивал пополнение запасов продовольствия. Говорит краевед, господин Чжо У Ён:
60 тысяч японцев атаковали и взяли крепость Чинчжусон во время второго вторжения. Это нужно было им, чтобы открыть путь наравнины Хонам, житницу Кореи, и добыть провиант для своей армии. Взять крепость японцам удалось, сделав подкоп и проникнув через него внутрь.
Крепость защищали ополченцы числом всего в три тысячи - против 60-ти тысяч нападавших. Ворвавшись в крепость, японцы стали праздновать победу и устроили большой пир. Согласно легенде, одна из кисэн - а кисэн - это что-то вроде японской гейши - отвела одного японского генерала к крутому берегу Нактонгана и, сжав его в объятия, столкнула с обрыва в реку, сама при этом тоже погибнув.
В те времена на правительственные войска надежды было мало. Регулярной армии просто не было. Крепость защищали только партизаны и ополченцы, пришедшие из провинции Чолла. Кисэн по имени Нонгэ сопровождала одного из мужчин из Чолла. В то время, когда японцы взяли крепость, женщины прятались на горе Пибон, оплакивая погибших. Нонгэ видела, что японцы устроили пир в честь своей победы. И тогда в голове у нее зародился план отомстить захватчикам, убив одного из японских генералов.
Скала под башней Чхоксонну - называется "Виам", что означает "опасная скала". Именно с нее и бросилась в реку вместе с японским генералом кисэн по имени Нонгэ. Ее подвиг навсегда остался в памяти местных жителей, ему посвящались живописные полотна, песни и стихи. В одном из таких стихотворение говорится:
"Ее праведный гнев был крепче веры в богов
Ее пылающая страсть - сильнее самой любви
Губы ее цвета граната приняли поцелуй смерти
И теперь над волнАми, что зеленее фасоли
Плывет ее сердце - краснее алых маков".
Для нас Нонге служит примером верности родине, лояльности, которая характерна для жителей Чинчжу. Интересно, что в Корее есть множество святилищ, которые построены в память о подвигах патриотов, но сятилищ, сооруженных в честь кисэн - только два. Одно посвящено Нонгэ, а другое - Чхунхян. Нонгэ погибла в день взятия японцами крепости - 29 июня. И поныне в этот день мы ежегодно проводим поминальные службы в память о Нонгэ и ее подвиге.
© kang byeong kee http://ko.wikipedia.org/wiki/%ED%8C%8C%EC%9D%BC:Choksuk_pavillion_in_Jinju_Castel.JPG (примечание: снимок подвергся небольшому редактированию)
Рассказ о Нонгэ - хороший повод сказать о том, как составляются истории и биографии. Взять для начала распространенное мнение о том, что Нонгэ была кисэн. Кого ни спросишь, все сразу говорят: "Нонгэ была кисэн".
Впервые упоминание о Нонгэ встречается в "Неофициальных историях Оу" 어우야담 於于野譚 Ю Монъина 유몽인 (Оу, или Оудан - одно из его литературных имён) - среди повествований о добродетельных мужах, жёнах, сыновьях (первый рукописный вариант датируется 1621 г.). Ю Монъин так и пишет: "Нонгэ была кванги". Здесь следует сказать, что кисэн были разных рангов. Кванги находились, как бы мы сказали сейчас, в штате того или иного правительственного органа. Они развлекали гостей правителя уезда, провинции во время пирушек. Ю Монъин пишет далее: "Нонгэ оделась покраше, встала на отвесную скалу под павильоном Чхоксонну - под скалой была глубокая вода. Япошки лишь облизывались, глядя на неё, но приблизиться никто не осмеливался. Тогда вперёд отважно шагнул предводитель японских пиратов. Нонгэ улыбкой приветствовала его, но лишь только храбрец вознамерился снять её со скалы, как она, крепко обхватив его обеими руками, прыгнула в воду...".
В официальных хрониках того времени имя Нонгэ не встречается. Сейчас историки говорят, что причиной тому были: презренный статус кисэн, мошенничество дяди Нонгэ (тот, задумав отдать её, ещё маленькую девочку, в жёны, подписал с женихом контракт, получил калым и... сбежал). Как знать, как знать. Но вот неблагодарная судьба людей, родившихся не под той фамилией, не в той семье! Кто-нибудь слышал, например, о певичке, которая, заразив сифилисом тысячу воинов армии противника, вывела из строя вражеский полк и получила за это орден или медаль, звание Героя страны? То-то и оно. А ведь наверняка были такие...
Лет двадцать-двадцать пять назад историки (или краеведы) в дневниковых записях из архива клана хэчжуских Чхве отыскали упоминание о безымянной наложнице некоего правителя уезда, которая отомстила за смерть супруга, столкнув предводителя армии противника со скалы, и, заключив, что, должно быть, то была Нонгэ, трах-бах, превратили нашу героиню из кисэн в наложницу, по сути, вторую супругу, уважаемого человека. Так что теперь, если в Гугле набрать "Нонгэ", выскочит ссылка на корейскую Википедию и в ней на биографию госпожи Чу. Жаль, историки не умудрились разузнать, как звали госпожу Чу. Нонгэ 논개 論介 - прозвище, данное японцами. Оно значит "мастерица говорить". Чтобы отличить нашу Чу от множества других, перед фамилией ставят (думаю, по старинке) специальный титул ыйги 의기 - кванги (кисэн)-патриотка. Получается "кисэн-патриотка госпожа Чу" 주씨 義妓朱氏.
Заодно корейские историки реконструировали и злополучного предводителя япошек. Его будто бы звали Кэямура Рокусукэ 毛谷村六助. В Японии в те годы, действительно, был воин, носивший такое имя, самурай, удостоившийся у себя на родине титула "почтительный сын". Про него даже поставили спектакль. Но вот незадача! Корейские истории говорят, Нонгэ увлекла за собой в пучину именно Кэямуру, а японские утверждают, что Кэямура благополучно вернулся после корейской кампании домой и ещё прожил немало лет. Воистину, что для корейца белое, для японца чёрное.
В Чинчжу если и есть что стоящего обзора, так это крепость да университет, в котором некогда трудился Л.Р. Концевич. Я остановил свой выбор на крепости. От прочих крепостей её отличает местонахождение - считай на равнине, на высоком берегу Намгана - да наличие на её территории музея Чинчжу, нескольких буддийских храмов и кумирни, сооружённой в честь "кисэн-патриотки" - Ыйгиса.
Я когда-то, давным-давно, написал статью о вооружении корейского лучника, поэтому моё внимание привлекли выставленные на всеобщее обозрение чонтхон 종통, пушечками, столетиями, чуть ли не до XIX в., бывшими на вооружении армии времён Чосон. Пушечек было три - "Небо" 천자총통 天字銃筒, "Земля" 지자총통 地字銃筒) и "Чёрная" 현자총통 玄字銃筒.
Пушечки пуляли стрелоподобными снарядами. На фото ниже указаны длина ствола каждой, калибр и расстояние, которое покрывали выстреливаемые снаряды.
Осмотрев крепость, поехал искать, где тут можно было перекусить. Чхусок был в разгаре. Абсолютное большинство едальных заведений было закрыто. Отыскал пышный на вид ресторан, специализирующий на знаменитом (если верить рекламе) намганском угре, но мне нужна была простая (и дешёвая) еда. Почесав в затылке, решил, что перекушу налегке по пути, а основательно заправлюсь в конечном пункте своего путешествия - Тхонъёне. Изрядно поплутав, то и дело спрашивая прохожих, как выбраться на 3-ю или 33-ю республиканские дороги, наконец выехал в нужном направлении...