(no subject)
всё началось с того, что в первую ночь мы обе просыпались, чувствуя на себе взгляд, чувствуя чьё-то доброе присутствие. я дважды просыпалась, и мне хотелось улыбаться кому-то, кто глядел на меня, и я улыбалась сквозь сон в определённую точку дощатого потолка. алёнка сказала потом, что один раз мы проснулись одновременно, она слышала как я, весело и тихонечко хихикая, отвернулась к стенке и утихла. я не знаю, кто это был.
а утром, отправившись к колодцу, мы кажется не поделили вёдра, их было четыре, и я тоже хотела тяжёлые, но у меня их отобрали и сунули два маленьких. я выпятила губу и ни разу не останавливалась отдыхать.
кажется, было душно и пасмурно. мы взяли только полотенца и даже шлёпанцы оставили дома. вода в заливе тёплая, дети взрослым всегда должны говорить, что вода тёплая. ужасно страшно обнаруживать, что под ногами нет дна, даже когда оно ещё есть. когда вода уже где-то до подбородка, я догадываюсь, что вот-вот дна не будет и срочно пробивает на панику, ну я и гляжу глазами-блюдцами на ждущую меня на глубине алёнку. вряд ли я когда-нибудь сама туда доплыву. ну очень страшно. а на берегу уже переминается с капли на каплю тёплый дождь, и через несколько минут в саду ноги я мыла и вовсе под ливнем.
если есть дождь, но нет электричества в дачном посёлке, и уже не душно и пахнет влажной листвой дикого винограда, вишни и малины, и раз уж только что ты сбил до около 38ми температуру и пока ещё не началась новая порция озноба, то значит можно расстелить на исписанном тушью крыльце розовое покрывало. в кружках горячий вишнёвый чай, на блюдце вяленый копчёный сыр тонкими тягучими ниточками. у меня на коленках кодекс самурая, алёнка с книжкой об арт-терапии. она кормит кошку по имени кошмар сыром, а кошка кошмар ест его из вежливости, просто потому что ей не хочется уходить с крыльца. возможно, я уже и путаю что-то в хренологии событий, но так тоже было. мы пьём вишнёвый чай и болтаем о возможностях изменения на клеточном уровне. на даче болеть прямо даже удовольствие. чего стоит одно только чап-чап-чап-чап по скользкой тропинке от домика в другой конец сада, вдоль мокрых малиновых кустов с тянущимися к тебе любопытными лапками-листьями, там и сям из малины выглядывают длинные тигровые лилии, торопливо пробираешься по этой тропинке, а у тебя кружится голова и в лопатках горячо. электричество не появилось до почти обеда следующего дня, ночью его заменяли разлапистые молнии в режиме нон-стоп, вполне себе из себя иллюминации, ну и гром гремит самым кинематографичным образом. по крыше скребётся, ага, дождь, вода из гигантской небесной лейки. я тихонько валяюсь в импровизированной парильне под одеялами, только что меня всю колотило, теперь же только очень жарко, и я непременно соберусь на какое-то время вся в макушке, и если закрою глаза, то как будто бы лежу в висячем на стенке состоянии и с онемевшим телом, от которого остались только нечёткие границы. под моей кроватью стоит заготовленное на всякий разный возможный случай ведро, рядом висят заготовленные на этот же случай пакеты. алёнка либо сидит в соседней комнате у окон и отбивает смски, либо рядом со мной. сидит вся такая прямая, тёплый тёмный силуэт, чешет мне ладошку, а я ей пересказываю сюжет "унесённых призраками". у меня состояние похожее на пьянское, мне хочется болтать и болтать и выдавать разные откровения или, к примеру, отправлять бредовые смски, но у меня не осталось подходящих для того номеров, да и связи для моей мобилки нет. мы болтаем вслух и громким шёпотом и хихикаем, долго, алёнка иногда спрашивает, не брежу ли я, а потом нас вырубает. наверное, алёнке снилось что-то хорошее и здоровое, мне же довелось подглядеть немножко чужую жизнь какой-то чужой и странной девушки. это вряд ли был сон, потому что в снах не бывает реалистичных и обыкновенных жизненных сюжетов. девушка ездила на своей машине, угловатой маленькой шестёрке или семёрке ну и конечно была одинокая, хоть и вроде бы любима иногда кем-то.
утром сигналя призывы help рафику, выясняем, что он тож с температурой. поскольку мы никак не могли состряпать мне диагноз, потому что только ведь температура и всё, алёнка заявила, что у мя наверна сиамская связь с рафиком, и раз уж он там где-то температурит, то значит и я тут. аскетичный завтрак из риса и крабового мяса и горячего зелёного/вишнёвого чая; на мои вялые попытки помочь греть воду/мыть посуду алёнка вопит со смешным визгом на словесных поворотах: "домоой! к мадамам, нянькам, тряпкам, куклам!!" и под совместный истеричный хохот выпроваживает меня обратно в кровать, прямо хоть губу выпячивай. она берёт зонтик и идёт встречать машину с каримом и рафиком. и потом я ещё успела нырнуть в дремотную пододеяльню и при этом переслушать несколько особо особенных песен с диска зверей и диск white stripes почти до половины, прежде чем они все приехали. рафкин поглядел мне горло и объявил, что у мя ангина, сунул таблетку и меня уже в машине где-то между диском "импрессионизм" и диском "аквариума" опять и вновь стал прошибать пот. дворники неутомимо сгоняли ручьи воды с лобового стекла, и пока мы проезжались по канавам и канавкам, и нас обливали фонтаны с брызгами, карим уютно подпевал, мягко хихикая, тётеньке, которая в манере бразильского джаза чудесно пела что-то про home. карим вообще страшный молодец, и я его люблю примерно как рафика. вот. и даже в маке было хорошо, потому что там какао был вкусный. а сейчас я как ненормальная уже пару часов кряду сижу и за кружкой варева из мать-и-мачехи, эвкалипта и мяты собираю это всё в кучу. просто случилось так, что я как будто в тёмной комнате и не вижу ничего, шарюсь вокруг руками, хватаюсь за слово, а вокруг одного слова ещё целые гроздья слов обнаруживаются, висящие как связки засушенных грибов и чеснока на верёвках.
зы. и это ведь не всё.
а утром, отправившись к колодцу, мы кажется не поделили вёдра, их было четыре, и я тоже хотела тяжёлые, но у меня их отобрали и сунули два маленьких. я выпятила губу и ни разу не останавливалась отдыхать.
кажется, было душно и пасмурно. мы взяли только полотенца и даже шлёпанцы оставили дома. вода в заливе тёплая, дети взрослым всегда должны говорить, что вода тёплая. ужасно страшно обнаруживать, что под ногами нет дна, даже когда оно ещё есть. когда вода уже где-то до подбородка, я догадываюсь, что вот-вот дна не будет и срочно пробивает на панику, ну я и гляжу глазами-блюдцами на ждущую меня на глубине алёнку. вряд ли я когда-нибудь сама туда доплыву. ну очень страшно. а на берегу уже переминается с капли на каплю тёплый дождь, и через несколько минут в саду ноги я мыла и вовсе под ливнем.
если есть дождь, но нет электричества в дачном посёлке, и уже не душно и пахнет влажной листвой дикого винограда, вишни и малины, и раз уж только что ты сбил до около 38ми температуру и пока ещё не началась новая порция озноба, то значит можно расстелить на исписанном тушью крыльце розовое покрывало. в кружках горячий вишнёвый чай, на блюдце вяленый копчёный сыр тонкими тягучими ниточками. у меня на коленках кодекс самурая, алёнка с книжкой об арт-терапии. она кормит кошку по имени кошмар сыром, а кошка кошмар ест его из вежливости, просто потому что ей не хочется уходить с крыльца. возможно, я уже и путаю что-то в хренологии событий, но так тоже было. мы пьём вишнёвый чай и болтаем о возможностях изменения на клеточном уровне. на даче болеть прямо даже удовольствие. чего стоит одно только чап-чап-чап-чап по скользкой тропинке от домика в другой конец сада, вдоль мокрых малиновых кустов с тянущимися к тебе любопытными лапками-листьями, там и сям из малины выглядывают длинные тигровые лилии, торопливо пробираешься по этой тропинке, а у тебя кружится голова и в лопатках горячо. электричество не появилось до почти обеда следующего дня, ночью его заменяли разлапистые молнии в режиме нон-стоп, вполне себе из себя иллюминации, ну и гром гремит самым кинематографичным образом. по крыше скребётся, ага, дождь, вода из гигантской небесной лейки. я тихонько валяюсь в импровизированной парильне под одеялами, только что меня всю колотило, теперь же только очень жарко, и я непременно соберусь на какое-то время вся в макушке, и если закрою глаза, то как будто бы лежу в висячем на стенке состоянии и с онемевшим телом, от которого остались только нечёткие границы. под моей кроватью стоит заготовленное на всякий разный возможный случай ведро, рядом висят заготовленные на этот же случай пакеты. алёнка либо сидит в соседней комнате у окон и отбивает смски, либо рядом со мной. сидит вся такая прямая, тёплый тёмный силуэт, чешет мне ладошку, а я ей пересказываю сюжет "унесённых призраками". у меня состояние похожее на пьянское, мне хочется болтать и болтать и выдавать разные откровения или, к примеру, отправлять бредовые смски, но у меня не осталось подходящих для того номеров, да и связи для моей мобилки нет. мы болтаем вслух и громким шёпотом и хихикаем, долго, алёнка иногда спрашивает, не брежу ли я, а потом нас вырубает. наверное, алёнке снилось что-то хорошее и здоровое, мне же довелось подглядеть немножко чужую жизнь какой-то чужой и странной девушки. это вряд ли был сон, потому что в снах не бывает реалистичных и обыкновенных жизненных сюжетов. девушка ездила на своей машине, угловатой маленькой шестёрке или семёрке ну и конечно была одинокая, хоть и вроде бы любима иногда кем-то.
утром сигналя призывы help рафику, выясняем, что он тож с температурой. поскольку мы никак не могли состряпать мне диагноз, потому что только ведь температура и всё, алёнка заявила, что у мя наверна сиамская связь с рафиком, и раз уж он там где-то температурит, то значит и я тут. аскетичный завтрак из риса и крабового мяса и горячего зелёного/вишнёвого чая; на мои вялые попытки помочь греть воду/мыть посуду алёнка вопит со смешным визгом на словесных поворотах: "домоой! к мадамам, нянькам, тряпкам, куклам!!" и под совместный истеричный хохот выпроваживает меня обратно в кровать, прямо хоть губу выпячивай. она берёт зонтик и идёт встречать машину с каримом и рафиком. и потом я ещё успела нырнуть в дремотную пододеяльню и при этом переслушать несколько особо особенных песен с диска зверей и диск white stripes почти до половины, прежде чем они все приехали. рафкин поглядел мне горло и объявил, что у мя ангина, сунул таблетку и меня уже в машине где-то между диском "импрессионизм" и диском "аквариума" опять и вновь стал прошибать пот. дворники неутомимо сгоняли ручьи воды с лобового стекла, и пока мы проезжались по канавам и канавкам, и нас обливали фонтаны с брызгами, карим уютно подпевал, мягко хихикая, тётеньке, которая в манере бразильского джаза чудесно пела что-то про home. карим вообще страшный молодец, и я его люблю примерно как рафика. вот. и даже в маке было хорошо, потому что там какао был вкусный. а сейчас я как ненормальная уже пару часов кряду сижу и за кружкой варева из мать-и-мачехи, эвкалипта и мяты собираю это всё в кучу. просто случилось так, что я как будто в тёмной комнате и не вижу ничего, шарюсь вокруг руками, хватаюсь за слово, а вокруг одного слова ещё целые гроздья слов обнаруживаются, висящие как связки засушенных грибов и чеснока на верёвках.
зы. и это ведь не всё.