И всю жизнь так, мордой о бетон...
- Папа! Я теперь тоже слышу шаги! Что это? - долетел далекий голос сына.
- Сынок! - отчаянно прокричал отец.
- Папа!
Мальчик закричал от страха и поднял глаза. Над его головой мелькнула тень, и на миг ему показалось, что он видит серую туфлю с темно-красным пятном на подошве, уносящуюся в небо, и еще показалось, что в неимоверной высоте, куда взмыла туфля, возник на мгновение силуэт огромной расправившей крылья птицы. Мальчик кинулся к месту, откуда последний раз долетел отцовский голос. Через несколько шагов он наткнулся на большое темное пятно на асфальте, поскользнулся и чуть не упал.
- Папа, - тихо сказал он.
Видеть то, что осталось от папы, было слишком тяжело, и он, постепенно понимая, что произошло, побрел назад. Перед его глазами встала добрая папина морда со страшными только на вид хитиновыми рогами и полными любви бусинками глаз, и он заплакал. Потом он вспомнил, как папа говорил, что слезами горю не поможешь, и перестал плакать.
"Папина душа полетела на небо, - подумал он, вспомнив быстро уносящееся вверх пятно на огромной подошве, - и я уже ничем ему не смогу помочь".
