Про Кота.
Кипенно-белый Кот с изумрудными глазами не вышел встречать нового гостя. Он просто проходил мимо, и чуть скосил глазом, дабы убедиться, что все под контролем. Под его контролем.
На Кота (разумеется, именно так, а не наоборот) во многом походил его хозяин, Беня. Т.е., конечно, не его хозяин, а просто хозяин квартиры, где Кот жил.
Ну так вот, Беня.
Беня был упитан до той степени, чтобы называть его «солидным мужчиной», и лыс как-то интеллигентно: с бородкой и усами. Усы у Бени были пышные, так что Кот даже мог бы ему завидовать, если бы это чувство не претило его гордости.
Руки у Бени были теплые, сухие и мягкие, чуть пушистые на фалангах, а рукопожатие уверенное и властное. Умение наложить лапу на то, что нравится, и так, чтобы претенденты отступили, у Бени и Кота было общее. Отличал Кота и Беню взгляд. Не на жизнь, разумеется, а просто взгляд. У Бени он был вкрадчивый, располагающий, а Кот на это не заморачивался, и смотрел на собеседника прямо и с легким презрением.
Собственно, в квартире они так и жили вдвоем, Кот и Беня. Коту женщины были не нужны в принципе, ибо кормили и гладили его и так вдоволь, а криков в доме он не любил. Беня же наслаждался тем, что мог с понимающими интонациями поддерживать беседы об одиночестве, в тайне наслаждаясь свободой.
Впрочем, были темы и более любимые, чем женщины и одиночество. Эту Большую Любовь Бени (Коту, понятное дело, было все равно) разделял Собеседник. Вы легко узнаете Собеседника на улице: плотный мужчина в светло-бежевом легком костюме элегантного покроя, в фисташковой рубашке с золотыми запонками. На прямом, остро очерченном носу его лежали очки в тонкой золотой оправе. Вообще, в профиль он был похож на единицу, прописанную bold-шрифтом: ровная спина, четко посаженная голова, прямой нос, - все это образовывало удивительно цельную, прямолинейную конструкцию, подчеркнутую поблескивающими чистотой ботинками. Щеки его лоснились здоровьем, а лицо украшала аккуратная эспаньолка. Правда, есть у меня подозрение, что вы не узнаете его на улице, ибо Собеседник был банкиром, и вряд ли разгуливал по городу просто так.
А говорили Беня и банкир о трубках. Не о мобильниках, как вы могли подумать, и не о тоненьких трубах с нефтью, как кто-то замечтался, а просто о трубках. Курительных. С табаком.
- Знаешь, - виолончелевым баритоном начал Беня, - свою трубку не так просто найти. Если она не понравилась тебе с первого взгляда, то уже точно не твоя. Но даже если понравилась, даже если ты в нее безумно влюбился, нужно еще время, чтобы приноровиться к ней: посмотреть, какой у нее характер, как она курится, и сколько ей нужно времени, чтобы восстановиться и радовать тебя снова в полную силу.
Собеседник кивал. Эти рассуждения Бени не были для него ни откровением, ни шансом заработать. Это даже не было обменом мнений, ибо двух мнений у старых, хороших приятелей на подобный счет быть не могло. Просто к плавности ароматного дыма гармонично подходила плавность глубинно-пустых рассуждений. И Беня, прикуривая, продолжал рассуждать.
- Так просто загубить трубку! Достаточно первый раз неправильно её покурить, и ты уже никогда её не раскуришь, она для всех будет горькой, кислой, невкусной. Нельзя набрасываться на неё: покурил один раз в день, и хватит; а лучше реже. Так в следующий раз вам обоим будет приятнее.
А еще трубке нужен уход. Прочищать её, не пересушить на солнечном подоконнике, не вымочить под дождем… Чтобы ею можно было гордиться, трубка должна быть ухоженной.
Интерес в глазах банкира угасал, и Беня, с автоматизмом заядлого манипулятора сознанием, дал ему в руки трубку, одну из многих, лежавших повсюду в доме. Угольки вспыхнули на дне зрачков Собеседника, и разговор О Трубках снова приобрел смысл.
Беня вдохнул поглубже - то ли затянулся, то ли приготовился говорить - как в дверь позвонили. В коридоре со стеллажами, заполненными трубками и старыми фотографиями, появился новый гость. Не заметив Кота, он прошел в комнату, где сидел Собеседник.
Поздоровался на бегу, окольцованной рукой, вынутой из кармана спортивных штанов. Сунул Бене денег. Суетливо вздохнул о чем-то. Получил табак. Ушел.
Ни за что бы не вписался. В трениках, женат. Фи.
- И все равно, - продолжал Беня, с едва заметным облегчением проводивший гостя, - трубки - это большая любовь навсегда. Они капризны, своенравны. Они требуют внимания и вложений. Со временем они зарастают, и требуется почти хирургическое мастерство, чтобы вернуть им прежний вид. Но только со временем они становятся такими родными, такими своими…
Банкир кивал.
Разговоры о трубках льстили ему больше, чем болтовня о женщинах.
На Кота (разумеется, именно так, а не наоборот) во многом походил его хозяин, Беня. Т.е., конечно, не его хозяин, а просто хозяин квартиры, где Кот жил.
Ну так вот, Беня.
Беня был упитан до той степени, чтобы называть его «солидным мужчиной», и лыс как-то интеллигентно: с бородкой и усами. Усы у Бени были пышные, так что Кот даже мог бы ему завидовать, если бы это чувство не претило его гордости.
Руки у Бени были теплые, сухие и мягкие, чуть пушистые на фалангах, а рукопожатие уверенное и властное. Умение наложить лапу на то, что нравится, и так, чтобы претенденты отступили, у Бени и Кота было общее. Отличал Кота и Беню взгляд. Не на жизнь, разумеется, а просто взгляд. У Бени он был вкрадчивый, располагающий, а Кот на это не заморачивался, и смотрел на собеседника прямо и с легким презрением.
Собственно, в квартире они так и жили вдвоем, Кот и Беня. Коту женщины были не нужны в принципе, ибо кормили и гладили его и так вдоволь, а криков в доме он не любил. Беня же наслаждался тем, что мог с понимающими интонациями поддерживать беседы об одиночестве, в тайне наслаждаясь свободой.
Впрочем, были темы и более любимые, чем женщины и одиночество. Эту Большую Любовь Бени (Коту, понятное дело, было все равно) разделял Собеседник. Вы легко узнаете Собеседника на улице: плотный мужчина в светло-бежевом легком костюме элегантного покроя, в фисташковой рубашке с золотыми запонками. На прямом, остро очерченном носу его лежали очки в тонкой золотой оправе. Вообще, в профиль он был похож на единицу, прописанную bold-шрифтом: ровная спина, четко посаженная голова, прямой нос, - все это образовывало удивительно цельную, прямолинейную конструкцию, подчеркнутую поблескивающими чистотой ботинками. Щеки его лоснились здоровьем, а лицо украшала аккуратная эспаньолка. Правда, есть у меня подозрение, что вы не узнаете его на улице, ибо Собеседник был банкиром, и вряд ли разгуливал по городу просто так.
А говорили Беня и банкир о трубках. Не о мобильниках, как вы могли подумать, и не о тоненьких трубах с нефтью, как кто-то замечтался, а просто о трубках. Курительных. С табаком.
- Знаешь, - виолончелевым баритоном начал Беня, - свою трубку не так просто найти. Если она не понравилась тебе с первого взгляда, то уже точно не твоя. Но даже если понравилась, даже если ты в нее безумно влюбился, нужно еще время, чтобы приноровиться к ней: посмотреть, какой у нее характер, как она курится, и сколько ей нужно времени, чтобы восстановиться и радовать тебя снова в полную силу.
Собеседник кивал. Эти рассуждения Бени не были для него ни откровением, ни шансом заработать. Это даже не было обменом мнений, ибо двух мнений у старых, хороших приятелей на подобный счет быть не могло. Просто к плавности ароматного дыма гармонично подходила плавность глубинно-пустых рассуждений. И Беня, прикуривая, продолжал рассуждать.
- Так просто загубить трубку! Достаточно первый раз неправильно её покурить, и ты уже никогда её не раскуришь, она для всех будет горькой, кислой, невкусной. Нельзя набрасываться на неё: покурил один раз в день, и хватит; а лучше реже. Так в следующий раз вам обоим будет приятнее.
А еще трубке нужен уход. Прочищать её, не пересушить на солнечном подоконнике, не вымочить под дождем… Чтобы ею можно было гордиться, трубка должна быть ухоженной.
Интерес в глазах банкира угасал, и Беня, с автоматизмом заядлого манипулятора сознанием, дал ему в руки трубку, одну из многих, лежавших повсюду в доме. Угольки вспыхнули на дне зрачков Собеседника, и разговор О Трубках снова приобрел смысл.
Беня вдохнул поглубже - то ли затянулся, то ли приготовился говорить - как в дверь позвонили. В коридоре со стеллажами, заполненными трубками и старыми фотографиями, появился новый гость. Не заметив Кота, он прошел в комнату, где сидел Собеседник.
Поздоровался на бегу, окольцованной рукой, вынутой из кармана спортивных штанов. Сунул Бене денег. Суетливо вздохнул о чем-то. Получил табак. Ушел.
Ни за что бы не вписался. В трениках, женат. Фи.
- И все равно, - продолжал Беня, с едва заметным облегчением проводивший гостя, - трубки - это большая любовь навсегда. Они капризны, своенравны. Они требуют внимания и вложений. Со временем они зарастают, и требуется почти хирургическое мастерство, чтобы вернуть им прежний вид. Но только со временем они становятся такими родными, такими своими…
Банкир кивал.
Разговоры о трубках льстили ему больше, чем болтовня о женщинах.