В последний путь. Памяти рава Меира Хая.
Он возвращался домой с работы… По четвергам он преподавал в Талмуд-Торе в Хадере и ехал на своей машине по 4 шоссе до перекрестка Бейт-Лид и далее по 57 шоссе в сторону Шавей-Шомрона. Его расстреляли террористы из проезжающей машины на участке шоссе между поселениями Эйнав и Шавей-Шомрон. Дома его ждала жена и 7 детей, чтобы вместе отпраздновать день рождения одного из детей - сына Эльасафа.
Празднование дня рождения не состоялось. С этого дня на протяжении всей жизни этот мальчик будет в свой день рождения отмечать день трагической гибели своего отца…
Около 17 часов я как раз была в Нетании и, как всегда, должна была возвращаться домой в Кдумим по 57 шоссе. От Шавей Шомрон рукой подать до промзоны Барон, а оттуда ведет внутренняя дорога прямо к нашему дому в Кдумим Цафон. Эта узкая разбитая дорога, которую знают даже не все жители нашего поселка, весьма сокращает путь из Нетании к нам. Когда я уже сидела в машине, начались истерические звонки наших дочек - каждой по отдельности: «Мама, не надо ехать ТОЙ дорогой!», «Мама, ты знаешь, КТО убит?», «Это муж Элишевы Хай!». Не возможно себе представить: классная руководительница двух наших дочерей, которая так много для них сделала, два дня назад сидевшая напротив меня во время индивидуальной беседы на родительском собрании в школе и кормившая грудью своего младенца, маленького Нахмана, - ВДОВА?
Весь вечер прошел в ожидании сообщения по внутренней связи, где и когда будут похороны. Ждали возвращения из Умани родителей Элишевы, поэтому до утра нельзя было назначить час. Элишева и Меир Хай были большими почитателями памяти рабби Нахмана из Браслава, ездили в Умань. Этим летом Элишева, уже ожидая очередного прибавления в семействе, собрала группу женщин для поездки туда, а по возвращении родила маленького мальчика, которого, конечно же, назвали Нахманом. Элишева и Меир заразили своим увлечением многих людей, в том числе, очевидно, и её родителей. Каким же горьким было их возвращение в Израиль с могилы рабби!
Церемония прощания была назначена на 10 утра в зале прощаний на улице Иермиягу в Иерусалиме. Несмотря на то, что это был канун Шабата, туда приехали сотни людей со всего Израиля. Только из Шавей-Шомрона прибыло 4 автобуса - соседи, друзья, учителя «ульпены» - женской гимназии, где работает Элишева, ученицы теперешние и те, что уже давно закончили школу. Было так много народа, что церемония проходила снаружи, но даже там ничего не было видно, зато хорошо был слышен звук микрофонов.
На похоронах присутствовали известные раввины, члены кнессета, министры, главы Моэцет ЕША. Рядом со мной стояли Бени Кацовер, Бенци Либерман, Михаэль Бен-Ари, Хананель Дорани (председатель совета Кдумима), Эстер Кариш (бывшая зам. Нашего многолетнего мэра- Даниэлы Вайс).
Было много речей. Как принято на похоронах в Иерусалиме, женщины не говорили и не были допущены на кладбище на Хар ха-Зейтим.
Рав поселения Шавей Шомрон, Иегошуа Шмидов, говорил о любви Меира к Торе, рассказывал о том, как он создавал Талмуд-Торы по всему Шомрону, более того, по всему Израилю. Как он любил детей, на свои деньги покупал им сладости и небольшие подарки. Говорят, что он даже сам купил машину для производства барада (фруктового льда) для Талмуд-Торы в их поселке. «Как Ты допустил, - взывал рав к Г-ду, - что злодей убил этого праведника?».
Известный рав Хаим Друкман, хорошо знавший Меира с молодых лет, начал свою речь словами: «Ашрей пниней дерех ха-холхим бе-Торат ха-Шем». «Пнина» - жемчужина - это Меир, который ходил путями Торы.
«Какое значимое имя было у убитого: Меир Хай! Меир - «освещающий», Хай - «живой»!
Меир погиб не как частное лицо, а как представитель «клаль Исраэль», всего еврейского народа. Убийцы хотят уничтожить весь еврейский народ и государство Израиль, но мы, евреи «кшаей орех» - жестоковыйные, и мы выстоим!»
Председатель районного совета Шомрона, Гершон Месика, говорил о том, что Меир стал не «жертвой мира», а жертвой израильского правительства, которое открыло блок-посты для свободного прохода арабов. «Барак и Биби, - говорил он, - я требую, чтобы вы встали перед вдовой и сиротами, посмотрели им в глаза и попросили прощения… Я призываю израильское правительство выполнять свою функцию по защите населения, а не отпускать на свободу сотни террористов…».
Председатель Моэцет ЕША, Дани Даян, сказал, что цена крови не сдвинет нас с нашего пути, мы будем продолжать созидать, строить. Эта деятельность откроет глаза всему еврейскому народу, который поймет, наконец, с кем надо бороться, а кого защищать, куда направить военные силы, а куда руку созидания и помощи.
Но самой тяжелой была речь старшего сына рава Хая - Элиягу. Ему 17 лет и он учится в ешиве в Отниэле. Это даже нельзя назвать речью. Вдруг раздался страшный крик: «Аба! Аба! Аба ше-бе-шамаим! Аба ше-натан, аба ше-лаках…» («Отец! Отец на небесах! Отец, который дал, отец, который взял»). А дальше пошел тяжелый рассказ о том, как в такой семье, где мама прививает любовь к Торе сотням девочек, а папа - рав и любимый учитель сотен маленьких детей в Талмуд-Торе, семье, где почитают рабби Нахмана и вся жизнь посвящена соблюдению мицвот, два года назад старший сын решил отойти от иудаизма. Обычная история, одна из многих в религиозных семьях. На протяжении двух лет, когда мальчик не жил дома, он вел с отцом беседы, в которых каждый пытался объяснить свою позицию. В конце мальчик почувствовал, что он готов вернуться в семью, вернуться к вере. Трагедия заключается в том, что он не успел и не смог сказать об этом отцу, хотя знал, как тяжело тот это переживал. Может быть, из-за юношеского упрямства ему было тяжело произнести эти слова: «Папа, я снова с тобой». Перед последним Йом-Кипуром он не смог, как это принято, прямо попросить прощения, а послал отцу SMS: «Прости, что я обидел тебя своим отношением к иудаизму». Сейчас, на глазах у всех, этот мальчик переживал двойную трагедию. Он прощался с отцом и разговаривал с ним, как с живым. Он спрашивал: «Ты ведь слышишь меня?». Обыгрывая термин «хитнаткут» и вспоминая, как события в Гуш Катифе повлияли на его решение, он сказал: «Хитнатакну гашмит, аваль хитхабарну руханит» («Мы разошлись физически, но объединились духовно. Папа, я с тобой!»).
Были еще разные речи, но эти запомнились мне лучше всего.
Рав Хай отправился к своим предкам на кладбище Хар Ха-Зейтим. Семья сидит шива в Шавей-Шомроне. Все, кто хотят помочь им материально, могут присылать чеки на имя:
בית כנסת שבי שומרון
Сзади чека написать:
עבור משפחת חי
Чеки посылать по адресу:
מזכירות שבי שומרון, ד.נ.צפון השומרון, 44858
Желающие получить справку для Мас Хахнаса для возврата налога, должны указать это в письме с адресом, по которому будет выслана справка.
Празднование дня рождения не состоялось. С этого дня на протяжении всей жизни этот мальчик будет в свой день рождения отмечать день трагической гибели своего отца…
Около 17 часов я как раз была в Нетании и, как всегда, должна была возвращаться домой в Кдумим по 57 шоссе. От Шавей Шомрон рукой подать до промзоны Барон, а оттуда ведет внутренняя дорога прямо к нашему дому в Кдумим Цафон. Эта узкая разбитая дорога, которую знают даже не все жители нашего поселка, весьма сокращает путь из Нетании к нам. Когда я уже сидела в машине, начались истерические звонки наших дочек - каждой по отдельности: «Мама, не надо ехать ТОЙ дорогой!», «Мама, ты знаешь, КТО убит?», «Это муж Элишевы Хай!». Не возможно себе представить: классная руководительница двух наших дочерей, которая так много для них сделала, два дня назад сидевшая напротив меня во время индивидуальной беседы на родительском собрании в школе и кормившая грудью своего младенца, маленького Нахмана, - ВДОВА?
Весь вечер прошел в ожидании сообщения по внутренней связи, где и когда будут похороны. Ждали возвращения из Умани родителей Элишевы, поэтому до утра нельзя было назначить час. Элишева и Меир Хай были большими почитателями памяти рабби Нахмана из Браслава, ездили в Умань. Этим летом Элишева, уже ожидая очередного прибавления в семействе, собрала группу женщин для поездки туда, а по возвращении родила маленького мальчика, которого, конечно же, назвали Нахманом. Элишева и Меир заразили своим увлечением многих людей, в том числе, очевидно, и её родителей. Каким же горьким было их возвращение в Израиль с могилы рабби!
Церемония прощания была назначена на 10 утра в зале прощаний на улице Иермиягу в Иерусалиме. Несмотря на то, что это был канун Шабата, туда приехали сотни людей со всего Израиля. Только из Шавей-Шомрона прибыло 4 автобуса - соседи, друзья, учителя «ульпены» - женской гимназии, где работает Элишева, ученицы теперешние и те, что уже давно закончили школу. Было так много народа, что церемония проходила снаружи, но даже там ничего не было видно, зато хорошо был слышен звук микрофонов.
На похоронах присутствовали известные раввины, члены кнессета, министры, главы Моэцет ЕША. Рядом со мной стояли Бени Кацовер, Бенци Либерман, Михаэль Бен-Ари, Хананель Дорани (председатель совета Кдумима), Эстер Кариш (бывшая зам. Нашего многолетнего мэра- Даниэлы Вайс).
Было много речей. Как принято на похоронах в Иерусалиме, женщины не говорили и не были допущены на кладбище на Хар ха-Зейтим.
Рав поселения Шавей Шомрон, Иегошуа Шмидов, говорил о любви Меира к Торе, рассказывал о том, как он создавал Талмуд-Торы по всему Шомрону, более того, по всему Израилю. Как он любил детей, на свои деньги покупал им сладости и небольшие подарки. Говорят, что он даже сам купил машину для производства барада (фруктового льда) для Талмуд-Торы в их поселке. «Как Ты допустил, - взывал рав к Г-ду, - что злодей убил этого праведника?».
Известный рав Хаим Друкман, хорошо знавший Меира с молодых лет, начал свою речь словами: «Ашрей пниней дерех ха-холхим бе-Торат ха-Шем». «Пнина» - жемчужина - это Меир, который ходил путями Торы.
«Какое значимое имя было у убитого: Меир Хай! Меир - «освещающий», Хай - «живой»!
Меир погиб не как частное лицо, а как представитель «клаль Исраэль», всего еврейского народа. Убийцы хотят уничтожить весь еврейский народ и государство Израиль, но мы, евреи «кшаей орех» - жестоковыйные, и мы выстоим!»
Председатель районного совета Шомрона, Гершон Месика, говорил о том, что Меир стал не «жертвой мира», а жертвой израильского правительства, которое открыло блок-посты для свободного прохода арабов. «Барак и Биби, - говорил он, - я требую, чтобы вы встали перед вдовой и сиротами, посмотрели им в глаза и попросили прощения… Я призываю израильское правительство выполнять свою функцию по защите населения, а не отпускать на свободу сотни террористов…».
Председатель Моэцет ЕША, Дани Даян, сказал, что цена крови не сдвинет нас с нашего пути, мы будем продолжать созидать, строить. Эта деятельность откроет глаза всему еврейскому народу, который поймет, наконец, с кем надо бороться, а кого защищать, куда направить военные силы, а куда руку созидания и помощи.
Но самой тяжелой была речь старшего сына рава Хая - Элиягу. Ему 17 лет и он учится в ешиве в Отниэле. Это даже нельзя назвать речью. Вдруг раздался страшный крик: «Аба! Аба! Аба ше-бе-шамаим! Аба ше-натан, аба ше-лаках…» («Отец! Отец на небесах! Отец, который дал, отец, который взял»). А дальше пошел тяжелый рассказ о том, как в такой семье, где мама прививает любовь к Торе сотням девочек, а папа - рав и любимый учитель сотен маленьких детей в Талмуд-Торе, семье, где почитают рабби Нахмана и вся жизнь посвящена соблюдению мицвот, два года назад старший сын решил отойти от иудаизма. Обычная история, одна из многих в религиозных семьях. На протяжении двух лет, когда мальчик не жил дома, он вел с отцом беседы, в которых каждый пытался объяснить свою позицию. В конце мальчик почувствовал, что он готов вернуться в семью, вернуться к вере. Трагедия заключается в том, что он не успел и не смог сказать об этом отцу, хотя знал, как тяжело тот это переживал. Может быть, из-за юношеского упрямства ему было тяжело произнести эти слова: «Папа, я снова с тобой». Перед последним Йом-Кипуром он не смог, как это принято, прямо попросить прощения, а послал отцу SMS: «Прости, что я обидел тебя своим отношением к иудаизму». Сейчас, на глазах у всех, этот мальчик переживал двойную трагедию. Он прощался с отцом и разговаривал с ним, как с живым. Он спрашивал: «Ты ведь слышишь меня?». Обыгрывая термин «хитнаткут» и вспоминая, как события в Гуш Катифе повлияли на его решение, он сказал: «Хитнатакну гашмит, аваль хитхабарну руханит» («Мы разошлись физически, но объединились духовно. Папа, я с тобой!»).
Были еще разные речи, но эти запомнились мне лучше всего.
Рав Хай отправился к своим предкам на кладбище Хар Ха-Зейтим. Семья сидит шива в Шавей-Шомроне. Все, кто хотят помочь им материально, могут присылать чеки на имя:
בית כנסת שבי שומרון
Сзади чека написать:
עבור משפחת חי
Чеки посылать по адресу:
מזכירות שבי שומרון, ד.נ.צפון השומרון, 44858
Желающие получить справку для Мас Хахнаса для возврата налога, должны указать это в письме с адресом, по которому будет выслана справка.