В прачечной
Статья опять же из раздела "Как хорошо что мы здесь а не там." А конкретней - про стирку, отравлявшую существование любой викторианской домохозяйке. Хотя если задуматься, в этом плане мы ушли совсем не так далеко. Если не наши родители, то уж бабушки точно стирали именно так.
Dujardin-Beaumetz Petiet "Laundresses"
Первые стиральные машинки стали пользоваться популярностью только в 1880х годах, но многие домохозяйки враждебно приняли этот столь необходимый предмет домашнего обихода. Первые стиральные машинки рвали ткань или же оставляли на ней ржавые отметины. Так что в конце 19го века женщинам приходилось стирать, используя бабушкины методы. А методы эти были очень трудоемкими. Зато они здорово развивали мускулатуру - еще бы, ведь стирка занимала целый день (в Америке это обычно был понедельник). Для викторианской домохозяйки стирка была воплощением ночных кошмаров, поэтому женщины старались стирать как можно реже - раз в неделю или же раз в несколько недель, просто складируя грязное белье. Разумеется, это относится к тем, кто мог себе позволить много перемен одежды. Но опять же, те дамы, что часто меняли платья, могли потратиться и на прачечную.
Почему стирка была адом на земле? Ну, для начала требовалось раздобыть воду. Если вы жили в сельской местности, где нет водопровода, то пришлось бы идти за водой на колодец, а потом тащить ведра обратно а-ля Аксинья из правильного «Тихого Дона.» Впрочем, некоторые крестьянки предпочитали стирать прямо на реке или озере, если таковое было поблизости и если погода позволяла (в проруби особенно не постираешь). В таких случаях они зачастую обходились без мыла и отскабливали грязь, ударяя бельем о камни. Но не всем женщинам приходилось брать воду в колодце, у многих были колонки во дворе или, если они проживали в городе, водопроводная вода.
Итак, воду мы принесли и даже подогрели, теперь настало время задуматься о мыле. В начале 19го века мыло часто изготовляли в домашних условиях, из воды, золы и жира. В пособиях по домоводству можно найти много рецептов различных видов мыла для кружев, для шерсти, для тонкой ткани. Но с середины 19го века мыло начали изготавливать в промышленных масштабах. Например, популярным было мыло компании Пирс - для его рекламы Джон Эверетт Милле написал известную картину «Пузыри», для которой позировал его внук. Массовое производство мыла пришлось к нельзя кстати, но оставалась еще проблема грязных пятен. Их мылом не возьмешь. Но хорошая английская домохозяйка знала много способов, как справится с самыми противными пятнами. Для выведения жирных пятен использовали мел, для пятен от травы - спирт, для кровавых пятен - всем вампирам на заметку! - керосин. В качестве отбеливателя долгое время использовали человеческую мочу или свиной навоз, но самым лучшим отбеливателем считался лимонный сок (увы,он стоил дороже мочи). Чтобы одежда не выцвела, в воду добавляли уксус (для розовых и зеленых цветов), буру (для красных), щелочь (для черных) или отруби (для прочих цветов). Шелк советовали стирать в керосине.
Как и в наши дни, перед стиркой белье сортировали по цвету и по степени загрязнения. Наиболее грязную одежду замачивали в щелочи, потом кипятили. Грязь и пятна отскребали с помощью стиральной доски, но ее нельзя было применять, например, для платьев их легкого шелка - иначе от них просто ничего не осталось бы. Одежду стирали в большом ведре или в лохани, часто используя валек или мешалку для белья. Это деревянная палка, на конце которой находится медный конус или несколько «ножек». Мешалку опускали в ведро с бельем и крутили - фактически, это примитивная центрифуга.
Покончив со стиркой, женщины раскладывали белье на траве или развешивали его на веревке, на улице или, в зимнее время, на чердаке. Поскольку города в 19м веке не отличались особой чистотой - взять хотя бы дым из заводских труб или каминную золу, которую выбрасывали прямо на улицу - то сохнущее белье могло быстро запачкаться. Поэтому прачки старались отжать белье получше, чтобы оно просохло как можно быстрее. В начале 19го века женщины отжимали белье в ручную, но к середине века на помощь им пришел пресс для отжимания белья. Мокрое белье клали между двумя валиками и вращали ручку.
Когда белье высыхало, можно было приниматься за глажку. Разумеется, никто и мечтать не мог об утюге, который включается в розетку и не остывает, пока его не выключишь. В 19м веке утюг мог весить как хорошая гантель. Чтобы нагреть такой утюг, его нужно было прислонить к кухонной плите. Для глажки требовалось несколько утюгов, потому что они быстро остывали. Помимо основных утюгов, существовало еще много разновидностей - например, утюги для глажки галстуков и лент или утюги для рюшек.
Поскольку стирка и глажка были такими изнурительными упражнениями, каждая домохозяйка мечтала просто сдать грязное белье в прачечную. В прачки шли пожилые женщины, вдовы или же домохозяйки, которым требовался дополнительный доход. Мужья последних зачастую были сезонными рабочими с непостоянным доходом, инвалидами или алкоголиками, так что жене приходилось брать на себя функцию добытчика. Работы прачки была крайне неприятной, даже хуже чем профессия швеи. Изо дня в день нужно было наклонятся над лоханью, получая в придачу к заработанных грошам боль в спине, красное от пара лицо и цыпки на руках из-за постоянно соприкосновения с щелочью. Но по крайне мере, работа прачкой приносила хоть какой-то доход. Хотя и не для всех. Да-да, некоторым женщинам приходилось горбатиться над лоханью бесплатно.
В 19м веке в Англии и Ирландии предпринимались попытки реабилитации проституток, подыскав им другое, менее порочное занятие. Стирка подходила как нельзя кстати - если рассматривать ее как метафору, то отскребая грязь с белья, женщина так же очищала скверну со своей души. В Ирландии такие организации называли в честь Марии Магдалины, которая, согласно традиции, была блудницей, раскаявшейся в грехах. Приюты первоначально организовывали как краткосрочные пристанища для падших женщин - научившись честному труду, проститутка могла покинуть приют и жить честной жизнью на свободе. Но мало помалу Magdalene Laundries превращались в тюрьмы. Попав в такую прачечную, женщина уже не могла ее покинуть, как бы сильно ей не хотелось. Кроме того, помимо проституток в приюты Св. Магдалины стали помещать женщин, родивших детей вне брака, умственно отсталых, жертв насилия и даже девочек, чье поведение казалось опекунам слишком распущенным. Условия их содержания в некоторых случаях были невыносимыми. Работа с утра до вечера, запрещение разговаривать, частые телесные наказания - вот та реальность, с которой многие «пансионерки» сталкивались постоянно. О жизни в этих прачечных рассказывается в очень тяжелом фильме The Magdalene Sisters.
Стихотворение, приведенное ниже, повествует о типичной стирке в начале 19го века. Оно примечательно в первую очередь тем, что описывает вполне заурядную процедуру с псевдогероическим пафосом- например, в самом начале поэтесса взывает к Музе, чтобы ты вдохновила ее на описание ужасного дня. Так же в стихотворении перечисляются все треволнения, связанные со стиркой - мокрый кот, которого спугнули из кухни, так что теперь он наведается в гостиную; завтрак, проведенный в гробовом молчании; встревоженные взгляды на небеса, ведь если пойдет дождь, то белье сушить негде; и, наконец, нежеланные гости, которым может приспичить наведаться к вам именно в этот день.
"Washing-Day." by Anna Lætitia Barbauld (1743 - 1825)
The Muses are turned gossips; they have lost
The buskin'd step, and clear high-sounding phrase,
Language of gods. Come, then, domestic Muse,
In slip-shod measure loosely prattling on
Of farm or orchard, pleasant curds and cream,
Or drowning flies, or shoe lost in the mire
By little whimpering boy, with rueful face;
Come, Muse, and sing the dreaded Washing-Day.
-Ye who beneath the yoke of wedlock bend,
With bowed soul, full well ye ken the day
Which week, smooth sliding after week, brings on
Too soon; for to that day nor peace belongs
Nor comfort; ere the first grey streak of dawn,
The red-arm'd washers come and chase repose.
Nor pleasant smile, nor quaint device of mirth,
E'er visited that day: the very cat,
From the wet kitchen scared, and reeking hearth,
Visits the parlour, an unwonted guest.
The silent breakfast-meal is soon dispatch'd
Uninterrupted, save by anxious looks
Cast at the lowering sky, if sky should lower.
From that last evil, oh preserve us, heavens!
For should the skies pour down, adieu to all
Remains of quiet; then expect to hear
Of sad disasters-dirt and gravel stains
Hard to efface, and loaded lines at once
Snapped short-and linen-horse by dog thrown down,
And all the petty miseries of life.
Saints have been calm while stretched upon the rack,
And Guatimozin smil'd on burning coals;
But never yet did housewife notable
Greet with a smile a rainy washing-day.
-But grant the welkin fair, require not thou
Who call'st thyself perchance the master there,
Or study swept, or nicely dusted coat,
Or usual 'tendance; ask not, indiscreet,
Thy stockings mended, tho' the yawning rents
Gape wide as Erebus, nor hope to find
Some snug recess impervious: should'st thou try
The 'customed garden walks, thine eye shall rue
The budding fragrance of thy tender shrubs,
Myrtle or rose, all crushed beneath the weight
Of coarse check'd apron, with impatient hand
Twitch'd off when showers impend: or crossing lines
Shall mar thy musings, as the wet cold sheet
Flaps in thy face abrupt. Woe to the friend
Whose evil stars have urged him forth to claim
On such a day the hospitable rites;
Looks, blank at best, and stinted courtesy,
Shall he receive. Vainly he feeds his hopes
With dinner of roast chicken, savoury pie,
Or tart or pudding:-pudding he nor tart
That day shall eat; nor, tho' the husband try,
Mending what can't be help'd, to kindle mirth
From cheer deficient, shall his consort's brow
Clear up propitious; the unlucky guest
In silence dines, and early slinks away.
I well remember, when a child, the awe
This day struck into me; for then the maids,
I scarce knew why, looked cross, and drove me from them;
Nor soft caress could I obtain, nor hope
Usual indulgencies; jelly or creams,
Relique of costly suppers, and set by
For me their petted one; or butter'd toast,
When butter was forbid; or thrilling tale
Of ghost, or witch, or murder-so I went
And shelter'd me beside the parlour fire:
There my dear grandmother, eldest of forms,
Tended the little ones, and watched from harm,
Anxiously fond, tho' oft her spectacles
With elfin cunning hid, and oft the pins
Drawn from her ravell'd stocking, might have sour'd
One less indulgent.-
At intervals my mother's voice was heard,
Urging dispatch; briskly the work went on,
All hands employed to wash, to rinse, to wring,
To fold, and starch, and clap, and iron, and plait.
Then would I sit me down, and ponder much
Why washings were. Sometimes thro' hollow bowl
Of pipe amused we blew, and sent aloft
The floating bubbles, little dreaming then
To see, Mongolfier, thy silken ball
Ride buoyant through the clouds-so near approach
The sports of children and the toils of men.
Earth, air, and sky, and ocean, hath its bubbles,
And verse is one of them-this most of all.
Прачечная с разными прибамбасами
Мешалки для белья
Доска для стирки
Мыло (прямо как наше родное, хозяйственное)
В центре - вальки, которыми колотили белье. Справа- приспособление для сушки носков, чтобы они не садились.
Чтобы разогреть этот утюг, внутрь клали угли.
Рання модель стиральной машинки с прессом для отжимания белья
Eugène Boudin "The Laundresses"
Jean-Baptiste Siméon Chardin "The Laundry Woman"
William Tom Warrener "The Laundry"
John William Waterhouse "Italian Girl"
Armand-Desire Gautier "Woman Ironing"
Henry Robert Morland "Domestic Employment: Ironing"
Paul Mathey "Interior with Women and a Child"
Edgar Degas "The Laundresses"
Edouard Frère "The Laundress"
Приют Св. Магдалины, Англия, 19й век.
Приют св. Магдалины, начало 20го века
http://objectlessons.org.uk/default.asp?document=300.0110.0080
http://a-day-in-the-life.powys.org.uk/eng/home/eo_wash.php
http://www.memorialhall.mass.edu/collection/itempage.jsp?itemid=7989
http://www.vintageconnection.net/VictorianLaundry.htm
http://en.wikipedia.org/wiki/Magdalen_Asylum
Dujardin-Beaumetz Petiet "Laundresses"
Первые стиральные машинки стали пользоваться популярностью только в 1880х годах, но многие домохозяйки враждебно приняли этот столь необходимый предмет домашнего обихода. Первые стиральные машинки рвали ткань или же оставляли на ней ржавые отметины. Так что в конце 19го века женщинам приходилось стирать, используя бабушкины методы. А методы эти были очень трудоемкими. Зато они здорово развивали мускулатуру - еще бы, ведь стирка занимала целый день (в Америке это обычно был понедельник). Для викторианской домохозяйки стирка была воплощением ночных кошмаров, поэтому женщины старались стирать как можно реже - раз в неделю или же раз в несколько недель, просто складируя грязное белье. Разумеется, это относится к тем, кто мог себе позволить много перемен одежды. Но опять же, те дамы, что часто меняли платья, могли потратиться и на прачечную.
Почему стирка была адом на земле? Ну, для начала требовалось раздобыть воду. Если вы жили в сельской местности, где нет водопровода, то пришлось бы идти за водой на колодец, а потом тащить ведра обратно а-ля Аксинья из правильного «Тихого Дона.» Впрочем, некоторые крестьянки предпочитали стирать прямо на реке или озере, если таковое было поблизости и если погода позволяла (в проруби особенно не постираешь). В таких случаях они зачастую обходились без мыла и отскабливали грязь, ударяя бельем о камни. Но не всем женщинам приходилось брать воду в колодце, у многих были колонки во дворе или, если они проживали в городе, водопроводная вода.
Итак, воду мы принесли и даже подогрели, теперь настало время задуматься о мыле. В начале 19го века мыло часто изготовляли в домашних условиях, из воды, золы и жира. В пособиях по домоводству можно найти много рецептов различных видов мыла для кружев, для шерсти, для тонкой ткани. Но с середины 19го века мыло начали изготавливать в промышленных масштабах. Например, популярным было мыло компании Пирс - для его рекламы Джон Эверетт Милле написал известную картину «Пузыри», для которой позировал его внук. Массовое производство мыла пришлось к нельзя кстати, но оставалась еще проблема грязных пятен. Их мылом не возьмешь. Но хорошая английская домохозяйка знала много способов, как справится с самыми противными пятнами. Для выведения жирных пятен использовали мел, для пятен от травы - спирт, для кровавых пятен - всем вампирам на заметку! - керосин. В качестве отбеливателя долгое время использовали человеческую мочу или свиной навоз, но самым лучшим отбеливателем считался лимонный сок (увы,он стоил дороже мочи). Чтобы одежда не выцвела, в воду добавляли уксус (для розовых и зеленых цветов), буру (для красных), щелочь (для черных) или отруби (для прочих цветов). Шелк советовали стирать в керосине.
Как и в наши дни, перед стиркой белье сортировали по цвету и по степени загрязнения. Наиболее грязную одежду замачивали в щелочи, потом кипятили. Грязь и пятна отскребали с помощью стиральной доски, но ее нельзя было применять, например, для платьев их легкого шелка - иначе от них просто ничего не осталось бы. Одежду стирали в большом ведре или в лохани, часто используя валек или мешалку для белья. Это деревянная палка, на конце которой находится медный конус или несколько «ножек». Мешалку опускали в ведро с бельем и крутили - фактически, это примитивная центрифуга.
Покончив со стиркой, женщины раскладывали белье на траве или развешивали его на веревке, на улице или, в зимнее время, на чердаке. Поскольку города в 19м веке не отличались особой чистотой - взять хотя бы дым из заводских труб или каминную золу, которую выбрасывали прямо на улицу - то сохнущее белье могло быстро запачкаться. Поэтому прачки старались отжать белье получше, чтобы оно просохло как можно быстрее. В начале 19го века женщины отжимали белье в ручную, но к середине века на помощь им пришел пресс для отжимания белья. Мокрое белье клали между двумя валиками и вращали ручку.
Когда белье высыхало, можно было приниматься за глажку. Разумеется, никто и мечтать не мог об утюге, который включается в розетку и не остывает, пока его не выключишь. В 19м веке утюг мог весить как хорошая гантель. Чтобы нагреть такой утюг, его нужно было прислонить к кухонной плите. Для глажки требовалось несколько утюгов, потому что они быстро остывали. Помимо основных утюгов, существовало еще много разновидностей - например, утюги для глажки галстуков и лент или утюги для рюшек.
Поскольку стирка и глажка были такими изнурительными упражнениями, каждая домохозяйка мечтала просто сдать грязное белье в прачечную. В прачки шли пожилые женщины, вдовы или же домохозяйки, которым требовался дополнительный доход. Мужья последних зачастую были сезонными рабочими с непостоянным доходом, инвалидами или алкоголиками, так что жене приходилось брать на себя функцию добытчика. Работы прачки была крайне неприятной, даже хуже чем профессия швеи. Изо дня в день нужно было наклонятся над лоханью, получая в придачу к заработанных грошам боль в спине, красное от пара лицо и цыпки на руках из-за постоянно соприкосновения с щелочью. Но по крайне мере, работа прачкой приносила хоть какой-то доход. Хотя и не для всех. Да-да, некоторым женщинам приходилось горбатиться над лоханью бесплатно.
В 19м веке в Англии и Ирландии предпринимались попытки реабилитации проституток, подыскав им другое, менее порочное занятие. Стирка подходила как нельзя кстати - если рассматривать ее как метафору, то отскребая грязь с белья, женщина так же очищала скверну со своей души. В Ирландии такие организации называли в честь Марии Магдалины, которая, согласно традиции, была блудницей, раскаявшейся в грехах. Приюты первоначально организовывали как краткосрочные пристанища для падших женщин - научившись честному труду, проститутка могла покинуть приют и жить честной жизнью на свободе. Но мало помалу Magdalene Laundries превращались в тюрьмы. Попав в такую прачечную, женщина уже не могла ее покинуть, как бы сильно ей не хотелось. Кроме того, помимо проституток в приюты Св. Магдалины стали помещать женщин, родивших детей вне брака, умственно отсталых, жертв насилия и даже девочек, чье поведение казалось опекунам слишком распущенным. Условия их содержания в некоторых случаях были невыносимыми. Работа с утра до вечера, запрещение разговаривать, частые телесные наказания - вот та реальность, с которой многие «пансионерки» сталкивались постоянно. О жизни в этих прачечных рассказывается в очень тяжелом фильме The Magdalene Sisters.
Стихотворение, приведенное ниже, повествует о типичной стирке в начале 19го века. Оно примечательно в первую очередь тем, что описывает вполне заурядную процедуру с псевдогероическим пафосом- например, в самом начале поэтесса взывает к Музе, чтобы ты вдохновила ее на описание ужасного дня. Так же в стихотворении перечисляются все треволнения, связанные со стиркой - мокрый кот, которого спугнули из кухни, так что теперь он наведается в гостиную; завтрак, проведенный в гробовом молчании; встревоженные взгляды на небеса, ведь если пойдет дождь, то белье сушить негде; и, наконец, нежеланные гости, которым может приспичить наведаться к вам именно в этот день.
"Washing-Day." by Anna Lætitia Barbauld (1743 - 1825)
The Muses are turned gossips; they have lost
The buskin'd step, and clear high-sounding phrase,
Language of gods. Come, then, domestic Muse,
In slip-shod measure loosely prattling on
Of farm or orchard, pleasant curds and cream,
Or drowning flies, or shoe lost in the mire
By little whimpering boy, with rueful face;
Come, Muse, and sing the dreaded Washing-Day.
-Ye who beneath the yoke of wedlock bend,
With bowed soul, full well ye ken the day
Which week, smooth sliding after week, brings on
Too soon; for to that day nor peace belongs
Nor comfort; ere the first grey streak of dawn,
The red-arm'd washers come and chase repose.
Nor pleasant smile, nor quaint device of mirth,
E'er visited that day: the very cat,
From the wet kitchen scared, and reeking hearth,
Visits the parlour, an unwonted guest.
The silent breakfast-meal is soon dispatch'd
Uninterrupted, save by anxious looks
Cast at the lowering sky, if sky should lower.
From that last evil, oh preserve us, heavens!
For should the skies pour down, adieu to all
Remains of quiet; then expect to hear
Of sad disasters-dirt and gravel stains
Hard to efface, and loaded lines at once
Snapped short-and linen-horse by dog thrown down,
And all the petty miseries of life.
Saints have been calm while stretched upon the rack,
And Guatimozin smil'd on burning coals;
But never yet did housewife notable
Greet with a smile a rainy washing-day.
-But grant the welkin fair, require not thou
Who call'st thyself perchance the master there,
Or study swept, or nicely dusted coat,
Or usual 'tendance; ask not, indiscreet,
Thy stockings mended, tho' the yawning rents
Gape wide as Erebus, nor hope to find
Some snug recess impervious: should'st thou try
The 'customed garden walks, thine eye shall rue
The budding fragrance of thy tender shrubs,
Myrtle or rose, all crushed beneath the weight
Of coarse check'd apron, with impatient hand
Twitch'd off when showers impend: or crossing lines
Shall mar thy musings, as the wet cold sheet
Flaps in thy face abrupt. Woe to the friend
Whose evil stars have urged him forth to claim
On such a day the hospitable rites;
Looks, blank at best, and stinted courtesy,
Shall he receive. Vainly he feeds his hopes
With dinner of roast chicken, savoury pie,
Or tart or pudding:-pudding he nor tart
That day shall eat; nor, tho' the husband try,
Mending what can't be help'd, to kindle mirth
From cheer deficient, shall his consort's brow
Clear up propitious; the unlucky guest
In silence dines, and early slinks away.
I well remember, when a child, the awe
This day struck into me; for then the maids,
I scarce knew why, looked cross, and drove me from them;
Nor soft caress could I obtain, nor hope
Usual indulgencies; jelly or creams,
Relique of costly suppers, and set by
For me their petted one; or butter'd toast,
When butter was forbid; or thrilling tale
Of ghost, or witch, or murder-so I went
And shelter'd me beside the parlour fire:
There my dear grandmother, eldest of forms,
Tended the little ones, and watched from harm,
Anxiously fond, tho' oft her spectacles
With elfin cunning hid, and oft the pins
Drawn from her ravell'd stocking, might have sour'd
One less indulgent.-
At intervals my mother's voice was heard,
Urging dispatch; briskly the work went on,
All hands employed to wash, to rinse, to wring,
To fold, and starch, and clap, and iron, and plait.
Then would I sit me down, and ponder much
Why washings were. Sometimes thro' hollow bowl
Of pipe amused we blew, and sent aloft
The floating bubbles, little dreaming then
To see, Mongolfier, thy silken ball
Ride buoyant through the clouds-so near approach
The sports of children and the toils of men.
Earth, air, and sky, and ocean, hath its bubbles,
And verse is one of them-this most of all.
Прачечная с разными прибамбасами
Мешалки для белья
Доска для стирки
Мыло (прямо как наше родное, хозяйственное)
В центре - вальки, которыми колотили белье. Справа- приспособление для сушки носков, чтобы они не садились.
Чтобы разогреть этот утюг, внутрь клали угли.
Рання модель стиральной машинки с прессом для отжимания белья
Eugène Boudin "The Laundresses"
Jean-Baptiste Siméon Chardin "The Laundry Woman"
William Tom Warrener "The Laundry"
John William Waterhouse "Italian Girl"
Armand-Desire Gautier "Woman Ironing"
Henry Robert Morland "Domestic Employment: Ironing"
Paul Mathey "Interior with Women and a Child"
Edgar Degas "The Laundresses"
Edouard Frère "The Laundress"
Приют Св. Магдалины, Англия, 19й век.
Приют св. Магдалины, начало 20го века
http://objectlessons.org.uk/default.asp?document=300.0110.0080
http://a-day-in-the-life.powys.org.uk/eng/home/eo_wash.php
http://www.memorialhall.mass.edu/collection/itempage.jsp?itemid=7989
http://www.vintageconnection.net/VictorianLaundry.htm
http://en.wikipedia.org/wiki/Magdalen_Asylum