Миссис Принц: Мария Фитцгерберт и Георг IV. Часть Третья
Окончание истории про тайный брак короля. Грустное, конечно, но не совсем. Интересно, что вы думаете об этой истории?
Сразу же поползли слухи о том, что молодоженов обвенчал католический патер, что Марии будет пожалован титул герцогини, что она переманит мужа в католичество, что подарок к свадьбе ей прислал сам Папа и сердечно ее поздравил. Карикатуристы исступленно рисовали на Марию шаржи, подчеркивая то ее полноту, то ее внушительный нос. Парламент тоже счел необходимым выразить свое негодование, и если бы не заступничество друга принца, либерала Чарльза Фокса, принцу пришлось бы несладко - он успел наделать безнадежных долгов и рассчитывал на помощь парламента. Во время Кризиса регентства 1788 года, когда у Георга появилась возможность стать регентом при внезапно заболевшем отце, мезальянс снова вышел на первый план. Не может же регент, глава государства, быть женатым на простолюдинке? Некоторые политики считали, что если правда всплывет, регентом станет королева Шарлотта, и тогда в стране наступит разброд. К счастью, королю на время полегчало, регентство уплыло из рук принца до лучших времен, а Марию ненадолго оставили в покое.
Зато к ней нежданно - негаданно вернулись призраки прошлого.
Воплощал их никто иной, как лорд Джордж Гордон, зачинщик того самого мятежа 1780 г, из-за которого скончался второй муж Марии. Правда, теперь его звали Израэль бар Авраам Гордон. Отсидев в тюрьме за организацию беспорядков, он вышел на свободу настолько обновленным, что принял новую веру - иудаизм. Он прошел обрезание, о чем любил умиленно рассказывать, отрастил длинную бороду и не показывался на улицу без широкополой шляпы. Хотя современники отмечали его набожность, вспоминали склочности ему тоже было не занимать. В 1787 году его вновь вызвали в суд за клевету... на Марию Антуанетту. Он обвинял ее во всех грехах, включая заговор, и утверждал, «что французская королева шлюха почище российской императрицы». Казалось бы, причем здесь Мария Фитцгерберт? Но Гордон лично пришел к ней на Парк-стрит и принес ей повестку в суд в качестве свидетеля со стороны его защиты. Непонятно, хотел ли он просто потроллить известную католичку, или же рассчитывал, что Мария, лично видевшая королеву, подтвердит ее порочность, но суд решил свидетельницу все же не вызывать.
Обновленный лорд Гордон
Слуги за глаза умиленно называли Марию «миссис Принц», но аристократия отказывалась признавать ее брак легитимным. Масла в огонь подливало поведение супругов, которые не таились, а каждый день появлялись вместе на публике, посещали театр и приемы. Любимой резиденцией Георга и Марии стал модный курорт Брайтон, где Георг отстроил свое самое известное детище - Королевский павильон, поначалу напоминавший скромную виллу, но понемногу превратившийся в дворец из арабских сказок. И в Брайтоне, и в столице Мария держалась так, словно по-настоящему - на самом деле! - считала себя принцессой Уэльской. Потомственные аристократки захлебывались желчью. А после того, как Мария невозмутимо вошла в королевскую ложу в Вестминстере, поздоровалась и уселась между двумя принцессами, ее люто возненавидела королева. (На то она, собственно, и свекровь).
Третий брак Марии продлился хотя и дольше первых двух, но на счастливую старость рядышком с почтительным и верным супругом Мария не могла и рассчитывать. Венчание не изменило привычки Георга. Сколько бы он ни клялся супруге в любви, а все равно поглядывал на сторону. Сокрушительный удар их семейному счастью был нанесен еще до свадьбы Георга с принцессой Каролиной Брауншвейгской в апреле 1795 года. В 1793 году принц увлекся леди Джерси, умной и властной дамой на 12 лет старше (а для принца в возрасте женщины таилось неодолимое очарованием). Именно леди Джерси, а не Марию, он взял с собой на смотрины невесты, что не могло не огорчить законную супругу - кому, как не ей, встречать нового члена семьи?
Карикатура на принца и его любовь к женщинам постарше - слева стенает Мария, справа Георг обнимается с бабулей леди Джерси.
Отношения Марии и Георга натянулись до звона. Казалось, теперь они могли или ослабнуть, или порваться, но, вкусив горечь жизни с нелюбимой женой, Георг... попросился обратно! В 1796 году, через несколько дней после рождения дочери Шарлотты, он так затосковал, что написал то самое знаменитое завещание. В завещании он называл Марию «обожаемой и любимой» и «своим вторым я», оставлял ей все свое имущество вплоть до безделушек, умолял похоронить его рядом с ней. Через своего брата, герцога Камберлендского, он отправил Марии письмо, пестревшее двойными подчеркивания и сентенциями вроде «БОЖЕ, ЗАКЛИНАЮ ТЕБЯ, ВЕРНИ МНЕ СЕРДЦЕ МОЕЙ МАРИИ». Или - «Да неужели же в мире есть честь, А В ТЕБЕ ЕЕ НЕТ?». Или - «НЕТ НИЧЕГО В МИРЕ, ЧТО Я НЕ СДЕЛАЮ РАДИ ТЕБЯ И В ЧЕМ Я НЕ БУДУ ТЕБЕ ПОВИНОВАТЬСЯ». (В общем, те же сто смсок, только теперь капслоком).
Наблюдать за этой истерикой у Марии не было сил. Она решила вернуться к мужу, но не с пустыми руками. Ей давно уже надоело выслушивать, как ее называют фальшивой принцессой, и она отправила своего исповедника в Ватикан для подтверждения ее брака. Папе Римскому понадобилось 4 дня, чтобы вынести решение - в глазах католической церкви ее брак с принцем Уэльским считался абсолютно законным. Ватикан не признавал английские законы, регулировавшие браки венценосных особ, англичане же в свою очередь не считали понтифика истиной хоть в какой-либо инстанции. Для них Мария оставалась любовницей принца, а, теперь, когда он был официально женат, еще и разлучницей. Но Мария ликовала. Она вновь начала появляться с мужем на публике, в который раз шокировав своей дерзостью весь высший свет.
Довершающим штрихом супружеского счастья стало появление ребенка - не родного, а удочеренного. В конце 1790-х чета Сеймуров передала под опеку Марии свою маленькую дочь Мэри по прозвищу Минни, пока леди Сеймур восстанавливала здоровье в теплых краях. Мария и Георг так привязались к девочке, что, после смерти ее родителей, решили оставить ее себе. Девчушка уже называла Марию «мама», а принца - «Принни». Однако у девочки нашлись законные опекуны, не желавшие, чтобы английская мисс воспитывалась в доме католички, да еще с такой репутацией. Результатом стало разбирательство, тоже закончившееся триумфом Марии. Опекунами Минни были назначены другие родственники, лорд и леди Хертфорд, на деле же Минни оставалась с Марией в Брайтоне.
Впрочем, победа оказалась Пирровой, ведь ничто не сплачивает так, как совместная тяжба. В ходе битвы за ребенка Георг до того увлекся леди Хертфорд, что почти забыл о Марии. В феврале 1811 года, праздную долгожданное регентство, он даже отказался усадить Марию за столом для почетных гостей на основании того, что у нее не было титула (зато леди Хертфорд была маркизой, и с ней проблем не возникло).
Это было начало конца. Мария решила, что с нее хватит, и удалилась в Брайтон. В деньгах она не знала нужды, учитывая, что принц тоже выплачивал ей годовое пособие, и дни вновь потекли привычной чередой. Прогулки на свежем приморском воздухе, приемы, карты, купания в смешных кабинках. Но горечь, конечно, осталась. Куда ей деться.
Следующие два десятка лет Георг и Мария общались, как супруги после развода - встречались периодически, обсуждали будущее Минни, но между ними уже редко возникала прежняя теплота. Мария погружалась в религиозность и благотворительность, Георг ввязался в безнадежный конфликт с Каролиной и стремительно терял популярность.
Восковая фигура Марии Фитцгерберт в преклонном возрасте
Поток писем между ними почти иссяк, пока в 1830 году Мария не услышала о болезни короля. «Опять за старое, симулянт ты этакий», вздохнула она, но все же взялась за перо, хотя от подагры ныли руки.
«Сэр, после затяжной борьбы со своим страхом показаться надоедливой и назойливой Вашему Величеству спустя годы продолжительного молчания, беспокойство касательно Вашего Величества одолело мои сомнения, и я надеюсь, что Ваше Величество поверит в мою искренность, узнав, как огорчили меня вести о Ваших страданиях. Из последних известий я узнаю, что здоровье Вашего Величества улучшается день ото дня, и меня, как никого другого, обрадуют новости о Вашем полном выздоровлении, которое, Божьей милостью, останется с Вами надолго, а вместе с ним и столько счастья, сколько Вы себе пожелаете», написала он.
И ужасно расстроилась, когда даже на такое письмо ей не пришел ответ. Значит, все-таки забыл.
Уже после она узнала, что Георг, совсем слепой от болезни, так и не смог прочесть письмо, но сунул под подушку. От слабости он не сумел надиктовать жене ответ, лишь попросил, чтобы его похоронили с ее миниатюрой на груди. Что и было сделано.
«Миссис Принц» пережила своего мужа на 7 лет и тихо скончалась в 1837 году. Ее любовная переписка с Георгом была частично сожжена, но поскольку это такая история, что танцует в огне, как саламандра, правда о тайном браке короля сохранилась в веках.
James Munson, Maria FitzHerbert - the Secret Wife of George IV
Mrs. Fitzherbert and George IV
By William Henry Wilkins
http://www.galleryhistoricalfigures.com
http://www.npg.org.uk/
http://www.geograph.org.uk
http://cradledincaricature.blogspot.com
Сразу же поползли слухи о том, что молодоженов обвенчал католический патер, что Марии будет пожалован титул герцогини, что она переманит мужа в католичество, что подарок к свадьбе ей прислал сам Папа и сердечно ее поздравил. Карикатуристы исступленно рисовали на Марию шаржи, подчеркивая то ее полноту, то ее внушительный нос. Парламент тоже счел необходимым выразить свое негодование, и если бы не заступничество друга принца, либерала Чарльза Фокса, принцу пришлось бы несладко - он успел наделать безнадежных долгов и рассчитывал на помощь парламента. Во время Кризиса регентства 1788 года, когда у Георга появилась возможность стать регентом при внезапно заболевшем отце, мезальянс снова вышел на первый план. Не может же регент, глава государства, быть женатым на простолюдинке? Некоторые политики считали, что если правда всплывет, регентом станет королева Шарлотта, и тогда в стране наступит разброд. К счастью, королю на время полегчало, регентство уплыло из рук принца до лучших времен, а Марию ненадолго оставили в покое.
Зато к ней нежданно - негаданно вернулись призраки прошлого.
Воплощал их никто иной, как лорд Джордж Гордон, зачинщик того самого мятежа 1780 г, из-за которого скончался второй муж Марии. Правда, теперь его звали Израэль бар Авраам Гордон. Отсидев в тюрьме за организацию беспорядков, он вышел на свободу настолько обновленным, что принял новую веру - иудаизм. Он прошел обрезание, о чем любил умиленно рассказывать, отрастил длинную бороду и не показывался на улицу без широкополой шляпы. Хотя современники отмечали его набожность, вспоминали склочности ему тоже было не занимать. В 1787 году его вновь вызвали в суд за клевету... на Марию Антуанетту. Он обвинял ее во всех грехах, включая заговор, и утверждал, «что французская королева шлюха почище российской императрицы». Казалось бы, причем здесь Мария Фитцгерберт? Но Гордон лично пришел к ней на Парк-стрит и принес ей повестку в суд в качестве свидетеля со стороны его защиты. Непонятно, хотел ли он просто потроллить известную католичку, или же рассчитывал, что Мария, лично видевшая королеву, подтвердит ее порочность, но суд решил свидетельницу все же не вызывать.
Обновленный лорд Гордон
Слуги за глаза умиленно называли Марию «миссис Принц», но аристократия отказывалась признавать ее брак легитимным. Масла в огонь подливало поведение супругов, которые не таились, а каждый день появлялись вместе на публике, посещали театр и приемы. Любимой резиденцией Георга и Марии стал модный курорт Брайтон, где Георг отстроил свое самое известное детище - Королевский павильон, поначалу напоминавший скромную виллу, но понемногу превратившийся в дворец из арабских сказок. И в Брайтоне, и в столице Мария держалась так, словно по-настоящему - на самом деле! - считала себя принцессой Уэльской. Потомственные аристократки захлебывались желчью. А после того, как Мария невозмутимо вошла в королевскую ложу в Вестминстере, поздоровалась и уселась между двумя принцессами, ее люто возненавидела королева. (На то она, собственно, и свекровь).
Третий брак Марии продлился хотя и дольше первых двух, но на счастливую старость рядышком с почтительным и верным супругом Мария не могла и рассчитывать. Венчание не изменило привычки Георга. Сколько бы он ни клялся супруге в любви, а все равно поглядывал на сторону. Сокрушительный удар их семейному счастью был нанесен еще до свадьбы Георга с принцессой Каролиной Брауншвейгской в апреле 1795 года. В 1793 году принц увлекся леди Джерси, умной и властной дамой на 12 лет старше (а для принца в возрасте женщины таилось неодолимое очарованием). Именно леди Джерси, а не Марию, он взял с собой на смотрины невесты, что не могло не огорчить законную супругу - кому, как не ей, встречать нового члена семьи?
Карикатура на принца и его любовь к женщинам постарше - слева стенает Мария, справа Георг обнимается с бабулей леди Джерси.
Отношения Марии и Георга натянулись до звона. Казалось, теперь они могли или ослабнуть, или порваться, но, вкусив горечь жизни с нелюбимой женой, Георг... попросился обратно! В 1796 году, через несколько дней после рождения дочери Шарлотты, он так затосковал, что написал то самое знаменитое завещание. В завещании он называл Марию «обожаемой и любимой» и «своим вторым я», оставлял ей все свое имущество вплоть до безделушек, умолял похоронить его рядом с ней. Через своего брата, герцога Камберлендского, он отправил Марии письмо, пестревшее двойными подчеркивания и сентенциями вроде «БОЖЕ, ЗАКЛИНАЮ ТЕБЯ, ВЕРНИ МНЕ СЕРДЦЕ МОЕЙ МАРИИ». Или - «Да неужели же в мире есть честь, А В ТЕБЕ ЕЕ НЕТ?». Или - «НЕТ НИЧЕГО В МИРЕ, ЧТО Я НЕ СДЕЛАЮ РАДИ ТЕБЯ И В ЧЕМ Я НЕ БУДУ ТЕБЕ ПОВИНОВАТЬСЯ». (В общем, те же сто смсок, только теперь капслоком).
Наблюдать за этой истерикой у Марии не было сил. Она решила вернуться к мужу, но не с пустыми руками. Ей давно уже надоело выслушивать, как ее называют фальшивой принцессой, и она отправила своего исповедника в Ватикан для подтверждения ее брака. Папе Римскому понадобилось 4 дня, чтобы вынести решение - в глазах католической церкви ее брак с принцем Уэльским считался абсолютно законным. Ватикан не признавал английские законы, регулировавшие браки венценосных особ, англичане же в свою очередь не считали понтифика истиной хоть в какой-либо инстанции. Для них Мария оставалась любовницей принца, а, теперь, когда он был официально женат, еще и разлучницей. Но Мария ликовала. Она вновь начала появляться с мужем на публике, в который раз шокировав своей дерзостью весь высший свет.
Довершающим штрихом супружеского счастья стало появление ребенка - не родного, а удочеренного. В конце 1790-х чета Сеймуров передала под опеку Марии свою маленькую дочь Мэри по прозвищу Минни, пока леди Сеймур восстанавливала здоровье в теплых краях. Мария и Георг так привязались к девочке, что, после смерти ее родителей, решили оставить ее себе. Девчушка уже называла Марию «мама», а принца - «Принни». Однако у девочки нашлись законные опекуны, не желавшие, чтобы английская мисс воспитывалась в доме католички, да еще с такой репутацией. Результатом стало разбирательство, тоже закончившееся триумфом Марии. Опекунами Минни были назначены другие родственники, лорд и леди Хертфорд, на деле же Минни оставалась с Марией в Брайтоне.
Впрочем, победа оказалась Пирровой, ведь ничто не сплачивает так, как совместная тяжба. В ходе битвы за ребенка Георг до того увлекся леди Хертфорд, что почти забыл о Марии. В феврале 1811 года, праздную долгожданное регентство, он даже отказался усадить Марию за столом для почетных гостей на основании того, что у нее не было титула (зато леди Хертфорд была маркизой, и с ней проблем не возникло).
Это было начало конца. Мария решила, что с нее хватит, и удалилась в Брайтон. В деньгах она не знала нужды, учитывая, что принц тоже выплачивал ей годовое пособие, и дни вновь потекли привычной чередой. Прогулки на свежем приморском воздухе, приемы, карты, купания в смешных кабинках. Но горечь, конечно, осталась. Куда ей деться.
Следующие два десятка лет Георг и Мария общались, как супруги после развода - встречались периодически, обсуждали будущее Минни, но между ними уже редко возникала прежняя теплота. Мария погружалась в религиозность и благотворительность, Георг ввязался в безнадежный конфликт с Каролиной и стремительно терял популярность.
Восковая фигура Марии Фитцгерберт в преклонном возрасте
Поток писем между ними почти иссяк, пока в 1830 году Мария не услышала о болезни короля. «Опять за старое, симулянт ты этакий», вздохнула она, но все же взялась за перо, хотя от подагры ныли руки.
«Сэр, после затяжной борьбы со своим страхом показаться надоедливой и назойливой Вашему Величеству спустя годы продолжительного молчания, беспокойство касательно Вашего Величества одолело мои сомнения, и я надеюсь, что Ваше Величество поверит в мою искренность, узнав, как огорчили меня вести о Ваших страданиях. Из последних известий я узнаю, что здоровье Вашего Величества улучшается день ото дня, и меня, как никого другого, обрадуют новости о Вашем полном выздоровлении, которое, Божьей милостью, останется с Вами надолго, а вместе с ним и столько счастья, сколько Вы себе пожелаете», написала он.
И ужасно расстроилась, когда даже на такое письмо ей не пришел ответ. Значит, все-таки забыл.
Уже после она узнала, что Георг, совсем слепой от болезни, так и не смог прочесть письмо, но сунул под подушку. От слабости он не сумел надиктовать жене ответ, лишь попросил, чтобы его похоронили с ее миниатюрой на груди. Что и было сделано.
«Миссис Принц» пережила своего мужа на 7 лет и тихо скончалась в 1837 году. Ее любовная переписка с Георгом была частично сожжена, но поскольку это такая история, что танцует в огне, как саламандра, правда о тайном браке короля сохранилась в веках.
James Munson, Maria FitzHerbert - the Secret Wife of George IV
Mrs. Fitzherbert and George IV
By William Henry Wilkins
http://www.galleryhistoricalfigures.com
http://www.npg.org.uk/
http://www.geograph.org.uk
http://cradledincaricature.blogspot.com