"Оскорбленная королева" Каролина - Часть 5
Грустная концовка истории Каролины Брауншвейгской. Хотя может не такая уж грустная. Все-таки и у нее в жизни было счастье.
Но что же делать с добытыми сведениями? Разумеется, подавать на развод! После смерти отца в январе 1820 года, Георг стал полноправным монархом, но мысль о том, что корону придется делить с Каролиной, не давала ему покоя. Развод все изменит! Георг еще женится и подарить королевству нового наследника. Но законы Британии в который раз удивили ее правителя.
Королевские юристы настаивали, что репутация супруга, подающего на развод, должна быть безупречной. Но даже ради спасения страны никто не решился бы назвать Георга целомудренным. Конечно, можно было припомнить Каролине пресловутый закон 1351 года, но вот незадача - он распространялся только на подданных английской короны. Пергами был иностранцем. Как в таком случае следует поступать с иностранцами, в 14 веке забыли уточнить. А если нет измены с одной стороны, то нет ее и с другой. Следовательно, принцесса Уэльская ни в чем не виновата.
Но король продолжал давить на лордов. В конце концов, 5 июля лорд Элдон внес в парламент билль, дабы «лишить Ее Величество Каролину Амелию Елизавету титула, прерогатив, прав, привилегий и льгот королевы-супруги сего королевства и расторгнуть брак между Его Величеством и упомянутой Каролиной Амелией Елизаветой». Документ назывался устрашающе - «Билль о Муках и Наказаниях». Архаическое называние «Pains and Penalties» не имело ничего общего с пытками, но союзникам Каролины билль показался оскорбительным.
Попрощавшись с Пергами во Франции - как оказалось, навсегда - Каролина поспешила в Англию. Она опасалась, что муж оставит ее без гроша, и хотела поскорее заявить свои права на корону, прежде чем ее лишат последних привилегий. Георг уже настоял на том, чтобы имя Каролины убрали из той части англиканской литургии, когда молящиеся просили Господа благословить монарха. Потому что нечего ее благословлять. Мало ли, вдруг Бог ей и в правду поможет. Всякое бывает.
Прощание Каролины с Пергами
Неприкрытая ненависть короля к своей жене злила его подданных. Популярность Каролины, которую называли «оскорбленной королевой», была на пике. Когда 5 июня она прибыла в Дувр, ее встретила ликующая толпа. Горожане впряглись в карету королевы и сами довезли ее до гостиницы. Тот же самый восторг она встречала и в других городах, но в выражении чувств всех превзошли лондонцы.
В столице начался настоящий флешмоб - сторонники Каролины оставляли на подоконниках зажженные свечи в ее честь. Скоро и этого стало мало. «Квиниты» начали требовать, чтобы свечи горели во всех окнах. Тем, кто забывал о свече, напоминанием служил булыжник. Со всех сторон доносился звон стекла вперемешку с криками «Огня! Огня!» И вот однажды, внушив любовь к королеве жителям домов вдоль Сент-Джеймс-сквер, толпа отправилась... штурмовать Карлтон-хаус. Вряд ли Георг зажег на подоконнике свечу. Но во дворе Карлтон-хауса хулиганов поджидали солдаты, да и ворота оказались слишком прочными. Огорченно вздыхая, защитники Каролины ушли искать менее защищенные объекты.
Народный гнев достиг такого накала, что 17 августа 1820 года, когда в палате лордов начался процесс против королевы, парламент пришлось огородить двойным забором. За баррикадами собралась многотысячная толпа горожан. В знак поддержки королевы, мужчины украсили шляпы белыми кокардами, а женщины махали ей белыми платками (хммм, что-то мне все это напоминает). Женщин - как простолюдинок, так и леди - собралось много. Неудивительно, ведь они знали не понаслышке, что такое жизнь с нелюбимым мужем. Когда показалась карета Каролины, толпа взорвалась криками «Боже, храни королеву!» и продолжала гудеть, пока Каролина не скрылась в здании парламента. У подъехавшего герцога Веллингтона горожане потребовали снять шляпу в честь Ее Величества. «Боже, храни королеву, и пусть ваши жены ведут себя также, как она!» воскликнул Веллингтон. В толпе раздался хохот. Как заметил один из современников, невинность королевы или же ее вина ничего не значили для «квинитов». Они поддержали бы ее в любом случае.
Внутри Вестминстерского дворца Каролина чувствовала себя уже не так уверенно. Судилище ее потрясло. Сторона обвинения вызвала свидетелей из Италии, людей, которых Каролина хорошо знала, которым доверяла. Теперь они давали показания против нее. И ведь нельзя сказать, что лгали. Она действительно была любовницей Пергами. В первый же день ей стало так дурно, что потом она лишь изредка появлялась на заседаниях. Ей казалось, что все потеряно.
Но адвокаты королевы Брум и Денман всерьез взялись за дело. Во время перекрестного допроса Генри Брум ловил свидетелей как на ошибках в показаниях, так и на откровенной лжи. Например, курьер, якобы видевший как Каролина ласкала Пергами во сне, неправильно описал занавески в карете. Выяснилось также, что агенты «Миланской комиссии» снабжали свидетелей деньгами. Бывшие фрейлины королевы и ее камергеры единодушно отрицали измену, уверяя лордов, что их госпожа - женщина порядочная.
Карикатура на королевский бракоразводный процесс - у Георга много защитников, включая леди Хертфорд, а у Каролины одна лишь Фемида.
Слушания тянулись неделю за неделей, судьи тосковали по своим имениям, где давным давно уже могли стрелять бекасов, и рано или поздно процесс начал походить на фарс. К этому времени королевские братья успели обзавестись законным детьми, так что престолу уже ничего не угрожало. В таких условиях развод для короля был скорее излишеством, чем необходимостью. Лорды рассудили, что не зачем баловать старого развратника. И 10 ноября произошло неожиданное - палата лордов оправдала королеву, при том, что никто уже не сомневался в ее виновности. Просто всем все осточертело. Буквально через несколько дней нашелся свидетель-итальянец, которому посчастливилось застигнуть Пергами и Каролину в самом разгаре полового акта. Именно о таком свидетеле и мечтала сторона обвинения. Но было уже поздно, и его показания оставили без внимания.
У Георга оставался последний козырь. Пускай он не смог избавиться от законной супруги, так хотя бы не пустит ее на коронацию и не увидит корону на ее немытой голове. Наконец-то закон был на его стороне - монарх имел полное право решать, кого позвать на церемонию, а кого исключить из списка. Он ждал коронацию столько лет, он затратил на нее столько денег - один только парадный костюм вместе с мантией и корсетом обошелся ему в 24 тысячи фунтов! Нет, в этот день все должно быть идеально. И шестидесятилетний король - обрюзгший, поседевший - повел себя как жадный мальчишка, который отгоняет гостей от торта со свечками. Он не пригласил королеву в Вестминстерское аббатство 19 июля 1821 года.
А она, разумеется, пришла, причем в роскошном платье и с разнаряженной свитой.
Разве могла она поверить, что ее, монархиню, не пустят на ее же коронацию! Но произошло именно это. Как только она подошла к входу в аббатство, привратники тут же закрыли дверь. Аргументы ее свиты на них не действовали. На коронацию пускали только по пригласительным билетам. Тогда Каролина попыталась пробиться в Вестминстерский зал, где собрались гости короля. «Она металась, бесновалась и кричала «Впустите меня, ведь я же ваша королева, королева Британии». Лорд верховный камергер был с королем, но послал своего заместителя, который возопил так, что в зале задрожали стены: «Выполняйте свой долг, затворите двери!» И тут же пажи в красных камзолах захлопнули двери прямо у нее перед носом», писала одна из дам, присутствовавших в зале. В первый раз в жизни королева потерпела поражение. Такое поражение, которого уже не отшутиться, которое бьет в самое сердце. Люди, прежде поднимавшие за нее бокалы, теперь насмехались над своей оскорбленной королевой. Как можно так нелепо себя вести? Зачем она вообще приехала? Зачем выставила себя на посмешище?
И Каролина бежала прочь. Последнее слово осталось не за ней.
После позорного изгнания, она вернулась к себе в Бранденбург-хаус. Ну и ладно. Ну и пусть. У нее будет праздник не хуже. Тем же вечером она позвала друзей на ужин и весело щебетала, но гости понимали, какими усилиями дается ей беззаботность. Когда она хохотала, по щекам катились слезы. После плотного ужина Каролина, по своему обыкновению, приняла магнезию от тяжести в желудке. Она насыпала порошок в графин с водой, добавила несколько капель опийной настойки, и съела полученную смесь. А утром проснулась со страшной болью в животе. Было ли это попыткой самоубийства? Едва ли. Скорее уж королева была в таком состоянии, когда в чашку чая вместо двух ложек сахара автоматически добавляешь десять.
На этот раз опрометчивость стала роковой. Из-за не растворенной магнезии у королевы началась кишечная непроходимость, которая, вероятно, наложилась на какое-то другое заболевание кишечника.
Каролина умерла не сразу. Еще несколько недель она пролежала в постели, что дало ей время составить завещание. Она не забыла ни Уилли Остина, ни малышку Витторину Пергами, ни других своих друзей, которых, на поверку, у нее оказалось не так уж много. Она настаивала на том, чтобы на ее гроб прибили табличку «Каролина Брауншвейгская, оскорбленная королева Англии», и друзья дали ей такое обещание. Теперь она была спокойна. «Я скоро умру, мистер Брум, но это не имеет никакого значения», прошептала королева, когда ее пришел навестить адвокат. «Врачи Вашего Величества придерживаются иного мнения», осторожно заметил Брум. «Ах, мне-то лучше знать. Я умираю, но мне все равно».
Она скончалась ночью 7 августа 1821 года. Весь день она стонала от боли, а последние несколько часов бредила, но с ее губ ни разу не слетело имя Бартоломео Пергами. Даже в забытье она не доставила бы мужу такое удовольствия. Георг проводил время в Ирландии и на похороны не приехал.
Гроб с телом Каролины был перевезен в Брауншвейг. Выполняя последнюю волю королевы, ее друзья изготовили табличку, но в последний момент ее приказано было заменить нейтральной надписью на латыни. Тем самым подтвердилась правота Каролины. До самой последней минуты в Англии она оставалась оскорбленной королевой.
Источники
Flora Fraser, The unruly queen
Jane Robins, The trial of Queen Caroline
http://www.npg.org.uk
Wikipedia
Но что же делать с добытыми сведениями? Разумеется, подавать на развод! После смерти отца в январе 1820 года, Георг стал полноправным монархом, но мысль о том, что корону придется делить с Каролиной, не давала ему покоя. Развод все изменит! Георг еще женится и подарить королевству нового наследника. Но законы Британии в который раз удивили ее правителя.
Королевские юристы настаивали, что репутация супруга, подающего на развод, должна быть безупречной. Но даже ради спасения страны никто не решился бы назвать Георга целомудренным. Конечно, можно было припомнить Каролине пресловутый закон 1351 года, но вот незадача - он распространялся только на подданных английской короны. Пергами был иностранцем. Как в таком случае следует поступать с иностранцами, в 14 веке забыли уточнить. А если нет измены с одной стороны, то нет ее и с другой. Следовательно, принцесса Уэльская ни в чем не виновата.
Но король продолжал давить на лордов. В конце концов, 5 июля лорд Элдон внес в парламент билль, дабы «лишить Ее Величество Каролину Амелию Елизавету титула, прерогатив, прав, привилегий и льгот королевы-супруги сего королевства и расторгнуть брак между Его Величеством и упомянутой Каролиной Амелией Елизаветой». Документ назывался устрашающе - «Билль о Муках и Наказаниях». Архаическое называние «Pains and Penalties» не имело ничего общего с пытками, но союзникам Каролины билль показался оскорбительным.
Попрощавшись с Пергами во Франции - как оказалось, навсегда - Каролина поспешила в Англию. Она опасалась, что муж оставит ее без гроша, и хотела поскорее заявить свои права на корону, прежде чем ее лишат последних привилегий. Георг уже настоял на том, чтобы имя Каролины убрали из той части англиканской литургии, когда молящиеся просили Господа благословить монарха. Потому что нечего ее благословлять. Мало ли, вдруг Бог ей и в правду поможет. Всякое бывает.
Прощание Каролины с Пергами
Неприкрытая ненависть короля к своей жене злила его подданных. Популярность Каролины, которую называли «оскорбленной королевой», была на пике. Когда 5 июня она прибыла в Дувр, ее встретила ликующая толпа. Горожане впряглись в карету королевы и сами довезли ее до гостиницы. Тот же самый восторг она встречала и в других городах, но в выражении чувств всех превзошли лондонцы.
В столице начался настоящий флешмоб - сторонники Каролины оставляли на подоконниках зажженные свечи в ее честь. Скоро и этого стало мало. «Квиниты» начали требовать, чтобы свечи горели во всех окнах. Тем, кто забывал о свече, напоминанием служил булыжник. Со всех сторон доносился звон стекла вперемешку с криками «Огня! Огня!» И вот однажды, внушив любовь к королеве жителям домов вдоль Сент-Джеймс-сквер, толпа отправилась... штурмовать Карлтон-хаус. Вряд ли Георг зажег на подоконнике свечу. Но во дворе Карлтон-хауса хулиганов поджидали солдаты, да и ворота оказались слишком прочными. Огорченно вздыхая, защитники Каролины ушли искать менее защищенные объекты.
Народный гнев достиг такого накала, что 17 августа 1820 года, когда в палате лордов начался процесс против королевы, парламент пришлось огородить двойным забором. За баррикадами собралась многотысячная толпа горожан. В знак поддержки королевы, мужчины украсили шляпы белыми кокардами, а женщины махали ей белыми платками (хммм, что-то мне все это напоминает). Женщин - как простолюдинок, так и леди - собралось много. Неудивительно, ведь они знали не понаслышке, что такое жизнь с нелюбимым мужем. Когда показалась карета Каролины, толпа взорвалась криками «Боже, храни королеву!» и продолжала гудеть, пока Каролина не скрылась в здании парламента. У подъехавшего герцога Веллингтона горожане потребовали снять шляпу в честь Ее Величества. «Боже, храни королеву, и пусть ваши жены ведут себя также, как она!» воскликнул Веллингтон. В толпе раздался хохот. Как заметил один из современников, невинность королевы или же ее вина ничего не значили для «квинитов». Они поддержали бы ее в любом случае.
Внутри Вестминстерского дворца Каролина чувствовала себя уже не так уверенно. Судилище ее потрясло. Сторона обвинения вызвала свидетелей из Италии, людей, которых Каролина хорошо знала, которым доверяла. Теперь они давали показания против нее. И ведь нельзя сказать, что лгали. Она действительно была любовницей Пергами. В первый же день ей стало так дурно, что потом она лишь изредка появлялась на заседаниях. Ей казалось, что все потеряно.
Но адвокаты королевы Брум и Денман всерьез взялись за дело. Во время перекрестного допроса Генри Брум ловил свидетелей как на ошибках в показаниях, так и на откровенной лжи. Например, курьер, якобы видевший как Каролина ласкала Пергами во сне, неправильно описал занавески в карете. Выяснилось также, что агенты «Миланской комиссии» снабжали свидетелей деньгами. Бывшие фрейлины королевы и ее камергеры единодушно отрицали измену, уверяя лордов, что их госпожа - женщина порядочная.
Карикатура на королевский бракоразводный процесс - у Георга много защитников, включая леди Хертфорд, а у Каролины одна лишь Фемида.
Слушания тянулись неделю за неделей, судьи тосковали по своим имениям, где давным давно уже могли стрелять бекасов, и рано или поздно процесс начал походить на фарс. К этому времени королевские братья успели обзавестись законным детьми, так что престолу уже ничего не угрожало. В таких условиях развод для короля был скорее излишеством, чем необходимостью. Лорды рассудили, что не зачем баловать старого развратника. И 10 ноября произошло неожиданное - палата лордов оправдала королеву, при том, что никто уже не сомневался в ее виновности. Просто всем все осточертело. Буквально через несколько дней нашелся свидетель-итальянец, которому посчастливилось застигнуть Пергами и Каролину в самом разгаре полового акта. Именно о таком свидетеле и мечтала сторона обвинения. Но было уже поздно, и его показания оставили без внимания.
У Георга оставался последний козырь. Пускай он не смог избавиться от законной супруги, так хотя бы не пустит ее на коронацию и не увидит корону на ее немытой голове. Наконец-то закон был на его стороне - монарх имел полное право решать, кого позвать на церемонию, а кого исключить из списка. Он ждал коронацию столько лет, он затратил на нее столько денег - один только парадный костюм вместе с мантией и корсетом обошелся ему в 24 тысячи фунтов! Нет, в этот день все должно быть идеально. И шестидесятилетний король - обрюзгший, поседевший - повел себя как жадный мальчишка, который отгоняет гостей от торта со свечками. Он не пригласил королеву в Вестминстерское аббатство 19 июля 1821 года.
А она, разумеется, пришла, причем в роскошном платье и с разнаряженной свитой.
Разве могла она поверить, что ее, монархиню, не пустят на ее же коронацию! Но произошло именно это. Как только она подошла к входу в аббатство, привратники тут же закрыли дверь. Аргументы ее свиты на них не действовали. На коронацию пускали только по пригласительным билетам. Тогда Каролина попыталась пробиться в Вестминстерский зал, где собрались гости короля. «Она металась, бесновалась и кричала «Впустите меня, ведь я же ваша королева, королева Британии». Лорд верховный камергер был с королем, но послал своего заместителя, который возопил так, что в зале задрожали стены: «Выполняйте свой долг, затворите двери!» И тут же пажи в красных камзолах захлопнули двери прямо у нее перед носом», писала одна из дам, присутствовавших в зале. В первый раз в жизни королева потерпела поражение. Такое поражение, которого уже не отшутиться, которое бьет в самое сердце. Люди, прежде поднимавшие за нее бокалы, теперь насмехались над своей оскорбленной королевой. Как можно так нелепо себя вести? Зачем она вообще приехала? Зачем выставила себя на посмешище?
И Каролина бежала прочь. Последнее слово осталось не за ней.
После позорного изгнания, она вернулась к себе в Бранденбург-хаус. Ну и ладно. Ну и пусть. У нее будет праздник не хуже. Тем же вечером она позвала друзей на ужин и весело щебетала, но гости понимали, какими усилиями дается ей беззаботность. Когда она хохотала, по щекам катились слезы. После плотного ужина Каролина, по своему обыкновению, приняла магнезию от тяжести в желудке. Она насыпала порошок в графин с водой, добавила несколько капель опийной настойки, и съела полученную смесь. А утром проснулась со страшной болью в животе. Было ли это попыткой самоубийства? Едва ли. Скорее уж королева была в таком состоянии, когда в чашку чая вместо двух ложек сахара автоматически добавляешь десять.
На этот раз опрометчивость стала роковой. Из-за не растворенной магнезии у королевы началась кишечная непроходимость, которая, вероятно, наложилась на какое-то другое заболевание кишечника.
Каролина умерла не сразу. Еще несколько недель она пролежала в постели, что дало ей время составить завещание. Она не забыла ни Уилли Остина, ни малышку Витторину Пергами, ни других своих друзей, которых, на поверку, у нее оказалось не так уж много. Она настаивала на том, чтобы на ее гроб прибили табличку «Каролина Брауншвейгская, оскорбленная королева Англии», и друзья дали ей такое обещание. Теперь она была спокойна. «Я скоро умру, мистер Брум, но это не имеет никакого значения», прошептала королева, когда ее пришел навестить адвокат. «Врачи Вашего Величества придерживаются иного мнения», осторожно заметил Брум. «Ах, мне-то лучше знать. Я умираю, но мне все равно».
Она скончалась ночью 7 августа 1821 года. Весь день она стонала от боли, а последние несколько часов бредила, но с ее губ ни разу не слетело имя Бартоломео Пергами. Даже в забытье она не доставила бы мужу такое удовольствия. Георг проводил время в Ирландии и на похороны не приехал.
Гроб с телом Каролины был перевезен в Брауншвейг. Выполняя последнюю волю королевы, ее друзья изготовили табличку, но в последний момент ее приказано было заменить нейтральной надписью на латыни. Тем самым подтвердилась правота Каролины. До самой последней минуты в Англии она оставалась оскорбленной королевой.
Источники
Flora Fraser, The unruly queen
Jane Robins, The trial of Queen Caroline
http://www.npg.org.uk
Wikipedia