народная филология
потрошил коробки - увидел "Современник, лит.журнал, изд. А.Пушкиным" (полураспавшееся издание 80-х), открыл поглядеть да зачитался.
Первый стих - "Пир Петра Первого". Удивился знакомому звучанию. Стыжусь, но признаюсь: не знал прежде, что "Пушк.Дому" Блока - прямая отсылка к этому "Пиру". А ведь построчный перифраз. Напечатать бы рядом в 2 столбца - так чтобы строки совпадали, оказалось бы интересно: совпадения почти полные. Только у Блока нулевая строфа впереди, незаполненная. (А почему Блок не соблюдает строфику "Пира"? почему его не срощены попарно, как у Пушкина? вполне ведь сращиваются)
Набрал в Гугле: оттого-то шум и клики с тихой площади сената - в сумме вышел Мандельштам (http://www.google.ru/search?hl=ru&q=%D0%9E%D1%82%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D1%82%D0%BE+%D1%88%D1%83%D0%BC+%D0%B8+%D0%BA%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B8+%D0%A1+%D1%82%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%B9+%D0%BF%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%B8+%D1%81%D0%B5%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%B0&lr) .
Написано, ясен пень, сто работ об этом. Но приятно самому углядеть систему косвенных указаний Блока, понятных при наложении поверх шифровки перфокарты исходника. "В Царском доме пир веселый" - "Имя Пушкинского дома". Только теперь зима, ледоход. Вместо "час веселый" - "час заката", против строки "чаша царская полна" - "уходя в ночную мглу", и вместо "далеко потрясена" "тихо кланяюсь". Пушкин мерялся с царем длиной монументов, - а Блок уже ставит Пушкина на место государя. Но себя - на обочину. Залпы превращаются в треск льдин в ледоход (в черновиках еще яснее: Это - стужа ледохода В Питербурхе городке вместо "Что пирует царь великий В Питербурге-городке"). Все закончилось, вместо строфы о штыках и шведах (все давным-давно прошло) - немые Сфинс и бронзовый всадник, занесенные снегом, снегом, снегом, как у Георгия Иванова в каком-то стихе, где он у него шестью шапками на двух строчках - или, точнее, как будущее в фильме Спилберга, где окоченелая рука Свободы торчит из мирового льда, и роботы восстанавливают человечество из тамагочи.
Прочитал дальше Жуковского, стих про императора, и хлопнул себя в лоб: лозунг - это же ответ на пароль! чего ж не догадывался-то, через немецкий-то Loesung?
("И ближнему на ухо сам
он шепчет пароль свой и лозунг,
И армии всей отдают
они тот пароль и тот лозунг")
Подумал мельком, что вот были времена, когда можно было в открытую сочувствовать вождю неприятеля, и никто не считал, что ты тем самым выказываешь неуважение к своему солдату, которому ядра этого байронического призрака кишки без тени романтизма вырывали. Как будто война была сама по себе, а честь сама по себе - воевали-то крестьяне, а дворяне фигуры передвигали и декламировали. Небось, задевало, что первым владыкой мира стал никто, выскочка, так защищались туманами романтизма: если стал владыкой, так был лев, ничего, что лейтенант. Вот новые времена - их и ефрейтором не удивишь, все только плюются, вместо восхищения. А тоже защитная реакция.
Прочитал потом "Скупого рыцаря". Бросилось в глаза парность конструкций, которую раньше никогда не замечал, повторенность всего: "пробит насквозь, испорчен", "недорого и просят за него" - "недорого, да денег нет у нас", "...без заклада" - "заклад? а где мне взять заклада?"ну и т.п. Великое кряхтит да жмется - - - жмется да кряхтит тоже из этой серии - даже не повтором, а парностью. Одного слова мало, нужна пара, как жителю ковчега. Кстати, кажется, именно у евреев в самой стилистике речи есть эта повторность всего - как будто гвоздь забивается за два и только за два удара. Понятно, что у Пушкина это должно быть от Шекспира - но, м.б., Шекспир перенял этот саунд (&fury) из Ветхого завета?
Кстати, какая замечательная драматургия : "проклятый жид, почтенный Соломон" - обращается Альбер к ростовщику - как ведь лихо преодолел искушение размазать! задорнов современный тут бы присел задом на полтома ремарок - ан нет, запятую поставил и счастлив был - небось, всхохотнул только. А как это покажешь на сцене? никак. Пережмет и самый аккуратный актер - все, что будет превышать синкопный взмах ресниц, будет перебором. Сладко представил себе Альбером Машкова.
Какова и поэзия числительных - это же моцартова гамма!:
"Барон здоров. Бог даст - лет десять, двадцать
И двадцать пять и тридцать проживет он".
Какие тут паузы между словами, интонационное углубление, под наблюдение из-под приопущенных век реакции Альбера! который прогнозируемо взрывается - и старик понимает, что юнцу можно-таки предложить капли. Получил кейф, если воспользоваться словом Гончарова. Альбер сначала тупит, а потом ведет себя непредвиденно - Соломон все рассчитал, но не учел, что Альбер и глуповат, да не его уму чета, эту прямоту хитрость не возьмет. И деньги его Альбер не взял, не взял! - а ведь наверняка нынешний режиссер непременно заставит Ивана сбегать за жидом да и денежки-то молча забрать, фигурой умолчания обведя за нос канонический текст. И смешно, кстати, как Альбер кличет Соломона "еврей!", а потом автор предваряет ответную реплику: "Жид: (... ... )"
"Гром еще не грянул, Боже правый!" (Боже правый - обращение именно к Судии). И тут же вердикт: грянул, не гром так удар - барона разбивает кондратий.
И опять двустволка: душно! душно! ключи? ключи, ключи мои! ужасный век, ужасные сердца. "Оттого-то - оттого-то" два раза подряд.
Вообще отличный альманах, жаль, немного выпусков вышло, я б почитал. И стихи из Германии хорошие прислались, и Гоголь пописывал анонимусом, и у Пушкина ник еще короче, чем у Лейбова.
Первый стих - "Пир Петра Первого". Удивился знакомому звучанию. Стыжусь, но признаюсь: не знал прежде, что "Пушк.Дому" Блока - прямая отсылка к этому "Пиру". А ведь построчный перифраз. Напечатать бы рядом в 2 столбца - так чтобы строки совпадали, оказалось бы интересно: совпадения почти полные. Только у Блока нулевая строфа впереди, незаполненная. (А почему Блок не соблюдает строфику "Пира"? почему его не срощены попарно, как у Пушкина? вполне ведь сращиваются)
Набрал в Гугле: оттого-то шум и клики с тихой площади сената - в сумме вышел Мандельштам (http://www.google.ru/search?hl=ru&q=%D0%9E%D1%82%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D1%82%D0%BE+%D1%88%D1%83%D0%BC+%D0%B8+%D0%BA%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B8+%D0%A1+%D1%82%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%B9+%D0%BF%D0%BB%D0%BE%D1%89%D0%B0%D0%B4%D0%B8+%D1%81%D0%B5%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%B0&lr) .
Написано, ясен пень, сто работ об этом. Но приятно самому углядеть систему косвенных указаний Блока, понятных при наложении поверх шифровки перфокарты исходника. "В Царском доме пир веселый" - "Имя Пушкинского дома". Только теперь зима, ледоход. Вместо "час веселый" - "час заката", против строки "чаша царская полна" - "уходя в ночную мглу", и вместо "далеко потрясена" "тихо кланяюсь". Пушкин мерялся с царем длиной монументов, - а Блок уже ставит Пушкина на место государя. Но себя - на обочину. Залпы превращаются в треск льдин в ледоход (в черновиках еще яснее: Это - стужа ледохода В Питербурхе городке вместо "Что пирует царь великий В Питербурге-городке"). Все закончилось, вместо строфы о штыках и шведах (все давным-давно прошло) - немые Сфинс и бронзовый всадник, занесенные снегом, снегом, снегом, как у Георгия Иванова в каком-то стихе, где он у него шестью шапками на двух строчках - или, точнее, как будущее в фильме Спилберга, где окоченелая рука Свободы торчит из мирового льда, и роботы восстанавливают человечество из тамагочи.
Прочитал дальше Жуковского, стих про императора, и хлопнул себя в лоб: лозунг - это же ответ на пароль! чего ж не догадывался-то, через немецкий-то Loesung?
("И ближнему на ухо сам
он шепчет пароль свой и лозунг,
И армии всей отдают
они тот пароль и тот лозунг")
Подумал мельком, что вот были времена, когда можно было в открытую сочувствовать вождю неприятеля, и никто не считал, что ты тем самым выказываешь неуважение к своему солдату, которому ядра этого байронического призрака кишки без тени романтизма вырывали. Как будто война была сама по себе, а честь сама по себе - воевали-то крестьяне, а дворяне фигуры передвигали и декламировали. Небось, задевало, что первым владыкой мира стал никто, выскочка, так защищались туманами романтизма: если стал владыкой, так был лев, ничего, что лейтенант. Вот новые времена - их и ефрейтором не удивишь, все только плюются, вместо восхищения. А тоже защитная реакция.
Прочитал потом "Скупого рыцаря". Бросилось в глаза парность конструкций, которую раньше никогда не замечал, повторенность всего: "пробит насквозь, испорчен", "недорого и просят за него" - "недорого, да денег нет у нас", "...без заклада" - "заклад? а где мне взять заклада?"ну и т.п. Великое кряхтит да жмется - - - жмется да кряхтит тоже из этой серии - даже не повтором, а парностью. Одного слова мало, нужна пара, как жителю ковчега. Кстати, кажется, именно у евреев в самой стилистике речи есть эта повторность всего - как будто гвоздь забивается за два и только за два удара. Понятно, что у Пушкина это должно быть от Шекспира - но, м.б., Шекспир перенял этот саунд (&fury) из Ветхого завета?
Кстати, какая замечательная драматургия : "проклятый жид, почтенный Соломон" - обращается Альбер к ростовщику - как ведь лихо преодолел искушение размазать! задорнов современный тут бы присел задом на полтома ремарок - ан нет, запятую поставил и счастлив был - небось, всхохотнул только. А как это покажешь на сцене? никак. Пережмет и самый аккуратный актер - все, что будет превышать синкопный взмах ресниц, будет перебором. Сладко представил себе Альбером Машкова.
Какова и поэзия числительных - это же моцартова гамма!:
"Барон здоров. Бог даст - лет десять, двадцать
И двадцать пять и тридцать проживет он".
Какие тут паузы между словами, интонационное углубление, под наблюдение из-под приопущенных век реакции Альбера! который прогнозируемо взрывается - и старик понимает, что юнцу можно-таки предложить капли. Получил кейф, если воспользоваться словом Гончарова. Альбер сначала тупит, а потом ведет себя непредвиденно - Соломон все рассчитал, но не учел, что Альбер и глуповат, да не его уму чета, эту прямоту хитрость не возьмет. И деньги его Альбер не взял, не взял! - а ведь наверняка нынешний режиссер непременно заставит Ивана сбегать за жидом да и денежки-то молча забрать, фигурой умолчания обведя за нос канонический текст. И смешно, кстати, как Альбер кличет Соломона "еврей!", а потом автор предваряет ответную реплику: "Жид: (... ... )"
"Гром еще не грянул, Боже правый!" (Боже правый - обращение именно к Судии). И тут же вердикт: грянул, не гром так удар - барона разбивает кондратий.
И опять двустволка: душно! душно! ключи? ключи, ключи мои! ужасный век, ужасные сердца. "Оттого-то - оттого-то" два раза подряд.
Вообще отличный альманах, жаль, немного выпусков вышло, я б почитал. И стихи из Германии хорошие прислались, и Гоголь пописывал анонимусом, и у Пушкина ник еще короче, чем у Лейбова.