Не любо - не слушай
Вот как нужно писать пояснительные записки. Складно.
Не любо - не слушай (вариант сказки 2)
У одного мужика много было гороху насеяно. Повадились журавли летать, горох клевать. «Постой, - вздумал мужик, -
я вам переломаю ноги!» Купил ведро вина, вылил в корыто, намешал туда меду; корыто поставил на телегу и поехал в
поле. Приехал к своей полосе, выставил корыто с вином да с медом наземь, а сам отошел подальше и лег отдохнуть.
Вот прилетели журавли, поклевали гороху, увидали вино и так натюкались, что тут же попадали. Мужик - не промах,
сейчас прибежал и давай им веревками ноги вязать. Опутал веревками, прицепил за телегу и поехал домой.
Дорогой-то порастрясло журавлей; протрезвились они, очувствовались; стали крыльями похлопывать, поднялись,
полетели и понесли с собою и мужика, и телегу, и лошадь. Высоко! Мужик взял нож, обрезал веревки и упал прямо в
болото. Целые сутки в тине сидел, едва оттуда выбрался. Воротился домой - жена родила, надо за попом ехать, ребенка
крестить. «Нет, - говорит, - не поеду за попом!» - «Отчего так?» - «Журавлей боюсь! Опять понесут по поднебесью;
пожалуй, с телеги сорвусь, до смерти ушибусь!» - «Не бойсь! Мы тебя к телеге канатом прикрутим».
Вот хорошо, положили его в телегу, обвязали канатом, лошадь поворотили на дорогу; стегнули раз, другой - она и
поплелась рысцою. За деревней-то был колодец, а лошадь-то была не поена; вздумалось ей напиться, свернула с дороги
в сторону и прямо к колодцу; а колодец был без сруба, а упряжь-то без шлеи, и узда без повода, а хомут большой,
просторный; лошадь наклонилась к воде, а хомут через голову и съехал долой. Вот лошадь напилась и пошла назад,
а мужик с телегою остался у колодца. На ту пору выгнали охотники из лесу медведя; медведь бросился со всех ног,
набежал на телегу, хотел перескочить, прыгнул - да прямо в хомут и попал! Видит, что беда на носу, и пошел валять
что есть силы с телегою. «Батюшки, помогите!» - кричит мужик.
От того крику медведь еще пуще напугался; пошел таскать по кочкам, по яругам1, по болотам. Прибежал на пчельник,
полез на дерево и телегу за собой потащил - захотелось, видно, медку попробовать. Взлез на самую верхушку, а телега
вниз тянет: бедный медведь и сам не рад, ни взад, ни вперед! Немного спустя времени пришел хозяин, увидал медведя.
«Ага, - говорит, - попался! Вишь ты какой бездельник, Мишка: не просто за медом пришел, на телеге приехал!»
Схватил топор и ну рубить дерево под самый корень. Дерево повалилось наземь, разбило телегу и задавило совсем
мужика; а медведь выскочил из хомута да бежать: только унеси бог ноги!
Вот каковы журавли!
Ссылки:
1 Яруги - овраги, буераки (Ред.).
Не любо - не слушай (вариант сказки 7)
Как у нас на селе заспорил Лука с Петром, сомутилася вода с песком, у невестки с золовками был бой большой; на том
на бою кашу-горюху поранили, киселя-горюна во полон полонили, репу с морковью подкопом взяли, капусту под меч
приклонили. А я на бой не поспел, на лавочке просидел. В то время жили мы шесть братьев - все Агафоны, батюшка
был Тарас, а матушка - не помню, как звалась; да что до названья? Пусть будет Маланья. Я-то родом был меньшой,
да разумом большой. Вот поехали люди землю пахать, а мы шесть братьев руками махать. Люди-то думают: мы пашем
да на лошадей руками машем, а мы промеж себя управляемся. А батюшка навязал на кнут зерно гречихи, махнул
раз-другой и забросил далеко.
Уродилась у нас гречиха предобрая. Люди вышли в поле жать, а мы в бороздах лежать; до обеда пролежали, после
обеда проспали, и наставили много хлеба: скирда от скирды, как от Казани до Москвы. Стали молотить - вышла целая
горсть гречихи. На другой год батюшка спрашивает: «Сынки мои возлюбленные, где нам нынче гречиху сеять?»
Я - брат меньшой, да разумом большой, говорю батюшке: «Посеем на печке, потому что земля та порожняя; все равно
круглый год гуляет!» Посеяли на печке, а изба у нас была большая: на первом венце1 порог, на другом потолок, окна
и двери буравом наверчены. Хоть сидеть в избе нельзя, да глядеть гожа.
Батюшка был тогда больно заботлив, рано утром вставал - чуть заря занимается, и все на улицу глазел. Мороз-то и
заберись к нам в окно да на печку; вся гречиха позябла. Вот шесть братьев стали горевать, как гречиху с печи собирать?
А я - родом хоть меньшой, да разумом большой. «Надобно, - говорю, - гречиху скосить, в омет2 свозить». -
«Где же нам омет метать?» - «Как где? На печном столбе: место порожнее». Сметали большой омет.
Была у нас в дому кошка лыса: почуй она, что в гречихе крыса, бросилась ловить и прямо-таки о печной столб лбом
пришлась; омет упал да в лохань попал. Шесть братьев горевать, как из лохани омет убирать? На ту пору пришла кобыла
сера, омет из лохани съела; стала вон из избы бежать, да в дверях и завязла: таково-то с гречихи у ней брюхо расперло!
Задние ноги в избе, а передние на улице. Зачала она скакать, избу по улице таскать; а мы сидим да глядим: что-то будет!
Вот как брюхо у кобылы-то опало, я сейчас в гриву ей вцепился, верхом на нее ввалился и поехал в кабак. Выпил винца,
разгулялся добрый молодец; попалось мне в глаза у целовальника ружье славное. «Что, - спрашиваю, - заветное
аль продажное?» - «Продажное». Ну, хоть полтину и заплатил, да ружье купил.
Поехал в дубовую рощу за дичью; гляжу: сидит тетерев на дубу. Я прицелился, а кремня-то нет! Коли в город за кремнем
ехать - будет десять верст; далеко; пожалуй, птица улетит. Думаючи этак сам с собою, задел невзначай полушубком за
дубовый сук; кобыла моя рванула с испугу да как треснет меня башкой о дерево - так искры из глаз и посыпались! Одна
искра упала на полку, ружье выстрелило и убило тетерева; тетерев вниз упал да на зайца попал; а заяц сгоряча вскочил,
да что про меня дичины набил! Тут я обозом в Саратов отправился; торговал-продавал, на пятьсот рублев дичины сбывал.
На те деньги я женился, взял себе славную хозяюшку: коли вдоль улицы пройдет, всю подолом заметет; малые
ребятишки встречают, поленьями кидают. Не надо покупать ни дров, ни лучины; живу себе без кручины.
Ссылки:
1 Т. е. на первом ряду бревен.
2 Скирда (Ред.).
Не любо - не слушай (вариант сказки 9)
Я встал поутру, обувался на босу ногу, топор надевал, трои лыжи под пояс подтыкал, дубинкою подпоясался, кушаком
подпирался. Шел я не путем, не дорогой; подле лыков горы драл; увидел на утке озеро, топор в ее шиб1 - недошиб,
другим шиб - перешиб, третьим шиб - попало, да мимо; утка-то скулубалась2, озеро-то улетело. И пошел я в чисто
поле, увидел: под дубом корова бабу доит. Я говорю: «Тетенька, маменька, дай мне-ка полтора молока пресного ставца3».
Она меня послала в незнамую деревню, в небывалую избу. Я пошел и пришел: квашня баб месит. Я говорю: «Тетенька,
маменька, дай мне-ка теста». Она выхватила из мутовки квашню: хлысь по зубам. Я бежать. Вышел на улку; тут лайка
собачит4 на меня; мне-ка чем оборониться? Я увидел: на санях дорога, выхватил из оглобель сани, хлысь лайке по зубам
и пошел домой да с горя спать повалился.
Ссылки:
1 Кинул.
2 Всколебалось.
3 Навыворот, вместо: полтора ставца (т. е. кувшина) пресного молока.
4 Вместо: собака лает.
Не любо - не слушай // Народные русские сказки А. Н. Афанасьева:
В 3 т. - М.: Наука, 1984-1985. - (Лит. памятники). Т. 3. - 1985. - С. 144-155.
Не любо - не слушай (вариант сказки 2)
У одного мужика много было гороху насеяно. Повадились журавли летать, горох клевать. «Постой, - вздумал мужик, -
я вам переломаю ноги!» Купил ведро вина, вылил в корыто, намешал туда меду; корыто поставил на телегу и поехал в
поле. Приехал к своей полосе, выставил корыто с вином да с медом наземь, а сам отошел подальше и лег отдохнуть.
Вот прилетели журавли, поклевали гороху, увидали вино и так натюкались, что тут же попадали. Мужик - не промах,
сейчас прибежал и давай им веревками ноги вязать. Опутал веревками, прицепил за телегу и поехал домой.
Дорогой-то порастрясло журавлей; протрезвились они, очувствовались; стали крыльями похлопывать, поднялись,
полетели и понесли с собою и мужика, и телегу, и лошадь. Высоко! Мужик взял нож, обрезал веревки и упал прямо в
болото. Целые сутки в тине сидел, едва оттуда выбрался. Воротился домой - жена родила, надо за попом ехать, ребенка
крестить. «Нет, - говорит, - не поеду за попом!» - «Отчего так?» - «Журавлей боюсь! Опять понесут по поднебесью;
пожалуй, с телеги сорвусь, до смерти ушибусь!» - «Не бойсь! Мы тебя к телеге канатом прикрутим».
Вот хорошо, положили его в телегу, обвязали канатом, лошадь поворотили на дорогу; стегнули раз, другой - она и
поплелась рысцою. За деревней-то был колодец, а лошадь-то была не поена; вздумалось ей напиться, свернула с дороги
в сторону и прямо к колодцу; а колодец был без сруба, а упряжь-то без шлеи, и узда без повода, а хомут большой,
просторный; лошадь наклонилась к воде, а хомут через голову и съехал долой. Вот лошадь напилась и пошла назад,
а мужик с телегою остался у колодца. На ту пору выгнали охотники из лесу медведя; медведь бросился со всех ног,
набежал на телегу, хотел перескочить, прыгнул - да прямо в хомут и попал! Видит, что беда на носу, и пошел валять
что есть силы с телегою. «Батюшки, помогите!» - кричит мужик.
От того крику медведь еще пуще напугался; пошел таскать по кочкам, по яругам1, по болотам. Прибежал на пчельник,
полез на дерево и телегу за собой потащил - захотелось, видно, медку попробовать. Взлез на самую верхушку, а телега
вниз тянет: бедный медведь и сам не рад, ни взад, ни вперед! Немного спустя времени пришел хозяин, увидал медведя.
«Ага, - говорит, - попался! Вишь ты какой бездельник, Мишка: не просто за медом пришел, на телеге приехал!»
Схватил топор и ну рубить дерево под самый корень. Дерево повалилось наземь, разбило телегу и задавило совсем
мужика; а медведь выскочил из хомута да бежать: только унеси бог ноги!
Вот каковы журавли!
Ссылки:
1 Яруги - овраги, буераки (Ред.).
Не любо - не слушай (вариант сказки 7)
Как у нас на селе заспорил Лука с Петром, сомутилася вода с песком, у невестки с золовками был бой большой; на том
на бою кашу-горюху поранили, киселя-горюна во полон полонили, репу с морковью подкопом взяли, капусту под меч
приклонили. А я на бой не поспел, на лавочке просидел. В то время жили мы шесть братьев - все Агафоны, батюшка
был Тарас, а матушка - не помню, как звалась; да что до названья? Пусть будет Маланья. Я-то родом был меньшой,
да разумом большой. Вот поехали люди землю пахать, а мы шесть братьев руками махать. Люди-то думают: мы пашем
да на лошадей руками машем, а мы промеж себя управляемся. А батюшка навязал на кнут зерно гречихи, махнул
раз-другой и забросил далеко.
Уродилась у нас гречиха предобрая. Люди вышли в поле жать, а мы в бороздах лежать; до обеда пролежали, после
обеда проспали, и наставили много хлеба: скирда от скирды, как от Казани до Москвы. Стали молотить - вышла целая
горсть гречихи. На другой год батюшка спрашивает: «Сынки мои возлюбленные, где нам нынче гречиху сеять?»
Я - брат меньшой, да разумом большой, говорю батюшке: «Посеем на печке, потому что земля та порожняя; все равно
круглый год гуляет!» Посеяли на печке, а изба у нас была большая: на первом венце1 порог, на другом потолок, окна
и двери буравом наверчены. Хоть сидеть в избе нельзя, да глядеть гожа.
Батюшка был тогда больно заботлив, рано утром вставал - чуть заря занимается, и все на улицу глазел. Мороз-то и
заберись к нам в окно да на печку; вся гречиха позябла. Вот шесть братьев стали горевать, как гречиху с печи собирать?
А я - родом хоть меньшой, да разумом большой. «Надобно, - говорю, - гречиху скосить, в омет2 свозить». -
«Где же нам омет метать?» - «Как где? На печном столбе: место порожнее». Сметали большой омет.
Была у нас в дому кошка лыса: почуй она, что в гречихе крыса, бросилась ловить и прямо-таки о печной столб лбом
пришлась; омет упал да в лохань попал. Шесть братьев горевать, как из лохани омет убирать? На ту пору пришла кобыла
сера, омет из лохани съела; стала вон из избы бежать, да в дверях и завязла: таково-то с гречихи у ней брюхо расперло!
Задние ноги в избе, а передние на улице. Зачала она скакать, избу по улице таскать; а мы сидим да глядим: что-то будет!
Вот как брюхо у кобылы-то опало, я сейчас в гриву ей вцепился, верхом на нее ввалился и поехал в кабак. Выпил винца,
разгулялся добрый молодец; попалось мне в глаза у целовальника ружье славное. «Что, - спрашиваю, - заветное
аль продажное?» - «Продажное». Ну, хоть полтину и заплатил, да ружье купил.
Поехал в дубовую рощу за дичью; гляжу: сидит тетерев на дубу. Я прицелился, а кремня-то нет! Коли в город за кремнем
ехать - будет десять верст; далеко; пожалуй, птица улетит. Думаючи этак сам с собою, задел невзначай полушубком за
дубовый сук; кобыла моя рванула с испугу да как треснет меня башкой о дерево - так искры из глаз и посыпались! Одна
искра упала на полку, ружье выстрелило и убило тетерева; тетерев вниз упал да на зайца попал; а заяц сгоряча вскочил,
да что про меня дичины набил! Тут я обозом в Саратов отправился; торговал-продавал, на пятьсот рублев дичины сбывал.
На те деньги я женился, взял себе славную хозяюшку: коли вдоль улицы пройдет, всю подолом заметет; малые
ребятишки встречают, поленьями кидают. Не надо покупать ни дров, ни лучины; живу себе без кручины.
Ссылки:
1 Т. е. на первом ряду бревен.
2 Скирда (Ред.).
Не любо - не слушай (вариант сказки 9)
Я встал поутру, обувался на босу ногу, топор надевал, трои лыжи под пояс подтыкал, дубинкою подпоясался, кушаком
подпирался. Шел я не путем, не дорогой; подле лыков горы драл; увидел на утке озеро, топор в ее шиб1 - недошиб,
другим шиб - перешиб, третьим шиб - попало, да мимо; утка-то скулубалась2, озеро-то улетело. И пошел я в чисто
поле, увидел: под дубом корова бабу доит. Я говорю: «Тетенька, маменька, дай мне-ка полтора молока пресного ставца3».
Она меня послала в незнамую деревню, в небывалую избу. Я пошел и пришел: квашня баб месит. Я говорю: «Тетенька,
маменька, дай мне-ка теста». Она выхватила из мутовки квашню: хлысь по зубам. Я бежать. Вышел на улку; тут лайка
собачит4 на меня; мне-ка чем оборониться? Я увидел: на санях дорога, выхватил из оглобель сани, хлысь лайке по зубам
и пошел домой да с горя спать повалился.
Ссылки:
1 Кинул.
2 Всколебалось.
3 Навыворот, вместо: полтора ставца (т. е. кувшина) пресного молока.
4 Вместо: собака лает.
Не любо - не слушай // Народные русские сказки А. Н. Афанасьева:
В 3 т. - М.: Наука, 1984-1985. - (Лит. памятники). Т. 3. - 1985. - С. 144-155.