Юля
"
ЮЛЕ
Там, около неба.
Там, около неба успею оглянуться на неприбранную кровать, огород в завитках фасоли, синее окно.
Тебя не вижу, позови.
Глянем в глаза, улыбнемся.
Помнишь, уходили под июньские дожди, а когда возвращались - глаза у всех голубые? Вышло солнце, согрело земляничный дух, подсушило стебельки, а на листьях капли долго лежат.
Там, около неба, отражая прощанье, обещая прощенье, сожмется в груди комок земляничной боли, колкий и душистый, штормовой, солнечный, нерастворимый. Не успеть расплакаться, лишь короткий стон от навалившейся боли и подступившего счастья.
Там, около счастья, лишь своя боль, а чужая - около беды.
Около меня беда чужой боли.
Сейчас она станет во мне, около неба.
Хочешь земляники?"
Юрий Устинов, 1992
ЮЛЕ
Там, около неба.
Там, около неба успею оглянуться на неприбранную кровать, огород в завитках фасоли, синее окно.
Тебя не вижу, позови.
Глянем в глаза, улыбнемся.
Помнишь, уходили под июньские дожди, а когда возвращались - глаза у всех голубые? Вышло солнце, согрело земляничный дух, подсушило стебельки, а на листьях капли долго лежат.
Там, около неба, отражая прощанье, обещая прощенье, сожмется в груди комок земляничной боли, колкий и душистый, штормовой, солнечный, нерастворимый. Не успеть расплакаться, лишь короткий стон от навалившейся боли и подступившего счастья.
Там, около счастья, лишь своя боль, а чужая - около беды.
Около меня беда чужой боли.
Сейчас она станет во мне, около неба.
Хочешь земляники?"
Юрий Устинов, 1992