Vom fremden Kloster und eigenem Statut / Про чужой монастырь и свой устав
Без малого месяц в окружении дев-католичек.
Вижу их редко, в основном, только слышу. Не в том смысле, что слышно соседей - стены нормальные, не хрущёвка всё таки. Дом - нечто среднее между жилищем сестёр Холливел и сторожкой Хагрида. Дому лет сто, сложен на совесть (как-никак немцы для себя строили). Окна выходят либо на монастырский двор (это кому повезло), либо на колокольню (это как моя спальня). Иными словами, будильник тут излишество: в 8-00 прямо за окном долбят во все колокола, собирают общину к заутрене. Для тех, у кого нервы покрепче, есть ещё обедня: пять минут колокольного звона ровно в полдень. Думается, в Петербурге я ещё не один месяц буду выпрыгивать из постели ровно в 8-00 по берлинскому времени...
Несколько раз в неделю выезжаю в Бранденбург, возвращаюсь вечерним или ночным поездом: у дома в любом случае уже заполночь. Смена ролей: теперь девы-католички слышат меня, всей коммуной слышат. Сначала с грохотом открываются ворота во двор. Внутри мрак, у церковной стены скорбящая Мария, подсвеченая почему-то снизу (как выглядит лицо, подсвеченное снизу, представляют все). Иногда сова ухает, их тут много - рядом парк.
Лестница. Лестницу не перекладывали ни разу, каждое движение отдаётся скрежетом/скрипом/треском. Мне нужно подняться на самый верх, десять пролётов - до мансарды. Сёстры - а им в 8-00 уже надо быть к заутрене - несомненно спят. Уверен, что моими перемещениями разбужена каждая. Смешанное чувство стыда и страха: от скрипа ступенек едва ли не зажмуриваюсь. За каждой дверью так и чудятся причитания в диапазоне от "понаехали!" до "проститутка!".
Осталось полторы недели. Есть время начать созерцательную жизнь.
Колокольня, вид в 8-00 :)
Скорбящая Мария, при свете дня
Так сказать, дверь в подъезд
Вижу их редко, в основном, только слышу. Не в том смысле, что слышно соседей - стены нормальные, не хрущёвка всё таки. Дом - нечто среднее между жилищем сестёр Холливел и сторожкой Хагрида. Дому лет сто, сложен на совесть (как-никак немцы для себя строили). Окна выходят либо на монастырский двор (это кому повезло), либо на колокольню (это как моя спальня). Иными словами, будильник тут излишество: в 8-00 прямо за окном долбят во все колокола, собирают общину к заутрене. Для тех, у кого нервы покрепче, есть ещё обедня: пять минут колокольного звона ровно в полдень. Думается, в Петербурге я ещё не один месяц буду выпрыгивать из постели ровно в 8-00 по берлинскому времени...
Несколько раз в неделю выезжаю в Бранденбург, возвращаюсь вечерним или ночным поездом: у дома в любом случае уже заполночь. Смена ролей: теперь девы-католички слышат меня, всей коммуной слышат. Сначала с грохотом открываются ворота во двор. Внутри мрак, у церковной стены скорбящая Мария, подсвеченая почему-то снизу (как выглядит лицо, подсвеченное снизу, представляют все). Иногда сова ухает, их тут много - рядом парк.
Лестница. Лестницу не перекладывали ни разу, каждое движение отдаётся скрежетом/скрипом/треском. Мне нужно подняться на самый верх, десять пролётов - до мансарды. Сёстры - а им в 8-00 уже надо быть к заутрене - несомненно спят. Уверен, что моими перемещениями разбужена каждая. Смешанное чувство стыда и страха: от скрипа ступенек едва ли не зажмуриваюсь. За каждой дверью так и чудятся причитания в диапазоне от "понаехали!" до "проститутка!".
Осталось полторы недели. Есть время начать созерцательную жизнь.
Колокольня, вид в 8-00 :)
Скорбящая Мария, при свете дня
Так сказать, дверь в подъезд