Боги жаждут
У berezin разгорелась дискуссия о том, сколько выпил Атос, пока сидел в погребе ( http://www.livejournal.com/users/berezin/208657.html?nc=49 ) . В связи с этим пошли оценки - кто из героев хороший, кто плохой. Не могу удержаться.
У меня есть три истории о завоевании столицы. Их надо рассказывать все вместе, одну за другой - но сейчас я этого делать не буду. Это страшные истории - две из них подлинные, одна - вымышленная. Вымышленная история - это история д’Артаньяна.
«Три мушкетера» - одна из самых страшных вещей, известных мне. Впервые мне прочитала их вслух лет в шесть бабушка - помню точно, что когда она стала читать во второй раз, я на середине отобрала у нее книгу и дальше читала уже сама. Тогда конечно она не казалась мне страшной. Я читала ее очень много раз - и постепенно, не помню, разумеется, когда именно, начала понимать весь ужас. На всякий случай - я очень люблю «Трех мушкетеров».
Окончательно все встало на свои места, когда однажды мне объяснили, что смысл каждой вещи, намек на самое главное, всегда заложен в названии. Вот тут я все поняла - почему-то сразу же после того, как мне об этом сказали, я вспомнила о «Трех мушкетерах».
Почему экранизации всегда назывались как-то иначе - «Четыре мушкетера» (в детстве смотрела, помню только голые зады удирающих гвардейцев), «Д’Артаньян и три мушкетера»? Почему на самом деле «Три мушкетера»? Когда д’Артаньян их встречает, они уже все вместе, всем известны и их уже так зовут, «три мушкетера». Они уже данность.
Они - трехголовое божество. Прекрасное, недоступное и равнодушное. Они милостиво принимают дары, они снисходят до того, кто радостно им кадит, они постоянно требуют жертв, все больших и больших и, взяв все, отворачиваются от того, кто может теперь принести им только бесполезный лейтенантский патент.
Это история о восемнадцатилетнем мальчике, который приехал в столицу, прожил два безумно насыщенных, бурных года, пережил за эти два года все самое страшное, что может быть в жизни - он убивал и его убивали, он предавал и его предавали, его вываляли во всей грязи, которую только можно найти, он узнал все, что только можно было узнать - а потом все это сразу кончилось. Ему было двадцать лет - но все, что ему было отпущено в этой жизни, он уже прожил. Жизнь была кончена. Я не люблю «Двадцать лет спустя», мне не интересно это читать, но там есть одна очень важная вещь - то, что говорится в начале о д’Артаньяне: у него два доходных дома, он торгует сеном и живет с трактирщицей. Все.
Счастье, которое д’Артаньян пережил за те два года, эти два года жизни подарил ему Рошфор, украв у него письмо. Если бы не Рошфор, д’Артаньян сделался бы просто одним из мушкетеров - ничего не было бы. Рошфор мог бы стать его самым верным, преданным другом, другом, которого у него никогда не было, которым он тоже пожертвовал ради них. Недаром именно к нему кидается д’Артаньян, когда в конце боги отворачиваются от него - он кидается к врагу, зная, что враг его не предаст. Он и был его другом.
Все, что у него было - жизнь свою, душу свою, своих друзей, женщину, которую он любил - все это он отдал им, все принес на алтарь своего божества - корчась, рыдая, но принес. Он ни в чем не мог им отказать - даже когда у него на глазах они убили Миледи, он дрогнул, но кивнул. Разве мог Авраам усомниться? Он и не усомнился. (В каком-то фильме ребенок задавал матери «детский вопрос»: а что было бы, если бы Бог не успел остановить Авраама? Ссылки на то, что Бог не мог «не успеть», ребенка не устроили.)
Что касается женщин, то здесь Дюма потрясающе точен. Четыре женщины в жизни мужчины. Идеальная женщина, которую невозможно увидеть, главное - знать, верить, что она существует, женщина, от которой существует только рука - королева. Женщина, про которую мужчина думает, что он ее любит, формальная прекрасная дама - Констанция. (Дюма описывает ее, надо сказать, совершенно безжалостно - посмотрите «Мышеловку». А сколько раз видел ее сам д’Артаньян - три? четыре? В доме у Бонасье, когда было некогда, в Лувре, когда было темно и в монастыре, когда она умирала. Он даже не успел ее разглядеть. Ему нужна была прекрасная дама и он выбрал ее. И поэтому ее тоже походя, не подавившись, сожрал молох.) Женщина, которую он на самом деле любит - Миледи. (Он любит ее, хотя никогда не позволит себе признаться в этом - божество этого не одобрит. Проведя с ней ночь, он бросается не к ней, он бросается к Атосу - предать. Все ради них. Он отдает ее им, даже не попытавшись защитить. И он заставляет ее охотиться за ним, чтобы убить его. Он не может даже проявить благородство - пощадив наемного убийцу, он помимо собственной воли превращает его в живой щит, он прикрывается им от смерти - когда этот человек выпивает предназначенный д’Артаньяну яд, становится понятно, что д’Артаньян обречен - он не может даровать жизнь, он весь по рукам и ногам опутан смертью, он сеет ее всюду.) Наконец, женщины, которая любит его - Кэт, служанка. (Немыслимо! У него это в голове не укладывается, но не может в это поверить - что кто-то может любить его. Что его вообще можно любить. Это его обязанность - любить их.) /Говорили мне как-то, что есть и пятая женщина - та самая трактирщица. Есть. Только ничего хорошего в этом нет./
Вот, собственно, и вся история. Что в ней самое страшное и самое прекрасное - то, что ему подарили эти два года или то, что в двадцать лет всему этому пришел конец, что он пожертвовал всем или что у него было кого любить и кому кадить, что его провели по всем кругам ада, показав, что стоит на самом деле завоевание столицы? Но когда у него не осталось ничего, кроме горестных воспоминаний, они отвернулись от него. «Одни любят, другие позволяют себя любить». Боги.
P.S. «Атос представлялся ему Ахиллом, Портос - Аяксом, а Арамис - Иосифом» (с)
У меня есть три истории о завоевании столицы. Их надо рассказывать все вместе, одну за другой - но сейчас я этого делать не буду. Это страшные истории - две из них подлинные, одна - вымышленная. Вымышленная история - это история д’Артаньяна.
«Три мушкетера» - одна из самых страшных вещей, известных мне. Впервые мне прочитала их вслух лет в шесть бабушка - помню точно, что когда она стала читать во второй раз, я на середине отобрала у нее книгу и дальше читала уже сама. Тогда конечно она не казалась мне страшной. Я читала ее очень много раз - и постепенно, не помню, разумеется, когда именно, начала понимать весь ужас. На всякий случай - я очень люблю «Трех мушкетеров».
Окончательно все встало на свои места, когда однажды мне объяснили, что смысл каждой вещи, намек на самое главное, всегда заложен в названии. Вот тут я все поняла - почему-то сразу же после того, как мне об этом сказали, я вспомнила о «Трех мушкетерах».
Почему экранизации всегда назывались как-то иначе - «Четыре мушкетера» (в детстве смотрела, помню только голые зады удирающих гвардейцев), «Д’Артаньян и три мушкетера»? Почему на самом деле «Три мушкетера»? Когда д’Артаньян их встречает, они уже все вместе, всем известны и их уже так зовут, «три мушкетера». Они уже данность.
Они - трехголовое божество. Прекрасное, недоступное и равнодушное. Они милостиво принимают дары, они снисходят до того, кто радостно им кадит, они постоянно требуют жертв, все больших и больших и, взяв все, отворачиваются от того, кто может теперь принести им только бесполезный лейтенантский патент.
Это история о восемнадцатилетнем мальчике, который приехал в столицу, прожил два безумно насыщенных, бурных года, пережил за эти два года все самое страшное, что может быть в жизни - он убивал и его убивали, он предавал и его предавали, его вываляли во всей грязи, которую только можно найти, он узнал все, что только можно было узнать - а потом все это сразу кончилось. Ему было двадцать лет - но все, что ему было отпущено в этой жизни, он уже прожил. Жизнь была кончена. Я не люблю «Двадцать лет спустя», мне не интересно это читать, но там есть одна очень важная вещь - то, что говорится в начале о д’Артаньяне: у него два доходных дома, он торгует сеном и живет с трактирщицей. Все.
Счастье, которое д’Артаньян пережил за те два года, эти два года жизни подарил ему Рошфор, украв у него письмо. Если бы не Рошфор, д’Артаньян сделался бы просто одним из мушкетеров - ничего не было бы. Рошфор мог бы стать его самым верным, преданным другом, другом, которого у него никогда не было, которым он тоже пожертвовал ради них. Недаром именно к нему кидается д’Артаньян, когда в конце боги отворачиваются от него - он кидается к врагу, зная, что враг его не предаст. Он и был его другом.
Все, что у него было - жизнь свою, душу свою, своих друзей, женщину, которую он любил - все это он отдал им, все принес на алтарь своего божества - корчась, рыдая, но принес. Он ни в чем не мог им отказать - даже когда у него на глазах они убили Миледи, он дрогнул, но кивнул. Разве мог Авраам усомниться? Он и не усомнился. (В каком-то фильме ребенок задавал матери «детский вопрос»: а что было бы, если бы Бог не успел остановить Авраама? Ссылки на то, что Бог не мог «не успеть», ребенка не устроили.)
Что касается женщин, то здесь Дюма потрясающе точен. Четыре женщины в жизни мужчины. Идеальная женщина, которую невозможно увидеть, главное - знать, верить, что она существует, женщина, от которой существует только рука - королева. Женщина, про которую мужчина думает, что он ее любит, формальная прекрасная дама - Констанция. (Дюма описывает ее, надо сказать, совершенно безжалостно - посмотрите «Мышеловку». А сколько раз видел ее сам д’Артаньян - три? четыре? В доме у Бонасье, когда было некогда, в Лувре, когда было темно и в монастыре, когда она умирала. Он даже не успел ее разглядеть. Ему нужна была прекрасная дама и он выбрал ее. И поэтому ее тоже походя, не подавившись, сожрал молох.) Женщина, которую он на самом деле любит - Миледи. (Он любит ее, хотя никогда не позволит себе признаться в этом - божество этого не одобрит. Проведя с ней ночь, он бросается не к ней, он бросается к Атосу - предать. Все ради них. Он отдает ее им, даже не попытавшись защитить. И он заставляет ее охотиться за ним, чтобы убить его. Он не может даже проявить благородство - пощадив наемного убийцу, он помимо собственной воли превращает его в живой щит, он прикрывается им от смерти - когда этот человек выпивает предназначенный д’Артаньяну яд, становится понятно, что д’Артаньян обречен - он не может даровать жизнь, он весь по рукам и ногам опутан смертью, он сеет ее всюду.) Наконец, женщины, которая любит его - Кэт, служанка. (Немыслимо! У него это в голове не укладывается, но не может в это поверить - что кто-то может любить его. Что его вообще можно любить. Это его обязанность - любить их.) /Говорили мне как-то, что есть и пятая женщина - та самая трактирщица. Есть. Только ничего хорошего в этом нет./
Вот, собственно, и вся история. Что в ней самое страшное и самое прекрасное - то, что ему подарили эти два года или то, что в двадцать лет всему этому пришел конец, что он пожертвовал всем или что у него было кого любить и кому кадить, что его провели по всем кругам ада, показав, что стоит на самом деле завоевание столицы? Но когда у него не осталось ничего, кроме горестных воспоминаний, они отвернулись от него. «Одни любят, другие позволяют себя любить». Боги.
P.S. «Атос представлялся ему Ахиллом, Портос - Аяксом, а Арамис - Иосифом» (с)