Все-таки Яременко очень хорош
На мой взгляд, самое страшное, что произошло у нас в экономике в прошлом десятилетии (70-е годы), это даже не растрата материальных ресурсов, а это порча трудовых ресурсов. Крупные контингенты занятых работали с элементами принудительного труда. Я имею в виду прежде всего "лимитчиков". Сколько людей в нашей стране прошло через "лимит"? Очень много. Может быть, каждый четвертый. Сюда надо еще прибавить службу в армии, пребывание в местах заключения, отчасти профтехучилища. Всем этим людям привили таким способом антиобщественный комплекс, комплекс отчуждения. Они воспринимают труд как принудительный акт. Отчуждение стало достигать крайних форм. Психология, трудовая мораль на нашем производстве зачастую такая же, как в местах заключения. Это справедливо для многих крупных отраслей, определяющих облик нашего производства.
Контингент, о котором я говорю, стремится не к тому, чтобы интегрироваться в общество, а к тому, чтобы ему противостоять. Противостоять тем силам, которые пытаются подчинить себе этих людей. Профессиональная деградация, пьянство, дисквалификация - явления скорее уже второго порядка. Это характеристики социального типа, который формируется в таких условиях. На нашем производстве вместо социализации происходит активная десоциализация, обучение антиобщественным навыкам. Возникает асоциальный тип человека. Очень важно осознать масштабы этого процесса. Если мы пропускаем большое количество людей через такую "школу", то что они там приобретают? Очень немногие и лишь в особых условиях способны затем преодолеть те асоциальные мотивации и навыки, которые они там получили.
Чего мы можем ожидать от человека, прошедшего через "лимит"? В лучшем случае - стремления зарабатывать деньги. У многих не остается даже этого. Многие просто спиваются. Но даже те, кто не деградировал, кто себя ценит и хочет зарабатывать, - что это за люди? Это асоциальные личности, которым крайне трудно интегрироваться в социальный коллектив.
Негативизм, развившийся в сознании людей в брежневскую эпоху, позволил политикам реформаторского толка разыграть карту общественного сочувствия и общественной поддержки. В те годы каждый уже понимал, что существующая система в чем-то несостоятельна. Люди хотели перемен и связывали с ними определенные ожидания. Вот эти-то ожидания и надо было понять, чтобы на них ориентироваться, а не использовать их для политических манипуляций.
В дополнение к сказанному нужно также отметить, что в нашем обществе существует еще одна система ценностей. Это криминальные ценности теневых сфер жизни. Мы уже не раз говорили, что в нашем прежнем жизнеустройстве была более или менее цивилизованная часть, но была и теневая, подпольная. Целые отрасли, крупные слои населения паразитировали на этом и жили в режиме, так сказать, самовознаграждения. Их ценности, построенные на воровстве, как раз и обрели ныне ничем не сдерживаемую свободу. Реализация этих ценностей стала доминантой общественной жизни. Если мы и переходим сейчас к капитализму, то к особому, криминальному капитализму, изнанке прежней социалистической системы. Изучение этих процессов должно быть, с моей точки зрения, предметом серьезных социологических исследований.
- А в какой мере, на ваш взгляд, сегодняшняя российская социология справляется с решением тех задач, о которых вы говорили?
На мой взгляд, в минимальной. Главное, что бросается в глаза, - это априорность, предвзятость наших социологических опросов. Таким опросам должны предшествовать какие-то исследования и полученное на их основе предварительное знание. Если такого предварительного знания нет, то на что могут опираться социологические опросы? У нас они чаще всего опираются на идеологию, на те или иные идеологические штампы. Но начинать исследование с таких штампов по меньшей мере неконструктивно. Самосознание народа пытаются соотносить с некими идеологическими структурами, которые имеют к этому самосознанию весьма слабое отношение. Обращает на себя внимание тот факт, что, отвечая на политизированные вопросы, люди очень часто затрудняются с ответом. Порой доля затруднившихся доходит до 40 процентов. Это как раз и показывает, что вопросы социологов идут вразрез с самосознанием людей.