Джон УИЛМОТ, граф РОЧЕСТЕР. Отречение от хера
Перевод с английского Евгения Фельдмана
Любовью переполнены до края,
Стонали мы, от страсти умирая.
Нас бурно пожирал огонь взаимный.
Мы плакали от сладости интимной
Переплетая тесно Руки, Ноги,
Изобретали радости премноги.
Язык летал межзубно и защечно
И Молнией давал Приказы срочно,
Как поступить, чтоб те, что здесь возились,
Новейшим ликованьем разразились!
Душа моя взволнованной звездою
Дрожала над Блаженной Бороздою,
И женская Рука легко и щедро
Вела меня в тоскующие Недра,
И я, труждаясь бодро, без устатка,
Весь исходил на Сперму - без остатка.
Я трогал эти Ляжки, Руки, Ноги,
Вчерашние скромняшки-недотроги,
А Женщина с блаженною улыбкой,
Воркуя, вытирала Сок мой липкий,
И вдруг, опять Желание почуя,
Воскликнула: «Еще! Еще хочу я!»
И я, проникнут искреннею верой,
Что воздавать за меру нужно мерой,
Собравшись с духом, было рассчитался,
Но тут же понял: дудки, отсвистался!
Но тут же понял: кончились погудки,
И больше Уд не встанет без побудки
И к Удушке своей не сходит в гости, -
И тут же обессилел я от Злости!
И та Рука, что изгоняла холод
Из тех, кто уж давным-давно не молод,
Не возродила Пламени из Пепла,
И Плоть моя для битвы не окрепла,
И в мыслях повторяя: «Эх… А то бы…»
Лежал я, умирая от стыдобы.
Десятки тысяч Девственниц отделав,
Не зная и не ведая пределов,
Копье Любви, пронзив любую Дверцу,
Отважно устремлялось прямо к Сердцу,
И Женщину, мужчину поражало
Его всепроникающее жало.
И вот оно беспомощно лежало,
Как некий Ангел, проклятый и падший,
И как Цветок, до времени увядший.
О, как же ты, воитель всеразящий,
Подвел меня в момент неподходящий,
Поправ Любовь и возвеличив похоть,
И ахать побудив меня и охать!
Я опозорен, подлая Блядина!
Но, вижу я, Блядине - всё едино.
Приспешничал охотно и немало
Ты силам Зла, Болезни и Скандала,
Ты - лже-Ахилл из грязной подворотни,
Что за день Драк устраивает сотни,
Но драться избегает за Отечество,
Ссылаясь на врожденное калечество.
Ты, что, наперекор любым потерям,
В любой Бордель готов ворваться зверем,
Позорно сник и не налился кровью,
Когда твой Князь охвачен был Любовью,
И чувств во мне ни капли не осталось
К тебе, Порнофродит, Ибуцефаллос:
Промежности и Блядь морковкой дрочит,
И Хряк о землю - если шибко хочет!
Проклятый Хер, двуличный, двуяичный,
Изыди с глаз, уйди в затвор гульфичный!
За преступленье, гад, - не за проказу, -
Пусть Сифилис сожрет тебя, заразу,
Да чтоб ты не проссался, гад, ни разу!
Пусть одного предателя не станет,
Но тысяча Героев - дружно встанет!
Семь веков английской поэзии. Англия. Шотландия. Ирландия. Уэльс. В 3 т. - Т. 1. - М.: Водолей Publishers, 2007. - С. 847-848.
Любовью переполнены до края,
Стонали мы, от страсти умирая.
Нас бурно пожирал огонь взаимный.
Мы плакали от сладости интимной
Переплетая тесно Руки, Ноги,
Изобретали радости премноги.
Язык летал межзубно и защечно
И Молнией давал Приказы срочно,
Как поступить, чтоб те, что здесь возились,
Новейшим ликованьем разразились!
Душа моя взволнованной звездою
Дрожала над Блаженной Бороздою,
И женская Рука легко и щедро
Вела меня в тоскующие Недра,
И я, труждаясь бодро, без устатка,
Весь исходил на Сперму - без остатка.
Я трогал эти Ляжки, Руки, Ноги,
Вчерашние скромняшки-недотроги,
А Женщина с блаженною улыбкой,
Воркуя, вытирала Сок мой липкий,
И вдруг, опять Желание почуя,
Воскликнула: «Еще! Еще хочу я!»
И я, проникнут искреннею верой,
Что воздавать за меру нужно мерой,
Собравшись с духом, было рассчитался,
Но тут же понял: дудки, отсвистался!
Но тут же понял: кончились погудки,
И больше Уд не встанет без побудки
И к Удушке своей не сходит в гости, -
И тут же обессилел я от Злости!
И та Рука, что изгоняла холод
Из тех, кто уж давным-давно не молод,
Не возродила Пламени из Пепла,
И Плоть моя для битвы не окрепла,
И в мыслях повторяя: «Эх… А то бы…»
Лежал я, умирая от стыдобы.
Десятки тысяч Девственниц отделав,
Не зная и не ведая пределов,
Копье Любви, пронзив любую Дверцу,
Отважно устремлялось прямо к Сердцу,
И Женщину, мужчину поражало
Его всепроникающее жало.
И вот оно беспомощно лежало,
Как некий Ангел, проклятый и падший,
И как Цветок, до времени увядший.
О, как же ты, воитель всеразящий,
Подвел меня в момент неподходящий,
Поправ Любовь и возвеличив похоть,
И ахать побудив меня и охать!
Я опозорен, подлая Блядина!
Но, вижу я, Блядине - всё едино.
Приспешничал охотно и немало
Ты силам Зла, Болезни и Скандала,
Ты - лже-Ахилл из грязной подворотни,
Что за день Драк устраивает сотни,
Но драться избегает за Отечество,
Ссылаясь на врожденное калечество.
Ты, что, наперекор любым потерям,
В любой Бордель готов ворваться зверем,
Позорно сник и не налился кровью,
Когда твой Князь охвачен был Любовью,
И чувств во мне ни капли не осталось
К тебе, Порнофродит, Ибуцефаллос:
Промежности и Блядь морковкой дрочит,
И Хряк о землю - если шибко хочет!
Проклятый Хер, двуличный, двуяичный,
Изыди с глаз, уйди в затвор гульфичный!
За преступленье, гад, - не за проказу, -
Пусть Сифилис сожрет тебя, заразу,
Да чтоб ты не проссался, гад, ни разу!
Пусть одного предателя не станет,
Но тысяча Героев - дружно встанет!
Семь веков английской поэзии. Англия. Шотландия. Ирландия. Уэльс. В 3 т. - Т. 1. - М.: Водолей Publishers, 2007. - С. 847-848.