Шарль Бодлер. Драгоценности (Le Bijoux)
Перевод с французского Сергея Петрова
Дорогая нагою была, но на ней
мне в угоду браслеты да бусы звенели,
и смотрела она и вольней, и властней,
и блаженней рабынь на гаремной постели.
Пляшет мир драгоценностей, звоном дразня,
ударяет по золоту и самоцветам.
В этих чистых вещах восхищает меня
сочетанье внезапное звука со светом.
И лежала она, и давалась любить,
улыбаясь от радости с выси дивана,
если к ней, как к скале, я хотел подступить
всей любовью, бездонной, как глубь океана.
Укрощенной тигрицею, глаз не сводя,
принимала мечтательно разные позы,
и невинность и похоть в движеньях блюдя,
чаровали по-новому метаморфозы.
Словно лебедь, волнистым водила бедром,
маслянисто у ней поясница лоснилась.
Нет, не снилось мне это. Во взоре моем
чистота ее светом святым прояснилась.
И назревшие гроздья грудей, и живот,
эти нежные ангелы зла и порока,
рвались душу мне свергнуть с хрустальных высот,
где в покое сидела она одиноко.
Антиопины бедра и юноши грудь,
завладевши моим ясновидящим глазом,
новой линией жаждали вновь подчеркнуть
стан, который так стройно вознесся над тазом.
Лампа при смерти в спальне горела одна
и покорно, как угли в печи, умирала.
Каждый раз, как огнисто вздыхала она,
под румянами кровь озверело играла.
Входит в Осужденные стихотворения (по решению суда исключенные из сборника «Цветы зла»).
Семь веков французской поэзии в русских переводах. СПБ., «Евразия», 1999, стр. 354-355.
Charles Baudelaire. Les bijoux (http://chemmac1.usc.edu/bruno/baud.html)
Дорогая нагою была, но на ней
мне в угоду браслеты да бусы звенели,
и смотрела она и вольней, и властней,
и блаженней рабынь на гаремной постели.
Пляшет мир драгоценностей, звоном дразня,
ударяет по золоту и самоцветам.
В этих чистых вещах восхищает меня
сочетанье внезапное звука со светом.
И лежала она, и давалась любить,
улыбаясь от радости с выси дивана,
если к ней, как к скале, я хотел подступить
всей любовью, бездонной, как глубь океана.
Укрощенной тигрицею, глаз не сводя,
принимала мечтательно разные позы,
и невинность и похоть в движеньях блюдя,
чаровали по-новому метаморфозы.
Словно лебедь, волнистым водила бедром,
маслянисто у ней поясница лоснилась.
Нет, не снилось мне это. Во взоре моем
чистота ее светом святым прояснилась.
И назревшие гроздья грудей, и живот,
эти нежные ангелы зла и порока,
рвались душу мне свергнуть с хрустальных высот,
где в покое сидела она одиноко.
Антиопины бедра и юноши грудь,
завладевши моим ясновидящим глазом,
новой линией жаждали вновь подчеркнуть
стан, который так стройно вознесся над тазом.
Лампа при смерти в спальне горела одна
и покорно, как угли в печи, умирала.
Каждый раз, как огнисто вздыхала она,
под румянами кровь озверело играла.
Входит в Осужденные стихотворения (по решению суда исключенные из сборника «Цветы зла»).
Семь веков французской поэзии в русских переводах. СПБ., «Евразия», 1999, стр. 354-355.
Charles Baudelaire. Les bijoux (http://chemmac1.usc.edu/bruno/baud.html)