Оккупационная банда ФСБ терроризирует родственников политэмигрантов
По сообщению русского политэмигранта в Варшаве Евгения Новожилова, в
последнее время усилился чекистский террор против его родителей,
проживающих в вилайяте Ногайская Степь оккупированного русскими Имарата
Кавказ. Политэмигрант пишет:
2010 год был для меня и моих родных одним из самых худших. Мы много
потеряли. Прежде всего, мы потеряли надежду на то, что справедливость
может восторжествовать на этом свете.
Краснодарские чекисты - быдло, очень любящее «прикалываться» -
возобновили (к радости своих польских коллег) издевательства над моей
матерью. В мае ей позвонил молодой человек из «научного общества»,
спрашивал меня. Мама сказала, что в городе меня нет (напомню, что меня в
Краснодаре нет с 18 февраля 2008 г.). Тут же (!) позвонила женщина,
сказала, что им нужен переводчик, знающий норвежский язык. В картотеке
я… (Интересно, в какой картотеке.) Спросила, когда я буду, так как им
нужен перевод.
Потом спрашивала, зарегистрирован ли я у нотариуса (нотариально
заверенный перевод нужен, когда переводят документы). Мама ответила, что
я за границей, долго меня не будет и вся их суета ни к чему.
Телефонных «приколов» чекистским шизофреникам оказалось мало. В
начале сентября в 10 часов вечера звонок в дверь. Мать открывает. Стоит
парень лет 25-30, рост 160-165 см, нормального телосложения, кавказской
внешности. Говорит: «Мне нужен Женя».
Мама его спрашивает: «А вы кто?» Он в замешательстве стал мяться: «Да
я девушку Женю ищу. Ошибся подъездом. Извините, бабушка.» В подъезде
домофон. Этот непрошенный гость, не звонив через домофон, каким-то
образом оказался сразу у двери нашей квартиры.
Моей матери уже 73 года - со здоровьем у неё всё хуже и хуже. В июне
начало разрушаться правое колено после разрыва связок. В июле совсем
ослабла, стало очень трудно ходить. Во второй половине сентября легла на
3 недели в больницу - давление было далеко за 200. Врачи сказали, что
она перенесла на ногах 2-й микроинсульт и микроинфаркт.
В октябре в Краснодаре сильно похолодало, но в нашем микрорайоне с
началом отопительного сезона решили повременить. Мои родители, чтобы не
замёрзнуть, спали в обнимку с пластиковыми бутылками, заполненными
горячей водой.
В начале октября в нашем подъезде начали ремонт лифта. Ковырялись аж
два с половиной месяца. Всё это время моя мать жила как замурованная на
9-м этаже. По лестницам ходить она не может. Хорошо, что отец может
выходить за продуктами. Если бы и он слёг, пришлось бы моим родителям
умирать с голоду… Без меня они остались в Краснодаре совсем одни.
С осени письма из Варшавы в Краснодар стали идти значительно дольше.
28 октября мама получила моё письмо, опущенное в почтовый ящик в центре
Варшавы 6 октября. Варшавский штамп на нём, однако, от 19 октября.
Интересно, кто и что делал с моим письмом 13 дней.
В декабре моя мать первый раз заметила, что моё письмо распечатывали.
Я письма заклеиваю клеем, аналогичным российскому «Моменту», а потом
ещё скотчем. Незаметно их вскрыть невозможно. Распечатать с одинаковой
вероятностью могли как русские, так и польские чекисты. Одно дерьмо
другого стоит…
Евгений Новожилов
Варшава
http://www.kavkazcenter.info/russ/content/2011/01/01/77771.shtml