о значении слова "эмпатия"
Я был очень удивлён, прочтя, что психологи определяют эмпатию как уменье ставить себя на место другого.
Для меня это всегда были две совместимые, но разные вещи.
Эмпатия - уменье чувствовать настроение другого, особенно - когда ему плохо. Находить в себе резонанс на это ощущение другого. Некоторые с таким умением рождаются, у других оно не появляется за всю жизнь, некоторые научаются. Но чтобы испытывать такое со-чувствие, нет никакой необходимости в точности понимать, почему другому хорошо или плохо. Достаточно чувствовать, что это так. Ну, конечно, хороший эмпат чувствует куда тоньше, чем плохо-хорошо.
А вот уменье ставить себя на место другого - гораздо более трудная вещь. Я никогда не участвовал в ролевой игре, имеющей целью обмен ролями - пишут, что много чему хорошо помогает, но кто в таких кружках участвует? Родители не умеют ставить себя на место детей, дети - родителей, студенты - преподавателя, преподаватель - студентов, израильтяне - арабов, арабы - израильтян, да, собственно, кто умеет? Почти никто. И поступки, которые для другого совершенно естественны и предсказуемы, встречаются с полным недоумением или негодованием; иногда, конечно, негодование сохранилось бы и поставивши себя на чужое место ["несогласованный" деепричастный оборот - спасибо, я в курсе], но чаще - нет: окажется, что всё естественно, что я повёл бы себя так же. Сколько сил уходит у матерей, мужей, дипломатов, политиков на то, чтобы выучить поведение другой стороны и начать его предсказывать; но как мало из них вместо бихевиоризма пытаются просто понять, как думает другой.
И вот я вспоминаю себя, и оказывается, что я не имею ни малейшего представления, когда я начал пытаться понять, а не выучить. Совсем. Не то чтобы сейчас я это умел хорошо; но я пытаюсь, и иногда - успешно. Раньше бы начал - лучше бы умел. Никто меня никогда такому не учил. Ни школа, ни литература, ни люди. Почему не учила литература, я не знаю. Вроде бы в ней именно что описывается, как каждый думает. Писатель обязан уметь ставить себя на место другого. И умеет - если хороший писатель - когда пишет. А вне процесса - обычно не умеет. [Т.е. он не умеет поставить себя на место живого другого; он умеет - на место виртуального другого, которого создал в себе независимо]. Почему? Почему, прочтя книгу, я записываю в себя её персонажей не как самостоятельных и существующих внутри меня личностей - так, чтобы при нужде просто включить кого-то внутри себя и понять, что он хочет, что может и что сделает - а как по отдельности картину поведения и картину эмоций, увиденных мною-мною извне?
Что-то в нас, видимо, сильно сопротивляется такому. Почему сопротивляется в подростковом возрасте - наверно, понятно: подросток не может ставить себя на место других, ему бы со своим определиться. Чем больше уже личности, тем легче перевести себя на автомат и пытаться смотреть сразу с разных сторон. Но вот личность определилась, уже не нужна эта самозащита - а уменье не приобретается. И более того, почти никто ему сознательно не учит и почтит никто ему сознательно не обучается. Почему?
Есть зато ложный процесс: считать, что ставишь себя на чужое место - но только себя как есть на чужое как есть. Грубо говоря, ловит кошка мышку и думает: вот я бы сейчас на месте мышки сделала вот что. Но мышка - не кошка, и она на своём месте сделает совсем другое. Американцы в Ираке, старик, возмущающийся, что молодёжь шумит и делает глупости, ребёнок, не понимающий, почему ему не дают пирожное. Я бы, думает ребёнок, себе пирожное дал.
[В первые годы пребывания в Америке я столкнулся с невозможностью описать советскую жизнь американцу и американскую - оставшимся в Союзе. И тем, и другим казалось, что люди так жить не могут. По-американски даже слово нашлось - unreasonable: люди не ведут себя unreasonable, значит, они не ведут себя так, как я описываю.]
Я не знаю, какой процент конфликтов перешёл бы в разрешимые, если бы каждый не сидел на своей кочке. И вот казалось бы, вперёд! Обучайте ролевым играм, обучайте, как думают (а не как делают) бабушки, собаки, взрослые дяди, младшие дети, чужаки - с детства. Играйте - вот ты вдруг стал другого цвета, роста, пола; что ты будешь делать? Но этого нет. Почему?
Для меня это всегда были две совместимые, но разные вещи.
Эмпатия - уменье чувствовать настроение другого, особенно - когда ему плохо. Находить в себе резонанс на это ощущение другого. Некоторые с таким умением рождаются, у других оно не появляется за всю жизнь, некоторые научаются. Но чтобы испытывать такое со-чувствие, нет никакой необходимости в точности понимать, почему другому хорошо или плохо. Достаточно чувствовать, что это так. Ну, конечно, хороший эмпат чувствует куда тоньше, чем плохо-хорошо.
А вот уменье ставить себя на место другого - гораздо более трудная вещь. Я никогда не участвовал в ролевой игре, имеющей целью обмен ролями - пишут, что много чему хорошо помогает, но кто в таких кружках участвует? Родители не умеют ставить себя на место детей, дети - родителей, студенты - преподавателя, преподаватель - студентов, израильтяне - арабов, арабы - израильтян, да, собственно, кто умеет? Почти никто. И поступки, которые для другого совершенно естественны и предсказуемы, встречаются с полным недоумением или негодованием; иногда, конечно, негодование сохранилось бы и поставивши себя на чужое место ["несогласованный" деепричастный оборот - спасибо, я в курсе], но чаще - нет: окажется, что всё естественно, что я повёл бы себя так же. Сколько сил уходит у матерей, мужей, дипломатов, политиков на то, чтобы выучить поведение другой стороны и начать его предсказывать; но как мало из них вместо бихевиоризма пытаются просто понять, как думает другой.
И вот я вспоминаю себя, и оказывается, что я не имею ни малейшего представления, когда я начал пытаться понять, а не выучить. Совсем. Не то чтобы сейчас я это умел хорошо; но я пытаюсь, и иногда - успешно. Раньше бы начал - лучше бы умел. Никто меня никогда такому не учил. Ни школа, ни литература, ни люди. Почему не учила литература, я не знаю. Вроде бы в ней именно что описывается, как каждый думает. Писатель обязан уметь ставить себя на место другого. И умеет - если хороший писатель - когда пишет. А вне процесса - обычно не умеет. [Т.е. он не умеет поставить себя на место живого другого; он умеет - на место виртуального другого, которого создал в себе независимо]. Почему? Почему, прочтя книгу, я записываю в себя её персонажей не как самостоятельных и существующих внутри меня личностей - так, чтобы при нужде просто включить кого-то внутри себя и понять, что он хочет, что может и что сделает - а как по отдельности картину поведения и картину эмоций, увиденных мною-мною извне?
Что-то в нас, видимо, сильно сопротивляется такому. Почему сопротивляется в подростковом возрасте - наверно, понятно: подросток не может ставить себя на место других, ему бы со своим определиться. Чем больше уже личности, тем легче перевести себя на автомат и пытаться смотреть сразу с разных сторон. Но вот личность определилась, уже не нужна эта самозащита - а уменье не приобретается. И более того, почти никто ему сознательно не учит и почтит никто ему сознательно не обучается. Почему?
Есть зато ложный процесс: считать, что ставишь себя на чужое место - но только себя как есть на чужое как есть. Грубо говоря, ловит кошка мышку и думает: вот я бы сейчас на месте мышки сделала вот что. Но мышка - не кошка, и она на своём месте сделает совсем другое. Американцы в Ираке, старик, возмущающийся, что молодёжь шумит и делает глупости, ребёнок, не понимающий, почему ему не дают пирожное. Я бы, думает ребёнок, себе пирожное дал.
[В первые годы пребывания в Америке я столкнулся с невозможностью описать советскую жизнь американцу и американскую - оставшимся в Союзе. И тем, и другим казалось, что люди так жить не могут. По-американски даже слово нашлось - unreasonable: люди не ведут себя unreasonable, значит, они не ведут себя так, как я описываю.]
Я не знаю, какой процент конфликтов перешёл бы в разрешимые, если бы каждый не сидел на своей кочке. И вот казалось бы, вперёд! Обучайте ролевым играм, обучайте, как думают (а не как делают) бабушки, собаки, взрослые дяди, младшие дети, чужаки - с детства. Играйте - вот ты вдруг стал другого цвета, роста, пола; что ты будешь делать? Но этого нет. Почему?