Графомания: Космошютисты - 2

[bigdrum]

Вспомнил про написанный рассказик годовой давности. Соотносится с циклом по космонавтике. Просьба не бить сильно...



Космошютисты (продолжение, начало тут)

Крышка цилиндра с космошютом была отстегнута и отошла на пружинном шарнире. На дне цилиндра запустился газогенератор. Этот газогенератор выталкивал космошют наружу. А находящийся рядом с ним второй газогенератор пока молчал - он включался позже и создавал "ветер", наполняющий космошют во время развертывания. Процесс выхода Олег наблюдал по экрану. Вот отходит и защелкивается в крайнем положении крышка. Вот из цилиндра выходит наружу масса грязно-серого цвета, за которой тянутся ниточки строп. Вот проходит пара минут, и масса растягивается в "колбаску". Вот включается второй газогенератор, и в сторону космошюта бьет струя газа. Космошют медленно разворачивается...

Процесс разворачивания космошюта - это отдельная, как говорят, песня. Обычный парашют разворачивается потоком набегающего воздуха. Поток сильный, и если купол забирает воздух - он уже не схлопнется. Сила набегающего потока значительно превышает силу инерции и упругости купола и строп. С космошютом же все намного-намного сложнее.

Второй газогенератор баллонного типа. Первое включение, начинающее наполнение купола, происходит автоматически. Остальные нужно проводить вручную. Набегающий поток слабенький, и потому собственное движение космошюта уже очень сильно мешает его наполнению. Купол после выхода удаляется, разворачиваясь в длину. Когда стропы вытягиваются, они дергают купол назад, и он может вернуться, накрыв капсулу. Второй газогенератор, срабатывающий автоматически, гасит этот импульс, и космошют, вместо того, чтобы вернуться и запутать корабль, повисает в пустоте рядом с ним. Одновременно та часть газа, которая проникает внутрь купола, заставляет его раскрываться. По мере раскрытия купола из-за изменения положения центра масс космошюта тот поддергивает стропы, и вновь пытается накрыть капсулу. Чтобы воспрепятствовать этому, космошютист должен уже в ручном режиме включать газогенератор, поддувая космошют и не давая ему приблизиться. А когда купол раскрывается полностью, центральная часть, в процессе раскрытия получившая импульс движения, пытается его продолжить и тем самым вывернуть космошют наизнанку. И здесь опять нужно поработать газогенератором.

И только когда космошют в более-менее раскрытом состоянии повисает в космосе рядом с кораблем, в потоке - только тогда он начинает наполняться набегающим воздухом. И проходит еще какое-то время, пока стропы натягиваются, купол приобретает форму и собственные его колебания прекращаются, прежде чем космошютом можно пользоваться штатно.

Для космошютирования.

Потратив практически полвитка на раскрытие купола, и убедившись, что тот стабилен и наполняется, Олег позволил себе минуту отдыха. Очень тонкая и ответственная операция потребовала от него полной концентрации внимания. Даже на Земле, на симуляторе, разворачивая космошют бессчетное количество раз, он всегда уставал. Здесь же, в космосе, в реальности, добавлялись еще и факторы невесомости, стресса, и невозможности переиграть ситуацию в случае неудачи.

В процессе операции раскрытия купола недавние переживания выхода в открытый космос уже казались далекими и призрачными. Пока космошют выходит из контейнера, пока начинает раскрываться - все происходит медленно. Пока он пытается накрыть корабль - а это верная смерть - ни на что другое не остается ни внимания, ни эмоций. Собственно говоря, и на Земле, и в космосе нераскрывшийся или запутавшийся купол означал одно и то же. Но когда он раскрыт, когда набегающий поток натянул стропы, а купол расправляется, колышется - тогда уже все происходит значительно быстрее, и окружающая реальность перестает существовать.

Задвинув шторку кнопки отстрела космошюта, и отключив ручное управление двигателями - в случае нештатной ситуации нужно было немедленно уходить, спасаться - Олег проверил натяжение строп. Космошют работал, космошют забрал воздух. То, что казалось пустотой, набегая на купол, уже тормозило корабль. Олег взял пакетик из-под съеденного киселя и повесил перед лицом в воздухе. Пакетик начал медленно опускаться. Это сейчас, с пристегнутым агрегатным отсеком, когда на космошюте висит масса почти в два раза выше штатной. После отстрела отсека дела пойдут веселее...

Поскольку по циклограмме полета агрегатный отсек нужно было отстреливать, отсек космошюта имел собственное электроснабжение, системы связи и навигации и даже двигатели. Если бы после отстрела агрегатного отсека космошют оборвался, например - тогда с помощью этих двигателей, обрезав остатки строп, Олег мог направить спускач в атмосферу. И выжить. Вместо того, чтобы падать на Землю несколько суток или даже недель, на что не хватило бы кислорода.

Еще раз убедившись в стабильности купола, Олег принялся за траекторные измерения.

Для достижения максимальной длительности полета на космошюте нужна была круговая траектория. Малейший эксцентриситет орбиты приводил к тому, что в нижней точке космошют сильно тормозит корабль, а в верхней точке слабо. Соответственно, его температурный режим колеблется, а расчет места приземления крайне затруднен. Пока капсула находилась в верхних слоях атмосферы, нужно было, управляя углом атаки космошюта - точно так же, как парашютист, подергивая стропы - привести траекторию к максимально круговой. С другой стороны, снижаясь, капсула разгоняется, а поднимаясь - замедляется. Соответственно, это отражается на силе сопротивления космошюта. И вполне может получиться так, что, перебрав управляющее воздействие в перигее траектории, можно потерять управление в апогее.

В случае, если орбита была не круговой, а эллиптической, в нижней точке траектории космошют тормозил с максимальной силой. Малейшее отклонение от параметров приводило к значительным изменениям в верхней части траектории, что смещало перигей и угол входа следующего витка. С точки зрения космошюта это было некритично, но непредсказуемость траектории затрудняла операции по поиску и спасению капсулы после приземления. При круговом же снижении можно было не только предсказать конечную точку, но и за счет маневра сделать ее максимально удобной.

При большом угле входа в атмосферу космошют оказывал сильное торможение, что фактически могло привести к немедленному приземлению. С практической точки зрения, именно для таких операций космошют и разрабатывался. Но в данном случае Олег проводил спортивный и испытательный полет, ему было нужно накопить максимальное количество данных, и если повезет, поставить какой-нибудь рекорд. Просто эффектно спуститься из космоса на Землю было недостаточно. И кроме того, в практическом применении в будущем возможны разные ситуации, и накопление опыта по управлению космошютом в ситуациях, далеких от расчетных - тоже было частью экспериментальной работы.

За многие десятилетия освоения Космоса человечество научилось спускаться с орбиты. С земной орбиты. Люди рассчитали оптимальные углы входа в атмосферу, создали надежные тепловые щиты, научились маневрировать на участке спуска. Но Земля - не единственная планета во Вселенной... У других планет другая сила тяжести, другая атмосфера с другой плотностью и другим градиентом.

При отправке автоматических станций на Марс люди столкнулись с небольшой проблемой. У Марса очень низкая плотность атмосферы. И очень тонкая она - эта атмосфера. Соответственно, чтобы затормозить в атмосфере Марса ту же самую массу - нужен был тормозной щит с большей, чем на Земле, поверхностью. И пока спускаемые массы составляли десятки и сотни килограмм, изготовление большого щита проблем не вызывало. Но уже для масс в тонны, а тем более - десятки тонн - размеры теплового щита были слишком велики. Ни одна ракета не могла вывести в космос объект с такими габаритами. А ведь тормозной щит испытывает огромные нагрузки, и подвергается сильнейшему нагреву - его нельзя сделать прямо на орбите. При спуске в атмосферу Марса он просто развалится...

С этой точки зрения космошют был идеальным решением. В упакованном состоянии он имел весьма скромные размеры. Будучи же развернутым, он давал такую большую поверхность и силу сопротивления, какую ни один тормозной щит обычной конструкции не дал бы.

Для Земли космошютизм был очень дорогим и экзотическим видом спортивного шоу. Для Марса это был вопрос доставки на поверхность автоматических добывающих комплексов и целых минизаводов, готовых лабораторий и крупных грузов.

Олег проверил траекторию, составил программу маневрирования, не забывая комментировать свои действия для зрителей. Автоматика справилась бы с этим за доли секунды, ему потребовались минуты. Купол уже наполнился и стабилизировался, упаковка от киселя устойчиво лежала на коленях. Медленно, но верно высота полета уменьшалась. Настало время отсоединения агрегатного отсека.

В космошютизме, в отличие от парашютизма, время полета исчисляется не от раскрытия купола, а от расстыковки с агрегатным отсеком и достижении зачетной высоты. Потому что с агрегатным отсеком капсула - всего лишь более-менее обычный корабль. А вот после расстыковки - уже нет. Это как в парашютизме - пока ты не выпрыгнул из самолета, ты не спортсмен, ты девиантный пассажир...

В отличие от обычных Союзов, капсула не отстреливалась от агрегатного отсека пироболтами, а была пристегнута безынерционными замками. Это было необходимо, чтобы не дернуть при рассоединении купол. Олег запустил программу расстыковки. Неслышно разомкнулись замки, из двигателей ориентации агрегатного отсека пыхнуло коротким импульсом, и агрегатный отсек начал удаляться от капсулы. Отойдя на несколько метров, он дал еще один импульс, длиннее, и увеличил скорость расхождения. Обогнав капсулу в ее движении по орбите на несколько сотен метров, агрегатный отсек сориентировался в пространстве, и включил тормозной двигатель, чтобы сгореть в атмосфере Земли. Олег наблюдал за процессом на экране, и провожал его глазами, как доброго друга.

Неожиданно накатило чувство одиночества.

Это космос, детка - сказал себе Олег. В космосе ты будешь любить любую бездушную железяку, если она будет твоим спутником хоть какое-то время. Даже если эта железяка отработала свое и уже не нужна.

Перещелкнув несколько тумблеров, Олег подождал, пока нижние стропы буквально по миллиметру выбрались на нужную длину. Теперь купол не только тормозил его, но и тянул вниз, в атмосферу. В простом полете с куполом не было ничего интересного, он снижал время пребывания на орбите, и только. Самое интересное было ниже, в зоне, где торможение становилось интенсивнее, плотность воздуха больше, нагрузки на систему выше. Существовала маленькая космошютистская хитрость. Нужно было достичь зачетную высоту при отрицательном угле атаки. При этом, поскольку купол тянет капсулу вниз, скорость ее движения выше орбитальной, и значит - она будет дольше тормозиться, и покажет большую длительность спуска. Когда купол занял новое положение, Олег включил обзор, и посмотрел вниз. Агрегатный отсек, уйдя вниз-назад от траектории капсулы, должен был не только снизиться, но и обогнать его, входя в плотные слои атмосферы. Спустя какое-то время Олег заметил маленькую раскаленную звездочку, несущуюся к земле в десятках километров от него...

Космошют вводится в почти безвоздушном пространстве. При этом главное место его работы - более плотные слои атмосферы. Он должен оказывать тормозящее воздействие в почти полном вакууме, и его не должно сорвать потоком уже плотного воздуха. Потому космошют - это весьма сложное и дорогое устройство.

Основу космошюта составляет "авоська" - крупноячеистая сеть из крепких волокон. Внутри ячеек крестиком расположены более тонкие волокна. А внутри образуемых ими ячеек - еще более тонкие. И еще. И в самом конце пути, вишенкой на торте, космошют покрывается с внешней стороны тонкой пленкой.

Вначале вся поверхность космошюта оказывает тормозящее воздействие. По мере углубления в атмосферу плотность потока возрастает, давление увеличивается, и пленка отлетает. Ее срывает набегающим потоком. Пленка никогда не отрывается сразу вся, и момент отрыва - очень опасен. Однако, при отрыве пленки, тормозящее действие космошюта ослабевает, нагрузка перераспределяется по куполу, и еще не оторванную часть пленки срывает уже более интенсивно. По мере снижения поток возрастает еще и еще сильнее, и наступает очередь более тонких волокон, которые обрываются и повисают бахромой. Затем, уже в более низких слоях атмосферы - срывает и средние волокна.

Процессы, которые влияют на геометрию купола, зависят от силы потока. Пока космошют летит на пленке, набегающий поток слаб, и отрыв участков покрытия сильно влияет на его поведение, так как он начинает колебаться. Но в более сильном потоке это влияние слабее, так как силы инерции купола, приводящие к колебаниям, уже гораздо меньше по отношению к силе набегающего потока, удерживающего его форму.

Космошюты не шьются, и они не из ткани. Они изготавливаются прецизионной выкладкой волокна и печатью поверх выкладки полимеризующимся составом на огромном принтере - сектор за сектором.

При снижении со свободным куполом, когда динамика полета капсулы зависит всего лишь от параметров орбитального движения на данной высоте и траектории и тормозящей силы космошюта, контроль полетных параметров не вызывает затруднений. При снижении с углом атаки добавляется еще одна компонента - вертикальное ускорение, сообщаемое куполом капсуле. Если разрушение очередного несущего слоя происходит на угле атаки, капсула, из-за изменения тормозящей силы и вертикальной составляющей, может "прыгнуть" вверх или вниз по траектории. Соответственно, это накладывает дополнительные требования на контроль полетных параметров и еще сильнее нагружает работой космошютиста.

Некоторое время Олег занимался исключительно стабилизацией режима полета капсулы. При снижении, из-за увеличивающейся плотности воздуха, капсулу тормозило сильнее, и тянуло вниз тоже сильнее. Ее буквально затягивало в атмосферу. Управляя куполом, Олег поддерживал чувствительный баланс между высотой, вектором и значением скорости, плотностью воздуха. Ни на что большее его внимания не хватало. Ему было необходимо не просто выйти на зачетную высоту, но достичь ее с нужным углом атаки, превышением скорости, и крайне желательно - целым куполом. И при этом ему нельзя было позволить капсуле перейти от равномерного снижения к серии нырков.

В отсутствие дополнительной массы в виде агрегатного отсека торможение было достаточно интенсивным, процессы протекали быстро. Неторопливое в начале снижение ускорилось, пришлось его замедлять, начала сильнее снижаться скорость. Напряжение непрерывных перерасчетов было сильным. Отрицательный угол атаки делал полет капсулы нестабильным, и приходилось немедленно и постоянно вносить коррективы. При отрицательном угле атаки скорость капсулы в результате снижения возрастала, что еще увеличивало тягу вниз, а при уменьшении угла атаки капсула из-за избытка скорости стремилась вверх.

В конце концов, основательно потрудившись, Олег подошел к зачетной высоте, удержав купол в целости, и все параметры - и скорость, и угол атаки - в пределах программы полета. Теперь для всех начался спорт, а для него - научная программа. В качестве дополнения к спорту.

Пленка, покрывающая купол, подвергалась нагреву. При нагреве она теряла прочность. Обычные тепловые щиты космических кораблей, тормозясь в атмосфере, тоже нагреваются потоком воздуха. При этом с краю теплового щита, где поток обтекает щит и уносит тепло, температура меньше, а в центре, где давление наибольшее - выше. В отличие от теплового щита, купол вогнут, и горячий воздух стремится в центр. Там и образуется самая горячая зона. Распределение тепла по куполу фиксируется тепловизором, и эта информация крайне важна для космошютиста. Поскольку пленка нагревается сильнее в центре купола - именно оттуда и происходит срыв в первую очередь.

Выйдя на зачетную высоту, и выдерживая на ней капсулу, Олег следил за изменением температурных полей по поверхности купола. Угол атаки смещал зону сильного нагрева. Если перегреть купол и потерять пленку на отрицательном угле, купол отбросит вниз, капсула нырнет ниже, и возможно, купол сомнет набегающим потоком. Потому теперь к параметрам, которые он должен был контролировать, прибавился еще один, точнее два - температура самой нагретой части купола и ее расположение.

Сделанные еще на Земле расчеты оказались точными. Купол выдержал. Погасив угол атаки до нуля и перейдя к устойчивому стабильному снижению, Олег наблюдал, как зона максимального нагрева сместилась к центру купола, как в центре начинается разрушение пленки, как оно распространяется к периферии. Купол качнуло, но Олег парировал это, играя стропами. Наконец, пленка ушла.

Теперь Олег задал положительный угол атаки. Уже потерявшая часть скорости капсула замедлила свое снижение. Купол тянул ее вверх. Олег проверил выполнение научной программы исследования атмосферы аппаратурой, установленной в отсеке космошюта. Аппаратура работала, телеметрия на Землю шла. Если Олег не потеряет космошют, его тормозящих качеств будет достаточно, чтобы "черные ящики" научного отсека не разбились, когда спускач уйдет на приземление. А если повезет - то и весь отсек уцелеет.

Капсула неслась в верхних слоях атмосферы с космошютом, установленным под положительным углом атаки, медленно снижаясь. Положительный угол атаки, в отличие от отрицательного, не раскачивал параметры полета, а стабилизировал их. По мере снижения возрастала плотность воздуха, возрастала скорость капсулы. Все это приводило к усилению нагрева космошюта.

Когда космический корабль входит в атмосферу, он обладает массой. И скоростью. Эм Ве квадрат пополам - это его кинетическая энергия. Чтобы он успешно приземлился, весь этот Эм Ве квадрат - точнее его половина - должен выделиться в виде тепла на тепловом щите. Тепловой щит маленький. Корабль тяжелый. Летит быстро. Соответственно, на тепловом щите выделяется огромное количество тепла, и нужны специальные материалы и технологии, чтобы он не прогорел насквозь.

Космошют - в данной стадии полета - уже не был чисто тормозным устройством. Если на первой стадии, с пленкой, он просто замедлял капсулу, то теперь наступила его главное время. Теперь он начал выполнять главную свою задачу. Поверхность космошюта во много раз превышает размеры корабля. Соответственно, и главная доля тепла, которое выделяется при снижении, приходится именно на долю космошюта. Космошют греется вместо корабля. Корабль холодный, космошют горячий.

Поскольку набегающий поток не только разогревает корабль, но еще и уносит тепло, чем легче горячий воздух покидает горячую зону, тем меньше температура тормозного щита. Но сразу за тепловым щитом космонавты. Потому воздух должен совершить долгий путь вокруг корабля. Космошют огромный, но после отделения пленки он весь состоит из дырочек. Горячий воздух проходит в эти дырочки, и уносит тепло сразу, не давая ему накапливаться. В результате на одной и той же скорости космошют холоднее, чем обычный тормозной щит на той же скорости. Космошют не только тормозит корабль, он еще и работает гигантским охладителем для себя самого.

Несколько слоев нитей - от самых тонких до самых толстых - дают возможность космошюту выполнять эту задачу в разных диапазонах скорости и плотности набегающего потока, продлевая время, в течении которого он спасает корабль от перегрева. Положительный угол атаки, благодаря которому корабль находится выше, чем должен был бы, продлевает время торможения и увеличивает количество тепла, которое рассеивает космошют. Наконец, в процессе уноса тепла от корабля участвует только воздух, с которым корабль непосредственно сталкивается. Корабль маленький. Воздуха мало. Тепла много. Очень-очень горячо. Воздуха, проходящего через космошют, очень много. А тепла столько же. Воздух холодный, и по сравнению с кораблем без космошюта, космошют сильно не перегревается. А уж корабль - тем более.

Совокупность этих процессов приводит к тому, что для космошюта нужны иные материалы, чем для теплового щита космического корабля. Не композитные абляционные покрытия с низкой теплопроводностью, а напротив - хорошо проводящие тепло и выдерживающие высокие температуры механически прочные волокна.

В отличие от парашюта, космошют обтекается потоком на сверхзвуковой скорости. Каждая ниточка формирует свою ударную волну, эти волны накладываются, создавая скачки давления. Космошют "поет", он вибрирует, и некоторые из этих вибраций опасны. На краю купола, где ткань космошюта входит в поток под углом, картина ударных волн одна, в центре другая. С изменением скорости и плотности воздуха картина меняется. Чтобы сохранить купол, нужно следить еще и за этим процессом.

А еще нужно общаться с ЦУПом, и улыбаться при этом, помня, что за тобой наблюдают многие тысячи зрителей...

Капсула шла устойчиво. Нагрев, картина температурных и акустических полей по куполу была нормальной. Купол пел, лазерные звукосниматели на лебедках строп фиксировали колебания, и Олег даже сам послушал, и включил это в трансляцию. Звук был своеобразный, и добавлял драматизма происходящему. Скорость снижения была хорошей. Олег проверил потенциально возможную область приземления и увидел, как она становится уже и уже. Нужно было принимать решение о горизонтальном маневре.

Снижение обычного корабля происходит быстро. Окутанный пламенем, он интенсивно тормозится в атмосфере. Земля под ним за время снижения не успевает повернуться. Кроме того, любая неприятность на этапе снижения для корабля означает гибель. С космошютом все не так. С ним можно приземлиться на час раньше или позже, а это сотни километров. Купол может держать до последнего, а может сорваться совпадением максимумов колебаний. Потому с космошютом имеет смысл совершить маневр вправо или влево от траектории, чтобы выбрать местность, где легче всего сесть.

Оценив предполагаемые параметры посадки, Олег решил ничего не предпринимать. Большая часть траектории проходила над океанами, и если не рухнуть в какой-нибудь шторм - все остальное не имело значения. По приблизительной траектории были рассеяны суда поддержки из разных стран, яхты добровольных помощников, спасательные службы были готовы выслать самолеты в любую точку океана. Конечно, хотелось сесть поближе к берегу, или как китайцы - рядом с кораблем. Но тут уж, как говорится, как повезет...

По мере снижения температура купола возрастала. Увеличивалась плотность воздуха, увеличивался тормозной эффект, сильнее пели стропы. Температура капсулы, как и следовало ожидать, была удивительно низкой. По поверхности штатного термощита Союза токопроводящей краской были нанесены дорожки к датчикам, которые снимали показания. Это было очень экономное по массе решение, и в то же время, при необходимости срочной посадки, все это богатство отгорело бы моментально, не влияя на нормальный, точнее ненормальный, полет аппарата. Наступал момент обрыва первых нитей.

Ориентируясь на показания температуры купола, Олег уменьшил угол атаки до нуля. Основной нагрев происходил по передней кромке космошюта, и если бы отрыв нитей начался там, купол бы бросило на поток. При этом кромка могла загнуться, и космошют бы погас. На нулевом же угле атаки, даже при неравномерной потере нитей, бросок не вывел бы купол за критические углы. Нити срывало неравномерно, как и ожидалось, купол качнулся несколько раз, но все прошло хорошо. Уже ставшее привычным состояние легкого тяготения уменьшилось. Олег снова задал положительный угол атаки.

Несмотря на потерю части тормозной силы, распределение тепловыделения между космошютом и капсулой почти не изменилось. А вот пение купола изменило свой тон, из тонкого превратившись в тревожное мажорное. Олег крутился как белка в колесе, сверяя полетные параметры, температуру и акустические характеристики, проверяя натяжение и силу вибраций строп, следил за работой научного комплекса.

Капсула снизилась еще сильнее, и начала входить в тень Земли. Олег вынул из зажима очки виртуальной реальности, включил, перевел на них изображение с камеры контроля купола. Сейчас наступал тот момент, когда интенсивное торможение приводило к сильному тепловому свечению космошюта. На глаз, тем более на дневной стороне, оно было незаметно, но был шанс посмотреть на это в земной тени, в космической ночи, через оптический усилитель с инфракрасным преобразователем. Еще раз убедившись в стабильности параметров, Олег закрыл на пару минут глаза и надел очки. Выждав, чтобы глаза привыкли к темноте, он их открыл.

Глазам Олега предстала огромная слабо светящаяся паутина. Самые толстые нити, "скелет" космошюта, образовывали красивую многолучевую звезду. Нити потоньше, собирающие и распределяющие нагрузку, как ловчие нити паутины, образовывали красивый узор. Внутри узора виднелась сеточка несущих линий и тонкая, еще заметная, бязь вязи купола. По мере снижения все это кружево будет раскаляться сильнее и сильнее, и Олег представил, как это могло бы выглядеть со стороны. Маленькая капсула, крошечный паучок, парящий на огромной пылающей паутине... Он улыбнулся и рассказал об увиденном зрителям. Скорее всего, в ЦУПе сейчас наложили на трансляцию изображение с камеры, подумал он.

Все ниже и ниже опускалась капсула, все сильнее и сильнее было торможение. Времени для посторонних мыслей и раньше не было, а сейчас уже и на рабочие не хватало. Компьютер рассчитал данные места посадки, и они оказались, в общем, вполне хороши. Сесть предстояло в Тихий океан, по метеоданным погода в зоне посадки была спокойной. Немного подумав, Олег слегка добавил угол атаки, чтобы сесть ближе к берегу. На камере бокового обзора было видно, как в стороне под капсулой проплывает восточное побережье Азии.

По мере снижения сила тяжести увеличилась. Космошют уже основательно разогрелся, и начался отрыв вторых нитей. На самом деле проблема была не в состоянии купола, а в стропах. Стропы космошюта должны были быть достаточно тонкими, и потому нагрузка, которую они могли выдержать, была относительно невелика. Капсула уже входила в слои атмосферы, где аэродинамическое торможение возрастало очень сильно. Потеря скорости была такой, что спираль траектории наклонялась вниз под достаточно крутым углом. И даже уменьшение угла траектории за счет угла атаки купола все равно не помогало. При резком увеличении плотности воздуха космошют должен был испытать лавинообразный рост нагрузки. Обрыв вторых нитей позволял уменьшить нагрузку и продолжить торможение капсулы еще какое-то время в более плотных слоях атмосферы.

Из ЦУПа передали, что в зону посадки уже вылетел экраноплан. Оборотная сторона космошюта, связанная с уменьшением нагрева капсулы, позволяла, в отличие от традиционной посадки, поддерживать связь на всем протяжении снижения аппарата. И пока Олег занимался работой, те волшебной красоты пейзажи, что проплывали за стенкой спускача, и на которые у него не было времени, не только писались на самописцы, но и передавались на землю. Позднее Олег будет неоднократно пересматривать их, а пока, вспотев от нагрузки, он контролировал процесс снижения, пытаясь как можно дольше остаться в воздухе.

Наконец, траектория настолько ушла вниз, а потеря несущих свойств куполом стала настолько значительной, что управлять им как раньше стало невозможно. Корабль пересек звуковой барьер, его тряхнуло, и он начал падать, плавно покачиваясь в воздушных потоках верхней стратосферы. Купол моментально охладился. Космошютирование закончилось.

Выждав еще какое-то время и проводя замеры скорости снижения, нагрузки на стропы и все точнее и точнее вычисляя координаты посадки, Олег заканчивал программу наблюдений. Скорость спуска приблизилась к установившейся, и оставаться под куполом не имело больше смысла. Олег проверил работу научного комплекса, убедился, что тот отработал программу, отключил регистрирующую аппаратуру, вывел угол атаки купола в ноль, и дал команду на отделение. Спучкач отделился от отсека космошюта и начал свободное падение вниз. За снижением космошюта пронаблюдают, и если купол не свернется в верхних слоях тропосферы из-за турбулентности, то весь научный отсек полностью уцелеет.

Теперь Олег испытывал то же, что и обычные космонавты, разве что скорость падения была ниже, чем при обычном спуске, и сам спуск - комфортнее. Вышел тормозной купол. Поскольку скорость падения была ниже, рывок был не сильным. Спустя время вышел основной парашют. Теперь оставалось время принимать поздравления с успешно завершенным полетом. В разговоре с ЦУПом спуск прошел незаметно. Наконец, капсула плюхнулась в воду, кувыркнулась, раздалось шипение наполняющего поплавок воздуха, и полет закончился. Времени до экраноплана было еще пара часов, и уставший до последней степени Олег решил поспать.

Уже проваливаясь в сон, он вспомнил, что не выключил трансляцию, и сейчас, возможно, тысячи зрителей видят, как он, уютно сложив руки на животе, и счастливо улыбаясь, засыпает. Он вспомнил вопрос врача, подумал о том, что завтра, возможно, весь мир будет восхищаться его стальными нервами и алмазной выдержкой, и подумал - а хрен с ним.

Пусть восхищаются...