Исторический анекдот-с.
- Алексей Максимыч, что вы мне всё записочки шлёте? Про штаны и крупу для ваших интеллигентов?
Горький (скорбно). - Россия немеет... Её лучшие, светлые умы сидят в ЧК.
- А зачем им тогда крупа? Что вы, батенька, чушь несёте? Кто именно сидит? Дайте Дзержинского...Феликс Эдмундович! Кого из мыслителей опять посадили?
Дзержинский (на проводе). - Степуна. За открытую антисоветскую пропаганду в газетах.
- За это в условиях гражданской войны расстреливать надо! Что?
- Подержали для острастки и выпустили, думали - сбежит, и к лучшему.
- Архилиберальное слюнтяйство проявили. Мы их отпускаем, они сбегают в Париж и про зверства чеки пишут.
- А Степун не сбежал. Он пошёл в Кремль и добыл там бронь от фронта, должность режиссёра в нашем театре и паёк.
- Выявили, какой изменник делу революции это сделал? Кто? Луначарский?! Кхм.. Ладно, потом поговорим.
- Вот, дорогой Алексей Максимыч, извольте видеть, как эти либеральные прислужники капитала себя проявляют. А вы с кем, батенька? Кому вы эту крупу выбиваете?
- Я его привёл, он в коридоре сидит, поговорить с вами хочет.
- Да уж, нашего интеллигента хлебом, то есть крупой не корми - только поговорить дай. Пригласите, чего уж.
- Здравствуйте, Фёдор Павлович, проходите, присаживайтесь. Вот здесь, в кресле, удобнее.
- Здравствуйте, Владимир Ильич. Значит, вы меня помните? Мы встречались в Париже и в Женеве.
- Помню, вы тогда выступали с размышлениями о новой духовности и судьбах России. С этим и сейчас пожаловали?
- Это вечная тема русской интеллигенции. Многое сделала она, чтобы зажечь на святой Руси огонь свободы, и сегодня...
- Простите, что перебиваю. Сегодня, батенька, вы пришли по другой теме - за штанами и крупой.
- Позвольте...
- А поработать у нас не хотите? Мы вынуждены рабочих направлять в банки, а матросов - в министерство иностранных дел. У Дзержинского чекисты грамотно писать обучаются на приговорах о расстреле. Приходите - куда вам угодно. Ругаете большевиков на всех углах - так исправьте сами наши ошибки. И паёк будет. Или вот что - хотите на культуру - это же вам ближе? Давайте вместо Луначарского? Договорились? Я сейчас записочку...
- Э-ээ, видите ли, достоинство русского интеллигента не позволяет мне...
- Ага - значит, не позволяет? Помогать простому народу оно не позволяет, а клеветать позволяет? Да вы, батенька, саботажник. Либеральный прохвост! А саботажников мы расстреливаем. Дайте Дзержинского...
Изменившийся в лице Фёдор Павлович срывается с места и выскакивает за дверь. Ленин заразительно хохочет.
- Что, Алексей Максимыч, видали? Как сбежал этот поп? Вот, батенька, крупицу и сэкономили.
- Как вы могли, Владимир Ильич? Это же мозг нации.
- Кто мозг?
- Да вот, - Горький показывает на кресло, в котором сидел сбежавший интеллигент. Вдруг буревестник революции принюхивается, подходит к креслу и смотрит внимательнее. - Боже мой, Владимир Ильич! Он, кажется, с испугу обделался!
- Вот-вот, батенька. Не мозг нации, а говно.
Желудок русской интеллигенции не переварил крупу революции.
Потрясённый Горький по настоянию Ленина уехал в Сорренто для поправки здоровья.
Цитируется по: Отец Сергий Бердяев "Из глубины забитых вех", издательство "10 лет по Монпарнасам", Париж, 1930 год.
Горький (скорбно). - Россия немеет... Её лучшие, светлые умы сидят в ЧК.
- А зачем им тогда крупа? Что вы, батенька, чушь несёте? Кто именно сидит? Дайте Дзержинского...Феликс Эдмундович! Кого из мыслителей опять посадили?
Дзержинский (на проводе). - Степуна. За открытую антисоветскую пропаганду в газетах.
- За это в условиях гражданской войны расстреливать надо! Что?
- Подержали для острастки и выпустили, думали - сбежит, и к лучшему.
- Архилиберальное слюнтяйство проявили. Мы их отпускаем, они сбегают в Париж и про зверства чеки пишут.
- А Степун не сбежал. Он пошёл в Кремль и добыл там бронь от фронта, должность режиссёра в нашем театре и паёк.
- Выявили, какой изменник делу революции это сделал? Кто? Луначарский?! Кхм.. Ладно, потом поговорим.
- Вот, дорогой Алексей Максимыч, извольте видеть, как эти либеральные прислужники капитала себя проявляют. А вы с кем, батенька? Кому вы эту крупу выбиваете?
- Я его привёл, он в коридоре сидит, поговорить с вами хочет.
- Да уж, нашего интеллигента хлебом, то есть крупой не корми - только поговорить дай. Пригласите, чего уж.
- Здравствуйте, Фёдор Павлович, проходите, присаживайтесь. Вот здесь, в кресле, удобнее.
- Здравствуйте, Владимир Ильич. Значит, вы меня помните? Мы встречались в Париже и в Женеве.
- Помню, вы тогда выступали с размышлениями о новой духовности и судьбах России. С этим и сейчас пожаловали?
- Это вечная тема русской интеллигенции. Многое сделала она, чтобы зажечь на святой Руси огонь свободы, и сегодня...
- Простите, что перебиваю. Сегодня, батенька, вы пришли по другой теме - за штанами и крупой.
- Позвольте...
- А поработать у нас не хотите? Мы вынуждены рабочих направлять в банки, а матросов - в министерство иностранных дел. У Дзержинского чекисты грамотно писать обучаются на приговорах о расстреле. Приходите - куда вам угодно. Ругаете большевиков на всех углах - так исправьте сами наши ошибки. И паёк будет. Или вот что - хотите на культуру - это же вам ближе? Давайте вместо Луначарского? Договорились? Я сейчас записочку...
- Э-ээ, видите ли, достоинство русского интеллигента не позволяет мне...
- Ага - значит, не позволяет? Помогать простому народу оно не позволяет, а клеветать позволяет? Да вы, батенька, саботажник. Либеральный прохвост! А саботажников мы расстреливаем. Дайте Дзержинского...
Изменившийся в лице Фёдор Павлович срывается с места и выскакивает за дверь. Ленин заразительно хохочет.
- Что, Алексей Максимыч, видали? Как сбежал этот поп? Вот, батенька, крупицу и сэкономили.
- Как вы могли, Владимир Ильич? Это же мозг нации.
- Кто мозг?
- Да вот, - Горький показывает на кресло, в котором сидел сбежавший интеллигент. Вдруг буревестник революции принюхивается, подходит к креслу и смотрит внимательнее. - Боже мой, Владимир Ильич! Он, кажется, с испугу обделался!
- Вот-вот, батенька. Не мозг нации, а говно.
Желудок русской интеллигенции не переварил крупу революции.
Потрясённый Горький по настоянию Ленина уехал в Сорренто для поправки здоровья.
Цитируется по: Отец Сергий Бердяев "Из глубины забитых вех", издательство "10 лет по Монпарнасам", Париж, 1930 год.