Сложно о простом. Цели игры - 2
Вряд ли сложно заметить, что манипулятивные игры преследуют не столько меркантильные, сколько эмоциональные цели. Материальное если и возникает, то не как самоцель, но как промежуточное средство, как знак, очевидно опровергающий заниженную самооценку манипулятивного игрока. Что же заставляет человека изощряться в игре, плести паутину, создавать сложные игровые конструкции? Тут напрашивается метафорический образ обезъянки - безнадежно одинокой, безнадежно запертой в прочной клетке. Пищи в клетке достаточно чтобы не голодать. Однако обезъянка пренебрегает той пресной пищей, она упорно пытается достать банан эмоциональной цели, призывно желтеющий по ту сторону несвободы.
В конце концов, обезъянка применяет орудие и банан достает. Можно восхищаться сообразительностью обезъянки и ее ловкостью, однако эти способности не делают пленницу свободной. Направленные на второстепенные цели, они помогают удовлетворить сиюминутные потребности, но не решают главной проблемы, которая и затрудняет добычу вожделенного банана. Которые, собственно, и превратили его в желанный и труднодоступный деликатес. (Впрочем, точнее будет сказать, что способности "оказались перенаправлены".)
В отличие от нашей метафорической обезъянки, человек пребывает в клетке по собственной воле, пусть причины этого выбора остаются не ясно осознанными. Клетка - это защитный механизм от опасностей "внешнего мира", который возник вследствие глубоко враждебного отношения к миру. (Для рассмотрения не так и важно, что подобная установка обычно имеет травматическое происхождение, как и не важно кто именно эту травму нанес.) В этой ситуации ключевую роль играет особое восприятие, особая интерпретация - человек не способен воспринимать себя и "внешний мир" как органичное целое, его позиция - вечное противостояние в условиях ограниченных ресурсов (что, собственно, и заставляет изворачиваться в попытках избежать прямого, заведомо губительного столкновения). Все то, что не входит в пределы Эго, воспринимается как внешнее и враждебное. И главная проблема здесь не столько в драматическом противостоянии миру (разумеется, далеко не все силы в нем дружественны человеку), но в противостоянии против себя самого, против тех сил, которые способны чувствовать тоньше, видеть дальше и, "желая зла, творят добро". Психика человека не исчерпывается этой узкой прибрежной полосой, более-менее ясно осознаваемой территорией Эго. Человек, запертый собственной установкой враждебности, сталкиваясь с внесознательными содержаниями, будет воспринимать их как чуждое вторжение извне. Более того, внутреннюю боль от прошлых незавершенных конфликтов он также станет приписывать нынешним внешним причинам.
Интуиции, пытающейся донести некое послание до сознания человека, начать творческий диалог, при каждом обращении приходится вступать в схватку. Надо ли говорить, что в результате и послание оказывается настолько залито если не кровью, то желчью, что уже ни слова не разобрать, и силы сторон несостоявшегося диалога растрачены в пустой, бесплодной борьбе. Услужливый карлик рассудка ловко подыщет этой борьбе облагораживающую, красивую рационализацию. Но человек так и останется в клетке. Ловкий, сообразительный, вооруженный.
_____
В конце концов, обезъянка применяет орудие и банан достает. Можно восхищаться сообразительностью обезъянки и ее ловкостью, однако эти способности не делают пленницу свободной. Направленные на второстепенные цели, они помогают удовлетворить сиюминутные потребности, но не решают главной проблемы, которая и затрудняет добычу вожделенного банана. Которые, собственно, и превратили его в желанный и труднодоступный деликатес. (Впрочем, точнее будет сказать, что способности "оказались перенаправлены".)
В отличие от нашей метафорической обезъянки, человек пребывает в клетке по собственной воле, пусть причины этого выбора остаются не ясно осознанными. Клетка - это защитный механизм от опасностей "внешнего мира", который возник вследствие глубоко враждебного отношения к миру. (Для рассмотрения не так и важно, что подобная установка обычно имеет травматическое происхождение, как и не важно кто именно эту травму нанес.) В этой ситуации ключевую роль играет особое восприятие, особая интерпретация - человек не способен воспринимать себя и "внешний мир" как органичное целое, его позиция - вечное противостояние в условиях ограниченных ресурсов (что, собственно, и заставляет изворачиваться в попытках избежать прямого, заведомо губительного столкновения). Все то, что не входит в пределы Эго, воспринимается как внешнее и враждебное. И главная проблема здесь не столько в драматическом противостоянии миру (разумеется, далеко не все силы в нем дружественны человеку), но в противостоянии против себя самого, против тех сил, которые способны чувствовать тоньше, видеть дальше и, "желая зла, творят добро". Психика человека не исчерпывается этой узкой прибрежной полосой, более-менее ясно осознаваемой территорией Эго. Человек, запертый собственной установкой враждебности, сталкиваясь с внесознательными содержаниями, будет воспринимать их как чуждое вторжение извне. Более того, внутреннюю боль от прошлых незавершенных конфликтов он также станет приписывать нынешним внешним причинам.
Интуиции, пытающейся донести некое послание до сознания человека, начать творческий диалог, при каждом обращении приходится вступать в схватку. Надо ли говорить, что в результате и послание оказывается настолько залито если не кровью, то желчью, что уже ни слова не разобрать, и силы сторон несостоявшегося диалога растрачены в пустой, бесплодной борьбе. Услужливый карлик рассудка ловко подыщет этой борьбе облагораживающую, красивую рационализацию. Но человек так и останется в клетке. Ловкий, сообразительный, вооруженный.
_____