Новые приключения, или неделя без трусов
Куда же я пропала из ЖЖ? А вот куда!
21 января к вечеру я почувствовала себя, мягко говоря, дурно. Желудок болит - страсть, будто отравилась. Подумала и на готовые салаты (люблю их, каюсь), и на вишневый компот от знакомых, выпила «Энтерос-гель» и попыталась лечь спать. Какое там! Вся ночь прошла в раздумьях - уже лететь к врачу или пройдёт? Должно же пройти, не может же со мной случиться ничего серьезного. К утру боль поутихла, стала терпимой и переместилась вправо. Тихими шагами отвела дочку в сад, вернулась домой и легла - все равно куда-то ехать, что-то решать и даже разговаривать сил не было: спать, спать! К обеду проснулась и скомандовала: «Вот теперь я готова ехать к врачу! Наверное, ты прав - смахивает на аппендицит. Бери мой паспорт, полис, телефон. Вперед!»
Погрузил меня муж в машину, помчались в ЦПСиР к моему конктрактному гинекологу - так мол и так, похоже на аппендицит, возьмете меня? Нет, говорит Елена Борисовна, мы тут только профильные операции делаем, сейчас проверим на акушерскую патологию, и если по нашей части все в порядке - поезжайте в «семёрку», ЦКБ №7, тут недалеко. Так и вышло: срочное УЗИ - направление на госпитализацию - поехали!
Приемное отделение, полное страждущими и сопровождающими. Снова УЗИ, экспресс-анализ крови, кардиограмма, терапевт. Сижу, мерзну, пытаюсь осознать. Дежурная дама-хирург: «Покажите язык… Температура… Так, рефлекс такой-то… Синдром того-то… Лейкоциты зашкаливают. Острый аппендицит. В оперблок!»
Все-таки медицина - самое четкое и подлинное столкновение с реальностью. Все остальное я могу обойти, переждать, обмануть, спрятаться, зажмуриться, отменить, поменять отношение. Тут - нет. Я поняла это еще на родах - уже ничего не переиграешь! нельзя спрятаться даже в сон, даже в смерть! «Я в домике!» не работает! И вот это случилось снова. Только что я была кем-то конкретным, со списком дел на день и на неделю. Но вот укладываюсь на каталку, убирая всё. Одежду. Телефон. Документы. Обручальное кольцо. Ничего не должно остаться - зачем патанатому, если что, лишние вещи, вопросы и проблемы? Остается тело и имя, и то не докажешь, ведь паспорта нет. И важно только то, есть в этом теле перитонит, или обошлось.
Я люблю это состояние - классное приключение духа, сброс всего лишнего. Только тело мешает тем, что болит и может умереть. И в этот момент я ненавижу свое тело, телесность вообще, и мечтаю стать чистым разумом, жить в компьютере, в матрице, где угодно.
Везут наверх. Санитары шутят, я тоже. Оперблок - лежу в коридоре, смотрю с тринадцатого этажа на огни Москвы. Тихо. Приходит медсестра, буднично включает свет в операционной. «Лен, мы кардио сейчас делаем или аппендицит? Аппендицит? Ладно.» А это что за тетушка, похожая на булочницу или повара? А это мой анестезиолог. Сюрприз! - мой любимый внутривенный наркоз, под которым я пою шаманские песни, исключен. Пожурив меня за беременность после тридцати, тетушка объясняет, что или интубация с ИВЛ, или спинальная анестезия. Интубацию - нафиг, но укол в позвоночник?! Я ж рожала наживую, его убоявшись! Но отступать некуда, подписываю согласие, ложусь на бок калачиком. За спиной - вдохновляющий диалог: «Только такие есть? - Ну да, что прислали, то прислали. - Ладно, давай так.». Сначала - местное, новокаин. Потом сама анестезия - не больно вообще, оказывается. В ноги пошло тепло. Обвешали со всех сторон датчиками, катетерами, не повернешься. Перед лицом - простынка на кронштейне, чтобы я ничего не видела. Народ собирается - медсестры, анестезиолог, акушер на всякий случай. Врывается хирург: «Готово?!». Меня проверяют, тыкая палочкой - еще немного чувствую, и левая нога шевелится. Подождали еще немного и начали.
Анестезия, ничего не скажешь, качественная. Нижняя половина ничего не чувствует - я даже не поняла, что меня уже режут. Но верхнюю колбасит страшно. То вдруг разом заболели все зубы. То затошнило. То верхние ребра заныли. А все, что я могу - крутить головой, и то хирург ругается, что шевелюсь. Вцепилась в пальцы какой-то медсестре, полегче стало. То есть я еще подумаю, рожать второй раз с анестезией или нет. Пусть эпидуральная и спинальная - разные вещи, пусть это индивидуальная реакция, и раз на раз не приходится, но все же хотелось бы рожать в здравом уме.
Обсуждают и разглядывают мой аппендикс, а мне посмотреть не дают. Никакого уважения к частной собственности! Все, закончили, шов, дренаж!
Люди! Такая штука, как хронический аппендицит, существует! Это когда воспаление развивается не резко, а долго и вялотекуще, а потом - раз! - и переходит в острую фазу. Во-первых, хирург сказал, что этот аппендикс явно болел не сутки, а гораздо дольше. Во-вторых, у меня давно это место побаливало, причем отдавая то под ребро, то аж в спину (расположение аппендикса, кстати, было именно такое, что могло отдавать именно так). И ни на одном УЗИ, блин, никто ничего не видел! А после операции все прошло, нигде не болит. Так что будьте бдительны. И да, боль сначала в области желудка (по-научному - в эпигастральной), которая потом уходит вниз-вправо - классическая картина острого аппендицита.
Могли меня отправить в общую палату, но по настоянию моего хирурга отправили в реанимацию, спасибо ему за все. Волков Дмитрий Александрович, какой-то очень «мой» врач. Немногословный, саркастичный, жестковатый, с черным юмором (Скорпион?) - при этом ответственный, добрый, открытый. Вот он, кстати: http://www.psychologies.ru/me-and-others/story/_article/kogda-rabota-pobezhdaet-strax/
В реанимации интересно. Подразделение, видимо, первостепенной важности, и финансируется в первую очередь. Врачей больше чем пациентов, подходят постоянно, вокруг каждой кровати датчиков, мониторов, лампочек - как в «Боинге». У центрального стола проходят мини-консилиумы, разгораются профессиональные споры о диагнозах и анализах - любо-дорого послушать, без дураков, прям «Доктор Хаус». Я, похоже, была единственным пациентом в сознании, чем вносила в работу реанимации приятное оживление, со мной хоть поговорить можно было. Но и сложности доставляла: вот везут санитары к этому центральному столу кого-то, кому помощь уже не нужна, встречаются со мной взглядом и - «Ой, что ж мы делаем, тут человек в сознании!». Ретировались быстренько, только мелькнули бледно-зеленые ноги, торчащие из-под простыни на каталке.
Кстати, любопытно: у врачей в реанимации два агрегатных состояния. Сначала - Помощь Пациенту. Люди работают как проклятые, невзирая на усталость, конец смены, вкалывают, делают все возможное, зовут помощников, придумывают выходы из безвыходных ситуаций. Святой труд. И вот - можно выдохнуть: или получилось, или, увы, не получилось. Пришла пора Составления Документов. Тут уже все цинично и спокойно: «В нашем отделении пробыл 15 минут? Пиши - 40. Какую причину остановки кровообращения укажем? Тут из двух можно выбрать, давай вот эту, тогда у нас вон тот анализ не спросят. Сколько кубиков вкололи? Пиши - столько-то».
Чем «обычнее» отделение, тем обшарпаннее, и больше бардака. Перевели меня в общую хирургию, так там на стеклянной двери - логотип «Олимпиада-80»: башня, колечки, полоски. Кровати, тумбочки и прочее - тоже ровесники той Олимпиады, жутко неудобные. Так меня еще и не сразу взяли: нет мест. «Сейчас кого-нибудь быстренько выпишем!» Развлекалась на каталке в коридоре чтением своей истории болезни - так отобрали: не для вас, мол, это чтение, а для врача. Отвезли обратно в реанимацию, там добрый доктор хоть покормил меня энергетической смесью, а то двое суток ничего не ела. Дождалась своего места в палате и поехала долечиваться.
Шесть человек, батарея жарит нещадно, кровать из музея царя Гороха. Приключения духа продолжаются, все делится на истинные ценности и на фигню. Истинные ценности: попить, поесть, суметь встать с кровати; узнать, что все в порядке и с тем ребенком, что в садике, и с тем, что в животе. Еще - повернуться со спины на бок и избавить правую руку от катетера, но до этого райского наслаждения еще ой как далеко. Голова чтоб после анестезии перестала болеть. Фигня - все остальное, включая отсутствие одежды, больничную еду и побудку в шесть часов. Потом, конечно, все возвращается: опять становится важно мыть голову, быть вежливой и надеть, наконец, трусы. Но пусть часть этого выпадения из условностей останется со мной - пусть такие вещи, как мнение малознакомых третьих лиц, будут не то что не важны, а вообще ни о чем, из другого мира. Жизнь коротка и непредсказуема, в конце концов, что мы только что со всей наглядностью увидели.
Какие разные люди в палате. Вот одна девушка - солнышко и оптимистка. Уже при мне ей сделали операцию - рак яичника, хорошо хоть без метастазов. Ее это ударило, конечно - еще бы! - но не подкосило, она в принципе осталась той же. Другая женщина - ей уже сделали все возможные анализы и обследования, бесплатные и платные, ничего кроме гастрита не нашли, но она без конца ныла: «Это пока не нашли, это начало. У меня рак, я чувствую. Так у моей двоюродной тети было. Жить и радоваться? Да сколько я проживу-то?». Онкофобия - страшное дело. Наш палатный врач сказал: «Вам из всех докторов нужней всего психолог».
Там, в палате, я очень явно поняла, что и впрямь далека от народа со всеми своими интернетами и либеральными ценностями. Вот женщины-пациентки: добрые, хорошие, готовые поддержать и прийти на помощь. Бухгалтер, сметчик, капитан милиции, кассир, работник ЖКХ. Средний класс - отдыхают в Гоа и в Турции. Но сыну тридцать, что ж он никак не женится, пусть бы его девушка уж залетела. А ей 26, скоро поздно будет рожать. Не готовы они, видите ли! У Галкина с Пугачевой суррогатные дети - срамота! Тут есть храм, надо бы мне сходить помолиться (хор голосов - «И мне! И мне!»), да платка нет. Мне невестка нужна работящая, чтоб готовила, а то мой магазинное есть не будет. Салат - с майонезом, с чем же еще?
Так что это был еще и хороший опыт не то чтобы смирения гордыни, но понимания реальных пропорций бытия. Как хорошо, разумно и удобно устроена моя башня из слоновой кости, храни ее господь! Но такие, как ты, дорогая моя, говорила я себе - одна шестая, в лучшем случае одна шестая. Сиди уж молчи со своим фрилансом, туризмом без турфирм, соусом песто и супом гаспаччо. Путин и правда президент своей страны и своего народа, посмотрим фактам в лицо. Назови в этой палате вслух имена Лебедева, Белоники, того же Быкова - многим ли они что-то скажут?
Но все кончается, ура. Меня выписывают, снимают швы, отпускают! Скорей в машину, домой, в душ! Какие красивые улицы! Как я люблю свою дочь и всю свою семью! У меня никогда больше не будет аппендицита, о-ля-ля!
Планы оказались нарушены, но не отброшены, я все равно буду воплощать всё, что задумала на этот месяц и на этот год. На следующий день после выписки, именно благодаря своему аппендициту, я выиграла недурной приз на встрече с Быковым и Собчак - хороший знак, между прочим! Меня тряхнуло на ухабе, но поездка продолжается.