Dragon Age 2 Разговоры между персонажами (часть 3)
Источник www.gamer.ru
Бетани: А что ты делала, прежде чем подалась в пираты?
Изабелла: У меня был муж. Он меня не бил - и это все хорошее, что можно о нем сказать.
Бетани: Значит, ты от него ушла?
Изабелла: Его убил мой любовник. Это было очень… по-антивански.
Бетани: Ой. Не хотела бы я жить в Антиве.
Бетани: Вот ты читала сегодня утром книгу «Копье Гессариана». А мне кажется, что в легендах у него не было копья.
Изабелла: В этой есть. Прочти описание.
Бетани: «Андрасте не вставала на колени ни перед кем, кроме Создателя… и архонта Гессариана. Сможет ли Гессариан преодолеть сопротивление воина и пророчицы? Будет ли она готова принять весь напор его…силы?». Подожди, Изабелла! Это неприличная книжка!
Изабелла: Хочешь, дам почитать?
Бетани: Нет!
Изабелла: Уверена? Она с картинками!
Бетани: Ничего не слышу, ничего не слышу, ничего не слышу!
Бетани: У тебя, наверное, было много мужчин?
Изабелла: Мужчин. Женщин. Эльфов. Один раз был даже гном в женском платье, но повторять такое не советую.
Бетани: Ой.
Изабелла: О-о… Да ты краснеешь! Почему это? Ну-ка, а сколько любовников было у тебя?
Бетани: Я… никогда…
Изабелла: Ты девственница? Хоук, ты держала бедную девочку в неведении? Отпусти ее на ночь в «Цветущую розу»! Я плачу!
Бетани: Это м-м-м… очень щедрое предложение.
Изабелла: Люблю щедрые жесты.
Бетани: Значит, у долийцев нет Круга?
Мерриль: Всех детей с магическим даром обучают Хранители. Если надо, то в другом клане. Магия - это дар Творцов. Почему бы его не использовать? Со стороны людей это просто расточительно, запирать магов под замок, когда они могут причинить столько добра.
Фенрис: Сказала магесса крови.
Бетани: Ой. Ну да.
Мерриль: Если бы ты смогла бы сделать что хочешь - совсем-совсем что хочешь, - что бы ты сделала?
Бетани: Это просто. Стала бы нормальной. Безо всякой магии, просто… обычной девушкой.
Мерриль: Правда? Не облетела бы весь Тедас? Не съела бы торт размером с Киркволл? Не приручила бы детёныша грифона?
Бетани: Хм. А это идея. От грифончика я бы не отказалась.
Мерриль: Я бы своего назвала бы Пернатиком.
Варрик: Если хочешь, можешь погладить. Пальчиками.
Изабелла: Твою волосатую грудь? Моими пальчиками? Ох, Варрик, прекрати! Меня всю трясет.
Варрик: Ты же знаешь, что хочешь этого.
Изабелла: О да... Перед тобой ни одна женщина не устоит. О, да. Прямо устоять не могу. Ни одна женщина не может.
Варрик: Я знаю. Это так утомляет.
Варрик: Не вру, Ривейнка, он был вооот такой здоровый.
Изабелла: Быть того не может. Немыслимо! Я их сотни в руках держала и такого размера они никогда не были.
(долгая пауза)
Варрик: Неужели я стал бы врать в таком важном деле?
Хоук: О чем вы говорите?
Варрик: О ножах, конечно. Точнее говоря, о кинжалах. Я все время забываю, в чем у них разница. (смеется) Ну? А тебе что подумалось?
Варрик: Знаешь, Ривейнка, ты обещала мне рассказать, как разбился твой корабль.
Изабелла: Я была пьяна. Мне показалось, что рифы вокруг Рваного берега сделаны из леденцов.
Варрик: Ой, да ладно!
Изабелла: И демон подтолкнул меня это проверить. Побился со мной об заклад на шестьдесят золотых и бутылку портвейна.
Знаешь, не только ты умеешь заливать.
(Если у Хоук отношения с Мерриль)
Варрик: Значит Хоук и Маргаритка, ну-ну.
Изабелла: По-моему они прекрасная пара.
Варрик: Да, если не считать того зла, которое творит магия крови.
Изабелла: Я тебя умоляю, самое большое зло, которое творит Мерриль - это таскание цветов из чужих садов.
Варрик: Знаю, мне и так уже пришлось подкупить половину садовников Верхнего города, чтобы молчали.
Карвер: Варрик.
Варрик: Карвер.
Карвер: Ты все еще считаешь, что помогаешь нам, загоняя в долговое рабство к своему брату?
Варрик: Ты все еще ездишь в дамском седле и крысишься на тех, кто обгоняет?
Карвер: Выпьем?
Варрик: Не откажусь.
Мерриль: Я никогда раньше не встречала гномов.
Варрик: Это потому что ты много резвилась в лесах, Маргаритка. А гномы резвиться не любят.
Мерриль: Долийцы тоже резвиться не любят. И уж точно не в лесах.
Варрик: У вас есть священные резвильные угодья?
Мерриль: Нет. Просто не в лесах. Деревья могут быть ревнивы.
Варрик: Но всё-таки вы резвитесь?
Мерриль: Конечно! Иначе мы бы не были эльфами.
Мерриль: Ты напоминаешь мне Хагрена Пайвена, Варрик. Только ты моложе. И ниже. И не такой серьёзный.
Варрик: Да, сильное сходство.
Мерриль: Ага. Он рассказывает истории, и ты тоже. Хотя у него ни одна история не начинается с фразы "Без дураков, я там был"
Варрик: Надо бы ему подбросить парочку историй получше.
Мерриль: Как грустно вышло с твоим братом, Варрик. А еще какие-нибудь родные у тебя есть?
Варрик: У меня родных - что блох у крысы, Маргаритка.
Мерриль: Ты хочешь сказать, что их так много? Или что они так же надоедают?
Мерриль: А у Бьянки есть история?
Варрик: У всего есть история, Маргаритка.
Мерриль: Расскажи!
Варрик: Не могу.
Мерриль: Почему?
Варрик: Тут замешана девушка, и я пообещал не рассказывать. Это единственная история, которую я не могу рассказать.
Мерриль: Ну, зачем ты мне про это сказал? Мне стало ещё интереснее!
Варрик: Для этого и сказал, Маргаритка.
Варрик: А как у вас там - в Старкхевене?
Себастиан: Да так же... Только покойников меньше.
Варрик: У вас нет Хоука!
Варрик: Ты же из Старкхевена? Говорят, вы там едите мертвечину. И убиваете приезжих прямо на улице.
Себастиан: Когда ты говоришь, что до тебя «дошли» слухи, мне отчего-то кажется, что ты их сам сочинил.
Варрик: Это одно и то же.
Варрик: Слушай, мы знакомы уже три года. Сдаюсь. Твоя взяла. Что же это, а? Тебе нравятся мальчики? Овцы? Ты спал с собственной сестрой?
Себастиан: Ты о чем говоришь?
Варрик: Что ты скрываешь? Не бывает на свете таких чистеньких! Уходя из Церкви, ты... надираешься в "Висельнике" и шляешься по улицам в женских шмотках?
Себастиан: Я честен с тобой и Хоук.
Варрик: Врешь.
Себастиан: Ложь - это грех.
Варрик: Знаешь, Певчий, я обычно такого не говорю, но эти белые сверкающие доспехи тебе к лицу.
Себастиан: Варрик, как это непривычно мило с твоей стороны.
Варрик: В них ты смахиваешь на покрытого лаком дельфина.
Себастиан: А вот это куда больше в твоем духе.
Варрик: Ходить с мрачной рожей - это в Тевинтере такой вид спорта? Там устраивают состязания? Выдают награды за самую мрачную рожу?
Фенрис: У меня вовсе не "мрачная рожа".
Варрик: Ну, кислая. Похоже, ты в этом деле чемпион.
Фенрис: Я сейчас совершенно доволен жизнью.
Варрик: А, так это ты улыбаешься? Спасибо, что разъяснил. Сам бы я в жизни не догадался.
(Если у Фенриса роман с Хоук)
Варрик: Знаешь, эльф, ты ведь по-прежнему должен мне пять золотых.
Фенрис: Я с тобой рассчитаюсь.
Варрик: Значит, по всей видимости, одолжишь их у Хоук. Придешь попозже в "Висельник" на партию "Порочной Добродетели"?
Фенрис: Обязательно.
Варрик: Стало быть... у вас с Хоук...
Фенрис: Что там у нас?
Варрик: Просто хочу быть уверен, что ничего не напутаю, когда буду рассказывать эту историю. Ты её заарканил, эльф? Или было наоборот?
Фенрис: Я тебе ничего не скажу, кроме одного: никто никого не арканил.
Варрик: Мне любая деталь сгодится.
Фенрис: Я заметил, что ты не высказываешь мнения насчет магов, храмовников и всего такого.
Варрик: Да ну. Куча людей в юбках. Я их путаю.
Фенрис: Что-то не верится. Сейчас все их обсуждают.
Варрик: Ты это мне говоришь?
Фенрис: И что, никакого мнения? Не склоняешься ни к тем, ни к другим?
Варрик: Мнения - как яйца. Сколько ни имей, а получить по ним больно.
Фенрис: Н-да… наглядно.
Изабелла: Ты похож на одного мужчину, с которым у меня был поединок. Он был слегка напуган моей репутацией кровожадной пиратки, но на поединок согласился.
Карвер: Он напоминал меня, говоришь?
Изабелла: Поединок длился всю ночь под звездами, и волны омывали наши щиколотки.
Карвер: На берегу? В прибое? И как вы только держались на ногах?
Изабелла: А мы и не держались. Мы падали, окунаясь в волны, и к рассвету вымокли до нитки.
Карвер: Ты... победила?
Изабелла: Мне, в конце концов, удалось одержать верх, но я сочла это ничьей.
Карвер: Ну почему с тобой всегда все только о сексе?
Изабелла: О сексе, но не только со мной. Иногда и с другими тоже.
Карвер: Вот видишь? В каждом нашем разговоре поднимается эта тема.
Изабелла: Мы просто беседуем, Карвер. Если у тебя что-то поднимается, то я тут ни при чем.
Карвер: Что? Я имел ввиду... не это. Ничего...ничего у меня не поднимается! Я так ненавижу тебя.
Карвер: Значит, ты командовала кораблем, Изабелла? У тебя было много мужиков? Ну, матросов. В подчинении.
Изабелла: Какой ты милый, когда ищешь тему для беседы.
Карвер: Ты так это говоришь, будто я маленький и безобидный.
Изабелла: Безобидный, как щенок. Который со временем отрастит клыки и начнет кусаться.
Карвер: Дразнись-дразнись. В конце концов, увидишь, какие у меня клыки.
Изабелла: О-о. Я знаю. Поэтому и дразнюсь.
Изабелла: Я видела тебя в "Цветущей розе" как-то ночью.
Карвер: Что? Не могла ты там меня видеть.
Изабелла: Значит, кто-то переоделся тобой, чтобы охмурить Веру...
Карвер: (Смеется) Вот уж вранье. Она в тот день даже не работала.
Изабелла: М-м-м. Вот ты и попался.
Хоук: Карвер, что бы на это сказала мама?
Карвер: Ты просто... это не то, что я... проклятье!
Мерриль: У тебя есть попугай, Изабелла?
Изабелла: Зачем мне попугай?
Мерриль: А деревяшка вместо ноги есть?
Изабелла: Ты же видишь, что нет, лапушка.
Мерриль: А повязка на глаз?
Изабелла: Я тебя разочаровала? У меня даже обе руки есть, никакого крюка, представляешь?
Мерриль: Кажется, Варрик совсем неправильно представляет себе пиратов.
Изабелла: Он все правильно представляет, котенок. Просто ему так интересней рассказывать.
Изабелла: Но море - это не только игры да забавы. Там бывают штормы и злые пираты. А вдобавок ко всему еще и куча мужиков, не видевших женщину месяцами.
Мерриль: Ты же женщина.
Изабелла: Вот-вот. И, как правило, я им себя трогать не дозволяю, так что они немного… в обломе. Я даю всем время побыть наедине с самим собой. Помогает от причуд.
Мерриль: Но им же одиноко! Зачем оставлять их одних вдобавок к этому?
Изабелла: Мерриль.
Мерриль: Что? Я чего-то не уловила?
Изабелла: А ты иди, подумай. Может, и сама до этого дойдешь.
Мерриль: Слушай, а как кунари чешут голову? Им же рога мешают?
Изабелла: Почему ты решила, что я это знаю?
Мерриль: Потому что ты много всего знаешь! Интересно, они трутся головой о деревья, как галлы?
Изабелла: Я бы не пожалела золотого, чтобы на это посмотреть.
Мерриль: Понятно, почему они все время такие сердитые.
Мерриль: Тебе нравится плавать на корабле?
Изабелла: Нравится? Да я это обожаю! Соленые брызги на лице, ветер хлещет по ушам, чайки кричат над головой - как я все это люблю!
Мерриль: А тебя не подташнивает? Меня так тошнило, когда мы плыли через море.
Изабелла: Ты была в трюме?
Мерриль: Все были в трюме.
Изабелла: Потому и подташнивало. Нужно быть на палубе, под открытым небом, где ничто не отделяет тебя от горизонта. Мореплавание - это как секс. Сделаешь что-то неправильно - и глядишь, тебя уже затошнило. Но сделаешь правильно - и во всем мире не сыщешь другого такого ощущения.
Себастиан: Ты целый день за мной наблюдаешь. Это немного… отвлекает.
Изабелла: Мерриль права. Твои доспехи действительно сверкают. Я даже свое отражение в них вижу. Вот, полюбуйся! … Проклятье. Ой-ой-ой! Неужели морщина? Это у меня морщина между бровями?
Себастиан: Хм. Я не вижу…
Изабелла: Стой смирно!
Изабелла: Вот чего я никогда не понимала - почему Церковь твердит, что, если будешь хорошим, окажешься возле Создателя.
Себастиан: Души тех, кто перед смертью очистился от грехов, будут вечно пребывать рядом с Создателем.
Изабелла: Да это же скука смертная! Если Церковь хочет, чтобы люди были хорошими, почему бы им не посулить в загробной жизни… реки, полные вина, и дюжину обнаженных девственниц?
Себастиан: Всякий, кто возжелает такого, отправится прямиком в Бездну.
Изабелла: Теперь ясно, где будут устраивать самые лучшие вечеринки.
Изабелла: Обожаю, когда на мужчине такие узоры.
Фенрис: На "мужчинах", ты хочешь сказать?
Изабелла: Там, откуда я родом, их называют татуировками. Все моряки себе их делают.
Фенрис: Надо полагать, не из лириума.
Изабелла: Да уж. И рисунки другие. Как правило, сиськи.
Фенрис: Наверное, пара сисек из лириума у меня на груди исправила бы положение.
Изабелла: Это ж я. Люблю помогать.
Фенрис: Значит реликвия, которую ты считала потерянной...
Изабелла: Какие милые у тебя глаза...
Фенрис: У меня...милые глаза?
Изабелла: У вас, эльфов, у всех прелестные глаза, даже у мужчин. Так и хочется наковырять и сделать ожерелье.
Фенрис: Не советую пробовать.
Изабелла: О, я и не думала пробовать. У меня есть на то причина.
Фенрис: Забудь, что я говорил.
Изабелла: Ты очень стройный для эльфа. Люблю худеньких.
Фенрис: Как я понял, ты много чего любишь.
Изабелла: Ерунда. Но уж если мне что понравится, я своего добиваюсь.
Фенрис: Значит, ты намерена добиться своего?
Изабелла: А ты снимешь все эти колючие доспехи?
Фенрис: В прошлом такое случалось.
Изабелла: Тогда забудь.
Фенрис: Я слышал, что ты считаешь, что маги должны быть свободны.
Изабелла: Все должны быть свободны, не только маги.
Фенрис: Не все опасны.
Изабелла: Дело не в том, кто опасен. Дело в том, чтобы ты сам решал, а не за тебя решали. Вот ты бы хотел, чтобы тебя не шпиговали лириумом?
Фенрис: Хотел бы.
Изабелла: (Вздыхает) Глупо все это. Не хочу спорить.
Фенрис: А чего хочешь? Снова попробовать угадать цвет моего белья?
Изабелла: Да уж, это гораздо приятнее.
Изабелла: Так какие у тебя были обязанности? Как у раба, я имею ввиду?
Фенрис: Ох, только не начинай заново.
Изабелла: Я слышала, тевинтерских рабов мажут маслом, чтобы они блестели. Твой хозяин мазал тебя маслом? Ты блестел для него?
Фенрис: Я был его телохранителем.
Изабелла: Всегда под рукой. Всегда доступен. И блестит.
Фенрис: Ты уж себе целую историю выдумала?
Изабелла: М-м-м...
Карвер: Значит, ты не такая, как остальные девушки.
Мерриль: Нет, я эльфийка.
Карвер: Ясно. Ладно
Мерриль: Ой! Я пропустила какой-то неприличный намек?
Карвер: Что? Нет! Никаких намеков. Ничего неприличного.
Мерриль: А, ну хорошо. Я вечно не улавливаю неприличные намеки. А иногда так хочется их услышать! (Смеется)
Карвер: Хочешь, придумаю что-нибудь?
Карвер: Твой народ проделал долгий путь, Мерриль, но хотелось бы верить, что вы - такие же ферелденцы, как и мы.
Мерриль: Я никогда не видела Лотеринга. А вы шли столько же, сколько и мы? Наверное, даже больше. У вас же не было галла. Ох, а корабль так вонял!
Карвер: Корабль?
Мерриль: Там в трюме было что-то вонючее. До сих пор чувствую запах.
Карвер: Ох, да, наверное, это было неприятно.
Мерриль: Еще как. Я снова пропустила неприличный намек?
Карвер: Нет!
Карвер: Знаешь, Фенрис, а у меня тоже есть татуировка.
Фенрис: Что-что у тебя есть?
Карвер: Татуировка. Многие из наших сделали их перед Остагаром. Это мабари. Символизирует силу.
Фенрис: И что, он дает тебе проклятую способность вырывать человеку потроха?
Карвер: Ох. Нет... но он умеет лаять.
Фенрис: Пожалуйста, не надо.
Хоук: (Вздыхает)
Мерриль: А у твоего лука есть имя?
Себастиан: Боюсь, я не в силах соперничать с нашим дорогим гномом в...привязанности к своему оружию.
Мерриль: Ты мог бы назвать его Филомелой!
Себастиан: Это еще с какой стати?
Мерриль: Да потому что он напоминает мне одну женщину из эльфинажа. Такой же тощий, колкий и вечно чем-то в людей швыряется.
Мерриль: Мне всегда было интересно, как ваши Верховные Жрицы выбирают себе имена.
Себастиан: На клочках бумаги пишут все лучшие священные имена и кладут эти записки в митру. Потом вновь избранная Жрица наугад достает из митры записку с именем.
Мерриль: А что если она вытащит имя, которое ей не по вкусу? Ей придется так и жить с этим именем?
Себастиан: Разумеется. А откуда, по-твоему, у нас взялись целые четыре Жрицы по имени Гортензия?
http://vkontakte.ru/note1447244_11021460
Бетани: А что ты делала, прежде чем подалась в пираты?
Изабелла: У меня был муж. Он меня не бил - и это все хорошее, что можно о нем сказать.
Бетани: Значит, ты от него ушла?
Изабелла: Его убил мой любовник. Это было очень… по-антивански.
Бетани: Ой. Не хотела бы я жить в Антиве.
Бетани: Вот ты читала сегодня утром книгу «Копье Гессариана». А мне кажется, что в легендах у него не было копья.
Изабелла: В этой есть. Прочти описание.
Бетани: «Андрасте не вставала на колени ни перед кем, кроме Создателя… и архонта Гессариана. Сможет ли Гессариан преодолеть сопротивление воина и пророчицы? Будет ли она готова принять весь напор его…силы?». Подожди, Изабелла! Это неприличная книжка!
Изабелла: Хочешь, дам почитать?
Бетани: Нет!
Изабелла: Уверена? Она с картинками!
Бетани: Ничего не слышу, ничего не слышу, ничего не слышу!
Бетани: У тебя, наверное, было много мужчин?
Изабелла: Мужчин. Женщин. Эльфов. Один раз был даже гном в женском платье, но повторять такое не советую.
Бетани: Ой.
Изабелла: О-о… Да ты краснеешь! Почему это? Ну-ка, а сколько любовников было у тебя?
Бетани: Я… никогда…
Изабелла: Ты девственница? Хоук, ты держала бедную девочку в неведении? Отпусти ее на ночь в «Цветущую розу»! Я плачу!
Бетани: Это м-м-м… очень щедрое предложение.
Изабелла: Люблю щедрые жесты.
Бетани: Значит, у долийцев нет Круга?
Мерриль: Всех детей с магическим даром обучают Хранители. Если надо, то в другом клане. Магия - это дар Творцов. Почему бы его не использовать? Со стороны людей это просто расточительно, запирать магов под замок, когда они могут причинить столько добра.
Фенрис: Сказала магесса крови.
Бетани: Ой. Ну да.
Мерриль: Если бы ты смогла бы сделать что хочешь - совсем-совсем что хочешь, - что бы ты сделала?
Бетани: Это просто. Стала бы нормальной. Безо всякой магии, просто… обычной девушкой.
Мерриль: Правда? Не облетела бы весь Тедас? Не съела бы торт размером с Киркволл? Не приручила бы детёныша грифона?
Бетани: Хм. А это идея. От грифончика я бы не отказалась.
Мерриль: Я бы своего назвала бы Пернатиком.
Варрик: Если хочешь, можешь погладить. Пальчиками.
Изабелла: Твою волосатую грудь? Моими пальчиками? Ох, Варрик, прекрати! Меня всю трясет.
Варрик: Ты же знаешь, что хочешь этого.
Изабелла: О да... Перед тобой ни одна женщина не устоит. О, да. Прямо устоять не могу. Ни одна женщина не может.
Варрик: Я знаю. Это так утомляет.
Варрик: Не вру, Ривейнка, он был вооот такой здоровый.
Изабелла: Быть того не может. Немыслимо! Я их сотни в руках держала и такого размера они никогда не были.
(долгая пауза)
Варрик: Неужели я стал бы врать в таком важном деле?
Хоук: О чем вы говорите?
Варрик: О ножах, конечно. Точнее говоря, о кинжалах. Я все время забываю, в чем у них разница. (смеется) Ну? А тебе что подумалось?
Варрик: Знаешь, Ривейнка, ты обещала мне рассказать, как разбился твой корабль.
Изабелла: Я была пьяна. Мне показалось, что рифы вокруг Рваного берега сделаны из леденцов.
Варрик: Ой, да ладно!
Изабелла: И демон подтолкнул меня это проверить. Побился со мной об заклад на шестьдесят золотых и бутылку портвейна.
Знаешь, не только ты умеешь заливать.
(Если у Хоук отношения с Мерриль)
Варрик: Значит Хоук и Маргаритка, ну-ну.
Изабелла: По-моему они прекрасная пара.
Варрик: Да, если не считать того зла, которое творит магия крови.
Изабелла: Я тебя умоляю, самое большое зло, которое творит Мерриль - это таскание цветов из чужих садов.
Варрик: Знаю, мне и так уже пришлось подкупить половину садовников Верхнего города, чтобы молчали.
Карвер: Варрик.
Варрик: Карвер.
Карвер: Ты все еще считаешь, что помогаешь нам, загоняя в долговое рабство к своему брату?
Варрик: Ты все еще ездишь в дамском седле и крысишься на тех, кто обгоняет?
Карвер: Выпьем?
Варрик: Не откажусь.
Мерриль: Я никогда раньше не встречала гномов.
Варрик: Это потому что ты много резвилась в лесах, Маргаритка. А гномы резвиться не любят.
Мерриль: Долийцы тоже резвиться не любят. И уж точно не в лесах.
Варрик: У вас есть священные резвильные угодья?
Мерриль: Нет. Просто не в лесах. Деревья могут быть ревнивы.
Варрик: Но всё-таки вы резвитесь?
Мерриль: Конечно! Иначе мы бы не были эльфами.
Мерриль: Ты напоминаешь мне Хагрена Пайвена, Варрик. Только ты моложе. И ниже. И не такой серьёзный.
Варрик: Да, сильное сходство.
Мерриль: Ага. Он рассказывает истории, и ты тоже. Хотя у него ни одна история не начинается с фразы "Без дураков, я там был"
Варрик: Надо бы ему подбросить парочку историй получше.
Мерриль: Как грустно вышло с твоим братом, Варрик. А еще какие-нибудь родные у тебя есть?
Варрик: У меня родных - что блох у крысы, Маргаритка.
Мерриль: Ты хочешь сказать, что их так много? Или что они так же надоедают?
Мерриль: А у Бьянки есть история?
Варрик: У всего есть история, Маргаритка.
Мерриль: Расскажи!
Варрик: Не могу.
Мерриль: Почему?
Варрик: Тут замешана девушка, и я пообещал не рассказывать. Это единственная история, которую я не могу рассказать.
Мерриль: Ну, зачем ты мне про это сказал? Мне стало ещё интереснее!
Варрик: Для этого и сказал, Маргаритка.
Варрик: А как у вас там - в Старкхевене?
Себастиан: Да так же... Только покойников меньше.
Варрик: У вас нет Хоука!
Варрик: Ты же из Старкхевена? Говорят, вы там едите мертвечину. И убиваете приезжих прямо на улице.
Себастиан: Когда ты говоришь, что до тебя «дошли» слухи, мне отчего-то кажется, что ты их сам сочинил.
Варрик: Это одно и то же.
Варрик: Слушай, мы знакомы уже три года. Сдаюсь. Твоя взяла. Что же это, а? Тебе нравятся мальчики? Овцы? Ты спал с собственной сестрой?
Себастиан: Ты о чем говоришь?
Варрик: Что ты скрываешь? Не бывает на свете таких чистеньких! Уходя из Церкви, ты... надираешься в "Висельнике" и шляешься по улицам в женских шмотках?
Себастиан: Я честен с тобой и Хоук.
Варрик: Врешь.
Себастиан: Ложь - это грех.
Варрик: Знаешь, Певчий, я обычно такого не говорю, но эти белые сверкающие доспехи тебе к лицу.
Себастиан: Варрик, как это непривычно мило с твоей стороны.
Варрик: В них ты смахиваешь на покрытого лаком дельфина.
Себастиан: А вот это куда больше в твоем духе.
Варрик: Ходить с мрачной рожей - это в Тевинтере такой вид спорта? Там устраивают состязания? Выдают награды за самую мрачную рожу?
Фенрис: У меня вовсе не "мрачная рожа".
Варрик: Ну, кислая. Похоже, ты в этом деле чемпион.
Фенрис: Я сейчас совершенно доволен жизнью.
Варрик: А, так это ты улыбаешься? Спасибо, что разъяснил. Сам бы я в жизни не догадался.
(Если у Фенриса роман с Хоук)
Варрик: Знаешь, эльф, ты ведь по-прежнему должен мне пять золотых.
Фенрис: Я с тобой рассчитаюсь.
Варрик: Значит, по всей видимости, одолжишь их у Хоук. Придешь попозже в "Висельник" на партию "Порочной Добродетели"?
Фенрис: Обязательно.
Варрик: Стало быть... у вас с Хоук...
Фенрис: Что там у нас?
Варрик: Просто хочу быть уверен, что ничего не напутаю, когда буду рассказывать эту историю. Ты её заарканил, эльф? Или было наоборот?
Фенрис: Я тебе ничего не скажу, кроме одного: никто никого не арканил.
Варрик: Мне любая деталь сгодится.
Фенрис: Я заметил, что ты не высказываешь мнения насчет магов, храмовников и всего такого.
Варрик: Да ну. Куча людей в юбках. Я их путаю.
Фенрис: Что-то не верится. Сейчас все их обсуждают.
Варрик: Ты это мне говоришь?
Фенрис: И что, никакого мнения? Не склоняешься ни к тем, ни к другим?
Варрик: Мнения - как яйца. Сколько ни имей, а получить по ним больно.
Фенрис: Н-да… наглядно.
Изабелла: Ты похож на одного мужчину, с которым у меня был поединок. Он был слегка напуган моей репутацией кровожадной пиратки, но на поединок согласился.
Карвер: Он напоминал меня, говоришь?
Изабелла: Поединок длился всю ночь под звездами, и волны омывали наши щиколотки.
Карвер: На берегу? В прибое? И как вы только держались на ногах?
Изабелла: А мы и не держались. Мы падали, окунаясь в волны, и к рассвету вымокли до нитки.
Карвер: Ты... победила?
Изабелла: Мне, в конце концов, удалось одержать верх, но я сочла это ничьей.
Карвер: Ну почему с тобой всегда все только о сексе?
Изабелла: О сексе, но не только со мной. Иногда и с другими тоже.
Карвер: Вот видишь? В каждом нашем разговоре поднимается эта тема.
Изабелла: Мы просто беседуем, Карвер. Если у тебя что-то поднимается, то я тут ни при чем.
Карвер: Что? Я имел ввиду... не это. Ничего...ничего у меня не поднимается! Я так ненавижу тебя.
Карвер: Значит, ты командовала кораблем, Изабелла? У тебя было много мужиков? Ну, матросов. В подчинении.
Изабелла: Какой ты милый, когда ищешь тему для беседы.
Карвер: Ты так это говоришь, будто я маленький и безобидный.
Изабелла: Безобидный, как щенок. Который со временем отрастит клыки и начнет кусаться.
Карвер: Дразнись-дразнись. В конце концов, увидишь, какие у меня клыки.
Изабелла: О-о. Я знаю. Поэтому и дразнюсь.
Изабелла: Я видела тебя в "Цветущей розе" как-то ночью.
Карвер: Что? Не могла ты там меня видеть.
Изабелла: Значит, кто-то переоделся тобой, чтобы охмурить Веру...
Карвер: (Смеется) Вот уж вранье. Она в тот день даже не работала.
Изабелла: М-м-м. Вот ты и попался.
Хоук: Карвер, что бы на это сказала мама?
Карвер: Ты просто... это не то, что я... проклятье!
Мерриль: У тебя есть попугай, Изабелла?
Изабелла: Зачем мне попугай?
Мерриль: А деревяшка вместо ноги есть?
Изабелла: Ты же видишь, что нет, лапушка.
Мерриль: А повязка на глаз?
Изабелла: Я тебя разочаровала? У меня даже обе руки есть, никакого крюка, представляешь?
Мерриль: Кажется, Варрик совсем неправильно представляет себе пиратов.
Изабелла: Он все правильно представляет, котенок. Просто ему так интересней рассказывать.
Изабелла: Но море - это не только игры да забавы. Там бывают штормы и злые пираты. А вдобавок ко всему еще и куча мужиков, не видевших женщину месяцами.
Мерриль: Ты же женщина.
Изабелла: Вот-вот. И, как правило, я им себя трогать не дозволяю, так что они немного… в обломе. Я даю всем время побыть наедине с самим собой. Помогает от причуд.
Мерриль: Но им же одиноко! Зачем оставлять их одних вдобавок к этому?
Изабелла: Мерриль.
Мерриль: Что? Я чего-то не уловила?
Изабелла: А ты иди, подумай. Может, и сама до этого дойдешь.
Мерриль: Слушай, а как кунари чешут голову? Им же рога мешают?
Изабелла: Почему ты решила, что я это знаю?
Мерриль: Потому что ты много всего знаешь! Интересно, они трутся головой о деревья, как галлы?
Изабелла: Я бы не пожалела золотого, чтобы на это посмотреть.
Мерриль: Понятно, почему они все время такие сердитые.
Мерриль: Тебе нравится плавать на корабле?
Изабелла: Нравится? Да я это обожаю! Соленые брызги на лице, ветер хлещет по ушам, чайки кричат над головой - как я все это люблю!
Мерриль: А тебя не подташнивает? Меня так тошнило, когда мы плыли через море.
Изабелла: Ты была в трюме?
Мерриль: Все были в трюме.
Изабелла: Потому и подташнивало. Нужно быть на палубе, под открытым небом, где ничто не отделяет тебя от горизонта. Мореплавание - это как секс. Сделаешь что-то неправильно - и глядишь, тебя уже затошнило. Но сделаешь правильно - и во всем мире не сыщешь другого такого ощущения.
Себастиан: Ты целый день за мной наблюдаешь. Это немного… отвлекает.
Изабелла: Мерриль права. Твои доспехи действительно сверкают. Я даже свое отражение в них вижу. Вот, полюбуйся! … Проклятье. Ой-ой-ой! Неужели морщина? Это у меня морщина между бровями?
Себастиан: Хм. Я не вижу…
Изабелла: Стой смирно!
Изабелла: Вот чего я никогда не понимала - почему Церковь твердит, что, если будешь хорошим, окажешься возле Создателя.
Себастиан: Души тех, кто перед смертью очистился от грехов, будут вечно пребывать рядом с Создателем.
Изабелла: Да это же скука смертная! Если Церковь хочет, чтобы люди были хорошими, почему бы им не посулить в загробной жизни… реки, полные вина, и дюжину обнаженных девственниц?
Себастиан: Всякий, кто возжелает такого, отправится прямиком в Бездну.
Изабелла: Теперь ясно, где будут устраивать самые лучшие вечеринки.
Изабелла: Обожаю, когда на мужчине такие узоры.
Фенрис: На "мужчинах", ты хочешь сказать?
Изабелла: Там, откуда я родом, их называют татуировками. Все моряки себе их делают.
Фенрис: Надо полагать, не из лириума.
Изабелла: Да уж. И рисунки другие. Как правило, сиськи.
Фенрис: Наверное, пара сисек из лириума у меня на груди исправила бы положение.
Изабелла: Это ж я. Люблю помогать.
Фенрис: Значит реликвия, которую ты считала потерянной...
Изабелла: Какие милые у тебя глаза...
Фенрис: У меня...милые глаза?
Изабелла: У вас, эльфов, у всех прелестные глаза, даже у мужчин. Так и хочется наковырять и сделать ожерелье.
Фенрис: Не советую пробовать.
Изабелла: О, я и не думала пробовать. У меня есть на то причина.
Фенрис: Забудь, что я говорил.
Изабелла: Ты очень стройный для эльфа. Люблю худеньких.
Фенрис: Как я понял, ты много чего любишь.
Изабелла: Ерунда. Но уж если мне что понравится, я своего добиваюсь.
Фенрис: Значит, ты намерена добиться своего?
Изабелла: А ты снимешь все эти колючие доспехи?
Фенрис: В прошлом такое случалось.
Изабелла: Тогда забудь.
Фенрис: Я слышал, что ты считаешь, что маги должны быть свободны.
Изабелла: Все должны быть свободны, не только маги.
Фенрис: Не все опасны.
Изабелла: Дело не в том, кто опасен. Дело в том, чтобы ты сам решал, а не за тебя решали. Вот ты бы хотел, чтобы тебя не шпиговали лириумом?
Фенрис: Хотел бы.
Изабелла: (Вздыхает) Глупо все это. Не хочу спорить.
Фенрис: А чего хочешь? Снова попробовать угадать цвет моего белья?
Изабелла: Да уж, это гораздо приятнее.
Изабелла: Так какие у тебя были обязанности? Как у раба, я имею ввиду?
Фенрис: Ох, только не начинай заново.
Изабелла: Я слышала, тевинтерских рабов мажут маслом, чтобы они блестели. Твой хозяин мазал тебя маслом? Ты блестел для него?
Фенрис: Я был его телохранителем.
Изабелла: Всегда под рукой. Всегда доступен. И блестит.
Фенрис: Ты уж себе целую историю выдумала?
Изабелла: М-м-м...
Карвер: Значит, ты не такая, как остальные девушки.
Мерриль: Нет, я эльфийка.
Карвер: Ясно. Ладно
Мерриль: Ой! Я пропустила какой-то неприличный намек?
Карвер: Что? Нет! Никаких намеков. Ничего неприличного.
Мерриль: А, ну хорошо. Я вечно не улавливаю неприличные намеки. А иногда так хочется их услышать! (Смеется)
Карвер: Хочешь, придумаю что-нибудь?
Карвер: Твой народ проделал долгий путь, Мерриль, но хотелось бы верить, что вы - такие же ферелденцы, как и мы.
Мерриль: Я никогда не видела Лотеринга. А вы шли столько же, сколько и мы? Наверное, даже больше. У вас же не было галла. Ох, а корабль так вонял!
Карвер: Корабль?
Мерриль: Там в трюме было что-то вонючее. До сих пор чувствую запах.
Карвер: Ох, да, наверное, это было неприятно.
Мерриль: Еще как. Я снова пропустила неприличный намек?
Карвер: Нет!
Карвер: Знаешь, Фенрис, а у меня тоже есть татуировка.
Фенрис: Что-что у тебя есть?
Карвер: Татуировка. Многие из наших сделали их перед Остагаром. Это мабари. Символизирует силу.
Фенрис: И что, он дает тебе проклятую способность вырывать человеку потроха?
Карвер: Ох. Нет... но он умеет лаять.
Фенрис: Пожалуйста, не надо.
Хоук: (Вздыхает)
Мерриль: А у твоего лука есть имя?
Себастиан: Боюсь, я не в силах соперничать с нашим дорогим гномом в...привязанности к своему оружию.
Мерриль: Ты мог бы назвать его Филомелой!
Себастиан: Это еще с какой стати?
Мерриль: Да потому что он напоминает мне одну женщину из эльфинажа. Такой же тощий, колкий и вечно чем-то в людей швыряется.
Мерриль: Мне всегда было интересно, как ваши Верховные Жрицы выбирают себе имена.
Себастиан: На клочках бумаги пишут все лучшие священные имена и кладут эти записки в митру. Потом вновь избранная Жрица наугад достает из митры записку с именем.
Мерриль: А что если она вытащит имя, которое ей не по вкусу? Ей придется так и жить с этим именем?
Себастиан: Разумеется. А откуда, по-твоему, у нас взялись целые четыре Жрицы по имени Гортензия?
http://vkontakte.ru/note1447244_11021460