Летние этюды
Кто-то забыл на крыльце большое красное яблоко, сильно помятое при падении с ветки. Скоро прилетели осы. Сначала их было три. Потом прилетела четвёртая. Потом пришла я. Села на крыльцо, разложила воркуг себя краски, кисточки, палитру, и... заметила ос.
- Какой идиот оставил на крыльце яблоко!? - заорала я страшным шёпотом, прекрасно понимая, что написать великую картину "Вид с крыльца" уже не получится. Дело в том, что я боюсь ос.
- А ты взгляни на это, как художник. - посоветовал папа. - Это же потрясающая картина!
Я взглянула... Потом ещё раз взглянула... Потом стала торопливо набрасывать на листе акварельной бумаги контур яблока.
Сначала, когда кто-нибудь выходил на крыльцо, я шептала:
- Тихо вы, а то они нас покусают!
Но скоро уже стала говорить так:
- Потише, пожалуйста, вы мне всех ос распугаете.
К тому времени, как я закончила, ос было уже штук пятнадцать. И яблоко сделалось заметно меньше.
Вид с крыльца я всё-таки написала. Это был пасмурный вечер. Не лучшее время. Но я, как тот немец с железной волей: пообещала сделать хотя бы один этюд - значит, сделаю, пусть хоть ночь настанет.
Когда я уже заканчивала - выглянуло солнце. Его свет позолотил вершины деревьев вдали. Пришлось торопливо накладывать поверх тёмных слоёв краски ярко-жёлтые пятна.
Папа посоветовал мне выйти за калитку и посмотреть на вершины лип.
- Тебе, как художнику, это будет интересно.
Одна высокая липа стоит прямо рядом с нашим домом, ещё несколько - подальше, рядом с домами соседей. Я смотрела долго, пока золотой вечерний свет не начал уходить.
- Как сказал поэт, - задумчиво произнёс папа, - Листьями этой липы видимо, Бог играет...
Сколько времени держится этот свет? Минут десять, не больше. Мне не хватит времени, чтобы написать дерево. Не хватит. Лучше и не пытаться. Как передать эту красоту красками, если я не могу передать её даже словами - а ведь ими я пользуюсь намного дольше и успешнее, чем красками? Тёплое, живое золото горело в листьях этой липы, слабый ветер шевелил её ветви, а свет уходил, уходил...
Может быть, всё-таки стоило попытаться? Не знаю.
Нашу реку зовут Теза. Однажды тётя Галя, художница, которая когда-то очень давно учила меня рисовать, сказала:
- Почему-то приезжи говорят не Теза, а Тэза. Некрасиво. Надо говорить мягко: Те-еза...
И я почувствовала эту огромную разницу. Тэза и Теза...
Папа говорил, что под рекой Тезой течёт река Антитеза. В обратную сторону. Если нырнуть очень глубоко - можно до неё донырнуть. Но лучше этого не делать, потому что если вещество столкнётся с антивеществом - всё взорвётся.
Итак, я села на берегу, разложила на траве краски, кисточки и всё остальное. Комары тут же прилетели мне помогать. В смысле - поторапливать. Как учил нас один преподаватель на июньском пленере: возьми самую большую кисть и вот так: вшух-х, вшух-х - примерно такой звук он при этом издавал - закрашивай всё сразу. А мне наоборот кажется, что я слишком быстро пишу, поэтому ничего не получается...
- Какой идиот оставил на крыльце яблоко!? - заорала я страшным шёпотом, прекрасно понимая, что написать великую картину "Вид с крыльца" уже не получится. Дело в том, что я боюсь ос.
- А ты взгляни на это, как художник. - посоветовал папа. - Это же потрясающая картина!
Я взглянула... Потом ещё раз взглянула... Потом стала торопливо набрасывать на листе акварельной бумаги контур яблока.
Сначала, когда кто-нибудь выходил на крыльцо, я шептала:
- Тихо вы, а то они нас покусают!
Но скоро уже стала говорить так:
- Потише, пожалуйста, вы мне всех ос распугаете.
К тому времени, как я закончила, ос было уже штук пятнадцать. И яблоко сделалось заметно меньше.
Вид с крыльца я всё-таки написала. Это был пасмурный вечер. Не лучшее время. Но я, как тот немец с железной волей: пообещала сделать хотя бы один этюд - значит, сделаю, пусть хоть ночь настанет.
Когда я уже заканчивала - выглянуло солнце. Его свет позолотил вершины деревьев вдали. Пришлось торопливо накладывать поверх тёмных слоёв краски ярко-жёлтые пятна.
Папа посоветовал мне выйти за калитку и посмотреть на вершины лип.
- Тебе, как художнику, это будет интересно.
Одна высокая липа стоит прямо рядом с нашим домом, ещё несколько - подальше, рядом с домами соседей. Я смотрела долго, пока золотой вечерний свет не начал уходить.
- Как сказал поэт, - задумчиво произнёс папа, - Листьями этой липы видимо, Бог играет...
Сколько времени держится этот свет? Минут десять, не больше. Мне не хватит времени, чтобы написать дерево. Не хватит. Лучше и не пытаться. Как передать эту красоту красками, если я не могу передать её даже словами - а ведь ими я пользуюсь намного дольше и успешнее, чем красками? Тёплое, живое золото горело в листьях этой липы, слабый ветер шевелил её ветви, а свет уходил, уходил...
Может быть, всё-таки стоило попытаться? Не знаю.
Нашу реку зовут Теза. Однажды тётя Галя, художница, которая когда-то очень давно учила меня рисовать, сказала:
- Почему-то приезжи говорят не Теза, а Тэза. Некрасиво. Надо говорить мягко: Те-еза...
И я почувствовала эту огромную разницу. Тэза и Теза...
Папа говорил, что под рекой Тезой течёт река Антитеза. В обратную сторону. Если нырнуть очень глубоко - можно до неё донырнуть. Но лучше этого не делать, потому что если вещество столкнётся с антивеществом - всё взорвётся.
Итак, я села на берегу, разложила на траве краски, кисточки и всё остальное. Комары тут же прилетели мне помогать. В смысле - поторапливать. Как учил нас один преподаватель на июньском пленере: возьми самую большую кисть и вот так: вшух-х, вшух-х - примерно такой звук он при этом издавал - закрашивай всё сразу. А мне наоборот кажется, что я слишком быстро пишу, поэтому ничего не получается...