Манускрипты. Артефакты. Культуры.
Мне уже доводилось писать о некоторых фальсификатах в чешской истории, в частности, о "Рукописи краледворской" и "Либушином суде" http://bohemicus.livejournal.com/6090.html . Вообще-то их было гораздо больше. "Песнь под Вышеградом", "Пророчество Либуши", "Любовная песнь короля Вацлава", "Памяти пржибыславские" - все официально признаны подделками.
Целый корпус текстов, замечу - ключевых, был аннулирован, как сфальсифицированный. Казалось бы, это обстоятельство должно было возыметь фатальные последствия для национальной культуры.
Не возымело.
Под влиянием этих произведений была создана едва ли не вся чешская культура XIX века. Необходимые оперы, кaртины и поэмы оказались написаны в нужное время и на должном уровне.
Член Чешской Академии наук профессор Ярослав Нoйман написал по этому поводу:
"Оказалось, что из посевов романтических чудаков, выдумавших фиктивную славную историю страны и её великолепную старинную поэзию, смог взойти здоровый и богатый урожай. Жизненность архаизированных героических фигур и лирических чувств вдохновила художников на создание творений безусловной непреходящей ценности. Как бы парадоксален не был этот фaкт, его невозможно отрицать. Почему проблематичная с моральной точки зрения попытка выдать произведения романтизма за документы прошлого не снизила их поэтической ценности - это вопрос для размышлений более глубоких и принципиальных, чем данная статья. Несколько упрощённо мы могли бы сказать, что стихам передались искренний энтузиазм и аутентичная образность, порождённые настоящм поэтическим талантом. Фикция была разоблачена критикой, обман отпал, как шелуха, однако искусство осталось - и продолжает воздействовать."
Признание, что для национальной культуры художественный уровень произведений куда важнее их подлинности, из уст представителя академических кругов раздаётся нечасто. Можно, конечно, счесть, что речь идёт исключительно о чешской культуре, пути развития которой были несколько специфичны. Но я думаю, что мысль профессора куда более универсальна, чем может показаться на первый взгляд.
Ведь вся особенность развития чешской культуры заключалась лишь в том, что она создавалась не при поддержке государства, как это было у большинства европейских народов, но, напротив, в ситуациии противодействия со стороны австрийских властей, порой весьма жёсткого. Но даже в этих условиях борьба вокруг Краледворской и Зеленогорской рукописей заняла три четверти века. Я нисколько не сомневаюсь, что если бы чехам удалось создать национальное государство не в 1918-м, а, скажем, в 1818 году, сегодня обе эти рукописи считались бы подлинными. А Вацлава Ганку, Йoзефа Линду, Франтишека Горчичку, Антонина Бочека энциклопедии называли бы не фальсификаторами, а выдающимися учёными.
Я попытался представить себе, как были бы восприняты в XIX столетии памятники русской старины, если бы Россия была в тот период не великой державой, а, подобно Богемии, провинцией чужой империи. На православном сайте "Русское воскресение" выложена биография академика Фёдора Солнцева. Вот цитата:
"По рисункам Солнцева восстановлены терема и церкви Московского Кремля, украшены залы Кремлевского Дворца. Ему принадлежит честь открытия и восстановления мозаик и фресок Софии Киевской, Успенского собора Киево-Печерской Лавры, Дмитровского собора во Владимире.
В 1876 г . во время празднования 50-летия художественно-археологической деятельности Ф.Г. Солнцева главный редактор известнейшего журнала «Русская старина» Михаил Иванович Семевский произнес: «Рисунки Солнцева, в научном и художественном отношениях - живописная летопись Древней Руси, источник возрождения отечественного стиля. И если Карамзин в летописях и других археографических памятниках нашего Отечества обрел живые краски для слога своей истории; если Пушкин в народных сказках нашел живую, свежую струю, которой он обновил язык Отечественной поэзии, то художник Солнцев произведениями своими пробудил в русских художниках чувство народного самосознания и уважения к образам, завещанным нам предками»." http://www.voskres.ru/articles/solncev.htm
Будь Карамзин, Пушкин и Солнцев не обласканными милостями императора придворными, а деятелями национально-освободительного движения, приведённая характеристика их деятельности звучала бы весьма саркастично. Рисунки XIX века, как живописная летопись древности - за это можно получить Владимира IV степени и звание академика только в своём государстве. В чужом за такие открытия бывают неприятности.
Этим я отнюдь не хочу сказать, что Карамзин или Солнцев были фальсификаторами, или же Ганка и Линда - честными учёными. Я говорю лишь очевидную вещь: с точки зрения государства подлинность или сфальсифицированность текстов и артефактов не имеет ни малейшего значения. Важна исключительно возможность и целесообразность их испoльзования в теx или иных целях.
А вопрос о подлинности сам по себе всегда интересен, но далеко не всегда разрешим. И мне кажется, что с точки зрения истории культуры дата введения артефакта в оборот даже важнее даты его создания, часто крайне спорной. Поясню на очевидном примере, что я имею в виду. Я уже давал когда-то ссылку на сообщение о новейших швейцарских исследованиях, отнесших дату создания прославленного бюста Нефертити к 1912 г. http://www.inopressa.ru/guardian/2009/05/08/14:41:00/nefertiti .
В принципе, этот шедевр мог быть создан как в 1912-м, так и три тысячи лет назад. Но если он и был укрыт в гробнице, то никто его не видел, он никого не вдохновлял и никак не влиял на развитие художественных стилей. До 1912 года в мировой культуре бюста Нефертити не было. И наоборот, после 1912 он присутствовал в ней так обильно, что я видел его не только на обложках бесчисленных книг самой разной направленности, но и на произведениях чеканщиков, продававших свои поделки в Сочи. По скромному моему разумению, это обстоятельство делает сей бюст явлением культуры XX века.
Такой подход может показаться весьма спорным, но он позволяет реалистичнее представлять историю культуры и избежать множества недоразумений. Например, когда я ещё ребёнком читал детскую версию "Гаргантюа и Пантагрюэля", мне не давала покоя мысль, что в этой книге напрочь отсутствует средневековье. Античности там сколько угодно - хоть Сократ с Цицероном, хоть Аполлон с Юпитером. И никаких следов Нибелунгов с Эддами или Роланда с вагантами. Много позже, узнав даты обнаружения "Песни о Нибелунгах" (1757), основного сборника вагантов "Кармина бурана" (1803), "Песни о Роланде" (начало XIX века, первое издание - 1837), я понял, что Рабле и вправду жил в мире, где средневековая культура отсутствовала. Её просто ещё не открыли. Или не "открыли" - это чем дальше, тем больше становится вопросом взгляда.
Те из вас, кто загладывал в мой профайл, мог увидеть в разделе "о себе" две последние строки из очаровательного рубаи Омара Хайяма:
Всё, что видим мы, видимость только одна.
Далеко от поверхности моря до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей не видна.
"Рубайят" был впервые издан Эдвардом Фитцджеральдом в 1859 г., на английском языке. Злые языки утверждают, что до этой даты Хайям был совершенно неизвестен как поэт, хотя в качестве математика он где-то кем-то упоминался. Но я не буду уподобляться злым языкам, я вообще человек незлой. Мне достаточно помнить, что литературным фактом "Рубайят" стал в XIX веке, а уж кем и когда он был написан - об этом споры ведутся полторы сотни лет, и продолжать их можно до бесконечности.