Лабиринт "Коменского" - II.
(окончание. начало здесь http://bohemicus.livejournal.com/53255.html )
В 1627 году католицизм стал в Богемии единственной легальной религией. Протестанты получили полгода на то, чтобы сменить веру или покинуть страну. Коменский перебрался в Польшу. Последующие 43 года он жил жизнью изгнанника, и описание всех его перемещений не входит в мои цели. Скажу лишь, что дольше всего он прожил в польском городе Лешно, куда возвращался трижды, и в голландском Амстердаме, куда попадал четырежды. Но в промежутках были и шестилетнее пребывание в Восточной Пруссии, и два года, прожитые в Трансильвании, и девятимесячная поездка в Лондон, о которой чуть ниже я расскажу отдельно. По мере того, как росла его слава, Коменский получал всё новые приглашения. Некоторыми из них он воспользовался, другими - нет. Кардинал Ришeлье звал его во Францию, князь Радзивилл - в Литву, канцлер Оксеншерна - в Швецию.
Всеевропейской известности Коменский добился уже во время своего первого пребывания в Лешно. Там под защитой князей Лещинских, в то время ещё бывших протестантами, существовала ветвь Братского Единения, родной церкви Коменского. Ян Амос был избран епископом и стал проректором чешскобратской школы. Его труды о педагогике и школьные учебники впечатлили всю Европу. Достаточно сказать, что написанный Коменским учебник латинского языка Janua linguarum reserata использовался даже его непримиримыми врагами иезуитами (из 135 работ Коменского, изданных им при жизни, в Богемии вышла только эта).
Сам же Коменский считал смыслом своей жизни несколько иные вещи.
В Лешно он приехал в сопровождении семнадцатилетней Кристины Понятовской. Ничего личного к юной особе у Коменского не было, к тому времени он успел счастливо повторно жениться. Ho Понятовская была прорицательницей. У девушки случались эпилептические припадки и галлюцинации, во время которых она пророчила возвращение чешской свободы и погибель папы и Габсбургов (в терминологии протестантов - Антихриста и его слуг).
Всевозможными пророками и прорицателями Коменский увлекался всю жизнь. Пророчили все они примерно одно и то же, добавляя деталей по обстоятельствам. Например, после вступления в войну на стороне протестантов Швеции, пророкам из среды чешских эмигрантов стандартно виделся Лев с Севера, который сокрушает католических антихристов.
Кристина Понятовская была самым невинным созданием среди них. Кажется, она всерьёз верила в свои видения и даже предсказала собственную смерть. Однако в назначенный день смерть на наступила, а наступил очередной приступ болезни, после которого Кристина пошла на поправку. Припадки прекратились, остались лишь фантастические сновидения. Девушку выдали замуж. Года через три прошли и необычные сны. Кристина нарожала детей и прожила обычную мещанскую жизнь.
Хуже было, что Коменский доверял и явным аферистам - Коттнеру и, в особенности, Микулашу Драбику, годами всем вокруг морочившему голову видениями христианизации турок, в союзе с которыми чехи должны были одолеть Габсбургов. Драбика воспринимали скептически, и дружба, всю жизнь связывавшая его с Коменским, компрометировала педагога.
Столь же необычного свойства были и две другие страсти Коменского - вечный двигатель и исправление человечества.
В perpetuum mobile Коменский видел доказательство существования в мире некой примарной божественной силы.
К идее исправления человечества Коменский пришёл, разочаровавшись в более предметных планах освобождения родины. Его всегда тянуло к глобальным решениям и соответствующим терминам. Не желая размениваться по мелочам, Коменский создал науку обо всём - "Пансофию" (всеобщую мудрость) . Но и она в итоге стала лишь составной частью труда его жизни - "Всеобщего совета об исправлении дел человеческих" (De rerum humanarum emendatione culsultatio catholica). Другими частями были, например "Пампедия" (всеобщее воспитание) "Панэгерсия" (всеобщее пробуждение) или "Панортосия" (всеобщее исправление).
Современники ценили его за вещи куда более практические. Роднaя церковь хотела от него проповедей, а светские власти - учебников, Коменский же пытался заинтересовать мир пансофией и вечным двигателем.
Круг сторонников и поклонников Коменского был разнообразен. У него появились английские друзья - Сэмуэл Хартлиб и Джон Дьюри (точнее, один из них был полуангличанином-полунемцем, а другой - шотландцем). Они издали в Англии несколько работ Коменского, получивших широкую огласку.
Хотя Англия не участвовала в Тридцатилетней войне, в этой стране с 1621 года было модно обсуждать богемский вопрос. Дело было не столько в самих чехах, сколько в их королеве. Ведь с протестанстской точки зрения королевой Богемии оставалась Елизавета Стюарт, вдова Фридриха Пфальцского. Она была родной сестрой короля Kарла I.
В Англии распространилось коменианство. 29 ноября 1640 года в парламенте была произнесена речь, в которой Коменского назвали человеком, "заложившим фундамент для построения здaния человеческой и божественной правды, весьма полезный всему роду человеческому для понимания всех вещей". Среди коменианцев были и граф Уорвик, и архиепископ йoркский. Но самое важное - к коменианцам примыкал Джон Пим, бывший в ту пору вождём английской революции.
Коменский приехал в Англию в 1641 году и был встречен с восторгом. Он активно занялся поектом реформы английского образования. Но в условиях начавшейся революции и приближавшейся гражданской войны всем очень быстро стало не до школ.
Потом были годы в Эльблонге под шведской опекой (шведы хотели от Коменского новых учебников, а он занимался пансофией) и Вестфальский мир, условия которого стали для богемских эмигрантов катастрофой. Коменский тщетно призывал шведов исполнить обещание до конца защищать чешскую свободу. В письме к шведскому канцлеру от 11 ноября 1648 года Коменский использовал обороты, которые могут дать богатейшую пищу для любителей альтернативных версий истории:
"Посмотрите на народ, на который как на первый между европейскими народами изволил посмотреть Христос, вырвавший его из темноты Антихриста, на народ, который прежде других народов принял просвещение и в одиночестве выдержал целое столетие ярость Антихриста. Недавно, когда неприятели решили истребить нас всех одного за другим, наш народ первым принял удар и ценой собственной погибели дал остальным возможность защититься."
В том же 1648 году умерла вторая жена Коменского. Повторилась ситуация 1622 года - он снова потерял родину и семью.
В 1651 году Коменский в Трансильвании обвенчал князя Сигизмунда Ракоши и принцессу Генриетту-Марию, дочь Фридриха Пфальцского и Елизаветы Стюарт. С его точки зрения, она была наследницей чешского трона.
В апреле 1656 года он пережил падение Лешно. Шведский гарнизон из 150 солдат в сопровождении трёхсот виднейших жителей города беспрепятственно отступил, и Лешно взяли тысячи польских партизан из числа крестьян-католиков. В евангелической церкви они нашли тело павшего в бою ландсграфа Гессенского, кузена шведского короля. Крестьяне раздели труп и голым таскали его по улицам горящего города. На этот раз Коменский сумел спасти семью (он был в третий раз женат), но лишился своей библиотеки (второй раз в жизни; его первая библиотека погибла в 1622-м).
Последние 14 лет Коменский провёл в Амстердаме, где ему покровительствовали богатые и влиятельные люди. У него всё было благополучно, его труды издавали 20 амстердамских и 6 лейденских типографий. Его даже приняли в амстердамский издательский цех. Но это уже не был мир его молодости.
Определяющей характеристикой человека постепенно становилась его принадлежность не к церкви, а к государству.
Елизавета Стюарт, которой Ян Амос всю жизнь хранил верность, умерла в 1662 году. Богемский вопрос был закрыт.
Начиналась эпоха рационального мышления и строгого разделения науки и религии, которые Коменский всю жизнь пытался совместить.
В 1670 году Коменского не стало. Он был последним епископом Братского Единения.
Посмертная история его произведений заслуживает отдельного рассказа.