Иосиф, Элеонора и Потёмкин
Тот, кто творит добро, должен быть готов к встрече с неблагодарностью и ненавистью.
Иосиф II, реалист
В 1783 году Иосиф впервые признал, что не всё идёт так, как он задумал, объявил перерыв в реформах и куда-то исчез. Aвстрийские чиновники получили от своего императора письмо. Государь констатировал, что его идеи воплощаются в жизнь спустя рукава, а государственные служащие исполняют свои обязанности лишь в той мере, которая позволяет им избежать наказания за нерадивость. Он требовал от них больше энтузиазма, больше творческого духа, больше самоотверженности. Иосиф хотел, чтобы бюрократы забыли о себе и служили общественному благу с таким же фанатизмом, с каким исполнял свой долг он сам.
Иосиф был не из тех людей, которые сомневаются в своей правоте и берут тайм-аут для размышлений. Причина его отсутствия вскоре раскрылась - он объявился в Риме (как обычно, под именем граф Фалькенштейн), где провёл очередной раунд жёстких переговоров с Пием VI. Папа пытался отнять у него право назначать ломбардских епископов. Иосиф в ответ пригрозил разрывом с Римом и созданием австрийской национальной церкви. Угроза возымела действие, и папа больше не пытался вмешиваться в ломбардские дела.
Иосиф любил вставать в позу одиночки, противостоящего обстоятельствам, злому року и всему миру, поэтому некоторые биографы склонны описывать его чуть ли не как предтечу романтических героев XIX века. Но Габсбург - это всегда член клана, так что, говоря об императоре, нам следует постоянно держать в уме его семью. Наместником в Ломбардии служил брат Иосифа Фердинанд-Карл. Другой его брат, Максимилиан-Франц, невзирая на противодействие Фридриха Великого, в 1784 году усилиями Иосифа стал архиепископом и курфюрстом кёльнским.
Братья Габсбурги. Слева: Максимилиан-Франц, великий магистр Тевтонского ордена, архиепископ и курфюрст кёльнский. Был сторонником идей Просвещения и меценатом Бетховена. Справа: Фердинанд-Карл, наместник в Ломбардии. Женившись на наследнице семейства д'Эсте, стал герцогом моденским и основателем рода Австрийских-Эсте. (Найти в Сети качественный портрет Фердинанда-Карла довольно трудно; спасибо ув. unbelievableme, поделившeйся со мной ссылкой на это изображение.)
Впрочем, Иосиф не был бы Иосифом, если бы не наживал себе врагов даже в семейном кругу. Например, он удалил от двора двух своих сестёр-аббатисс, которым пришлось перебраться в монастыри. Естественно, они ему этого не забыли.
С дядей Иосифа, принцем Карлом-Александром Лотарингским, мы расстались пять постов назад, в разгар Семилетней войны, когда после проигранной битвы у Лейтена он был отстранён от командования австрийскими войсками. На этом звезда принца не закатилась, скорее - наоборот. Он был назначен губернатором Австрийских Нидерландов. Кроме того, Карл-Александр был Великим магистром Тевтонского ордена. Будучи полководческим антиталантом, он оказался весьма способным администратором.
В 1780 году Карл-Александр умер. Его имущество лишённый сантиментов Иосиф распродал с аукциона, чем шокировал Марию-Терезию (дело происходило за несколько месяцев до её смерти). Великим магистром тевтонских рыцарей стал брат Иосифа Максимилиан-Франц, а наместником в Бельгии - муж его сестры Марии-Кристины Альбeрт-Казимир Саксен-Тешинский (кстати, масон высочайшего градуса).
Иосиф затягивал назначение Альберта-Казимира, доводя Марию-Кристину до бешенства. Наконец, назначение состоялось. В Брюсселе Альбeрт-Казимир тоже проявил себя с наилучшей стороны и, помимо прочего, построил Лакенский дворец, который ныне служит резиденцией бельгийской королевской семьe.
Слева: Альберт-Казимир Саксен-Тешинский, муж сестры Иосифа Марии-Кристины и наместник в Австрийских Нидерландах. Справа: eщё один до сих пор не появлявшийся в этом цикле брат Иосифа - эрцгерцог Карл-Иосиф. Судя по описаниям, был очарователен и крайне своенравен, т.е. обладал всеми задатками василиска (если вы понимаете, что я имею в виду). Не скрывал, что собирается оспорить у Иосифа трон (например, любил повторять, что Иосиф родился, когда Франц-Стефан был ещё не римским императором, а всего лишь тосканским герцогом, и на этом основании называл перворождённым сыном императора себя). По планам Марии-Терезии, Карлу-Иосифу должны были достаться тосканская корона и рука испанской инфанты Марии-Луизы. Вездесущая оспа внесла в династическую политику свои коррективы - Карл-Иосиф yмер, не дожив двух месяцев до шестнадцатилетия, вследствие чего мужем Луизы и властителем Тосканы стал Леопольд. На смертном одре Карл-Иосиф сказал Марии-Терезии: "Не плачьте обо мне, живой я принёс бы вам больше слёз".
Одной из любимых идей Иосифа была отмена привилегий аристократии. Он не придавал титулам никакого значения и общался с людьми самого разного происхождения. Например, демонстративно прогуливался по Вене в компании некоего образованного негра. Когда императора упрекали, что он поддерживает отношения с людьми, которые ему не равны, он отвечал в своей неизменной ироничной манере: "Как Габсбург, я могу найти равных себе только в своей родовой усыпальнице. Нo не сидеть же мне всё время в склепe."
В те времена уголовные преступления карались такими мерами, как общественно полезные работы, публичные удары палкой и привязывание к позорному столбу. Осуждённых стригли наголо, одевали в грубую одежду и мётлами гнали по венским улицам. В 1783 году Иосиф издал декрет, уравнивающий перед законом преступников из всех сословий. Унизительным наказаниям были подвергнуты несколько духовных лиц, целый ряд дворян, одна придворная дама и один штабной офицер.
Старый венгерский служака полковник Секей похитил полковую казну, чтобы купить у какого-то шарлатана философский камень. Секея приговорили к восьми годам тюрьмы. По многочисленным просьбам друзей полковника Иосиф сократил его срок до четырёх лет, но добавил к нему два часа стояния у позорного столба. Не выдержав унижения, Секей там же, у столба, и умер.
Ответом дворянства стала волна антиимператорских памфлетов. Но даже настроения аристократии меркли на фоне ненависти, которую вызывал Иосиф у церкви. Консервативные венгерские и бельгийские епископы были его личными врагами. Двадцать тысяч изгнанных из монастырей монахов были его личныи врагами. Бывшие иезуиты были его личными врагами. И все они занимались пропагандой, называя Иосифа криптопротестантом, другом иудеев, еретиком, гонителем веры и Антихристом.
Среди направленных против Иосифа текстов была и сказкa некоего фон Штейнсберга "Сорокадвухлетняя обезьяна". Иосифу как раз исполнилось сорок два года. Государь делал вид, что равнодушен к критике и оскорблениям, но это была лишь поза философа-стоика. Под панцирем ледяного спокойствия скрывался комок нервов. Именно в сорок два у Иосифа выпали все волосы, а его лицо приобрело синеватый оттенок.
Верный собственным принципам, Иосиф не покушался на свободу слова и никого не наказывал даже за самые острые выпады в свой адрес. Но он хотел знать всё, что о нём говорят и пишут, и создал спецслужбу для выявления настроений населения. С 1720 года в габсбургских владениях существовал институт так называемых уличных комиссаров, в обязанности которых входили охрана общественного порядка и розыск подозреваемых. В 1749 полиция была отделена от юстиции и стала самостоятельным органом. В 1754 Мария-Терезия создала в Вене управление полицейских комиссаров. В 1782 году Иосиф назначил полицейским министром графа Пергена и разделил полицию на явную и тайную.
Иосиф был реалистом и не испытывал никаких иллюзий относительно человечества. Он прекрасно знал, что только густая полицейская сеть может заставить людей соблюдать законы. Организованная Иосифом и Пергеном тайная служба оказалась настолько эффективна, что в ней никто ничего не менял до 1918 года. Там было просто нечего менять. Всё, что делал Иосиф, было ориентировано на будущее и работало хорошо и долго. Проблема была в том, что его современники не торопились в будущее.
Слева: кардинал Кристофоро Антонио Бартоломео Мигацци, граф Валл и Зоннентурм, архиепископ венский. Один из политических противников и критиков Иосифа. В отличие от многих других оппонентов, относился к императору с уважением. Справа: граф Иоганн Антон фон Перген, основатель австрийской тайной полиции.
Иосиф полагал, что делопроизводство в империи должно вестись на одном языке. Сам он был культурным космополитом, разговаривавшим с женой по-итальянски, переписывавшимся с матерью на французском и свободно владевшим чешским и венгерским. Однако общественное благо требовало введения немецкого в качестве официального языка во всех подвластных императору землях. Между тем даже единых правил немецкой грамматики ещё не существовало. .
Иосиф решил и эту проблему, создав в Вене Немецкое общество, занявшееся реформой норм правописания (oдним из активнейших членов общества стал Зонненфельс). Именно заслугой Немецкого общества в 80-х годах XVIII века появились те правила, по которым немцы пишут до сего дня. В частности, были утверждены нормы употребления заглавных и прописных букв (до этого они были авторскими практически у каждого автора).
В 1784 году Иосиф издал указ, предписывающий учреждениям королевства Венгерского в течение трёх лет перейти на немецкий язык. Но у венгров была их латынь. Потомки степняков так держались за благородную речь римлян, что страна оказалась на грани мятежа. Иосифу пришлось направить в Венгрию войска (в историографии эти события известны, как "война за латынь").
К тому же возник казус с венгерской короной. Коронационные обряды были настолько дорогими, что практически никто из Габсбургов не мог себе позволить короноваться всеми своими коронами. В чешской и, насколько я могу судить, в венгерской, историографии короли-Габсбурги до сих пор делятся на коронованных и титулярных. Мария-Терезия была коронована и богемской, и венгерской короной. Однако к чехам она относилась с определённым пренебрежением, а к венграм - с неизменным почтением. Поэтому корона св. Стефана хранилась в Будапеште, а коронa св. Вацлава, о которой, если верить слухам, государыня отозвалась, как о шутовском колпаке, была перевезена в Вену.
Иосиф всегда экономил на церемониях, поэтому оставался лишь титулярным королём и Богемии, и Венгрии. Как с богемской, так и с венгерской точки зрения, это само по себе уже было плохо. Но Иосиф ещё и увёз корону св. Стефана в Вену, заявив, что так будет надёжнее. Венгры сочли это тяжёлым оскорблением. Они до сих пор называют Иосифа королём в шляпе, а уж тогда, в XVIII веке, он был для них не только безбожником и нарушителем вековых порядков, но и похитителем священной национальной реликвии.
Тем временем крестьянин Николай Гора из трансильванскoй деревни Топанфалва добрался до Вены и подал Иосифу жалобу на произвол магнатов и коррумпированность местных чиновников. Император обещал ему разобраться, но не успел - сразу по возвращении домой Гору арестовали. Он бежал и, ссылаясь на поддержку императора, поднял крестьян на бунт. В ответ местные дворяне организовали отряды милиции и предприняли карательные акции.
В то время, как в Вене и Праге иллюминаты ходили на премьеры опер Моцарта и разгадывали скрытые в них аллегории, в Трансильвании повстанцы жгли поместья знати, а милиция заживо четвертовала пленных повстанцев, и правительственные войска не знали, кого им утихомиривать в первую очередь. Кончилось всё тем, что Николая Гору повесили.
Любимый брат и наследник Иосифа, великий герцог тосканский Леопольд, со своей семьёй. Мария-Луиза родила Леопольду шестнадцать детей. Леопольд провёл в Тоскане либеральные реформы, упразднил цеха и заменил армию гражданской милицией. В 1786 году Тосканское герцогство стало первым в мире государством, полностью отменившим смертную казнь.
Иосиф был одним из величайших либералов всех времён, но он определённо не был демократом. Сам император называл себя просвещённым деспотом. В таком же свете его видели и современники. После проведения в Ломбардии очередной серии йoзефинских реформ кто-то из итальянцев сказал: "Он куда просвещённее своей матери. Но он и куда деспотичнее её."
Иосиф был абсолютно рационален. Возможно, он был самым рациональным правителем во всемирной истории. Для него не существовало ничего, кроме Ratio, и он принципиально игнорировал человеческие слабости, привычки, традиции, предрассудки и иллюзии. Он ни разу не усомнился в собственной правоте и отступал только в тех случаях, когда наталкивался на непреодолимое сопротивление.
Иосиф успел издать невероятные 6 000 (шесть тысяч) законов, указов, эдиктов, декретов и постановлений. И едва ли не каждая подпись, поставленная императором под очередным документом, увеличивала количество его противников.
Иосиф заметно перестроил Вену (в первую очередь это касается площади, ныне носящей его имя). Сегодня постройки Иосифа называют шедеврами классицизма. Привыкшие к барочной пышности современники считали их стиль казарменным, и некоторые из них покинули Вену, не желая жить в обезображенном городе.
Восемьдесят процентов австрийского ВВП приходилось на сельское хозяйство. По своим экономическим воззрениям Иосиф был физиократом, однако он понимал, что будущее принадлежит промышленности, поэтому ограничил ввоз импортных промтоваров, упразднил цеха, и разрешил свободу предпринимательства. Это было начало промышленной революции, определившей историческую судьбу Богемии сначала как индустриального пояса Австрийской империи, а потом - как наиболее экономически развитой страны в Восточной Европе. Hо оценить мероприятия Иосифа смогли только следующие поколения.
Иосиф запретил проводить погребения в городской черте, приказав вынести кладбища за пределы жилых райoнoв. К этому люди хоть и с трудом, но привыкли. Однако он распорядился в целях экономии хоронить покойных без гробов, в саванах, и обеззараживать могилы негашёной известью. Это распоряжение вызвало такое неприятие ообщества, что через полгода его пришлось отменить.
Иосиф запретил отгонять бури колокольным звоном. Пейзане сочли, что он оставил их без охраны перед гневом стихии. Он ограничил количество религиозных праздников (двадцать семь дней в году) и процессий (два крестных хода в год). Они восприняли это, как покушение на свои права и обычаи.
Иосиф запретил женщинам носить корсеты, причинявшие столько вреда их здоровью, ввёл нумерацию домов на улицах, а собак приказал водить на поводках. Bид полицейскиx, ножницами разрезавшиx шнуровки на дамских корсетах, вызывал у его современников негодованиe.
Иногда Иосиф перегибал палку, и тогда его подданные видели только перегибы. Например, он построил в Вене больницу на две тысячи коек, которая оказалась настолько хороша, что работает до сего дня. Испортив себе желудок пряниками, он запретил их выпечку, и на въезде в Вену таможенники обыскивали граждан на предмет пряничной контрабанды. Появления больницы (в которой, кстати, неимущие могли лечиться бесплатно) общество почти не заметило, зато запрет пряников вызвал такую волну протестов, что через пять месяцев был отменён.
К 1787 году Иосиф II, человек, отменивший крепостное право и даровавший своим народам свободу слова и вероисповедания, стал крайне непопулярным правителем. В Ломбардии сохранялось относительное спокойствие, Австрия и Богемия глухо роптали, Венгрия и Бельгия были на пороге восстания. Иосиф игнорировал всеобщее недовольство и не собирался менять свою политику ни на йoту. Он считал, что во всём прав (он и был прав во всём, за исключением разве что истории с запретом пряников).
В обстановке всеобщей неприязни три вещи служили Иосифу утешением и опорой - музыка, кружок Пяти княгинь и союз с Россией.
Княгиня Элеонора Лихтенштейн. Единственная женщина, после смерти Изабеллы Пармской оказавшаяся способной вызвать у Иосифа какое-то подобие чувств.
Трудно назвать другого государя, в столице которого собралось бы столько музыкальных гениев одновременно. Гайдн, Моцарт, Сальери - все были придворными композиторами Иосифа. Потом в Австрию вернулся Глюк, бывший музыкальным воспитателем Марии-Антуанетты и уехавший с ней во Францию. В Париже появился Пиччинни, и для двух великанов город оказался тесен. А в Вене хватало места всем. Наконец, там появился и юный Бетховен.
Эксклюзивная компания, известная, как Пять княгинь, начиная с 1768 года до четырёх раз в неделю собиралась в салоне у Элеоноры Лихтенштейн, и в последующие две декады задавала тон в венском обществе. Помимо Элеоноры, в кружок входили Леопольда Лихтенштейн, Мария-Сидония Кинская, Леопольда Кауниц и Мария-Йoзефа Клари. Из мужчин в их общество были допущены Иосиф, фельдмаршал Ласcи и граф Розенберг. С хозяйкой салона Элеонорой, урожденной княжной Оттинген, супругой маршала Карла Лихтенштейна и любовницей австрийского генерала ирландского происхождения О'Донована, Иосифа связывало нечто большее, чем дружба.
Что именно - сказать трудно. Одни авторы считают, что в 1771 или 1772 году у них был скоротечный роман, другие полагают, что император был безответно влюблён в княгиню, третьи утверждают, что в воздухе между Иосифом и Элеонорой ощущалось так никогда и не реализовавшееся эротическое напряжение (в духе отношений агентов Скалли и Малдера в "Секретных материалах"). Кажется, об этом никто ничего точно не знает, а письма Иосифа и Элеоноры настолько двусмысленны, что их можно трактовать, как угодно.
Все сходятся лишь на том, что после смерти Изабеллы Элеонора была единственной женщиной, что-то значившей для Иосифа. Император поддерживал дружбу с Пятью княгинями до конца своей жизни. Любопытно, что Элеонора принадлежала к консервативным католикам, и религиозная политика Иосифа не раз становилась предметом острых дебатов в её салоне.
А Россия была единственной надёжной союзницей Австрии. В то время русские шли от успеха к успеху. В 1764 году они впервые создали Новороссию, в 1783 - в первый раз присоединили к России Крым, и явно не собирались останавливаться. К 1787 году была достигнута договорённость о новой встрече Иосифа с Екатериной Великой. Им определённо было о чём поговорить.
Слева: Иосиф II. Справа: князь Григорий Потёмкин.
В январе 1787 года Екатерина отправилась в своё знаменитое крымское путешествие. Она выехала из Петербурга в сопровождении 186 экипажей. Говорят, на некоторых этапах пути её свита насчитывала до трёх тысяч человек. 11 апреля 1787 года ей навстречу выехал Иосиф. Его сопровождали князь Кинский и несколько слуг.
Губернатор Новороссии и покоритель Крыма князь Григорий Потёмкин демонстрировал императрице процветание приобретённых территорий. Происхождение забавной истории о переносных деревнях, склеенных из картона и раскрашенных театральными декораторами, без досточных оснований приписывается различным европейским дипломатам (саксонцу графу Гельбигу, французу графу Сегюру, австрийцу принцу де Линю и т.д.), но само выражение "потёмкинские деревни" было запущено в оборот только полвека спустя.
В Киеве Екатерину ожидала флотилия из восьмидесяти галер в античном стиле, в Карасубазаре был устроен фейeрвек из 300 тысяч ракет, в Херсон Екатерина, Иосиф и Потёмкин въехали на великолепной колеснице, в Инкермане во время обеда был отдёрнут занавес, закрывавший вид с балкона на море, и сорок стоявших в севатопольской бухте кораблей открыли огонь из всех орудий. В общем, всё было как в песенке времён моей молодости - "Екатерина смотрит в окно, за окном идут молодые львы, весь мир готовится лечь к их ногам".
В частной беседе Иосиф сказал графу Сегюру: "Я вижу во всем этом гораздо более эффекта, нежели внутренней цены. Князь Потёмкин деятелен, но он гораздо лучше умеет начинать, нежели довершать." Иосиф ждал, когда русские сделают предложение, ради которого они пригласили его в Крым.
Наконец, Екатерина ознакомила Иосифа с Греческим проектом. Российская императрица предложила императору Священной Римской империи ни много ни мало - разделить турецкие владения. Для себя русские хотели Восточные Балканы, Проливы и Эгейские острова. На этих территориях они планировали воссоздать Византию. Австрии должны были достаться Босния, Сербия, Македония и Албания. Потёмкин провозгласил: "Сто тысяч человек ждут моего приказа".
Через несколько дней был подписан договор о военном союзе между Россией и Австрией. Иосиф тоже желал войти в историю с прозвищем Великий и был готов выставить против турок втрое бóльшую армию, чем русские.
Антонио Сальери, "Имперские фанфары"
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)
Иосиф II, реалист
В 1783 году Иосиф впервые признал, что не всё идёт так, как он задумал, объявил перерыв в реформах и куда-то исчез. Aвстрийские чиновники получили от своего императора письмо. Государь констатировал, что его идеи воплощаются в жизнь спустя рукава, а государственные служащие исполняют свои обязанности лишь в той мере, которая позволяет им избежать наказания за нерадивость. Он требовал от них больше энтузиазма, больше творческого духа, больше самоотверженности. Иосиф хотел, чтобы бюрократы забыли о себе и служили общественному благу с таким же фанатизмом, с каким исполнял свой долг он сам.
Иосиф был не из тех людей, которые сомневаются в своей правоте и берут тайм-аут для размышлений. Причина его отсутствия вскоре раскрылась - он объявился в Риме (как обычно, под именем граф Фалькенштейн), где провёл очередной раунд жёстких переговоров с Пием VI. Папа пытался отнять у него право назначать ломбардских епископов. Иосиф в ответ пригрозил разрывом с Римом и созданием австрийской национальной церкви. Угроза возымела действие, и папа больше не пытался вмешиваться в ломбардские дела.
Иосиф любил вставать в позу одиночки, противостоящего обстоятельствам, злому року и всему миру, поэтому некоторые биографы склонны описывать его чуть ли не как предтечу романтических героев XIX века. Но Габсбург - это всегда член клана, так что, говоря об императоре, нам следует постоянно держать в уме его семью. Наместником в Ломбардии служил брат Иосифа Фердинанд-Карл. Другой его брат, Максимилиан-Франц, невзирая на противодействие Фридриха Великого, в 1784 году усилиями Иосифа стал архиепископом и курфюрстом кёльнским.
Братья Габсбурги. Слева: Максимилиан-Франц, великий магистр Тевтонского ордена, архиепископ и курфюрст кёльнский. Был сторонником идей Просвещения и меценатом Бетховена. Справа: Фердинанд-Карл, наместник в Ломбардии. Женившись на наследнице семейства д'Эсте, стал герцогом моденским и основателем рода Австрийских-Эсте. (Найти в Сети качественный портрет Фердинанда-Карла довольно трудно; спасибо ув. unbelievableme, поделившeйся со мной ссылкой на это изображение.)
Впрочем, Иосиф не был бы Иосифом, если бы не наживал себе врагов даже в семейном кругу. Например, он удалил от двора двух своих сестёр-аббатисс, которым пришлось перебраться в монастыри. Естественно, они ему этого не забыли.
С дядей Иосифа, принцем Карлом-Александром Лотарингским, мы расстались пять постов назад, в разгар Семилетней войны, когда после проигранной битвы у Лейтена он был отстранён от командования австрийскими войсками. На этом звезда принца не закатилась, скорее - наоборот. Он был назначен губернатором Австрийских Нидерландов. Кроме того, Карл-Александр был Великим магистром Тевтонского ордена. Будучи полководческим антиталантом, он оказался весьма способным администратором.
В 1780 году Карл-Александр умер. Его имущество лишённый сантиментов Иосиф распродал с аукциона, чем шокировал Марию-Терезию (дело происходило за несколько месяцев до её смерти). Великим магистром тевтонских рыцарей стал брат Иосифа Максимилиан-Франц, а наместником в Бельгии - муж его сестры Марии-Кристины Альбeрт-Казимир Саксен-Тешинский (кстати, масон высочайшего градуса).
Иосиф затягивал назначение Альберта-Казимира, доводя Марию-Кристину до бешенства. Наконец, назначение состоялось. В Брюсселе Альбeрт-Казимир тоже проявил себя с наилучшей стороны и, помимо прочего, построил Лакенский дворец, который ныне служит резиденцией бельгийской королевской семьe.
Слева: Альберт-Казимир Саксен-Тешинский, муж сестры Иосифа Марии-Кристины и наместник в Австрийских Нидерландах. Справа: eщё один до сих пор не появлявшийся в этом цикле брат Иосифа - эрцгерцог Карл-Иосиф. Судя по описаниям, был очарователен и крайне своенравен, т.е. обладал всеми задатками василиска (если вы понимаете, что я имею в виду). Не скрывал, что собирается оспорить у Иосифа трон (например, любил повторять, что Иосиф родился, когда Франц-Стефан был ещё не римским императором, а всего лишь тосканским герцогом, и на этом основании называл перворождённым сыном императора себя). По планам Марии-Терезии, Карлу-Иосифу должны были достаться тосканская корона и рука испанской инфанты Марии-Луизы. Вездесущая оспа внесла в династическую политику свои коррективы - Карл-Иосиф yмер, не дожив двух месяцев до шестнадцатилетия, вследствие чего мужем Луизы и властителем Тосканы стал Леопольд. На смертном одре Карл-Иосиф сказал Марии-Терезии: "Не плачьте обо мне, живой я принёс бы вам больше слёз".
Одной из любимых идей Иосифа была отмена привилегий аристократии. Он не придавал титулам никакого значения и общался с людьми самого разного происхождения. Например, демонстративно прогуливался по Вене в компании некоего образованного негра. Когда императора упрекали, что он поддерживает отношения с людьми, которые ему не равны, он отвечал в своей неизменной ироничной манере: "Как Габсбург, я могу найти равных себе только в своей родовой усыпальнице. Нo не сидеть же мне всё время в склепe."
В те времена уголовные преступления карались такими мерами, как общественно полезные работы, публичные удары палкой и привязывание к позорному столбу. Осуждённых стригли наголо, одевали в грубую одежду и мётлами гнали по венским улицам. В 1783 году Иосиф издал декрет, уравнивающий перед законом преступников из всех сословий. Унизительным наказаниям были подвергнуты несколько духовных лиц, целый ряд дворян, одна придворная дама и один штабной офицер.
Старый венгерский служака полковник Секей похитил полковую казну, чтобы купить у какого-то шарлатана философский камень. Секея приговорили к восьми годам тюрьмы. По многочисленным просьбам друзей полковника Иосиф сократил его срок до четырёх лет, но добавил к нему два часа стояния у позорного столба. Не выдержав унижения, Секей там же, у столба, и умер.
Ответом дворянства стала волна антиимператорских памфлетов. Но даже настроения аристократии меркли на фоне ненависти, которую вызывал Иосиф у церкви. Консервативные венгерские и бельгийские епископы были его личными врагами. Двадцать тысяч изгнанных из монастырей монахов были его личныи врагами. Бывшие иезуиты были его личными врагами. И все они занимались пропагандой, называя Иосифа криптопротестантом, другом иудеев, еретиком, гонителем веры и Антихристом.
Среди направленных против Иосифа текстов была и сказкa некоего фон Штейнсберга "Сорокадвухлетняя обезьяна". Иосифу как раз исполнилось сорок два года. Государь делал вид, что равнодушен к критике и оскорблениям, но это была лишь поза философа-стоика. Под панцирем ледяного спокойствия скрывался комок нервов. Именно в сорок два у Иосифа выпали все волосы, а его лицо приобрело синеватый оттенок.
Верный собственным принципам, Иосиф не покушался на свободу слова и никого не наказывал даже за самые острые выпады в свой адрес. Но он хотел знать всё, что о нём говорят и пишут, и создал спецслужбу для выявления настроений населения. С 1720 года в габсбургских владениях существовал институт так называемых уличных комиссаров, в обязанности которых входили охрана общественного порядка и розыск подозреваемых. В 1749 полиция была отделена от юстиции и стала самостоятельным органом. В 1754 Мария-Терезия создала в Вене управление полицейских комиссаров. В 1782 году Иосиф назначил полицейским министром графа Пергена и разделил полицию на явную и тайную.
Иосиф был реалистом и не испытывал никаких иллюзий относительно человечества. Он прекрасно знал, что только густая полицейская сеть может заставить людей соблюдать законы. Организованная Иосифом и Пергеном тайная служба оказалась настолько эффективна, что в ней никто ничего не менял до 1918 года. Там было просто нечего менять. Всё, что делал Иосиф, было ориентировано на будущее и работало хорошо и долго. Проблема была в том, что его современники не торопились в будущее.
Слева: кардинал Кристофоро Антонио Бартоломео Мигацци, граф Валл и Зоннентурм, архиепископ венский. Один из политических противников и критиков Иосифа. В отличие от многих других оппонентов, относился к императору с уважением. Справа: граф Иоганн Антон фон Перген, основатель австрийской тайной полиции.
Иосиф полагал, что делопроизводство в империи должно вестись на одном языке. Сам он был культурным космополитом, разговаривавшим с женой по-итальянски, переписывавшимся с матерью на французском и свободно владевшим чешским и венгерским. Однако общественное благо требовало введения немецкого в качестве официального языка во всех подвластных императору землях. Между тем даже единых правил немецкой грамматики ещё не существовало. .
Иосиф решил и эту проблему, создав в Вене Немецкое общество, занявшееся реформой норм правописания (oдним из активнейших членов общества стал Зонненфельс). Именно заслугой Немецкого общества в 80-х годах XVIII века появились те правила, по которым немцы пишут до сего дня. В частности, были утверждены нормы употребления заглавных и прописных букв (до этого они были авторскими практически у каждого автора).
В 1784 году Иосиф издал указ, предписывающий учреждениям королевства Венгерского в течение трёх лет перейти на немецкий язык. Но у венгров была их латынь. Потомки степняков так держались за благородную речь римлян, что страна оказалась на грани мятежа. Иосифу пришлось направить в Венгрию войска (в историографии эти события известны, как "война за латынь").
К тому же возник казус с венгерской короной. Коронационные обряды были настолько дорогими, что практически никто из Габсбургов не мог себе позволить короноваться всеми своими коронами. В чешской и, насколько я могу судить, в венгерской, историографии короли-Габсбурги до сих пор делятся на коронованных и титулярных. Мария-Терезия была коронована и богемской, и венгерской короной. Однако к чехам она относилась с определённым пренебрежением, а к венграм - с неизменным почтением. Поэтому корона св. Стефана хранилась в Будапеште, а коронa св. Вацлава, о которой, если верить слухам, государыня отозвалась, как о шутовском колпаке, была перевезена в Вену.
Иосиф всегда экономил на церемониях, поэтому оставался лишь титулярным королём и Богемии, и Венгрии. Как с богемской, так и с венгерской точки зрения, это само по себе уже было плохо. Но Иосиф ещё и увёз корону св. Стефана в Вену, заявив, что так будет надёжнее. Венгры сочли это тяжёлым оскорблением. Они до сих пор называют Иосифа королём в шляпе, а уж тогда, в XVIII веке, он был для них не только безбожником и нарушителем вековых порядков, но и похитителем священной национальной реликвии.
Тем временем крестьянин Николай Гора из трансильванскoй деревни Топанфалва добрался до Вены и подал Иосифу жалобу на произвол магнатов и коррумпированность местных чиновников. Император обещал ему разобраться, но не успел - сразу по возвращении домой Гору арестовали. Он бежал и, ссылаясь на поддержку императора, поднял крестьян на бунт. В ответ местные дворяне организовали отряды милиции и предприняли карательные акции.
В то время, как в Вене и Праге иллюминаты ходили на премьеры опер Моцарта и разгадывали скрытые в них аллегории, в Трансильвании повстанцы жгли поместья знати, а милиция заживо четвертовала пленных повстанцев, и правительственные войска не знали, кого им утихомиривать в первую очередь. Кончилось всё тем, что Николая Гору повесили.
Любимый брат и наследник Иосифа, великий герцог тосканский Леопольд, со своей семьёй. Мария-Луиза родила Леопольду шестнадцать детей. Леопольд провёл в Тоскане либеральные реформы, упразднил цеха и заменил армию гражданской милицией. В 1786 году Тосканское герцогство стало первым в мире государством, полностью отменившим смертную казнь.
Иосиф был одним из величайших либералов всех времён, но он определённо не был демократом. Сам император называл себя просвещённым деспотом. В таком же свете его видели и современники. После проведения в Ломбардии очередной серии йoзефинских реформ кто-то из итальянцев сказал: "Он куда просвещённее своей матери. Но он и куда деспотичнее её."
Иосиф был абсолютно рационален. Возможно, он был самым рациональным правителем во всемирной истории. Для него не существовало ничего, кроме Ratio, и он принципиально игнорировал человеческие слабости, привычки, традиции, предрассудки и иллюзии. Он ни разу не усомнился в собственной правоте и отступал только в тех случаях, когда наталкивался на непреодолимое сопротивление.
Иосиф успел издать невероятные 6 000 (шесть тысяч) законов, указов, эдиктов, декретов и постановлений. И едва ли не каждая подпись, поставленная императором под очередным документом, увеличивала количество его противников.
Иосиф заметно перестроил Вену (в первую очередь это касается площади, ныне носящей его имя). Сегодня постройки Иосифа называют шедеврами классицизма. Привыкшие к барочной пышности современники считали их стиль казарменным, и некоторые из них покинули Вену, не желая жить в обезображенном городе.
Восемьдесят процентов австрийского ВВП приходилось на сельское хозяйство. По своим экономическим воззрениям Иосиф был физиократом, однако он понимал, что будущее принадлежит промышленности, поэтому ограничил ввоз импортных промтоваров, упразднил цеха, и разрешил свободу предпринимательства. Это было начало промышленной революции, определившей историческую судьбу Богемии сначала как индустриального пояса Австрийской империи, а потом - как наиболее экономически развитой страны в Восточной Европе. Hо оценить мероприятия Иосифа смогли только следующие поколения.
Иосиф запретил проводить погребения в городской черте, приказав вынести кладбища за пределы жилых райoнoв. К этому люди хоть и с трудом, но привыкли. Однако он распорядился в целях экономии хоронить покойных без гробов, в саванах, и обеззараживать могилы негашёной известью. Это распоряжение вызвало такое неприятие ообщества, что через полгода его пришлось отменить.
Иосиф запретил отгонять бури колокольным звоном. Пейзане сочли, что он оставил их без охраны перед гневом стихии. Он ограничил количество религиозных праздников (двадцать семь дней в году) и процессий (два крестных хода в год). Они восприняли это, как покушение на свои права и обычаи.
Иосиф запретил женщинам носить корсеты, причинявшие столько вреда их здоровью, ввёл нумерацию домов на улицах, а собак приказал водить на поводках. Bид полицейскиx, ножницами разрезавшиx шнуровки на дамских корсетах, вызывал у его современников негодованиe.
Иногда Иосиф перегибал палку, и тогда его подданные видели только перегибы. Например, он построил в Вене больницу на две тысячи коек, которая оказалась настолько хороша, что работает до сего дня. Испортив себе желудок пряниками, он запретил их выпечку, и на въезде в Вену таможенники обыскивали граждан на предмет пряничной контрабанды. Появления больницы (в которой, кстати, неимущие могли лечиться бесплатно) общество почти не заметило, зато запрет пряников вызвал такую волну протестов, что через пять месяцев был отменён.
К 1787 году Иосиф II, человек, отменивший крепостное право и даровавший своим народам свободу слова и вероисповедания, стал крайне непопулярным правителем. В Ломбардии сохранялось относительное спокойствие, Австрия и Богемия глухо роптали, Венгрия и Бельгия были на пороге восстания. Иосиф игнорировал всеобщее недовольство и не собирался менять свою политику ни на йoту. Он считал, что во всём прав (он и был прав во всём, за исключением разве что истории с запретом пряников).
В обстановке всеобщей неприязни три вещи служили Иосифу утешением и опорой - музыка, кружок Пяти княгинь и союз с Россией.
Княгиня Элеонора Лихтенштейн. Единственная женщина, после смерти Изабеллы Пармской оказавшаяся способной вызвать у Иосифа какое-то подобие чувств.
Трудно назвать другого государя, в столице которого собралось бы столько музыкальных гениев одновременно. Гайдн, Моцарт, Сальери - все были придворными композиторами Иосифа. Потом в Австрию вернулся Глюк, бывший музыкальным воспитателем Марии-Антуанетты и уехавший с ней во Францию. В Париже появился Пиччинни, и для двух великанов город оказался тесен. А в Вене хватало места всем. Наконец, там появился и юный Бетховен.
Эксклюзивная компания, известная, как Пять княгинь, начиная с 1768 года до четырёх раз в неделю собиралась в салоне у Элеоноры Лихтенштейн, и в последующие две декады задавала тон в венском обществе. Помимо Элеоноры, в кружок входили Леопольда Лихтенштейн, Мария-Сидония Кинская, Леопольда Кауниц и Мария-Йoзефа Клари. Из мужчин в их общество были допущены Иосиф, фельдмаршал Ласcи и граф Розенберг. С хозяйкой салона Элеонорой, урожденной княжной Оттинген, супругой маршала Карла Лихтенштейна и любовницей австрийского генерала ирландского происхождения О'Донована, Иосифа связывало нечто большее, чем дружба.
Что именно - сказать трудно. Одни авторы считают, что в 1771 или 1772 году у них был скоротечный роман, другие полагают, что император был безответно влюблён в княгиню, третьи утверждают, что в воздухе между Иосифом и Элеонорой ощущалось так никогда и не реализовавшееся эротическое напряжение (в духе отношений агентов Скалли и Малдера в "Секретных материалах"). Кажется, об этом никто ничего точно не знает, а письма Иосифа и Элеоноры настолько двусмысленны, что их можно трактовать, как угодно.
Все сходятся лишь на том, что после смерти Изабеллы Элеонора была единственной женщиной, что-то значившей для Иосифа. Император поддерживал дружбу с Пятью княгинями до конца своей жизни. Любопытно, что Элеонора принадлежала к консервативным католикам, и религиозная политика Иосифа не раз становилась предметом острых дебатов в её салоне.
А Россия была единственной надёжной союзницей Австрии. В то время русские шли от успеха к успеху. В 1764 году они впервые создали Новороссию, в 1783 - в первый раз присоединили к России Крым, и явно не собирались останавливаться. К 1787 году была достигнута договорённость о новой встрече Иосифа с Екатериной Великой. Им определённо было о чём поговорить.
Слева: Иосиф II. Справа: князь Григорий Потёмкин.
В январе 1787 года Екатерина отправилась в своё знаменитое крымское путешествие. Она выехала из Петербурга в сопровождении 186 экипажей. Говорят, на некоторых этапах пути её свита насчитывала до трёх тысяч человек. 11 апреля 1787 года ей навстречу выехал Иосиф. Его сопровождали князь Кинский и несколько слуг.
Губернатор Новороссии и покоритель Крыма князь Григорий Потёмкин демонстрировал императрице процветание приобретённых территорий. Происхождение забавной истории о переносных деревнях, склеенных из картона и раскрашенных театральными декораторами, без досточных оснований приписывается различным европейским дипломатам (саксонцу графу Гельбигу, французу графу Сегюру, австрийцу принцу де Линю и т.д.), но само выражение "потёмкинские деревни" было запущено в оборот только полвека спустя.
В Киеве Екатерину ожидала флотилия из восьмидесяти галер в античном стиле, в Карасубазаре был устроен фейeрвек из 300 тысяч ракет, в Херсон Екатерина, Иосиф и Потёмкин въехали на великолепной колеснице, в Инкермане во время обеда был отдёрнут занавес, закрывавший вид с балкона на море, и сорок стоявших в севатопольской бухте кораблей открыли огонь из всех орудий. В общем, всё было как в песенке времён моей молодости - "Екатерина смотрит в окно, за окном идут молодые львы, весь мир готовится лечь к их ногам".
В частной беседе Иосиф сказал графу Сегюру: "Я вижу во всем этом гораздо более эффекта, нежели внутренней цены. Князь Потёмкин деятелен, но он гораздо лучше умеет начинать, нежели довершать." Иосиф ждал, когда русские сделают предложение, ради которого они пригласили его в Крым.
Наконец, Екатерина ознакомила Иосифа с Греческим проектом. Российская императрица предложила императору Священной Римской империи ни много ни мало - разделить турецкие владения. Для себя русские хотели Восточные Балканы, Проливы и Эгейские острова. На этих территориях они планировали воссоздать Византию. Австрии должны были достаться Босния, Сербия, Македония и Албания. Потёмкин провозгласил: "Сто тысяч человек ждут моего приказа".
Через несколько дней был подписан договор о военном союзе между Россией и Австрией. Иосиф тоже желал войти в историю с прозвищем Великий и был готов выставить против турок втрое бóльшую армию, чем русские.
Click to viewАнтонио Сальери, "Имперские фанфары"
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)