(no subject)
Сегодня никак не могла Машку спать уложить. Пришлось мою «лялечку» на ручках укачивать))) А Лялечка уже 15 кг и 94см ростом.
Вспомнила, что ровно два года назад Машенька простыла, ночью поднялась температура, сбить ничем не могла и она начала задыхаться, побледнела и даже судороги были. Испуг у меня на всю жизнь. Скорая приехала - ничего нет, только тройчатка. Благо, у меня самой мать на скорой работает - оставила мне на всякий пожарный гормон, который колют в таких серьезных случаях. Сняли одышку и забрали в 3-юю детскую. Там я выдержала ровно 7 часов и сбежали мы под расписку: кроватки детские есть, но железные и высота, где лежит ребенок - мне по грудь… а самое шикарное - нет одной стенки (широкой), т.е. в любой момент ребенок может упасть. А для мам вообще нет кроватей, только стулья. На вопрос: «А как мне спать?» ответили грубо: «Ты спать сюда притащилась или ребенка лечить?!» Я думала, что такое бывает только в кино… Убило то, что колоть деток умудрялись, не разбудив их перед уколом. Я чуть не ударила тетку, которая меня не предупредив, уколола спящую Машку. Короче, мы дотерпели до утреннего обхода и свалили.
Днем, когда Машка проснулась после обеденного сна, я поняла, что с ней что-то не так, вся горит. Сняла ей памперс, а на попке огромная красная шишка на месте укола. Измерила температуру - 40,7. Звоню нашему семейному доктору, рассказываю симптомы, мне приказывают брать такси (не ждать ни скорой помощи, ни мужа) и лететь в Центр детской хирургии. Она туда уже позвонила в Приемное отделение и нас уже ждали. Врач осмотрел Машу и только сказал: «Срочно на стол, абсцесс, еще 15 минут и будет поздно…» Самое страшное - это когда мне сказали быть рядом с ней, пока не подействует наркоз. А он почему-то с первого раза не подействовал и зайке кололи в бедрышко второй раз. Очень жутко видеть, как ребенок выключается. Единственное, что меня поддержало - слова хирурга (колоритного, с волосатыми ручищами и колпаком с Микки-Маусами дядки) : «Ну вот, заставляете портить тааакую попу!!! Это ж Дженифер Лопес обзавидовалась бы таким формам!» Меня увели ждать в палату. Там было еще три мамочки с уже прооперированными детками, все до 2 лет. Они быстренько меня окружили, заговаривали мне зубы и не разрешали плакать. Только потом я поняла, насколько сильно больны их детки, у всех был остеомиелит, страшнейшее заболевание, когда гниют просто косточки у деток.
Машку принесли через час. От наркоза она отходила тяжело, орала и выключалась, мне сказали будить ее постоянно и смачивать губки влажной салфеточкой. Мой маленький зайчик все стойко перенес. Вечером она даже улыбнулась. Самое трудное было не давать ей кушать… А ей всего 8 месяцев, постоянно требует ням-ням… К вечеру я смогла дозвониться мужу и рассказать, что с нами случилось: постинфекционный абсцесс (заразили в той самой 3-ей детской)… Самое страшное, что мы туда из этой больницы попали не одни. Еще трое после нас.
Но в этом Центре детской хирургии относились к деткам совсем иначе. Да, условий тоже никаких. Мамам днем не прилечь, не на чем, а ночью впритык ставили раскладушки, а если кому-то из деток плохо - не спят все… Но само отношение медперсонала! Сестрички готовы были под кровать залезть (и поверьте, залазили!!), чтобы не испугать ребеночка шприцем или капельницей. Никогда врач не разбудит для осмотра ребеночка, лучше 10 раз заглянет и дождется, когда тот проснется. С Машей ночь отсидел хирург, не медсестра, а он сам… держал на руках, когда я пыталась ее переодеть. Памперс нельзя, в рану вставлен катетер, чтобы гной выходил, в палате довольно прохладно, январь же… Я не спала тогда около 10 суток. Вернее, проваливалась в пустоту раз 5 за день на 15 - 20 минут и все. Машке не сиделось (не получалось, больно же), зато она как раз по времени доросла до первых шагов. Вставать в кроватке Маша начала именно там, Глаз да глаз за ней нужен был, ножки слабенькие, а встать надо, а постоянно падает). Андрюшка, полуторагодовалый сосед по палате, у которого удалили ключичку, постоянно веселил Машулю и требовал отдать все игрушки ей, наш благородный лыцарь. Сейчас его увезли в Италию, там климат для него лучше. Боже, сколько там я насмотрелась на детское терпение и на прячущих от своих больных чад глаза мам. А они улыбались и заставляли нас читать Колобка и Курочку-Рябу, привыкали к боли и мало плакали… На самом деле, умели страдать молча… Ночью Ольга скажет:»Сынок, тише, не плачь, а то Машеньку разбудишь… И он тихо постанывал, и не орал от боли… В полтора-то года…»
Приходил муж, Маша спала у него на руках, пока он носил ее по коридору. Благо, папам разрешали заменять мам и на час и на день. Я поражалась, как у них на всех хватало сил и доброты. Каждый день - перевязки в операционной. Машку там так заигрывали, что она умудрялась только пискнуть при смене накладочек и промывании раны. А потом, когда нас выписывали, нам строго-настрого приказали не возить на перевязки в поликлинику (как положено)… Мы еще месяц возили 2 раза в сутки в само отделение гнойной хирургии нашу малышку.
А сейчас у нас есть «шрам на любимой левой попе»…
Дай Бог, чтобы тогда была последняя серьезная болезнь у моего маленького чуда.
Мы тогда были так вымотаны, что не стали подавать в суд на персонал той детской больницы. Кто-то из родителей подавал - мы подписались тоже.
Мы были очень благодарны всему отделению гнойной хирургии. Настоящие профессионалы.
Она засыпала, а я вспомнила и расплакалась. Неужели это мы с ей пережили тогда?
И раз мы пережили это, то все остальное мы тем более переживем…