ВОЕННО-РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В КИТАЙ, 1906-1908 гг.
ВОЕННО-РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В КИТАЙ, 1906-1908 гг.
Военно-политический фон
Центральная Азия и Дальний Восток были важными объектами российских интересов; для наблюдения за этими регионами Россия должна была вести систематическую разведывательную деятельность: постоянно проводить топографические и картографические работы, собирать данные о природных условиях и настроениях населения, создавать стратегические планы. Русским Генеральный штаб четверть века составлял и издавал основанные на данных военной разведки рапорты о Китае в серии «Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии».
После окончания в 1905 году Русско-японской войны международное положение РОССИИ стало менее стабильным. Мечты России о господстве на Дальнем Востоке потерпели крах.
Китайцы начали вести себя высокомерно и избегать сотрудничества в торговых делах. В Китае все громче говорили о необходимости реформ, население было неспокойно, политическая агитация разрасталась.
Неожиданно в 1906 году полковник Густав Маннергейм получил задание от Генерального штаба-отправиться в далёкое путешествие, конечной целью которого должен был стать Пекин, с целью пополнения раэведданных о Китае. Русский Генеральный штаб дал Маннергейму следующее задание:
1. собирать сведения и военно-статистический материал о посещаемых им местах, в особенности о китайских провинциях, расположенных за пределами Великой Китайской стены;
2. выяснить, как и в какой степени осуществляются в различных районах Китая начатые его правительством реформы;
3. познакомиться с приготовлениями в области обороны страны, а также с реформированием и системой обучения вооружённых сил;
4. исследовать интенсивность переселенческих процессов в китайских провинциях и осуществляемые Пекином реформы местного управления;
5. выяснить, каковы настроения населения, как оно относится к политике Китая, насколько местные племена стремятся к самоуправлению и какова роль в этом Далай-ламы, а также - каково отношение населения к России и Японии и в какой степени в деятельности китайского правительства прослеживается японское влияние;
6. исследовать дорогу в Кашгар, а оттуда - в Ланьчжоу и Пекин, и в особенности выяснить, можно ли разместить в Ланьчжоу русскую кавалерию и отдельные воинские подразделения.
Кроме того, следовало:
7. картографировать и описать маршрут из Кашгара в Учь-Турфан через Гулджэтский перевал;
8. следовать вдоль русла реки Таушкан, идущего с гор вниз до того места где она сливается с рекой Яркенд;
9. представить военно-статистическую характеристику расположенного в оазисе гарнизонного города Аксу;
10.перебраться из Аксу в Кульджи через Музартский ледовый перевал;
11. исследовать Юлдузскую долину;
12.выяснить, насколько возможно использовать город Ланьчжоу как военный опорный пункт.
В записной книжке Маннергейма под шведским заголовком «Дополнительные сведения» зафиксированы и собственные исследовательские заметки. Их основная часть касается каменных памятников с руническими надписями, но. кроме того - и китайского гражданского и военного законодательства, в частности законов, относящихся к горному делу; в числе интересовавших Маннергейма явлений -даже цвета глазурованных кирпичей, покрывавших мечети Самарканда, руководства по лечению болезней и проявке фотоматериалов в полевых условиях. В записной книжке содержался также список книг о Средней Азии и Китае, насчитывавший сто наименований, и ещё 15 страниц, исписанных убористым почерком, представляли собой шведско-китайский словарик, содержавший в общей сложности 1200 слов.
В качестве подарков Маннергейм взял с собой лупы, финские ножи, иглы, катушки ниток, музыкальные шкатулки, зеркала, брошки, ожерелья, часы: духи, томики Коранов, ножницы и т.д. Помимо тысячи открыток с изображением пейзажей и портретов было 500 штук «ню» - образцы предлагаемых западной культурой «обнажённых натур». В записной книжке находим и рассказ о том, как некий калмык сделал кровопускание заболевшей вьючной лошади Маннергейма, а также о том. как сарты вылечили его взбесившуюся чёрную лошадь при помощи особой хирургической операции.
В начале путешествия в Кашгаре и Яркенде Маннергейму помогали шведские миссионеры, российский консул Сергей Колоколов и его близкий друг, британский агент, наполовину китаец Джордж Маккартни. Как правило готовы были оказывать поддержку и китайские мандарины, предоставлявшие без всяких колебаний различную ценную информацию. Киргизы с Алайских гор, калмыки Юлдузской долины и уйгуры из провинции Ганьсу относились к нему дружески, так же как и многие дунгане. Маннергейм с похвалой отмечал живость и своенравие дунган. Кроме того, во многих местностях они были единственными, у кого можно было приобрести свежее молоко.
В ходе экспедиции приходилось сталкиваться с различными неприятностями - кто-то временами заболевал, случалось сбиться с пути, иметь дело с плохими поварами и негодными переводчиками. Помимо этих проблем, без которых не обходится ни одно путешествие, Маннергейм пережил лишь несколько серьёзных неудач. Например, в тибетском монастыре в Лабранге его забросали камнями враждебно настроенные паломники, хотя сами настоятели монастыря отнеслись к нему дружественно.
В пространном дневнике Маннергейма мы встречаем множество восхищённых отзывов о величественных пейзажах. При случае он всегда отправлялся поохотиться на горных козлов, антилоп и птиц для пополнения однообразного и скудного рациона - в записной книжке отмечены имена нескольких рекомендованных ему английских проводников для охоты на диких животных. Поскольку официальным прикрытием Маннергейма в ходе экспедиции были этнографические исследования, он посылал в Хельсинки Финно-УгорСкОму обществу и совету коллекций Антелля экспонаты для музея; помимо этого ему удалось переправить на родину и охотничьи трофеи для своего собрания.
Рапорт Маннергейма. насчитывавший 173 страницы, был издан в 81-м томе упоминавшейся нами серии в 1909 году, то есть сразу после окончания его двухлетнего путешествия верхом по Азии. На обложке этого тома значится; «Не подлежит оглашению», что. конечно, свидетельствует о секретном характере содержания. О секретности издания говорит и такой факт: только три тома этой серии попали в коллекцию Славянской библиотеки Хельсинкского университета, которая формировалась обязательными экземплярами всех издававшихся в России книг.
Рапорт начинается с характеристики стоявших перед экспедицией военных задач и проделанного пути. О своих результатах Маннергейм сообщает в главах, которые посвящены соответственно: (1) постройке железных дорог; (2) войскам: (3) школам; (4) борьбе против опиума; (5) промышленности и горному делу; (6) роли японцев в Китае и (7) китайским переселенческим поселениям в пограничных районах. На страницах 118-128 под заголовком «Западный фронт Китая» излагается предлагаемый им основной стратегический план.
Собранные Маннергеймом сведения о ситуации в Китае без сомнения оказались бы весьма ценными для России, если бы война между этими странами началась в ближайшие годы после окончания его экспедиции. Однако политическая ситуация в мире стремительно изменилась, и в результате все прежние стратегические построения быстро устарели.
Перечисленные здесь приложения, переданные Маннергеймом Генеральному штабу, всё ещё не обнаружены. Не дали результатов поиски ни в Российском военном архиве, ни в фондах географических экспедиций, хотя по некоторым сведениям, они всё-таки хранятся в военном архиве.
Сбор материалов, угрожавших безопасности Китая, без сомнения следовало как-то маскировать. Для того чтобы Скрывать свою подлинную деятельность, Маннергейм представился путешественником-исследователем, благо в то время таких в Китайском Туркестане было много, поскольку оказалось, что этот район необычайно богат в археологическом отношении. Поэтому несколькими годами раньше началось настоящее соревнование между различными музеями мира за овладение древними сокровищами. Поначалу было договорено, что Маннергейм присоединится к экспедиции француза Поля Пеллиот, но их пути разошлись уже в Кашгаре.
У Маннергейма не было достаточного запаса времени на то. чтобы вникнуть во все те научные источники и методики, которые понадобились бы ему для проведения исследовательской и собирательской работы в полевых условиях. Между тем запросы и научные задания Финно-Угорского общества и совета коллекций Антепля, были чрезмерными - например, совет хотел получить как можно более полную этнографическую коллекцию.
В помощь себе Маннергейм взял несколько английских справочников для путешественников, которые по его словам оказались очень полезны.
Мы не будем рассказывать ибо всех деталях и событиях знаменитого путешествия Маннергейма, о его приключениях среди разных народов - в эное Шёлкового пути или на заснеженных горных перевалах, в ламаистских монастырях или китайских городах, лежащих в оазисах.
Сосредоточим наше внимание на коллекциях, собранных Маннергеймом, и других важных для науки результатах экспедиции. В качестве приложений мы публикуем выдержки из нескольких писем Маннергейма председателю Финно-Угорского общества Отто Доннеру, - тому человеку, который давал ему задание по проведению этнографических и археологических изысканий. Фрагменты писем образуют пленительные путевые записки о путешествии в страну, где слились остатки разных культур. Письма хорошо показывают, как глубоко проникся Маннергейм и этим заданием.
Каждый сделанный им фотокадр Маннергейм точно фиксировал в приложении к своей записной книжке. Помимо места съёмки, темы и координатов снимавшегося объекта он фиксировал характер облачности, дальность, выдержку и экспозицию. Всего было сделано 1355 кадров, 58 из них не удались. Общее количество получившихся снимков - почти 1300
Коллекция фотографий Маннергейма включает в себя и снимки военных сюжетов, однако её главной целью было отображение жизни тех народов, в среде которых он собирал свои материалы.
Находясь в экспедиции, Маннергейм послал в Хельсинки очень разноплановую коллекцию. В ней содержались этнографические образцы, собранные среди сартов русского и китайского Туркестана, у киргизов Алайских гор, Кара-Теке и Музартэ. В районе Хотана и других местах он получил от местных жителей археологические находки, добытые ими из руин старых буддийских городов. Он и сам в нескольких местах затевал с помощью своих сотрудников пробные археологические раскопы для отвода глаз, но к его чести нужно сказать, что он никогда не занимался скалыванием древних памятников настенной живописи. Получить какие-либо предметы из того немногого, что хранилось у кочевников, было очень сложно даже за большие деньги Китайские экспонаты не интересовали финских заказчиков Маннергейма. хотя сам путешественник планировал массированный сбор именно этого материала. Некоторые предметы он привёз с собой и передал их лично интенданту археологического управления А.О, Гейкелю.
Маннергейм надеялся, что его коллекция фотографий всегда будет сохраняться как единое целое, и в 1937 году он подарил её вместе с другими архивными материалами своей Азиатской экспедиции Финно-Угорскому обществу, где собирались публиковать его дорожный дневник и некоторые научные коллекции- Позже все фотографии и негативы из Финно-Угорского общества были переданы на хранение в этнографическое собрание музейного ведомства.
У совета коллекций Антеппя было много сложностей с содержимым посланного Маннергеймом, поскольку часто при вскрытии ящиков посланных Маннергеймом часто оказывалось, что там отсутствуют предметы, которые должны были бы быть. Упаковочные листы, сами предметы и вкладыши с их описанием не всегда соответствовали друг другу. Многие упаковки с грузами надолго задерживались в пути, и по дороге из их содержимою пропадало с сотню номеров. Однако сам Маннергейм всегда действовал точно и добросовестно. В настоящее время в Национальном музее Финляндии хранится коппекция Маннергейма, содержащая в себе около 1200 предметов.
На протяжении всей поездки Маннергейм пытался учить китайский и кыргызский языки, однако удивительной оказалась и его способность фиксировать языки малоизвестных, народов. В 1911 году вышла его объёмная статьи, изданная на основе заметок о двух народах тюркско-монгольского происхождения. В этой статье содержится употребительный лексический материал, и вследствие публикации этой работы имя Маннергейма упоминается в истории элтаистики как имя человека ставшего одним из пионеров в этой области. Помимо этого он проявил большой интерес к народу абдалов. загадочному по происхождению и почти поголовно занимавшемуся нищенством. Кроме того, его внимание привлекли жившие в горах к югу от Хотана шихшу и пахпу. широко расселившиеся дунганы - исповедовавшие ислам китайцы, евреи Кай-Фына и некоторые другие народы.
Ещё находясь в России, в Западном Туркестане, Маннергейм встретился со знаменитой «царицей» киргизов Алайской долины Курманджан-датха, она специально сфотографировалась верхом на лошади, хотя ей было уже 95 лет. Кроме того, Маннергейм был пятым из европейцев, удостоившихся аудиенции тринадцатого Далай-ламы. Это произошло в монастыре Утай-Шань в Иванов день 1908 года.
Из всего пройденного экспедицией маршрута в 14 тысяч километров Мэннергейм нанёс на карту 3 087 километров пути. Во второй части изданного в английской редакции дорожного дневника Маннергейма опубликованы вычерченные набело в Финляндии отрезки девяноста двух маршрутов на четырнадцати листах карт. Они важны для ознакомления с географией региона. К сожалению подлинные, сделанные рукой Маннергейма зарисовки маршрутов пропали. Досадно и то, что опубликованные в шведской и финской редакциях дорожного дневника карты маршрутов содержат в себе ошибки- Общая же карта, приложенная Маннергеймом к его рапорту, местами показывает маршрут слишком приблизительно.
Но самым прискорбным является то обстоятельство, что пространная редакция дорожного дневника Маннергейма, изданная на английском для того, чтобы ею могли пользоваться в международном масштабе. Маннергейм хорошо сознавал сложности, связанные с воспроизведением иноязычных географических и других терминов. Научная достоверность текста Маннергейма пострадала не по его вине, поскольку многие общеизвестные названия были деформированы до неузнаваемого состояния. Кроме того, редакторы издания вместо того, чтобы использовать английские соответствия китайских, монгольских и тюркских названий, позаимствовали их шведские транскрипции. Окончательный результат незаслуженно снижает уровень прекрасных памятных заметок Маннергейма, которые самих по себе только в небольшой степени нуждаются в исправлениях. Б этом смысле судьба записок Маннергейма напоминает историю с публикацией трудов двух других известных финских путешественников - ГА. Валлина и М. А. Кастрена, научные изыскания которых томно так же изданы с серьезными дефектами. Другое депо, что дневник Маннергейма обладает помимо прочего и выдающимися литературными достоинствами.
Ещё перед Первой мировой войной Маннергейм собирался сам обработать некоторые части добытого им научного материала с целью подготовить к публикации, но уже в 1939 году он писал врачу-миссионеру Густаву Ракетту: «Когда я пришёл к простой мысли, что. вряд ли когда-либо найду время обработать дневниковые записи Моей экспедиции 1906-1908 годов, я подарил их вместе с картами и другим материалом Финно-Угорскому обществу. Однако теперь, как ты, возможно, узнал от профессора Хилдена: Финно-Угорское общество к моему ужасу решило издать дневник необработанным и в английском переводе. С моей точки зрения эта затея выглядит слишком смелой, но учёные мужи думают иначе, и уж, коль скоро я подарил им весь материал, мне больше нечего сказать по этому поводу».
В завершении следует отметить, что хотя Маннергейм в науке был благодаря жизненным обстоятельствам лишь дилетантом, и хотя его планы продолжить позже исследование абдалов и других малоизвестных народов нашли своё освещение лишь в переписке с Густавом Ракеттом, всё же коллекции, которые он собрал, и его заметки обладают несомненной и неизменной научной ценностью, всю глубину которой мы лишь постепенно осознаём. И наверное парадоксально, что результаты его тяжёлой разведывательной операции в конце концов никак не были использованы, а, наоборот, то, что он делал лишь для маскировки, дало ему славу выдающегося исследователя-путешественника, которому вдобавок посчастливилось вместе с лучшими учёными разных стран осуществить прорыв в исследовании Туркестана.
Военно-политический фон
Центральная Азия и Дальний Восток были важными объектами российских интересов; для наблюдения за этими регионами Россия должна была вести систематическую разведывательную деятельность: постоянно проводить топографические и картографические работы, собирать данные о природных условиях и настроениях населения, создавать стратегические планы. Русским Генеральный штаб четверть века составлял и издавал основанные на данных военной разведки рапорты о Китае в серии «Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии».
После окончания в 1905 году Русско-японской войны международное положение РОССИИ стало менее стабильным. Мечты России о господстве на Дальнем Востоке потерпели крах.
Китайцы начали вести себя высокомерно и избегать сотрудничества в торговых делах. В Китае все громче говорили о необходимости реформ, население было неспокойно, политическая агитация разрасталась.
Неожиданно в 1906 году полковник Густав Маннергейм получил задание от Генерального штаба-отправиться в далёкое путешествие, конечной целью которого должен был стать Пекин, с целью пополнения раэведданных о Китае. Русский Генеральный штаб дал Маннергейму следующее задание:
1. собирать сведения и военно-статистический материал о посещаемых им местах, в особенности о китайских провинциях, расположенных за пределами Великой Китайской стены;
2. выяснить, как и в какой степени осуществляются в различных районах Китая начатые его правительством реформы;
3. познакомиться с приготовлениями в области обороны страны, а также с реформированием и системой обучения вооружённых сил;
4. исследовать интенсивность переселенческих процессов в китайских провинциях и осуществляемые Пекином реформы местного управления;
5. выяснить, каковы настроения населения, как оно относится к политике Китая, насколько местные племена стремятся к самоуправлению и какова роль в этом Далай-ламы, а также - каково отношение населения к России и Японии и в какой степени в деятельности китайского правительства прослеживается японское влияние;
6. исследовать дорогу в Кашгар, а оттуда - в Ланьчжоу и Пекин, и в особенности выяснить, можно ли разместить в Ланьчжоу русскую кавалерию и отдельные воинские подразделения.
Кроме того, следовало:
7. картографировать и описать маршрут из Кашгара в Учь-Турфан через Гулджэтский перевал;
8. следовать вдоль русла реки Таушкан, идущего с гор вниз до того места где она сливается с рекой Яркенд;
9. представить военно-статистическую характеристику расположенного в оазисе гарнизонного города Аксу;
10.перебраться из Аксу в Кульджи через Музартский ледовый перевал;
11. исследовать Юлдузскую долину;
12.выяснить, насколько возможно использовать город Ланьчжоу как военный опорный пункт.
В записной книжке Маннергейма под шведским заголовком «Дополнительные сведения» зафиксированы и собственные исследовательские заметки. Их основная часть касается каменных памятников с руническими надписями, но. кроме того - и китайского гражданского и военного законодательства, в частности законов, относящихся к горному делу; в числе интересовавших Маннергейма явлений -даже цвета глазурованных кирпичей, покрывавших мечети Самарканда, руководства по лечению болезней и проявке фотоматериалов в полевых условиях. В записной книжке содержался также список книг о Средней Азии и Китае, насчитывавший сто наименований, и ещё 15 страниц, исписанных убористым почерком, представляли собой шведско-китайский словарик, содержавший в общей сложности 1200 слов.
В качестве подарков Маннергейм взял с собой лупы, финские ножи, иглы, катушки ниток, музыкальные шкатулки, зеркала, брошки, ожерелья, часы: духи, томики Коранов, ножницы и т.д. Помимо тысячи открыток с изображением пейзажей и портретов было 500 штук «ню» - образцы предлагаемых западной культурой «обнажённых натур». В записной книжке находим и рассказ о том, как некий калмык сделал кровопускание заболевшей вьючной лошади Маннергейма, а также о том. как сарты вылечили его взбесившуюся чёрную лошадь при помощи особой хирургической операции.
В начале путешествия в Кашгаре и Яркенде Маннергейму помогали шведские миссионеры, российский консул Сергей Колоколов и его близкий друг, британский агент, наполовину китаец Джордж Маккартни. Как правило готовы были оказывать поддержку и китайские мандарины, предоставлявшие без всяких колебаний различную ценную информацию. Киргизы с Алайских гор, калмыки Юлдузской долины и уйгуры из провинции Ганьсу относились к нему дружески, так же как и многие дунгане. Маннергейм с похвалой отмечал живость и своенравие дунган. Кроме того, во многих местностях они были единственными, у кого можно было приобрести свежее молоко.
В ходе экспедиции приходилось сталкиваться с различными неприятностями - кто-то временами заболевал, случалось сбиться с пути, иметь дело с плохими поварами и негодными переводчиками. Помимо этих проблем, без которых не обходится ни одно путешествие, Маннергейм пережил лишь несколько серьёзных неудач. Например, в тибетском монастыре в Лабранге его забросали камнями враждебно настроенные паломники, хотя сами настоятели монастыря отнеслись к нему дружественно.
В пространном дневнике Маннергейма мы встречаем множество восхищённых отзывов о величественных пейзажах. При случае он всегда отправлялся поохотиться на горных козлов, антилоп и птиц для пополнения однообразного и скудного рациона - в записной книжке отмечены имена нескольких рекомендованных ему английских проводников для охоты на диких животных. Поскольку официальным прикрытием Маннергейма в ходе экспедиции были этнографические исследования, он посылал в Хельсинки Финно-УгорСкОму обществу и совету коллекций Антелля экспонаты для музея; помимо этого ему удалось переправить на родину и охотничьи трофеи для своего собрания.
Рапорт Маннергейма. насчитывавший 173 страницы, был издан в 81-м томе упоминавшейся нами серии в 1909 году, то есть сразу после окончания его двухлетнего путешествия верхом по Азии. На обложке этого тома значится; «Не подлежит оглашению», что. конечно, свидетельствует о секретном характере содержания. О секретности издания говорит и такой факт: только три тома этой серии попали в коллекцию Славянской библиотеки Хельсинкского университета, которая формировалась обязательными экземплярами всех издававшихся в России книг.
Рапорт начинается с характеристики стоявших перед экспедицией военных задач и проделанного пути. О своих результатах Маннергейм сообщает в главах, которые посвящены соответственно: (1) постройке железных дорог; (2) войскам: (3) школам; (4) борьбе против опиума; (5) промышленности и горному делу; (6) роли японцев в Китае и (7) китайским переселенческим поселениям в пограничных районах. На страницах 118-128 под заголовком «Западный фронт Китая» излагается предлагаемый им основной стратегический план.
Собранные Маннергеймом сведения о ситуации в Китае без сомнения оказались бы весьма ценными для России, если бы война между этими странами началась в ближайшие годы после окончания его экспедиции. Однако политическая ситуация в мире стремительно изменилась, и в результате все прежние стратегические построения быстро устарели.
Перечисленные здесь приложения, переданные Маннергеймом Генеральному штабу, всё ещё не обнаружены. Не дали результатов поиски ни в Российском военном архиве, ни в фондах географических экспедиций, хотя по некоторым сведениям, они всё-таки хранятся в военном архиве.
Сбор материалов, угрожавших безопасности Китая, без сомнения следовало как-то маскировать. Для того чтобы Скрывать свою подлинную деятельность, Маннергейм представился путешественником-исследователем, благо в то время таких в Китайском Туркестане было много, поскольку оказалось, что этот район необычайно богат в археологическом отношении. Поэтому несколькими годами раньше началось настоящее соревнование между различными музеями мира за овладение древними сокровищами. Поначалу было договорено, что Маннергейм присоединится к экспедиции француза Поля Пеллиот, но их пути разошлись уже в Кашгаре.
У Маннергейма не было достаточного запаса времени на то. чтобы вникнуть во все те научные источники и методики, которые понадобились бы ему для проведения исследовательской и собирательской работы в полевых условиях. Между тем запросы и научные задания Финно-Угорского общества и совета коллекций Антепля, были чрезмерными - например, совет хотел получить как можно более полную этнографическую коллекцию.
В помощь себе Маннергейм взял несколько английских справочников для путешественников, которые по его словам оказались очень полезны.
Мы не будем рассказывать ибо всех деталях и событиях знаменитого путешествия Маннергейма, о его приключениях среди разных народов - в эное Шёлкового пути или на заснеженных горных перевалах, в ламаистских монастырях или китайских городах, лежащих в оазисах.
Сосредоточим наше внимание на коллекциях, собранных Маннергеймом, и других важных для науки результатах экспедиции. В качестве приложений мы публикуем выдержки из нескольких писем Маннергейма председателю Финно-Угорского общества Отто Доннеру, - тому человеку, который давал ему задание по проведению этнографических и археологических изысканий. Фрагменты писем образуют пленительные путевые записки о путешествии в страну, где слились остатки разных культур. Письма хорошо показывают, как глубоко проникся Маннергейм и этим заданием.
Каждый сделанный им фотокадр Маннергейм точно фиксировал в приложении к своей записной книжке. Помимо места съёмки, темы и координатов снимавшегося объекта он фиксировал характер облачности, дальность, выдержку и экспозицию. Всего было сделано 1355 кадров, 58 из них не удались. Общее количество получившихся снимков - почти 1300
Коллекция фотографий Маннергейма включает в себя и снимки военных сюжетов, однако её главной целью было отображение жизни тех народов, в среде которых он собирал свои материалы.
Находясь в экспедиции, Маннергейм послал в Хельсинки очень разноплановую коллекцию. В ней содержались этнографические образцы, собранные среди сартов русского и китайского Туркестана, у киргизов Алайских гор, Кара-Теке и Музартэ. В районе Хотана и других местах он получил от местных жителей археологические находки, добытые ими из руин старых буддийских городов. Он и сам в нескольких местах затевал с помощью своих сотрудников пробные археологические раскопы для отвода глаз, но к его чести нужно сказать, что он никогда не занимался скалыванием древних памятников настенной живописи. Получить какие-либо предметы из того немногого, что хранилось у кочевников, было очень сложно даже за большие деньги Китайские экспонаты не интересовали финских заказчиков Маннергейма. хотя сам путешественник планировал массированный сбор именно этого материала. Некоторые предметы он привёз с собой и передал их лично интенданту археологического управления А.О, Гейкелю.
Маннергейм надеялся, что его коллекция фотографий всегда будет сохраняться как единое целое, и в 1937 году он подарил её вместе с другими архивными материалами своей Азиатской экспедиции Финно-Угорскому обществу, где собирались публиковать его дорожный дневник и некоторые научные коллекции- Позже все фотографии и негативы из Финно-Угорского общества были переданы на хранение в этнографическое собрание музейного ведомства.
У совета коллекций Антеппя было много сложностей с содержимым посланного Маннергеймом, поскольку часто при вскрытии ящиков посланных Маннергеймом часто оказывалось, что там отсутствуют предметы, которые должны были бы быть. Упаковочные листы, сами предметы и вкладыши с их описанием не всегда соответствовали друг другу. Многие упаковки с грузами надолго задерживались в пути, и по дороге из их содержимою пропадало с сотню номеров. Однако сам Маннергейм всегда действовал точно и добросовестно. В настоящее время в Национальном музее Финляндии хранится коппекция Маннергейма, содержащая в себе около 1200 предметов.
На протяжении всей поездки Маннергейм пытался учить китайский и кыргызский языки, однако удивительной оказалась и его способность фиксировать языки малоизвестных, народов. В 1911 году вышла его объёмная статьи, изданная на основе заметок о двух народах тюркско-монгольского происхождения. В этой статье содержится употребительный лексический материал, и вследствие публикации этой работы имя Маннергейма упоминается в истории элтаистики как имя человека ставшего одним из пионеров в этой области. Помимо этого он проявил большой интерес к народу абдалов. загадочному по происхождению и почти поголовно занимавшемуся нищенством. Кроме того, его внимание привлекли жившие в горах к югу от Хотана шихшу и пахпу. широко расселившиеся дунганы - исповедовавшие ислам китайцы, евреи Кай-Фына и некоторые другие народы.
Ещё находясь в России, в Западном Туркестане, Маннергейм встретился со знаменитой «царицей» киргизов Алайской долины Курманджан-датха, она специально сфотографировалась верхом на лошади, хотя ей было уже 95 лет. Кроме того, Маннергейм был пятым из европейцев, удостоившихся аудиенции тринадцатого Далай-ламы. Это произошло в монастыре Утай-Шань в Иванов день 1908 года.
Из всего пройденного экспедицией маршрута в 14 тысяч километров Мэннергейм нанёс на карту 3 087 километров пути. Во второй части изданного в английской редакции дорожного дневника Маннергейма опубликованы вычерченные набело в Финляндии отрезки девяноста двух маршрутов на четырнадцати листах карт. Они важны для ознакомления с географией региона. К сожалению подлинные, сделанные рукой Маннергейма зарисовки маршрутов пропали. Досадно и то, что опубликованные в шведской и финской редакциях дорожного дневника карты маршрутов содержат в себе ошибки- Общая же карта, приложенная Маннергеймом к его рапорту, местами показывает маршрут слишком приблизительно.
Но самым прискорбным является то обстоятельство, что пространная редакция дорожного дневника Маннергейма, изданная на английском для того, чтобы ею могли пользоваться в международном масштабе. Маннергейм хорошо сознавал сложности, связанные с воспроизведением иноязычных географических и других терминов. Научная достоверность текста Маннергейма пострадала не по его вине, поскольку многие общеизвестные названия были деформированы до неузнаваемого состояния. Кроме того, редакторы издания вместо того, чтобы использовать английские соответствия китайских, монгольских и тюркских названий, позаимствовали их шведские транскрипции. Окончательный результат незаслуженно снижает уровень прекрасных памятных заметок Маннергейма, которые самих по себе только в небольшой степени нуждаются в исправлениях. Б этом смысле судьба записок Маннергейма напоминает историю с публикацией трудов двух других известных финских путешественников - ГА. Валлина и М. А. Кастрена, научные изыскания которых томно так же изданы с серьезными дефектами. Другое депо, что дневник Маннергейма обладает помимо прочего и выдающимися литературными достоинствами.
Ещё перед Первой мировой войной Маннергейм собирался сам обработать некоторые части добытого им научного материала с целью подготовить к публикации, но уже в 1939 году он писал врачу-миссионеру Густаву Ракетту: «Когда я пришёл к простой мысли, что. вряд ли когда-либо найду время обработать дневниковые записи Моей экспедиции 1906-1908 годов, я подарил их вместе с картами и другим материалом Финно-Угорскому обществу. Однако теперь, как ты, возможно, узнал от профессора Хилдена: Финно-Угорское общество к моему ужасу решило издать дневник необработанным и в английском переводе. С моей точки зрения эта затея выглядит слишком смелой, но учёные мужи думают иначе, и уж, коль скоро я подарил им весь материал, мне больше нечего сказать по этому поводу».
В завершении следует отметить, что хотя Маннергейм в науке был благодаря жизненным обстоятельствам лишь дилетантом, и хотя его планы продолжить позже исследование абдалов и других малоизвестных народов нашли своё освещение лишь в переписке с Густавом Ракеттом, всё же коллекции, которые он собрал, и его заметки обладают несомненной и неизменной научной ценностью, всю глубину которой мы лишь постепенно осознаём. И наверное парадоксально, что результаты его тяжёлой разведывательной операции в конце концов никак не были использованы, а, наоборот, то, что он делал лишь для маскировки, дало ему славу выдающегося исследователя-путешественника, которому вдобавок посчастливилось вместе с лучшими учёными разных стран осуществить прорыв в исследовании Туркестана.