СПЕЦОПЕРАЦИЯ 2 (СОВПАДЕНИЯ)
Изгнанный директор музея.
Назначенный директор музея. Запомните это концептуальное лицо. А также с большим вкусом подобранные бусы.
Второго июля я написал статью «Спецоперация», посвященную увольнению легендарной Ирины Александровны Антоновой из ГМИИ им. Пушкина (http://boris-yakemenko.livejournal.com/356472.html). В ней говорилось о том, какая версия событий нам предлагается и высказывались предположения о том, как это выглядит в реальности. Не прошло и нескольких дней, как все основные предположения статьи нашли свое подтверждение (искренне благодарю http://suphix.livejournal.com/ за наводку и поддержку). Пройдемся по ним.
В статье говорилось о том, что должность «президента», выдуманная для выгнанной Антоновой, это синекура: «Для того, чтобы все выглядело пристойно, И.А.Антоновой изобрели должность «Президента» и объявили это повышением. Неискушенному в таких вещах человеку может показаться, что все именно так. На самом деле, ход очень старый и опробованный давно… Все хорошо знают, сколько таких «президентов», «почетных таких-то и таких-то» сидит в ВУЗах, музеях, академиях и прочих богоугодных местах, а те, кто в теме, могут рассказать, каково в реальности влияние и значение этих «президентов» и слушает ли их кто-нибудь вообще». http://boris-yakemenko.livejournal.com/356472.html
И вот что мы видим сегодня. «Новый директор Пушкинского музея Лошак назвала новую должность своей предшественницы Ирины Антоновой, ставшей президентом музея, «почетной пенсией». По словам Лошак, на новой должности полномочия Антоновой ограничиваются возможностью дать директору совет или рекомендацию. «Ирина Александровна - сильный человек, не думаю, что ей будет легко сразу ощутить и принять то, что она уже тут не хозяйка», - заявила она. Лошак отметила, что все решения ей, как новому директору, придется принимать самостоятельно, поскольку отвечать за них своей репутацией будет уже она, а не президент. «Так что тут нет вариантов - ей придется это осознать, а я буду стараться быть мягкой и с уважением все выслушивать», - добавила Лошак. http://lenta.ru/news/2013/07/04/loshak/ Обратите внимание на то отстраненно-брезгливое снисхождение, которое демонстрирует Лошак по отношению к человеку-легенде, которому она не годится даже в грязь под каблуками, снисхождение, свойственное всем концептуально-авангардным деятелям, когда они заговаривают о классике. «Ей придется осознать… Буду стараться быть мягкой…» Спасибо и том, что обещает не общаться с Антоновой на языке Гельмана. А вдруг старания не хватит?… А в Антонова (после того, что она сделала) теперь может «дать совет». А Лошак может ее немягко отправить вместе с советом.
Итак, это сбылось. Идем далее. «Сейчас И.А.Антонова говорит о том, что кандидатуру «согласовывали», что кандидатура была выбрана давно, что именно она, Антонова, выбрала Лошак, но почему бы не предположить, что Ирина Александровна, как человек честный и интеллигентный, просто соблюдает договоренности (с Минкультом) и говорит то, что нужно сказать… То, что Лошак это кандидатура Минкульта, а не музея, нет никакого сомнения. Стремительная передача власти, «инаугурационная» речь Лошак о том, что ««будущее нашего любимого музея будет прекрасным», что все будут относиться друг к другу «без предубеждения», «дружески и ответственно» делая общее дело» без прямых обращений к работникам музея (http://lenta.ru/articles/2013/07/01/gmii/) свидетельствуют о том, что в музее о ней не знают вообще, зато ее хорошо знает руководство Минкульта…»
Теперь читаем новости: «Ирина Антонова призналась, что министр культуры Мединский просил ее оставить пост директора еще в мае. Так, по мнению Антоновой, министр хотел погасить конфликт в музейном сообществе, который вспыхнул после предложения Антоновой перевести в Москву коллекцию импрессионистов «Эрмитажа»». http://www.echomsk.spb.ru/news/obschestvo/antonovu-prosili-uyti.html То есть, как и говорилось, выгнали. Опять совпало.
Перефразируя М.А.Булгакова, «за мной, читатель, я покажу тебе нового директора ГМИИ»: Статья: «Важная и говорящая деталь, по которой явно видны контуры будущего это то, что Лошак «куратор», «искусствовед», «знаток авангарда» (то есть не искусства, а общественно политических акций) и, главное, основатель винзаводовской галереи «Проун». Последнее - диагноз, говорящий о том, что где-то рядом там соратник Гельман, друг и коллега Ерофеев и прочий передовой отряд «концептуалистов» и ниспровергателей всего ветхого и отжившего, которые сегодня не у дел, но скоро, очевидно, появятся в новом пространстве».
Читаем интервью (http://www.afisha.ru/article/pushkinskiy-loshak): «Пушкинский - это как прекрасный старый дом, наполненный какой-то чужой жизнью - там много предметов, книг, зеркал с отражениями и свой специфический запах времени. Дом, в котором его обитатели живут очень давно и у них свои сложившиеся устои и правила. И даже неловко что-то там трогать, ведь оно все устоявшееся, все на своих местах - и вдруг ты такой пришел, нахал, и давай окна распахивать, мебель двигать. Я не могу себе дать слишком много времени на раскачку, но не могу и прийти и сразу по-хамски рвануть. Думаю, полгода хватит, чтобы шкурой прочувствовать, во что я погружаюсь. Мне хочется, чтобы в этом доме было место не только для людей, которые живут там много лет, но и для нас с вами. А для этого нужно движение, нужно включить свет, открыть окна, все проветрить и дать возможность нам сесть с компьютером - хотя бы даже и на пол с ним плюхнуться». Переводим с концептуального языка на человеческий - стоит старый сарай, полный хлама и отживших людей. Пора его почистить и порастрясти, «проветрить», произвести евроремонт. Главное, чтобы было где с компьютером на пол плюхнуться и в окружении красивых картин посидеть в «Фейсбуке», заинстаграмить себя в незнакомых интерьерах. Пусть лайки шлют. А все, кто не плюхаются и не инстаграмятся, могут искать другие музеи. «Утро туманное - скатертью дорога».
Вот жирно намекнули старым, со специфическим запахом времени, профессионалам-сотрудникам про чемоданы и выходные пособия: «Я не знаю пока, какая там команда, но мне нужна будет команда современных и адекватных людей. Если придется расставаться с сотрудниками - значит, придется. Мне бы очень хотелось, чтобы … были живые люди, люди, у которых есть кураж делать современный музей… Нужно больше кураторских проектов». Какая есть команда, она еще не знает, но уже знает, что это команда не та. Ей нужны те, кто будет куражиться в музее. За ними, без сомнения, дело не станет. На «Винзаводе» проведут срочный призыв. А что такое «кураторские проекты», мы хорошо знаем по центру Сахарова и по выставкам Гельмана.
Вот на нас надвигается «современное искусство» в Пушкинском. «Это (отсутствие выставок современного «искусства») некоторая лакуна в деятельности Пушкинского музея». Сейчас Лошак, опираясь на опыт «Винзавода» ее заполнит. Тем более, что в Москве просто некуда пойти в поисках современного «искусства». И «Гараж» и «Винзавод» и галерея Церетели и ЦДХ выставляют только передвижников и эпоху Возрождения, а люди гибнут без современного «искусства». Но теперь это будет исправлено.
Опять все по статье. А в целом все это означает всего два слова «прощай, Пушкинский». Скоро там будет, где плюхнуться на пол, будет вай фай и открытые окна (что еще нужно музею, не правда ли?). Будет, как в жилище зулуса, мазня и квадратики на стенах никому не известных, кроме Лошак, «классиков». Будут «инсталляции» и кучи гопников, которые моментально стянутся на запах. Будет убого, скандально и примитивно. Будут пялиться и тусить, но не будут взирать и соприкасаться. Захочется попкорна и потрындеть. Чего не будет и чего не захочется. Так, всякой старой ерунды. Не будет тонкой, возвышенной атмосферы, особой, понимающей публики, понижающей голос в залах и застывающих перед картиной или скульптурой. Не будет ощущения паузы в жизни, остановки в потоке времени, ощущения присутствия при таинстве вочеловечивания Божественной красоты. Не будет того, для чего всегда существовало искусство - катарсиса. Поэтому не захочется помолчать. Не захочется остаться. Захочется уйти.
Нельзя забывать о том, что ГМИИ это удивительный организм, сотканный из тончайших нитей, тянущихся из разных эпох и душ, которые и создают его удивительное пространственное полотно, являющее нам в раме из классических строгих колонн главную картину - картину настоящей культуры. Это пространство собиралось и собирало себя очень долго и его неотъемлемыми частями были как экспонаты, так и люди. Сотрудники. И посетители. Особая порода посетителей, с волнением и ожиданием входящих в залы и умолкающих при встрече с человеческим гением. Но это пространство может быть разрушено очень быстро. За месяц или пару недель. И больше не восстановится никогда. Причем с его разрушением исказится и все вокруг. Чудовищное концептуально-авангардное «искусство» потребует и чудовищной, компьютерной, расчеловеченной архитектуры, поэтому музейный квартал в Москве, задуманный Антоновой, станет очередным «торгово-развлекательным» кварталом Лошак, где можно пожрать и прошвырнуться. Исчезнет и особая душа этого района. В свое время истребление книжных букинистических магазинов в центре города изменило человеческую атмосферу центральных кварталов. И если раньше люди шли в Столешников, Камергерский, на Тверскую, Арбат за книгами, то теперь они идут туда поесть и развлечься. Про то, как сильно отличается публика «Гаража» и ГМИИ, специально говорить не нужно - нужно видеть лица. Теперь эти различия станут незаметны.
Недавний «министр культуры» Швыдкой (какой-то там даже «профессор») остался в истории тем, что уничтожил Большой театр. Однако сегодня мы живем в то время, когда геростратова слава не только не пугает - к ней стремятся, ибо она приносит цитируемость, узнаваемость, интервью, эфиры и, наконец, деньги. Какой-то «доктор исторических наук», нынешний министр Мединский останется в истории как человек, выгнавший Антонову и уничтоживший (пусть и не своими руками) ГМИИ им. Пушкина. Похоже, его это не пугает.
«Приидите, последнее целование дадим, братие умершему, благодаряще Бога: сей бо оскуде от сродства своего, и ко гробу тщится». Как жаль. Всех нас, «града своего не имеющих, града грядущего взыскующих». И наш, именно наш музей. Град грядущий. Который уже не придет.