Сантехник в шоке
Нахожусь под впечатлением от книги «Революция Гайдара. История реформ из первых рук». Авторы Петр Авен и Альфред Кох. Тираж 5000 экземпляров.
Прочтите, оно того стоит. По жанру - это сборник бесед. Авторы разговаривают с ключевыми деятелями девяностых. Задают прямые вопросы и во многих случаях, как ни странно, получают прямые ответы. Роли распределены очень грамотно: жесткий следователь (Кох) и мягкий следователь (Авен).
Книга очень интересная. Честная настолько, насколько вообще может быть честной книга, написанная непосредственными участниками событий. Невероятно информативная. В общем, хорошая книга. Мне она ужасно не понравилась. Я читал ее очень долго, маленькими порциями. Это чтение портило мне настроение - чем дальше, тем больше. Потому что пробило в моей сложившейся картине мира пробоину, которую теперь придется как-то латать.
Отлично понимаю, что мои эмоции напомнят вам бородатый анекдот.
В квартире засорился унитаз. Вызывают сантехника. Долго ждут. Наконец является: в белом смокинге и белых перчатках. С гвоздикой в петлице. Наклоняется, сует руку в унитаз. Вынимает. В шоке смотрит. Недоверчиво восклицает: «Да вы что туда, гадите что ли?!»
Так что, если хотите, можете воспринимать этот текст как интеллигентское кудахтанье на тему «какая грязь эта ваша политика».
Я знаю, многих трясет от упоминания одного имени Егора Гайдара, но для меня это человек, который переставил отечественную экономику с прогнивших социалистических рельсов на новые, капиталистические, и мы по ним худо-бедно, но все-таки катимся. А иначе полетели бы под откос, в голод и гражданскую войну. И это мнение по прочтении книги не изменилось. Но боже мой, как же нелепо, неумно, жалко, а иногда и постыдно выглядит исторический спектакль, когда заглядываешь за кулисы…
Многие трагедии и драмы оказываются результатом чьего-то недомыслия или мелкого столкновения самолюбий. Например, война с Дудаевым. Или кровь, пролившаяся в октябре 1993 года.
И многие «победы Разума», которым мы так бурно радовались, тоже объясняются стечением случайных факторов.
Да знаю я, знаю, что так было всегда, во все времена. Я сам сейчас пишу историю, я в курсе. Но одно дело - Любечский съезд князей 1097 года или дурацкий поход князя Игоря, и совсем другое, когда это про твою жизнь. Я жил в это время, моя судьба зависела от всех этих Иванов Ивановичей и Иванов Никифоровичей, которые разбирались между собой, кто из них «гусак», а кто нет. Я столько лет с жаром о них спорил - защищал, обвинял, ссорился с друзьями…
Конечно, главный удар для меня - складывающийся из всех этих бесед портрет Ельцина.
Для меня Ельцин - вот это:
Август 1991
Поэтому холодной мартовской ночью 2007 года я поехал стоять в длинной очереди к Храму Христа Спасителя. Это была важная для меня веха, прощание с Историей, с куском собственной жизни, с Большим Человеком.
Ельцин для людей моего круга остался героем, который был хорош в минуты роковые, но оказался непригоден для кропотливого, повседневного государственного труда.
Книга подрубает этот образ. Авторы и их собеседники, я уверен, вовсе не собирались развенчивать и разоблачать Ельцина - совсем наоборот. И от этого эффект получается еще сильнее.
Мы, тогдашние телезрители, конечно, отчасти могли и сами полюбоваться на пьяные художества нашего президента, но все-таки, помня его былые заслуги, пытались придумать какие-то оправдания: человек нездоров, держится из последних сил, сидит на сильнодействующих таблетках. А для ближайших соратников он, оказывается, был «обыкновенное пьяное мурло». Александр Шохин, ельцинский вице-премьер и живой свидетель: «Он мог упасть со сцены, он на час опаздывал к президентам и королевам, потому что его не могли привести в чувство. Он просто выпадал полностью в осадок, терял сознание…». Когда это нам рассказывал обиженный Коржаков, я делил на восемь, но Шохину вроде бы клеветать незачем, да и собеседники воспринимают его слова совершенно спокойно - как факт. А сантехник все равно в шоке, верить не хочет. Нет, не «обыкновенное» и не «мурло», пусть даже пьяное. Просто широкий человек, а сузить было некому. «Выпивал, но в конце-то концов честный пьяница все-таки стоит сотни трезвенников-подлецов».
Увы, русские традиционные отмазки не работают. Образ загульного, но масштабного деятеля а-ля Петр Великий никак не складывается.
Меня почему-то больше всего потряс рассказ министра обороны Грачева: «…В августе 1991-го, после этих событий, мы собрались у него [Ельцина], пошли в лес. Человек шесть-семь было [Коржаков, главный гебешник Баранников, министр иностранных дел Козырев, еще кто-то, Грачев уже не помнит]. Борис Николаевич сам предложил: «Давайте брататься. Я вас в жизни никогда не кину, и давайте клясться на крови». Взяли нож, порезали друг другу руки, лизали кровь…»
OMG! Эти казаки-разбойники, эти, трам-там-там, Гекльбери Финны так же управляли и государством! Только в войнушке, которую они замутили, гибли живые люди, а в свою футболяну они вместо мяча играли стопятидесятимиллионной страной. (Не говоря уж о том, что, как известно, главный из «братьев» потом преотлично остальных «кинул», одного за другим).
Боже правый, ну почему нашей с вами судьбой, нашим настоящим и будущим вечно распоряжается или параноик с манией преследования, или старый маразматик, или, в самом лучшем случае, алкоголик с подростковым сознанием? (О нынешнем Урии Гипе даже не говорю).
Вот вам еще цитатка из Грачева, который рассказывает, как слушал на заседаниях правительства ученые речи Гайдара: «Хорошо, я с Галькой Старовойтовой все время сидел. Галька - та груди положит, а я ей говорю: «Какие у тебя груди!» А она мне: «Дурак, слушай, что умные люди говорят». А я ей в ответ: «А я все равно не понимаю ничего из того, что он говорит». После нескольких заседаний она пожаловалась, и нас рассадили».
Солдафон, скажете вы, Скалозуб. Что с него взять?
Ладно, дадим слово не солдафону.
Альфред Кох, вспоминая свое участие в разгроме НТВ, говорит: «Я действительно помог тогда Путину разобраться с Гусинским. Я лично ему в этом помог с большим удовольствием. И ни секунды об этом не жалею…». У Коха были веские причины ненавидеть Гусинского, который в свое время скверно с ним обошелся. Но поражает, что умный, битый жизнью человек демократических взглядов даже сейчас не понимает: он помог тогда Путину не «разобраться с Гусинским», а провести первый этап операции «Путь к диктатуре». И, главное, ни секунды об этом не жалеет…
Или вот, отвечая на вопрос, почему на выборах 1996 года демократы объединились не вокруг Явлинского, а вокруг уже сильно нехорошего Ельцина, Кох признается: «А потому что тогда у нас, тех, кто был при власти в 1995-96 годах, была бы другая дилемма: «Может, если мы поддержим Явлинского, мы и не сдадим страну коммунистам, но мы точно потеряем власть». Мы - это Чубайс и его команда, включая меня. И я об этом честно говорю».
За честность спасибо, мы ей не избалованы. Но на «камикадзе», с которыми любят себя сравнивать наши реформаторы девяностых, нарраторы сборника не похожи. По этой книге - не получается. Камикадзе не думают о том, как бы им помягче приземлиться.
А тяжелее всего мысль о том, что тогдашние министры, при всем их соглашательстве, моральной гибкости, неумении просчитать будущее, беспомощности перед ельцинскими взбрыками, были на две головы выше нынешних. По крайней мере, пытались сделать дело и, на удивление, действительно многого добились. Нынешние же, кажется, умеют только врать и воровать.
Сам себя спрашиваю: в книге рассказано о ельцинских реформаторах и много хорошего, так почему же я, читая, фиксировался только на неприятном и скверном?
Да потому, что я представлял себе всё это иначе. Мне рисовалось нечто вот такое:
«Союз благоденствия» на госдаче № 15 в Архангельском.
Теперь по стеклу красивой литографии поползли трещины, и хочется эту картинку со стены снять. А повесить вместо нее нечего. Будет пустота.
Я принципиальный противник сладостных исторических мифов, и в «Истории», которую сейчас пишу, их, надеюсь, не будет. Но как же, оказывается, горько, когда дает трещину миф, с которым ты так свыкся…
Прочтите, оно того стоит. По жанру - это сборник бесед. Авторы разговаривают с ключевыми деятелями девяностых. Задают прямые вопросы и во многих случаях, как ни странно, получают прямые ответы. Роли распределены очень грамотно: жесткий следователь (Кох) и мягкий следователь (Авен).
Книга очень интересная. Честная настолько, насколько вообще может быть честной книга, написанная непосредственными участниками событий. Невероятно информативная. В общем, хорошая книга. Мне она ужасно не понравилась. Я читал ее очень долго, маленькими порциями. Это чтение портило мне настроение - чем дальше, тем больше. Потому что пробило в моей сложившейся картине мира пробоину, которую теперь придется как-то латать.
Отлично понимаю, что мои эмоции напомнят вам бородатый анекдот.
В квартире засорился унитаз. Вызывают сантехника. Долго ждут. Наконец является: в белом смокинге и белых перчатках. С гвоздикой в петлице. Наклоняется, сует руку в унитаз. Вынимает. В шоке смотрит. Недоверчиво восклицает: «Да вы что туда, гадите что ли?!»
Так что, если хотите, можете воспринимать этот текст как интеллигентское кудахтанье на тему «какая грязь эта ваша политика».
Я знаю, многих трясет от упоминания одного имени Егора Гайдара, но для меня это человек, который переставил отечественную экономику с прогнивших социалистических рельсов на новые, капиталистические, и мы по ним худо-бедно, но все-таки катимся. А иначе полетели бы под откос, в голод и гражданскую войну. И это мнение по прочтении книги не изменилось. Но боже мой, как же нелепо, неумно, жалко, а иногда и постыдно выглядит исторический спектакль, когда заглядываешь за кулисы…
Многие трагедии и драмы оказываются результатом чьего-то недомыслия или мелкого столкновения самолюбий. Например, война с Дудаевым. Или кровь, пролившаяся в октябре 1993 года.
И многие «победы Разума», которым мы так бурно радовались, тоже объясняются стечением случайных факторов.
Да знаю я, знаю, что так было всегда, во все времена. Я сам сейчас пишу историю, я в курсе. Но одно дело - Любечский съезд князей 1097 года или дурацкий поход князя Игоря, и совсем другое, когда это про твою жизнь. Я жил в это время, моя судьба зависела от всех этих Иванов Ивановичей и Иванов Никифоровичей, которые разбирались между собой, кто из них «гусак», а кто нет. Я столько лет с жаром о них спорил - защищал, обвинял, ссорился с друзьями…
Конечно, главный удар для меня - складывающийся из всех этих бесед портрет Ельцина.
Для меня Ельцин - вот это:
Август 1991
Поэтому холодной мартовской ночью 2007 года я поехал стоять в длинной очереди к Храму Христа Спасителя. Это была важная для меня веха, прощание с Историей, с куском собственной жизни, с Большим Человеком.
Ельцин для людей моего круга остался героем, который был хорош в минуты роковые, но оказался непригоден для кропотливого, повседневного государственного труда.
Книга подрубает этот образ. Авторы и их собеседники, я уверен, вовсе не собирались развенчивать и разоблачать Ельцина - совсем наоборот. И от этого эффект получается еще сильнее.
Мы, тогдашние телезрители, конечно, отчасти могли и сами полюбоваться на пьяные художества нашего президента, но все-таки, помня его былые заслуги, пытались придумать какие-то оправдания: человек нездоров, держится из последних сил, сидит на сильнодействующих таблетках. А для ближайших соратников он, оказывается, был «обыкновенное пьяное мурло». Александр Шохин, ельцинский вице-премьер и живой свидетель: «Он мог упасть со сцены, он на час опаздывал к президентам и королевам, потому что его не могли привести в чувство. Он просто выпадал полностью в осадок, терял сознание…». Когда это нам рассказывал обиженный Коржаков, я делил на восемь, но Шохину вроде бы клеветать незачем, да и собеседники воспринимают его слова совершенно спокойно - как факт. А сантехник все равно в шоке, верить не хочет. Нет, не «обыкновенное» и не «мурло», пусть даже пьяное. Просто широкий человек, а сузить было некому. «Выпивал, но в конце-то концов честный пьяница все-таки стоит сотни трезвенников-подлецов».
Увы, русские традиционные отмазки не работают. Образ загульного, но масштабного деятеля а-ля Петр Великий никак не складывается.
Меня почему-то больше всего потряс рассказ министра обороны Грачева: «…В августе 1991-го, после этих событий, мы собрались у него [Ельцина], пошли в лес. Человек шесть-семь было [Коржаков, главный гебешник Баранников, министр иностранных дел Козырев, еще кто-то, Грачев уже не помнит]. Борис Николаевич сам предложил: «Давайте брататься. Я вас в жизни никогда не кину, и давайте клясться на крови». Взяли нож, порезали друг другу руки, лизали кровь…»
OMG! Эти казаки-разбойники, эти, трам-там-там, Гекльбери Финны так же управляли и государством! Только в войнушке, которую они замутили, гибли живые люди, а в свою футболяну они вместо мяча играли стопятидесятимиллионной страной. (Не говоря уж о том, что, как известно, главный из «братьев» потом преотлично остальных «кинул», одного за другим).
Боже правый, ну почему нашей с вами судьбой, нашим настоящим и будущим вечно распоряжается или параноик с манией преследования, или старый маразматик, или, в самом лучшем случае, алкоголик с подростковым сознанием? (О нынешнем Урии Гипе даже не говорю).
Вот вам еще цитатка из Грачева, который рассказывает, как слушал на заседаниях правительства ученые речи Гайдара: «Хорошо, я с Галькой Старовойтовой все время сидел. Галька - та груди положит, а я ей говорю: «Какие у тебя груди!» А она мне: «Дурак, слушай, что умные люди говорят». А я ей в ответ: «А я все равно не понимаю ничего из того, что он говорит». После нескольких заседаний она пожаловалась, и нас рассадили».
Солдафон, скажете вы, Скалозуб. Что с него взять?
Ладно, дадим слово не солдафону.
Альфред Кох, вспоминая свое участие в разгроме НТВ, говорит: «Я действительно помог тогда Путину разобраться с Гусинским. Я лично ему в этом помог с большим удовольствием. И ни секунды об этом не жалею…». У Коха были веские причины ненавидеть Гусинского, который в свое время скверно с ним обошелся. Но поражает, что умный, битый жизнью человек демократических взглядов даже сейчас не понимает: он помог тогда Путину не «разобраться с Гусинским», а провести первый этап операции «Путь к диктатуре». И, главное, ни секунды об этом не жалеет…
Или вот, отвечая на вопрос, почему на выборах 1996 года демократы объединились не вокруг Явлинского, а вокруг уже сильно нехорошего Ельцина, Кох признается: «А потому что тогда у нас, тех, кто был при власти в 1995-96 годах, была бы другая дилемма: «Может, если мы поддержим Явлинского, мы и не сдадим страну коммунистам, но мы точно потеряем власть». Мы - это Чубайс и его команда, включая меня. И я об этом честно говорю».
За честность спасибо, мы ей не избалованы. Но на «камикадзе», с которыми любят себя сравнивать наши реформаторы девяностых, нарраторы сборника не похожи. По этой книге - не получается. Камикадзе не думают о том, как бы им помягче приземлиться.
А тяжелее всего мысль о том, что тогдашние министры, при всем их соглашательстве, моральной гибкости, неумении просчитать будущее, беспомощности перед ельцинскими взбрыками, были на две головы выше нынешних. По крайней мере, пытались сделать дело и, на удивление, действительно многого добились. Нынешние же, кажется, умеют только врать и воровать.
Сам себя спрашиваю: в книге рассказано о ельцинских реформаторах и много хорошего, так почему же я, читая, фиксировался только на неприятном и скверном?
Да потому, что я представлял себе всё это иначе. Мне рисовалось нечто вот такое:
«Союз благоденствия» на госдаче № 15 в Архангельском.
Теперь по стеклу красивой литографии поползли трещины, и хочется эту картинку со стены снять. А повесить вместо нее нечего. Будет пустота.
Я принципиальный противник сладостных исторических мифов, и в «Истории», которую сейчас пишу, их, надеюсь, не будет. Но как же, оказывается, горько, когда дает трещину миф, с которым ты так свыкся…