verses
Что делать тебе, православная вера, со светской властью,
с ее когтистою лапой, с ее зубастою пастью,
со лживым, немного раздвоенным язычком,
с чешуйчатой кожей - наследием мезозоя,
с огромным членом, окостеневшим стоя,
с ее народом, во прахе лежащим ничком?
Неужто с земным поклоном или по стойке смирно?
Неужто с паремьями долбящими слух настырно,
с "многая лета", хором, с немыслимой высоты.
Как живется тебе с подковерной возней мышиной,
с немного ржавой, но очень военной машиной,
с ракетным стоном из космической пустоты?
Что делать тебе, православная вера, с мелким тираном,
который Евангелие может спутать с Кораном,
что церковь ему, красавцу, что святая мечеть,
мечеть даже лучше - там стоят минареты,
они, как Бродский писал, напоминают ракеты
типа земля-земля, а купол, что грудь - приятно смотреть.
На Святой Горе, куда не пробраться бабам,
что делать власти с ее генеральным штабом,
с послушным Советом, с паяцами на поводке?
с ее лицемерной, подловатой ухмылкой,
с финансовым интересом и воровскою жилкой,
с гонкой вооружений на новом большом витке?
Несчастен тиран. Его пожалей. он
к тебе припадает, целитель, святой Пантелеймон,
к голове отсеченной, смиренно лежащей на дне.
Но как припадет, так потом отпадет, подобно пиявке...
Так что же ты, вера, скулишь, подобно угодливой шавке,
мы все еще пожалеем, вера, об этом дне.
с ее когтистою лапой, с ее зубастою пастью,
со лживым, немного раздвоенным язычком,
с чешуйчатой кожей - наследием мезозоя,
с огромным членом, окостеневшим стоя,
с ее народом, во прахе лежащим ничком?
Неужто с земным поклоном или по стойке смирно?
Неужто с паремьями долбящими слух настырно,
с "многая лета", хором, с немыслимой высоты.
Как живется тебе с подковерной возней мышиной,
с немного ржавой, но очень военной машиной,
с ракетным стоном из космической пустоты?
Что делать тебе, православная вера, с мелким тираном,
который Евангелие может спутать с Кораном,
что церковь ему, красавцу, что святая мечеть,
мечеть даже лучше - там стоят минареты,
они, как Бродский писал, напоминают ракеты
типа земля-земля, а купол, что грудь - приятно смотреть.
На Святой Горе, куда не пробраться бабам,
что делать власти с ее генеральным штабом,
с послушным Советом, с паяцами на поводке?
с ее лицемерной, подловатой ухмылкой,
с финансовым интересом и воровскою жилкой,
с гонкой вооружений на новом большом витке?
Несчастен тиран. Его пожалей. он
к тебе припадает, целитель, святой Пантелеймон,
к голове отсеченной, смиренно лежащей на дне.
Но как припадет, так потом отпадет, подобно пиявке...
Так что же ты, вера, скулишь, подобно угодливой шавке,
мы все еще пожалеем, вера, об этом дне.