verses
***
Все познается в мелочах и повторяется в деталях,
все то, что расплылось в очах, нас ожидает в дальних далях,
пустопорожняя земля, волчцы и тернии, разборки,
развалки, пустыри, задворки,
и где фонтаны и дворцы
что завещали нам отцы?
Да тут, буквально в двух шагах, в трех остановках на маршрутке,
вот мост на четырех ногах, вот часовой, застывший в будке,
хранит спокойствие земли, взрастивший чахлые березки,
их ветви - будущие розги.
Стоит шлагбаум поперек
судьбы, как Пушкин нам предрек.
Вот газовые фонари, вот звон церковный, колокольный,
вот и трактир, а там внутри - тоска, треска и борщ свекольный,
вот славный малый, половой, несет бутылку на подносе,
вот Ковалев грустит о носе,
что где-то бродит сам собой -
и в две ноздри трубит трубой.
Вот и дворцы, вот и сады, вот золоченые фонтаны,
где больше бронзы, чем воды, и гипсовые истуканы,
с полезной книжкой пионер, и девица с веслом проворным,
а путь к общественным уборным
весенним солнышком залит
и это сердце веселит.
Дерзай, о верный мой слуга, мой ямб корявый, многостопный,
дерзай, солдат, рази врага, дерзай, служитель расторопный
нелепых обнаженных муз, что ходят, как менты, по трое,
дерзай, страна, что о герое
таком мечтает, чтобы он
попрал природу и закон.
2015
сонет
всяк город стремится ввысь -
слоеный пирог из бетона,
вне времени, вне закона.
строитель, остановись!
поскольку все мы взялись
из материнского лона,
и до последнего стона
пройдем борись-не борись.
на застекленный балкон
термитника звон гитары
не выманит в южной ночи
девицу. прозрачный шифон
ночнушки. ночные кошмары -
от древнего страха ключи.
Все познается в мелочах и повторяется в деталях,
все то, что расплылось в очах, нас ожидает в дальних далях,
пустопорожняя земля, волчцы и тернии, разборки,
развалки, пустыри, задворки,
и где фонтаны и дворцы
что завещали нам отцы?
Да тут, буквально в двух шагах, в трех остановках на маршрутке,
вот мост на четырех ногах, вот часовой, застывший в будке,
хранит спокойствие земли, взрастивший чахлые березки,
их ветви - будущие розги.
Стоит шлагбаум поперек
судьбы, как Пушкин нам предрек.
Вот газовые фонари, вот звон церковный, колокольный,
вот и трактир, а там внутри - тоска, треска и борщ свекольный,
вот славный малый, половой, несет бутылку на подносе,
вот Ковалев грустит о носе,
что где-то бродит сам собой -
и в две ноздри трубит трубой.
Вот и дворцы, вот и сады, вот золоченые фонтаны,
где больше бронзы, чем воды, и гипсовые истуканы,
с полезной книжкой пионер, и девица с веслом проворным,
а путь к общественным уборным
весенним солнышком залит
и это сердце веселит.
Дерзай, о верный мой слуга, мой ямб корявый, многостопный,
дерзай, солдат, рази врага, дерзай, служитель расторопный
нелепых обнаженных муз, что ходят, как менты, по трое,
дерзай, страна, что о герое
таком мечтает, чтобы он
попрал природу и закон.
2015
сонет
всяк город стремится ввысь -
слоеный пирог из бетона,
вне времени, вне закона.
строитель, остановись!
поскольку все мы взялись
из материнского лона,
и до последнего стона
пройдем борись-не борись.
на застекленный балкон
термитника звон гитары
не выманит в южной ночи
девицу. прозрачный шифон
ночнушки. ночные кошмары -
от древнего страха ключи.