(no subject)
После этого дня, когда к вечеру все настолько не так, что уже не можешь ни до чего дотрагиваться без отвращения -- особенно до себя, физически, доводишь себя и всех вокруг, все виноваты, тошно, что-то тяжелое и гадкое варится в чугунном котле, всё чей-то назойливый кашель и резкий голос, грубость и циничные маски, раскольниковский бред, свет грязный, серо-желтый, притворство оконных рам, пустая ненужность, голод и рыбьи кости -- это уходит вдруг взглядом на Эгейское море, сразу, выдохом-вдохом, и не важно, как, важно, что она здесь, снова, измученная моя искренность. В музыке -- только Бах, только русские книги, и только одной, потому что нет людей, в которых можно отражаться без боли.