Плохие поступки 2
Мэтью. Секретарша.
Я стою перед лифтом и пропускаю всех вперед. Не хотелось бы набиться в эту железную коробку вместе со всеми и дышать на них перегаром. Да, вчера я здорово надрался. Башка раскалывается. Но на девушек это, кажется, производит впечатление. Стоишь такой с утомленным взором, в костюме за штуку у.е. и кожаным портфелем, не чесан, не брит, но женские взгляды то и дело останавливаются на тебе. Да, с дыханием надо что-то делать. По-моему в столе у меня есть освежающий спрей. Не хотелось бы дышать перегаром на Молли. Да дождусь я когда-нибудь этого чертова лифта!!! Словно по команде открылись двери соседней кабинки. Никого. Отлично.
Я быстро прохожу мимо Молли в свой кабинет. Она смотрит мне вслед и усмехается. Я этого, конечно не вижу, но поставил бы что угодно на то, что это так. Молли из тех девиц, которым палец в рот не клади. Такое ощущение, что родители их при рождении знают, кем будет их чадо. И имя подбирают соответствующее. Молли, Сьюзи, Хелен и т.д. и т.п. Как только вы слышите такое имя, то сразу вашему взору представляется стройная девушка в модных очках, с волосами, уложенными на затылке (никакой неряшливости!!!). Молли ко всему прочему была еще и не болтлива. Босс называл её не иначе, чем мисс Роджерс! А я наслаждался, произнося её имя практически по слогам. Её это бесило, но между нами не столь необходима какая бы то ни было субординация.
Сегодня я буду на чеку. Молли будет всячески издеваться надо мной. Над моим внешним видом и моим состоянием. Хотя это и не входит в обязанности секретаря-референта, она не упускает случая все подметить. Ничего не упустит.
Освежающий спрей оказался на месте, и я поспешил в уборную, привести себя в порядок. В зеркале на меня смотрело что-то жуткое. Я умылся, но когда поднял голову, мое отражение уже не казалось таким страшным.
- Эй, Мэтти, давай поиграем….
Позади меня что-то двигалось, неестественно размахивая руками. Я успел разглядеть синий свитер и всклокоченные волосы.
- Ну же, Мэтти, помоги мне, - оно посмотрело на меня большими черными дырами вместо глаз и держало свою правую руку в левой, - я не могу её приставить назад.
Мальчик (а это был именно мальчик) приставлял правую руку к плечу, но она не держалась (да и как она могла держаться, если была зверски выдрана).
- Черт, Мэтти, тебе надо было быть осторожнее….Теперь я не могу играть.
- Пошел прочь! - я закричал на отражение. Мальчик сопел и старательно пытался приставить назад руку, - прочь отсюда, - истерически завопил я. Мне казалось, волосы встали дыбом и поседели в одну секунду. Ужас сковал мою грудь, когда мальчик стал маленькими шажками приближаться ко мне. Мое сознание не выдержало, и рука сама сжалась в кулак.
- Убирайся, - еще громче заорал я и со всей силы ударил по зеркалу. Когда я обернулся, то мальчика не было. Исчез и ужас. Осталось только недоумение, откуда он здесь взялся?
- Мистер Питерс, что с вами? - Молли возникла на пороге и смотрела на меня широко раскрытыми глазами, - о боже, вы поранились?
Она подбежала ко мне и схватила за руку.
- Зачем вы разбили зеркало? Что с вами? - Молли отличалась высокой скоростью задавать вопросы, - я вас сейчас перевяжу.
Она умчалась за аптечкой, а мне вдруг так захотелось плакать, что я не в силах был сдержаться. Я не плакал с детства. Да и тогда я был слишком горд, чтобы поддаваться таким слабостям. Но сейчас из моего горла вырывались стоны, которые я не мог подавить. Я выл. Выл, как волк. Или как человек, которому сделали больно.
Джимми. Мысли.
Мы вернулись домой. Марта сварила кофе. Мы молча его выпили. А потом также молча занялись сексом. Я обнял обнаженное гладкое тело Марты. На миг я очутился словно в божьих объятиях. Иначе не назовешь. Я ощутил странную защиту. Такое чувство мне довелось испытать всего раз в жизни. Однажды меня очень сильно напугала собака. Не просто рявкнула из-за забора…. Она напала на меня, изодрала одежду, прокусила руку и гналась потом за мной еще добрых полкилометра. Мать успокоила меня. И именно тогда я почувствовал себя защищенным. Мать всегда отдавала предпочтение Мэтью. Но тогда она проявила истинную заботу. Страшных уколов от бешенства мне не делали. Собака им не страдала. Она просто была очень злая и норовила укусить всякого, кто ступит на её территорию.
И сейчас мне хотелось сделаться маленьким, размером с куклу или плюшевого медвежонка. Чтобы Марта обняла меня и убаюкала. Но возможно Марата ждала того же и от меня. А я не мог, при всем желании, что-либо сделать для неё сейчас.
- Прости меня, - шепчу я в темноте, - прости, я не могу.
- Джимми, что-то случилось? - Марта очень грустно смотрит на меня.
- Я…я не знаю.
- Расскажи мне….
- Да, Джимми, расскажи ей….Расскажи ей все, Джимми. Ей это совсем не повредит. Пусть узнает, как мы с тобой играли….
- Нет, - голос мой едва слышен, и Марта уже совсем забеспокоилась.
- Я не понимаю….- она тянет ко мне руки.
- Ну, конечно же, она не понимает, Джимми. Да ты и не сможешь объяснить ей….
- Прекрати! - выдавливаю я из себя и хватаюсь за волосы.
- Что? - Марта смотрит на меня в недоумении. Даже в темноте спальни я это вижу.
- Прости, - я уже не в силах сдерживаться, - прости, мне нужно уйти.
Я вскакиваю с кровати, хватаю одежду и, на ходу одеваясь, выбегаю из квартиры, чтобы Марта не смогла меня остановить.
Я еще не совсем понимал, что делаю, но ноги сами понесли меня к тому кафе. Очутившись в том квартале, я с ужасом глянул вокруг. Ночная мгла окутывала дома. Все они были похожи один на другой, и казалось, что я очутился в другой стране. Лет эдак двадцать назад. Все было унылым и неприветливым. Тусклый свет фонарей бросал светлые круги на асфальт диаметром в 1 метр, не более того, словно это были керосиновые лампы. И я шел от одного круга к другому. Доверяя своим ногам, я все же вышел к старенькому домику, на первом этаже которого виднелась вывеска: Кафе-мороженное, такая же убогая, как и все вокруг. Возле двери возился человек. Рядом с ним стояла метла и грабли для уборки листьев. А какое сейчас собственно время года? Кажется, осень. На этой мысли, словно она просочилась из моей головы, легкий, но прохладный ветерок прошелестел в деревьях и, кажется, в моих волосах. Человек у двери обернулся, посмотрел на меня, и снова занялся своим делом.
- Эй, - я сделал пару робких шагов к нему, - послушай-ка, не хочешь объяснить мне, что к чему? - больше я ничего не смог придумать.
Он не ответил. Не видя его лица, я все же понимал, что это тот самый официант. Он был до нелепости нарядно одет. Это было не трудно заметить по его ослепительно белой рубашке, атласным лацканам пиджака и алой гвоздике в петлице. Чертов пижон.
- Послушай, - я еще немного приблизился, - я, кажется, с тобой разговариваю…
- А, Джимми, мальчик мой, - он словно только что меня заметил, - рад тебя снова видеть…
- Что?! Что за чушь ты несешь? Я мог бы позвонить в полицию….
- В полицию? - Он недоуменно вскинул брови, - что-то случилось?
- Случилось? - я в шоке схватился за волосы, - да ты же подал мне сегодня за ужином чью-то оторванную руку!!! Вот что случилось…
- Каждый видит то, что хочет видеть, Джимми, - он глубоко вздохнул и достал сигару из кармана пиджака.
- Боюсь, тогда вышла какая-то путаница с моими желаниями,- обреченно пробормотал я. Видимо, он просто сумасшедший.
- Я не псих, - он выдохнул колечко дыма, - я всего лишь старый человек.
- Будь добр, расскажи, что происходит, черт тебя дери!
- Какое странное утверждение, - он поднял глаза к черному небу, - но черту до меня не добраться.
Он как-то печально улыбнулся и с минуту стоял молча.
- Джимми, - снова заговорил он, - каждый должен отвечать за свои поступки. И уж тем более не забывать о них.
Я уставился на него, словно на диковинное существо. Что за бред несет этот старик.
- Мне жаль, что так вышло, но тебе предстоит еще многое. И приятного в этом мало. Это все, что я могу тебе сказать.
- Я ни черта не понял! - сказал я, собираясь уйти, - и знаешь, что? Я все-таки вызову полицию!
Я уже развернулся и пошел прочь, как его тихий и немного скрипучий голос догнал меня
- Может тебе лучше поговорить со своим братом Мэтью?
Я остановился как вкопанный. Но когда обернулся, его уже не было. Я даже не поинтересовался, откуда он знает мое имя…. И имя моего брата.
Джимми и Мэтт.
Словно заговоренный, я направился к дому Мэтта. И что я ему скажу? Что какой-то сумасшедший старик просил навестить его? Демонстрировать родственные чувства я сейчас не способен.
Но перед глазами снова и снова возникают эти грустные глаза. Хотя как пустые глазницы могут быть грустными? Не знаю, но что-то в этом детском личике заставляет меня глотать подступающие слезы.
Я снова оглядываюсь назад, но за спиной у меня так же, как и впереди, непроглядная тьма.
За пару дней я превратился в психа, шастающего по городу ночью и болтающего с подозрительного вида личностями.
Хочется закурить. Я шарю в кармане, но вместо сигарет натыкаюсь на что-то другое. Что-то круглое. Небольшое по размеру и, кажется, пластиковое.
Вынимаю неведомый предмет из кармана и в недоумении смотрю на него. Это маленькая электронная игрушка. О таких мы и мечтать не могли двадцать лет назад. Обладателями сего удовольствия были лишь немногие. В груди у меня все сжимается. Из горла вырываются какие-то нечленораздельные звуки. Боже, неужели это никогда не кончится.
Каждый должен отвечать за свои поступки. И уж тем более не забывать о них.
Этот момент уже наступил, черт тебя дери? И за что я должен ответить?!
Я как ненормальный ору в темноту. Мне хочется плакать и выть, и рвать на себе волосы.
Это не я! - выкрикиваю я трусливо, на большее меня не хватает, - это не я!
Сжимая в ладони маленький кусочек пластика, я бреду по улице. Как, черт возьми? Как, эта штука оказалась у меня в кармане?
Да, Мэтью, кажется, настало время поговорить.
Мэтт живет в новом высотном доме, в большой холостяцкой квартире. Женщины остаются у него только на ночь. Так что завтрак он всегда готовит себе сам. И получает от этого удовольствие. Мне не по себе от того, что придется среди ночи будить его. Хотя, кто его знает, может и Мэтт не так уж спокойно спит в последнее время. Только вот убей бог, не пойму, что я должен сейчас ему говорить.
Лифт мягко поднимает меня наверх. В этом доме чувствуешь себя как-то неуютно. Лестничная площадка залита ослепительным светом. Я звоню в квартиру Мэтта. Он открывает почти сразу.
Его усталое и небритое лицо сразу мне все объясняет. Я в полной своей уверенности тяну к нему руку, словно бы желая прикоснуться к нему и почувствовать, что он настоящий. Но он хмуро смотрит на меня.
- Что это с тобой, Джимми? - и отступает на шаг назад.
- Ничего, - наш разговор словно не начался, а продолжился. Мэтт как будто ждал меня. Или, может думал о том, о чем и я.
- Ничего, - повторяю и прячу руку в карман, - Черт, - это восклицание слетает с моих губ намного раньше, чем я успеваю рассказать Мэтту, зачем я здесь. Моя рука шарит по карману и ничего не находит. Я, как идиот, стою на площадке и ругаюсь, а Мэтт со скучающим видом наблюдает за моими действиями.
- Что стряслось, Джим, - снова спрашивает Мэтт, - с чего это ты так разнервничался?
На минуту я успокаиваюсь. Но сердце мое стучит, словно перед экзаменом. Я не могу пошевелить языком и выдавить из себя даже пару слов. Наконец, я собираюсь с силами и говорю:
- Из-за той проклятой игрушки, ради которой ты убил Ники!
- Что? - Мэтт ошарашено смотри на меня, - что ты несешь?
- Мэтт, если у тебя плохо с памятью, то у меня с ней очень даже хорошо, можешь даже не стараться….
- Но это не я! - Мэтт даже подпрыгивает на месте, - он сам виноват.
Теперь в его голосе звучат истерические детские нотки.
- Я не судить тебя пришел, - Теперь мы поменялись местами: он весь дрожит от волнения, а я спокоен, как танк, - я пришел, чтобы отдать тебе её, но видимо выронил по дороге.
- Отдать? Зачем?
- Затем, что какой-то не нормальный вручил сегодня её мне и просил передать тебе привет…
- Подожди, - Мэтт, словно подросток мчится в комнату, я остаюсь дожидаться его на лестнице.
Он возвращается с маленьким пластиковым предметом в руках.
- О нет, - я даже застонал, - да он просто развел меня.
- Кто он?
И я рассказываю Мэтту историю моих приключений.
Но, кажется, на него это не производит впечатление.
- Не знаю, - он пожимает плечами, - со мной в последнее время ничего такого не случалось.
Я смотрю в его по-прежнему лживые глаза, и мне становится грустно.
- Ты врешь, - бормочу я устало, - ты врешь, Мэтт. Ну скажи, зачем тебе это? Я ведь знаю, что произошло.
Меня всего начинает трусить. Прислоняюсь к стене и оседаю на пол.
Я стою перед лифтом и пропускаю всех вперед. Не хотелось бы набиться в эту железную коробку вместе со всеми и дышать на них перегаром. Да, вчера я здорово надрался. Башка раскалывается. Но на девушек это, кажется, производит впечатление. Стоишь такой с утомленным взором, в костюме за штуку у.е. и кожаным портфелем, не чесан, не брит, но женские взгляды то и дело останавливаются на тебе. Да, с дыханием надо что-то делать. По-моему в столе у меня есть освежающий спрей. Не хотелось бы дышать перегаром на Молли. Да дождусь я когда-нибудь этого чертова лифта!!! Словно по команде открылись двери соседней кабинки. Никого. Отлично.
Я быстро прохожу мимо Молли в свой кабинет. Она смотрит мне вслед и усмехается. Я этого, конечно не вижу, но поставил бы что угодно на то, что это так. Молли из тех девиц, которым палец в рот не клади. Такое ощущение, что родители их при рождении знают, кем будет их чадо. И имя подбирают соответствующее. Молли, Сьюзи, Хелен и т.д. и т.п. Как только вы слышите такое имя, то сразу вашему взору представляется стройная девушка в модных очках, с волосами, уложенными на затылке (никакой неряшливости!!!). Молли ко всему прочему была еще и не болтлива. Босс называл её не иначе, чем мисс Роджерс! А я наслаждался, произнося её имя практически по слогам. Её это бесило, но между нами не столь необходима какая бы то ни было субординация.
Сегодня я буду на чеку. Молли будет всячески издеваться надо мной. Над моим внешним видом и моим состоянием. Хотя это и не входит в обязанности секретаря-референта, она не упускает случая все подметить. Ничего не упустит.
Освежающий спрей оказался на месте, и я поспешил в уборную, привести себя в порядок. В зеркале на меня смотрело что-то жуткое. Я умылся, но когда поднял голову, мое отражение уже не казалось таким страшным.
- Эй, Мэтти, давай поиграем….
Позади меня что-то двигалось, неестественно размахивая руками. Я успел разглядеть синий свитер и всклокоченные волосы.
- Ну же, Мэтти, помоги мне, - оно посмотрело на меня большими черными дырами вместо глаз и держало свою правую руку в левой, - я не могу её приставить назад.
Мальчик (а это был именно мальчик) приставлял правую руку к плечу, но она не держалась (да и как она могла держаться, если была зверски выдрана).
- Черт, Мэтти, тебе надо было быть осторожнее….Теперь я не могу играть.
- Пошел прочь! - я закричал на отражение. Мальчик сопел и старательно пытался приставить назад руку, - прочь отсюда, - истерически завопил я. Мне казалось, волосы встали дыбом и поседели в одну секунду. Ужас сковал мою грудь, когда мальчик стал маленькими шажками приближаться ко мне. Мое сознание не выдержало, и рука сама сжалась в кулак.
- Убирайся, - еще громче заорал я и со всей силы ударил по зеркалу. Когда я обернулся, то мальчика не было. Исчез и ужас. Осталось только недоумение, откуда он здесь взялся?
- Мистер Питерс, что с вами? - Молли возникла на пороге и смотрела на меня широко раскрытыми глазами, - о боже, вы поранились?
Она подбежала ко мне и схватила за руку.
- Зачем вы разбили зеркало? Что с вами? - Молли отличалась высокой скоростью задавать вопросы, - я вас сейчас перевяжу.
Она умчалась за аптечкой, а мне вдруг так захотелось плакать, что я не в силах был сдержаться. Я не плакал с детства. Да и тогда я был слишком горд, чтобы поддаваться таким слабостям. Но сейчас из моего горла вырывались стоны, которые я не мог подавить. Я выл. Выл, как волк. Или как человек, которому сделали больно.
Джимми. Мысли.
Мы вернулись домой. Марта сварила кофе. Мы молча его выпили. А потом также молча занялись сексом. Я обнял обнаженное гладкое тело Марты. На миг я очутился словно в божьих объятиях. Иначе не назовешь. Я ощутил странную защиту. Такое чувство мне довелось испытать всего раз в жизни. Однажды меня очень сильно напугала собака. Не просто рявкнула из-за забора…. Она напала на меня, изодрала одежду, прокусила руку и гналась потом за мной еще добрых полкилометра. Мать успокоила меня. И именно тогда я почувствовал себя защищенным. Мать всегда отдавала предпочтение Мэтью. Но тогда она проявила истинную заботу. Страшных уколов от бешенства мне не делали. Собака им не страдала. Она просто была очень злая и норовила укусить всякого, кто ступит на её территорию.
И сейчас мне хотелось сделаться маленьким, размером с куклу или плюшевого медвежонка. Чтобы Марта обняла меня и убаюкала. Но возможно Марата ждала того же и от меня. А я не мог, при всем желании, что-либо сделать для неё сейчас.
- Прости меня, - шепчу я в темноте, - прости, я не могу.
- Джимми, что-то случилось? - Марта очень грустно смотрит на меня.
- Я…я не знаю.
- Расскажи мне….
- Да, Джимми, расскажи ей….Расскажи ей все, Джимми. Ей это совсем не повредит. Пусть узнает, как мы с тобой играли….
- Нет, - голос мой едва слышен, и Марта уже совсем забеспокоилась.
- Я не понимаю….- она тянет ко мне руки.
- Ну, конечно же, она не понимает, Джимми. Да ты и не сможешь объяснить ей….
- Прекрати! - выдавливаю я из себя и хватаюсь за волосы.
- Что? - Марта смотрит на меня в недоумении. Даже в темноте спальни я это вижу.
- Прости, - я уже не в силах сдерживаться, - прости, мне нужно уйти.
Я вскакиваю с кровати, хватаю одежду и, на ходу одеваясь, выбегаю из квартиры, чтобы Марта не смогла меня остановить.
Я еще не совсем понимал, что делаю, но ноги сами понесли меня к тому кафе. Очутившись в том квартале, я с ужасом глянул вокруг. Ночная мгла окутывала дома. Все они были похожи один на другой, и казалось, что я очутился в другой стране. Лет эдак двадцать назад. Все было унылым и неприветливым. Тусклый свет фонарей бросал светлые круги на асфальт диаметром в 1 метр, не более того, словно это были керосиновые лампы. И я шел от одного круга к другому. Доверяя своим ногам, я все же вышел к старенькому домику, на первом этаже которого виднелась вывеска: Кафе-мороженное, такая же убогая, как и все вокруг. Возле двери возился человек. Рядом с ним стояла метла и грабли для уборки листьев. А какое сейчас собственно время года? Кажется, осень. На этой мысли, словно она просочилась из моей головы, легкий, но прохладный ветерок прошелестел в деревьях и, кажется, в моих волосах. Человек у двери обернулся, посмотрел на меня, и снова занялся своим делом.
- Эй, - я сделал пару робких шагов к нему, - послушай-ка, не хочешь объяснить мне, что к чему? - больше я ничего не смог придумать.
Он не ответил. Не видя его лица, я все же понимал, что это тот самый официант. Он был до нелепости нарядно одет. Это было не трудно заметить по его ослепительно белой рубашке, атласным лацканам пиджака и алой гвоздике в петлице. Чертов пижон.
- Послушай, - я еще немного приблизился, - я, кажется, с тобой разговариваю…
- А, Джимми, мальчик мой, - он словно только что меня заметил, - рад тебя снова видеть…
- Что?! Что за чушь ты несешь? Я мог бы позвонить в полицию….
- В полицию? - Он недоуменно вскинул брови, - что-то случилось?
- Случилось? - я в шоке схватился за волосы, - да ты же подал мне сегодня за ужином чью-то оторванную руку!!! Вот что случилось…
- Каждый видит то, что хочет видеть, Джимми, - он глубоко вздохнул и достал сигару из кармана пиджака.
- Боюсь, тогда вышла какая-то путаница с моими желаниями,- обреченно пробормотал я. Видимо, он просто сумасшедший.
- Я не псих, - он выдохнул колечко дыма, - я всего лишь старый человек.
- Будь добр, расскажи, что происходит, черт тебя дери!
- Какое странное утверждение, - он поднял глаза к черному небу, - но черту до меня не добраться.
Он как-то печально улыбнулся и с минуту стоял молча.
- Джимми, - снова заговорил он, - каждый должен отвечать за свои поступки. И уж тем более не забывать о них.
Я уставился на него, словно на диковинное существо. Что за бред несет этот старик.
- Мне жаль, что так вышло, но тебе предстоит еще многое. И приятного в этом мало. Это все, что я могу тебе сказать.
- Я ни черта не понял! - сказал я, собираясь уйти, - и знаешь, что? Я все-таки вызову полицию!
Я уже развернулся и пошел прочь, как его тихий и немного скрипучий голос догнал меня
- Может тебе лучше поговорить со своим братом Мэтью?
Я остановился как вкопанный. Но когда обернулся, его уже не было. Я даже не поинтересовался, откуда он знает мое имя…. И имя моего брата.
Джимми и Мэтт.
Словно заговоренный, я направился к дому Мэтта. И что я ему скажу? Что какой-то сумасшедший старик просил навестить его? Демонстрировать родственные чувства я сейчас не способен.
Но перед глазами снова и снова возникают эти грустные глаза. Хотя как пустые глазницы могут быть грустными? Не знаю, но что-то в этом детском личике заставляет меня глотать подступающие слезы.
Я снова оглядываюсь назад, но за спиной у меня так же, как и впереди, непроглядная тьма.
За пару дней я превратился в психа, шастающего по городу ночью и болтающего с подозрительного вида личностями.
Хочется закурить. Я шарю в кармане, но вместо сигарет натыкаюсь на что-то другое. Что-то круглое. Небольшое по размеру и, кажется, пластиковое.
Вынимаю неведомый предмет из кармана и в недоумении смотрю на него. Это маленькая электронная игрушка. О таких мы и мечтать не могли двадцать лет назад. Обладателями сего удовольствия были лишь немногие. В груди у меня все сжимается. Из горла вырываются какие-то нечленораздельные звуки. Боже, неужели это никогда не кончится.
Каждый должен отвечать за свои поступки. И уж тем более не забывать о них.
Этот момент уже наступил, черт тебя дери? И за что я должен ответить?!
Я как ненормальный ору в темноту. Мне хочется плакать и выть, и рвать на себе волосы.
Это не я! - выкрикиваю я трусливо, на большее меня не хватает, - это не я!
Сжимая в ладони маленький кусочек пластика, я бреду по улице. Как, черт возьми? Как, эта штука оказалась у меня в кармане?
Да, Мэтью, кажется, настало время поговорить.
Мэтт живет в новом высотном доме, в большой холостяцкой квартире. Женщины остаются у него только на ночь. Так что завтрак он всегда готовит себе сам. И получает от этого удовольствие. Мне не по себе от того, что придется среди ночи будить его. Хотя, кто его знает, может и Мэтт не так уж спокойно спит в последнее время. Только вот убей бог, не пойму, что я должен сейчас ему говорить.
Лифт мягко поднимает меня наверх. В этом доме чувствуешь себя как-то неуютно. Лестничная площадка залита ослепительным светом. Я звоню в квартиру Мэтта. Он открывает почти сразу.
Его усталое и небритое лицо сразу мне все объясняет. Я в полной своей уверенности тяну к нему руку, словно бы желая прикоснуться к нему и почувствовать, что он настоящий. Но он хмуро смотрит на меня.
- Что это с тобой, Джимми? - и отступает на шаг назад.
- Ничего, - наш разговор словно не начался, а продолжился. Мэтт как будто ждал меня. Или, может думал о том, о чем и я.
- Ничего, - повторяю и прячу руку в карман, - Черт, - это восклицание слетает с моих губ намного раньше, чем я успеваю рассказать Мэтту, зачем я здесь. Моя рука шарит по карману и ничего не находит. Я, как идиот, стою на площадке и ругаюсь, а Мэтт со скучающим видом наблюдает за моими действиями.
- Что стряслось, Джим, - снова спрашивает Мэтт, - с чего это ты так разнервничался?
На минуту я успокаиваюсь. Но сердце мое стучит, словно перед экзаменом. Я не могу пошевелить языком и выдавить из себя даже пару слов. Наконец, я собираюсь с силами и говорю:
- Из-за той проклятой игрушки, ради которой ты убил Ники!
- Что? - Мэтт ошарашено смотри на меня, - что ты несешь?
- Мэтт, если у тебя плохо с памятью, то у меня с ней очень даже хорошо, можешь даже не стараться….
- Но это не я! - Мэтт даже подпрыгивает на месте, - он сам виноват.
Теперь в его голосе звучат истерические детские нотки.
- Я не судить тебя пришел, - Теперь мы поменялись местами: он весь дрожит от волнения, а я спокоен, как танк, - я пришел, чтобы отдать тебе её, но видимо выронил по дороге.
- Отдать? Зачем?
- Затем, что какой-то не нормальный вручил сегодня её мне и просил передать тебе привет…
- Подожди, - Мэтт, словно подросток мчится в комнату, я остаюсь дожидаться его на лестнице.
Он возвращается с маленьким пластиковым предметом в руках.
- О нет, - я даже застонал, - да он просто развел меня.
- Кто он?
И я рассказываю Мэтту историю моих приключений.
Но, кажется, на него это не производит впечатление.
- Не знаю, - он пожимает плечами, - со мной в последнее время ничего такого не случалось.
Я смотрю в его по-прежнему лживые глаза, и мне становится грустно.
- Ты врешь, - бормочу я устало, - ты врешь, Мэтт. Ну скажи, зачем тебе это? Я ведь знаю, что произошло.
Меня всего начинает трусить. Прислоняюсь к стене и оседаю на пол.