(no subject)

[brunkovska]

Продолжение 3 главы Шиловского "На Березине"



Характеризуя штабы (особенно крупные штабы), следует сказать, что в большинстве своем они были многочисленными, мало самостоятельными, слабо организованными, медленно работающими и крайне громоздкими. Трудно было добиться осуществления основных требований для успеха всякой штабной деятельности: правильного разделения труда, с точным определением круга ведения каждого отдела и, по возможности, даже каждого работника; знания и практической подготовленности личного состава штабов; наконец, строгой штабной дисциплины. Штабы в целом настолько медленно работали, что значительную часть срочных распоряжений, которые могли бы быть исполнены отделами штаба, начальник штаба армии должен был писать сам.

Вследствие большого развития письменных сношений штабы были положительно завалены огромным количеством входящих и исходящих бумаг. [13]

Бумаги крайне медленно двигались внутри самого штаба, по инстанциям, подвергаясь последовательной регистрации в нескольких журналах. Часто рядовая бумага доходила быстрее от Наштадива до Наштарма (хотя их отделяли десятки, а то и добрая сотня верст), чем от Наштарма до Начальника отделения того же штарма, хотя они находились в одном {43} и том же здании. Здесь играло роль не расстояние, которое, при наличии исправной технической связи (телеграф, телефон), не оказывало существенного влияния, а количество инстанций, журналов и рук, через которые должна была пройти данная бумага.

Такой порядок работы штабов не был случайным. Он вытекал из всей совокупности условий, которые мы обрисовали. В конце концов, в конкретной обстановке 1919/20 г., он был уже не так плох: все же эта была известная система, которая, при всех своих крупных недочетах, обеспечивала, с одной стороны, плановость в работе, а с другой, - политический контроль над ней. Где этой системы не было, там зачастую наблюдалось нечто худшее: хаос в делах, неразбериха в обстановке и полное отсутствие всякого учета.

Конечно, описанный сугубо-бюрократический порядок движения бумаг мог применяться лишь к грудам текущей, маловажной и несрочной переписки. Какая-нибудь важная и спешная "Серия Г" бомбой прошибала все канцелярские перегородки и, минуя журналы и промежуточные инстанции, попадала непосредственно к исполнению, хотя и вызывала последующее недовольство обойденных лиц.

Притом, подобная система работы могла пышно расцвести лишь при неподвижном фронте. Как только начинались маневренные действия, вся эта громоздкая организация замирала. Рабочая часть штаба - небольшая группа ответственных сотрудников - образовывала так наз. "полевой штаб". Этот полевой штаб, вследствие своей малочисленности, не справлялся со всеми делами. Выполнялось только важнейшее, а остальное откладывалось. Получались завалы в работе. Основной же 'штаб безнадежно отставал, терял связь со всеми и томился от бездействия, обращаясь в никому ненужный, громоздкий хвост. Он оживал только на следующей остановке, где вновь занимались громадные здания, пускалась в ход канцелярская машина и начинала медленно обращаться груда входящих и исходящих бумаг.

Естественно, что такие приемы работы мало подходили для предстоящего периода напряженной боевой деятельности. Они требовали изменения и вызвали вскоре решительный протест со стороны Командзапа.

Командзап в приказе по армиям фронта от 10 мая отметил, [14] что бросается в глаза вялая работа штабов как высших, так и низших. Зачастую запаздывают телеграммы, носящие самый срочный характер. Имели место случаи невручения телеграмм по назначению. Войсковые части и войсковые начальники также часто не проявляют энергии и исполнительности. Командующий фронтом далее указывал, что, видимо, длительная бездеятельность фронта заставила многих заразиться, духом мирной обывательщины. Грозные события на фронте и наше твердое решение уничтожить белопольскую армию требуют от всех революционной энергии и дисциплины. Командзап приказывал командармам и Наштазапу решительно и круто подтянуть штабы и потребовать от них строгой исполнительности.

Этот приказ был весьма кстати. Однако, он не решал и не мог {44} решить вопроса в целом. Для рационализации деятельности штабов требовалась не только их подтяжка, но и коренное изменение всей, системы работы. Но для этой реформы время пришло гораздо позже.

Бесперебойная работа штабов была возможна только при хорошо налаженной связи. Со связью было много затруднений. При продолжительном стоянии на месте удавалось более или менее удовлетворительно поддерживать связь, но как только фронт приходил в движение, - она начинала давать перебои. Командующий армией и начальники дивизии настойчиво требовали поддержания связи, но состояние этой службы и ее материальная база были таковы, что ей трудно было справиться с задачами маневренной войны.

Вот несколько данных, взятых из материалов участников операции. Личный состав частей связи был малоопытный, без серьезной подготовки. Пополнения почти не имелось. Привлеченные к военной службе гражданские почтово-телеграфные работники обычно рассасывались по крупным штабам и по тылам, а в войсковых штабах их почти не было. Некомплект специалистов в частях связи доходил до 50%.

С материальной частью дело обстояло не лучше. Некомплект штатного имущества в частях связи достигал 30 - 40%. Впрочем, эти сведения весьма условны, и к цифрам официальных источников нужно относиться осторожно и уметь критиковать их. Например, в Истор.-стратег. очерке XVI армии указано, [15] что войска в мае 1920 года были обеспечены телеграфно-телефонным имуществом на 200%- Эти сведения давались Управлением снабжения армии, которое, не имея возможности учесть фактическое наличие имущества в войсках, числило за ними все то, что они получали в разное время и что еще не успели исключить по инспекторским свидетельствам как пришедшее в негодность, утерянное в боях и т. д. Поэтому получалась огромная разница между бумажными сведениями и фактическим наличием имущества. Настоящее замечание относится и к другим отраслям снабжения.

Основным и почти единственным видом связи являлась проволока. Летучая почта всякого рода влачила жалкое существование из-за недостатка средств. Радио-связь могла бы оказать существенную помощь, но уменье ею пользоваться для оперативных целей оставляло желать лучшего. Для информационных же целей радио-связь использовалась широко и с положительными результатами.

Заблаговременная постройка новых линий связи велась средствами фронта и армии частью в тыловом районе. Значительные средства фронта были затрачены на подготовку тыловых магистралей (например, Новозыбков-Гомель и Новозыбков - Брянск), а к подготовке передового района подходили с некоторой осторожностью, как будто опасаясь, не придется ли отступать вместо наступления. Но все же, средствами Скарм XVI в районе предстоящих операций была произведена довольно серьезная подготовка. Построена новая телеграфная трехпроводная линия Шклов - Шепелевичи (55 км), а также подвешены два провода от Белыничи на Погост (60 км) и два провода от Чечевичи на Долгое, Суша, Кличев (95 км) и Чипиринка, Ст. Велень (15 км). Был {45} произведен ремонт существующих линий, которых исправлено до 500 км. Благодаря указанным мерам, связь Штарма с дивизиями в течение майской операции была обставлена более или менее удовлетворительно, хотя и бывали перебои; отчасти же это объясняется тем, что наше наступление не развилось в глубину, и для поддержания связи не было больших затруднений.

Авиацией армия считала себя обеспеченной, имея две сильные группы, которые в период подготовки располагались на флангах: у ст. Славное (между Оршей и Борисовым) и у ст. Салтановка (юго-восточнее Жлобина). По данным боевого состава армии, на 15 мая, армейская авиация имела в районе нашего наступления 52 действующих самолета и 4 аэростата.

К началу операции авиация, содействующая удару XVI армии, была сгруппирована на ст. Славное (эскадрилья т. Ширинкина), и у Могилева (эскадрилья т. Кожевникова). Авиации были поставлены следующие задачи. [16]

а) Разведка Борисовского предмостного укрепления и линии Але
ксандровской жел. дороги до г. Минска.

б) Изучение местности в районе Борисова, Ст. Смолевичи, Игумен, Божино в целях определения расположения неприятельских резервов и более удобных и открытых путей движения их к Березине. Разведка и изучение должны быть закончены к 16 мая.

В день операции эскадрилья истребителей должна была вылететь к Борисовскому предмостному укреплению и огнем пулеметов и бомбометанием способствовать выполнению поставленной войскам задачи. Одновременно разведывательной и бомбометной эскадрильям ставилась задача произвести бомбардировку станции и города Борисова и м. Смолевичи.

Было указано наблюдать в течение операции за железной дорогой Борисов - Минск, за железной дорогой Осиповичи - Минск и за ветками на ст. Гродзянка и ст. Завишин, бомбардируя идущие эшелоны. Установить наблюдение за районом Борисов, Смолевичи, Игумен, Божино для выяснения передвижения резервов противника, атаки их с воздуха и разгона. Установить дежурство истребителей, дабы неприятельские самолеты не могли безнаказанно появляться в районах переправ дивизий через Березину.

Была организована связь Штаба воздухоил на ст. Славное со Штадивом 17 в Шепелевичи и со Штармом в Могилеве. В целях более тесной связи авиации с атакующими войсками было приказано произвести обследование района Шепелевичи - Белыничи и выбрать здесь площадки для спуска самолетов.

Начдивам 17 и 8 было предоставлено право давать дополнительные задания авиации через Начавиарм XVI, а в экстренных случаях непосредственно. Командарм обращал внимание начальников авиационных соединений на важность прикрытия атакующих войск от налетов польской авиации и дал задачу нашей авиации сопровождать наступление красный войск бомбометанием и обстрелом из пулеметов.

{46} В дальнейшем, за два дня до форсирования Березины 8-й и 17-й дивизиями, Командующий армией подтвердил, во избежание возможных недоразумений, что главнейшая задачи авиации в период форсирования р. Березины есть содействие переправе 8-й и 17-й дивизий атаками с воздуха польских войск и недопущение подхода польских резервов к атакованным участкам. Славненская группа должна была содействовать 17-й дивизии, а Могилевская - 8-й дивизии. Начальникам дивизий было приказано точно договориться с командованием авиационных групп о расположении своих войск, о времени и порядке переправы и об условных знаках. Площадки для спуска самолетов должны были быть подысканы при каждом штабе дивизии.

Противовоздушная оборона была организована имеющимися средствами на ст. Крупки, Славное, Орша, Могилев, Рогачев и Жлобин. С прибытием трех зенитных батарей, предполагалось прикрыть ими ст. Славное и Жлобинский узел.

Политическое обеспечение операции.

Предыдущие главы дают общее представление о той военно-политической обстановке, которая складывалась на Западном фронте и в XVI армии весной 1920 года.'В течение долгого времени Западный фронт был второстепенным; с нашей стороны здесь не было крупных побед, но накопилось достаточное количество мелких неудач. Малое количество войск и недостаточное снабжение, с одной стороны, а также отсутствие активных задач и возможность мирных переговоров, с другой стороны, оказывали неблагоприятное влияние на боеспособность войск. Продолжительная неподвижность фронта способствовала тому, что к весне 1920 года штабы и политорганы мало-по-малу начали переходить на полувоенное, полумирное положение.

Политорганы развивались, ширились, обрастали громоздкими учреждениями и становились малоподвижными. В политической работе преобладали пропагандистские методы.

XVI армия, в недавнем прошлом Западная армия, а затем Бело-русско-Литовская армия, сохранила тесную связь своих политических организаций с партийными кругами Западной области и Белоруссии.

Население в тылу противника и частично в прифронтовой полосе помогало Красной армии, создавая партизанские отряды для действий против белополяков. [17]

Коренные дивизии XVI армии - 8-я и 17-я - носили на себе известный отпечаток той обстановки, которую мы здесь изложили, но все же основной кадр этих дивизий был не плох. По подготовке, управлению и боеспособности 17-я дивизия расценивалась значительно выше, чем 8-я. Старые красноармейцы в целом отличались достаточным уровнем сознательности, пониманием классового характера войны и боевым опытом. Они мужественно переносили трудные материальные {47} условия существования, отличались известной дисциплинированностью (иногда своеобразно понимаемой) и смотрели на белополяков, как на врагов.

Коммунистическая прослойка в частях армии составляла 10 - 15%. По данным "Историко-стратег. очерка XVI армии" (стр. 194) к началу 1920 года социальный состав коммунистических ячеек был весьма здоровый: рабочих 62%, крестьян - 21°/0, прочих - 17%. По партийному стажу большинство (свыше 87%) падало на членов, вступивших после Октябрьской революции.

Но старых красноармейцев, имевших боевой опыт, было немного. В боевом составе каждой из названных двух дивизий в марте месяце числилось по 2 000 - 3 000 штыков, а к началу майской операции он перешагнул за цифру 11 000 штыков в сумме по обеим дивизиям. Ясно, что большая часть красноармейского состава, принявшего участие в майской операции, должна быть отнесена за счет пополнений, полученных в течение последних двух-трех месяцев. Что же представляли собою эти пополнения?

Они состояли либо из молодых красноармейцев, присланных из глубокого тыла, либо из дезертиров. Первые были необстреляны, неграмотны политически и плохо обучены. Вторые были весьма ненадежны и среди них значительно труднее было вести политико-просветительную работу; зачастую они требовали применения репрессий. Таким образом, перед политорганами армии вставала большая, ответственная и трудная задача по приведению всей красноармейской массы в состояние, которое обеспечивало бы командованию возможность успешных наступательных действий.

Младший командный состав, а отчасти и средний, по политической и военной подготовке не слишком отличался от старых красноармейцев. В своем прошлом это были либо красноармейцы, выдвинувшиеся за свои заслуги, либо унтер-офицеры старой армии. Старший и высший комсостав по преимуществу состоял из бывших офицеров, хотя в строю было лшого командиров и не из офицерского состава. Судя по материалам, которые сохранились в приказах по армии, боевая подготовка командного состава в целом оставляла желать лучшего. При всем том, некомплект командного состава весною и летом 1920 года достигал 25 - 30%.

Политическая надежность командного состава была удовлетворительной и с течением времени имела тенденцию к дальнейшему улучшению. Командный состав постепенно сживался с Красной армией и проникался ее идеологией. Это, между прочим, находило отражение в стремлении его поступать в партию (с января по июль 1920 года процент комсостава в ячейках РКП возрос с 10,9 до 16,5).

Что касается политсостава, то т. Бриль, сам принимавший участие в кампании 1920 года на Западном фронте в качестве комиссара одного из войсковых штабов XVI армии, отмечает, что политсостав был недостаточно подготовлен, мало выдержан в партийном отношении и не имел большого опыта в политической работе.

Одним словом, политико-моральное состояние войск было таково, что требовалась встряска, нужен был определенный перелом, чтобы от {48} оборонительных настроений перейти к широким активным операциям. Создать в войсках наступательный порыв - вот была основная задача, ставшая перед политорганами армии.

С этим были связаны и другие вопросы. Недостаточность военной и политической выучки красноармейского состава, отсутствие должной дисциплины как в периоды затишья, в повседневной жизни и работе, так и особенно во время боевых действий, сильно давали себя чувствовать. Несколькими страницами выше, говоря о подготовке войск, мы уже приводили приказы командующего армией и отмечали принимавшиеся меры для устранения этих недочетов и для воспитания войск в духе ведения дисциплинированного боя, поддающегося управлению. Перед политическими органами стояла задача помочь командованию в проведении этих мероприятий. Так как наибольшее участие в майской операции приняли 8-я и 17-я дивизии, то представляет интерес характеристика боеспособности бригад этих дивизий, сделанная Командованием XVI армии в апреле 1920 года.

Бригады 8-й дивизии имели такую оценку: 22-я бригада - при условии пополнения ее командным составом и красноармейцами - могла считаться вполне боеспособной. 23-я бригада имела характеристику менее стойкой, а отзыв об 24-й бригаде сводился к тому, что при достаточной подготовке бойцов и комсостава и при налаженности административно-хозяйственного аппарата она была вполне способна к активным действиям. В итоге лучшей бригадой в дивизии являлась 24-я, а худшей - 23-я.

Отзыв о 17-й дивизии говорил, что за последние три месяца боевой службы дивизия значительно утратила свою прежнюю боязнь незанятого пространства и научилась успешно маневрировать. При равенстве сил с поляками войска в большинстве успешно выполняли свои задачи. 49-я бригада была достаточно стойкая, 50-я бригада - менее стойкая, а 51-я бригада - вполне боеспособная и годная к активным действиям. Таким образом, лучшей бригадой была 51-я бригада, а худшей - 50-я. [18] Однако, упорные бои, веденные 17-й дивизией в Мозырском районе, причинили ей большие потери и ослабили ее.

Наконец, борьба за сохранение военной тайны, борьба со шпионажем и неприятельской агитацией также входили в круг задач политорганов.

В первых числах мая волна мобилизованных в центре коммунистов докатилась до армии и усилила ее количественно и качественно. Армия начинала ощущать на себе внимание центра. Политическая директива об общей линии работы была дана в тезисах ЦК РКП: "Польский фронт и наши задачи". Исходя из этих задач и дополнительных указаний Реввоенсовета фронта и ПУЗАПа, политорганы армии широко развернули свою деятельность. Вскоре на Западный фронт и в частности в XVI армию прибыл Председатель Реввоенсовета Республики, который также дал указания по ряду вопросов.

В приказах Предреввоенсовета и в директивах Реввоенсовета фронта подчеркивалось, что в настоящее время Западный фронт {49} является самым важным франтом Республики. Непременным условием успеха всех мер (агитационного, воспитательного, организационного, карательного характера) для обеспечения боеспособности войск является правильная постановка дела снабжения. Затем, нужно так наладить агитацию, чтобы каждый красноармеец понял, что сделало Советское правительство для избежания войны, и чтобы он ясно почувствовал, что вся ответственность за предстоящую кровавую борьбу ложится целиком на польскую буржуазную шляхту. Поведение коммунистов в составе войск имеет решающее значение для настроения и боеспособности их. Долг коммуниста не только самому бороться самоотверженно, но и всемерно побуждать, а где нужно, то и принуждать бороться других.

Компояитсостав должен сосредоточить свои усилия на лучшей подготовке пополнений, непрерывно направляемых центром. Организация заградительных отрядов представляет собою одну из важнейших задач командиров и комиссаров; легкость и безнаказанность дезертирства способны разложить самую лучшую часть. Революционные военные трибуналы получили указание привести свою работу в соответствие с суровой ответственностью всей обстановки. Смертельная угроза, нависшая над Рабоче-крестьянской Республикой, влечет за собою неминуемую угрозу смерти всем тем, кто не выполняет своего воинского долга. Эгоистические, шкурнические элементы армии должны на опыте убедиться, что смерть ждет в тылу того, кто изменнически пытается уйти от нее на фронте.

"Настал час суровой расправы с дезертирами!", писал Предреввоенсовета в одном из приказов, предлагая принять ряд решительных мер по борьбе с дезертирством.

Наконец, Председатель РВСР призывал щадить пленных и раненых.

Председатель РВСР и Реввоенсовет фронта потребовали, чтобы Западный фронт встряхнулся сверху донизу. Неряшливость, медлительность, непредусмотрительность, тем более трусость и шкурничество должны быть выжжены каленым железом. В развитие этих указаний, Реввоенсоветом армии были даны дополнительные инструкции и разъяснения всему составу армии.

Методы работы политорганов подверглись существенному изменению. Если до весны 1920 года политорганы имели перед собой главным образом, культурно-политические цели и стремились к их достижению преимущественно пропагандистскими методами, то теперь, в связи с вновь поставленной задачей по укреплению боеспособности армии, центр тяжести был перенесен на ударную работу, на агитационный метод.

Нижеследующая таблица (см. таблицу вверху стр. 50) показывает, насколько оживилась политическая работа в армии в период подготовки к наступлению.

В феврале в среднем приходилось на мелкую единицу (рота, команда) 1,75 митингов и бесед, а в мае эти цифры возросли больше, чем вдвое (3,63).

По редакционно-издательской части Поарм и Подотвы выполнили большую работу. Для характеристики наиболее интенсивных периодов деятельности укажем, что, например, со 2 по 7 мая было издано {50} 4 листовки с общим тиражем 233 000 экземпляров. За две недели; второй половины мая было издано, частью на русском, частью на польском языке 15 листовок с общим тиражем 620 000 экз.

Месяц
Проведено

Митингов
Лекций
Собеседований
Концертов
Спектаклей
Всего

Февраль
117
44
231
30
108
530

Март
400
144
611
69
139
1363

Апрель
362
144
735
68
128
1407

Май
329
160
867
133
193
1682

Июнь
337
143
687
89
260
1507

В общем, в течение каждого месяца периода подготовки к наступлению и начала наступления в части армии поступало до двух миллионов экземпляров различных листовок, газет и журналов. Если половина шла на распределение среди местного населения и в войска неприятеля, то все же на одного красноармейца приходилось два-три экземпляра в течение недели. Это количество литературы нужно считать-очень хорошим.

В организационной области политорганы также успешно провели ряд мероприятий. Была выполнена перегруппировка политического-состава, в виду несоответствия своему назначению части комиссаров и: политруков. Вместе с тем, в некоторых полках имелся некомплект политсостава, который должен был быть срочно заполнен. 57-я дивизия, вообще слабая партработниками, потребовала после Мозырских боев-заново организовать политотдел дивизии и значительно пополнить его-партработниками.

Как мы отметили, с начала мая резко усилился приток в армию мобилизованных коммунистов из центра. С своей стороны Поарм XVI извлек из приданных Штарму тыловых учреждений 112 коммунистов {51} и направил их на фронт. То же проделали и Подивы. Таблица в конце стр. 50 показывает движение партийного пополнения в XVI армии и назначение его на должности.

Месяц
Военкомов
Политруков
На администрат. и пр. должности
На усиление ячеек
Всего

Февраль
-
2
3
48
53

Март
5
4
1
57
67

Апрель
12
10
3
43
68

Май
96
107
81
724
1008

Июнь
43
21
32
336
432

Мы видим резкий скачок партийного пополнения в мае месяце сразу до 1 008 человек, вместо нескольких десятков за предшествующие месяцы.

Руководство политической работой осуществлялось Реввоенсоветом армии и Поармом XVI по указаниям Реввоенсовета фронта и ПУЗАПа. При первой возможности политорганы армии стремились к установлению живого общения между собою. В период подготовки операции члены РВС армии и начпоарм много времени проводили в войсках, участвуя в разного рода совещаниях и конференциях.

Мы уже сказали в начале этого очерка, что аппараты поарма и подивов были громоздки. Поарм имел свыше 280 едоков, не считая так называемого Красноармейского университета, представлявшего собою многочисленное и неподвижное учреждение. Административное отделение подива состояло из 60 человек. В связи с переходом к маневренной войне перед политорганами вставали те же вопросы, что и перед штабами, на которых мы выше останавливались. Опыт боев показал, что для создания аппаратов, могущих не отставать от врйск, необходимо решительно пойти по пути жесткого сокращения как числа сотрудников в политорганах, так и перевозимого имущества.

Учет политической обстановки в работе штаба армии и при принятии командованием армии оперативного решения в общем и целом был обеспечен. На так называемых общих оперативных докладах, которые производились регулярно в оперативном управлении штарма, обязательно присутствовали члены Реввоенсовета армии, Начпоарм, Начособ-отдела, и Председатель Ревтрибунала. Личные хорошие отношения, существовавшие между Начальником Оперативного управления и Начальником Политического управления армии тоже способствовали должной увязке политической и оперативной деятельности. Командующий армией перед принятием оперативного решения обычно обсуждал с членами Реввоенсовета политическую обстановку в армии и ее влияние на оперативное решение. Поэтому взаимодействие политических и оперативных факторов в армейском управлении было достигнуто в необходимой степени.

[13]В этом развитии письменных сношений сплошь и рядом были виноваты не сотрудники того или другого штаба, а та обстановка, при которой необходимо было осуществлять постоянный контроль (политический и военно-технический) за работой штаба, за отдаваемыми распоряжениями. Для этого, распоряжения должны были отдаваться письменно и проходить (при отсутствии единоначалия) через двойное (начальник и комиссар) количество рук в каждой инстанции. На Запфронте даже была издана официальная инструкция, где указывалось, что словесное распоряжение начальника не подлежит исполнению. Лиц, интересующихся техническими деталями работы штабов в этот период, отсылаем к нашей статье: "О технической стороне управления армией в гражданскую войну". - "Воен. Наука и Революция", 1922 г., кн. 2-я.

[14]А. К. а., д. 247-356, л. 54.

[15]Приложение № 24 к Очерку

[16]№ 0379,Г от 12/V и № 0397/Г. А. К. а, д. 235-722, лл. 409 и 443-6.

[17]Отдел о политическом обеспечении операции составлен в первой своей части по данным истор.-стратег, очерка XVI армии и по статье т. Бриля в журнале "Война и революция" за 1926 г., книга 11.

[18]А. К. а., д. 235-722, л. 59.