Катастрофа
Статья, посвященная самой страшной брянской трагедии мирного времени - обрушению кинотеатра "Октябрь" (опубликована в газете "Брянское время", 1992 г., №№ 9-11)
В истории Брянска нет события, которое на протяжении десятилетий вызывало бы столько противоречивых слухов, домыслов, легенд, как катастрофа в кинотеатре "Октябрь" в 1959 году.
Большинство очевидцев случившегося до сих пор не знают истинных размеров катастрофы, выдвигают самые разные версии о причинах несчастья.
Это кажется удивительным, ведь было долгое разбирательство, суд. Да только слышали о нем немногие. Особо интересоваться было как бы "не положено".
Собирая свидетельства о катастрофе, журналист шел по живой цепочке. Свидетель вспоминал телефон своего знакомого, тот называл новое имя и т. д. И чем больше было этих разговоров, тем больше крепло убеждение, что среди брянцев старше тридцати пяти лет нет, наверное, ни одного, кто не имел бы своего мнения на этот счет, своей истории о событии, в одно мгновение поделившем судьбы сотен людей на две части - до и после катастрофы, происшедшей в субботу 25 апреля 1959 года.
...Мальчику Яше было двенадцать лет. Родители считали, что он недостаточно серьезен, и ему нельзя ничего поручить. А в тот вечер и вовсе в семье был скандал. Яше дали деньги и поспали купить билеты для родителей предварительно на самый последний сеанс. А этот разгильдяй, уже встав в длинную очередь, решил, что предварительно за труды можно купить мороженое. И купил. И съел. Но в математических расчетах оказался нетверд. Денег на два билета не хватило. И в печали Яша отправился домой под гневные очи старших.
Сейчас Яков Михайлович убежден: Бог послал ему мороженое, чтобы уберечь его родителей.
...Две девочки из выпускного класса собрались в кино. И билеты купили, а это тогда было непросто. Но в две минуты легкомысленные все перерешили, билеты продали и пошли в парк на танцы. А покупали они билеты «поближе», где потом и случилась самая «каша». Но без них и не с ними. Случай? Повезло?
...Офицер милиции с красавицей женой и друзьями - семейной парой - загодя собрались на вечерний сеанс, но офицеру пришлось срочно выехать в командировку. Не пропадать же билету. Пригласили знакомого, он как раз из Москвы приехал. Убило красавицу жену, погиб москвич. А офицер стал седым полковником, у которого и сейчас дрожит голос, когда он вспоминает тот черный день.
Рассказывала приятельница врача Евдокии Черкашиной (она умерла год назад). Мать ее отговаривала: «Дуся, не ходи. Сегодня страстная суббота. Грех». Но Дуся была молодая и неверующая. Черкашиной очень не повезло. Ее вдавило в спинку кресла, и она много месяцев пролежала в больнице.
Зато у инженера Веры Грабовской было совсем наоборот: «Я не хотела идти. Помню, полы помыла, по дому убиралась. Устала». Но мать говорит: «Нет уж, идите, раз билеты куплены».
Врач Антонина Выходцева мне говорила: «Понимаете, во время сеанса я испытывала какое-то странное беспокойство. Я ничего понять не могла. Смотрю кино, все нормально, дома - муж, дочку девятимесячную накормила и уложила. Подруга Любочка Гришанова спрашивает: «Что ты страдаешь? Может, хочешь пересесть? Давай поменяемся местами». Выходцева прошептала, что ерунда все это, все нормально».
Спустя десять минут, когда обрушился потолок, Выходцева осталась жива. А Любочка, с которой она так и не поменялась местами, погибла.
Учительница Людмила Мудрова вспомнила страшный сон, приснившийся накануне той субботы: «Я иду по краю пропасти. Одна с двумя чемоданами. А внизу белое здание с большими буквами: «Камера хранения». Вдруг оттуда, из пропасти, тянутся огромные, из голых костей руки, и кто-то страшным голосом кричит: «Сдай в камеру!» И эти руки пытаются вырвать чемоданы. Но я сумела вывернуться и убежать по солнечной дорожке».
Ну, да Бог с ними, с предчувствиями. Если бы можно было знать, что нас ждет! А пока - прекрасный тихий вечер. Хорошее настроение. Толпа жаждущих попасть в лучший кинотеатр города «Октябрь», но, увы, не имеющих билетов и надеющихся на «лишний». И парочки счастливцев, сквозь толпу проникающие туда, где музыка в фойе, хорошо одетые солидные люди. Нам, сегодняшним, многого не понять в той простодушной и наивной жизни конца пятидесятых, почти такой же бедной, как и сегодня, но более искренней и радостной. А может, это свойство памяти, когда все, что было в молодости, кажется лучше и чище?
Кто сегодня пойдет на экранизацию повести Герцена «Сорока-воровка»? Кого волнует история о сладострастном старичке-богатее и гордой неприступной красавице - его крепостной актрисе? Это вроде прямо по учебнику о крепостном праве. Но у каждого времени свои вкусы. Да и мало было тогда кинотеатров в Брянске, а приличных всего два - «Октябрь» да «Победа».
Стремительно выстроенный на пустыре, где до войны ставили цирк-шапито, по легенде «Октябрь» своим появлением обязан воле Сталина. Вождь узнал, что брянские жители вынужденно смотрят кино (по Ленину - важнейшее из искусств) в помещении бывшей столовой на улице Калинина. Ну, и велел исправить беспорядок.
В действительности, как утверждает Егор Ратинков, в конце сороковых бывший охранником первого секретаря обкома партии Егорова, инициатива с кинотеатром принадлежит Егорову. Ратинков был свидетелем телефонного разговора Егорова со всемогущим Маленковым. Первый секретарь обкома просил денег на кинотеатр, и Маленков дал, но при условии, чтобы освоили средства за полгода. Почему «полгода», Ратинков не знает.
Суматоха началась страшная. Благо строителей - немецких военнопленных - в Брянске было много. Егоров взял стройку под свое крыло. Как говорится, дневал и ночевал. Построили быстро. Построили по тем временам дворец. С колоннами, лепниной, красивым фойе, колоннами в зале и огромной люстрой под потолком. Тогда все было так, без промежутков. Или барак, или дворец. И существование дворцов должно было показывать перспективу будущей замечательной жизни обитателям бараков.
В кинотеатр «Октябрь» ходили с радостью и гордостью. Поход в кино был праздником. Тем более что новых фильмов, как и новых кинотеатров, было немного.
В тот день, 25 апреля, на дневном сеансе, например, показывали документальный фильм «Будни украинского колхоза». Просто - будни, просто - колхоза. Понятно, что «Сорока-воровка в споре за зрителя с «Буднями...» имела несомненное преимущество.
Зал на вечернем сеансе был полон. Вспоминают, что пустовало лишь несколько мест в тринадцатом ряду. Однако всегда находятся, такие: и деньги потратят, а потом не придут. И это когда на улице томятся десятки страждущих! Такая вот несправедливость.
Я этот фильм не видел, так что не знаю, во многом ли отличается киносюжет от книги-оригинала. Собственно, о сюжете фильма никто из моих собеседников и не рассказывал. Зато все вспоминали эпизод, которого не было в повести.
Старый князь Скалинский домогается взаимности от юной крепостной актрисы. Та подводит старика к зеркалу и говорит: «Посмотри на себя, князь». В повести Скалинский набрасывается с кулаками на девушку. В фильме он тростью разбивает зеркало.
Князь на экране ударил тростью по зеркалу, и вдруг на белом полотне появилась какая-то пыль, и будто дробью ударили то ли по потолку, то ли по крыше. Многие потом говорили, что подумали: так, наверное, и быть должно, наверное, это с кино связано...
Мария Фирсова (13 ряд, 5 место): «Посыпалась труха, однако экран не потух. Потом в одну секунду что-то случилось, но я не поняла, что, так как потеряла сознание. Наше счастье, что мы сидели с краю».
Леонид Самаров (14 ряд, 15 место): «Все случилось очень быстро. Посыпалась пыль, и прямо перед нами рухнула огромная балка. Самое удивительное, что нас совсем не задело. Правда, потом еще что-то падало. Меня ударило в ключицу».
Егор Ратинков: «Я в зале не был, знаю, что женщин пострадало больше, чем мужчин. В первую очередь досталось тем, кто вскочил, растерялся, и куда больше шансов уцелеть оказалось у тех, кто присел, спрятался».
Людмила Мудрова (8 ряд, 16 - 17 места): «Мы с мужем всегда брали восьмой ряд. Мы считали его счастливым. Муж - участник войны. Наверное, он что-то почувствовал, так как крикнул: «Пригните головы». И это нас спасло. Хотя дальше падали какие-то глыбы, и нас полностью завалило».
Ида Слуцкая: «Мы сидели в предпоследнем ряду. Рядом был пульт управления - такая будка метровая. Когда раздались крики, какой-то мужчина бросился к выходу, сбил с меня шапку. Я видела, как летит потолок, и инстинктивно скользнула под стул».
Вера Грабовская (14 ряд, 13 место): «Я почти ничего не успела понять. А когда пришла в себя, поняла, что стою на коленях. Слышу, подруга говорит: «Вера, ты жива?» - «Жива». Мы были накрыты. Я попыталась выбраться, но мешали ноги соседа. Помню, как я говорила ему: «Уберите свои ноги». Я не понимала тогда, что тот уже мертвый».
Рада Кудрина (12 ряд, 12 место): «Когда на экране брызнуло зеркало, я увидела, как сверху надвигается пелена. А потом на экран начал падать потолок. Вначале он падал медленно. Я вскочила, а потом стала приседать, но не успела. Правая рука была на спинке кресла, ее балкой и приплюснуло».
...Потом говорили, что огромная люстра пробила пол и «ушла» в подвал. Это неправда. Как и то, что на крыше стояли какие-то «моторы» «репродукторы», и от резонанса звука - удар по зеркалу в фильме - не выдержал потолок.
Причина была иная и куда более прозаичная. Как свидетельствуют очевидцы, потолок стал ползти и оседать, начиная от киноэкрана, увлекая одну балку за другой. Причем он упал-то не плашмя, а боком. Где-то балка рухнула в ряд (девятый - десятый) и кусками побила многих насмерть или покалечила. Где-то куски, обломки потолка упали на колонны, на спинки стульев-кресел. Кресла были мощные, привинченные всем рядом к полу, что и сообщило конструкции неожиданную жесткость.
Эти кресла и спасли десятки людей. Тех, кто успел согнуться, сползти, спрятаться. Это удивительно, но это так. Вместе с мусором, опилками, кусками штукатурки большая часть зала оказалась засыпана черной шлаковой пылью. Многие в этой пыли и задохнулись. Оказалось, для утепления потолок засыпали полуметровым слоем шлака.
Валентина Мишина, тогда ей не исполнилось и 18-ти, возвращалась с танцев. Было около одиннадцати. И у драмтеатра она почувствовала непонятный запах - это шлаковое облако взметнулось на несколько кварталов.
О хлопке, гуле, грохоте говорят многие, оказавшиеся в момент обвала неподалеку.
У М. Пикаловой - она жила в гостинице «Центральная» - от шума проснулась маленькая дочка. Мать схватила ее, завернула в одеяльце и побежала туда, откуда послышался взрыв. Куда? Зачем? Сегодня она и сама толком не может объяснить.
Она побежала на улицу потому, что решила: началась война. Она решила, что это - бомба.
Многие из тех, кто оказался под обломками, кто уцелел, но видел, как рушится кинотеатр, в один голос говорили мне, что думали: началась атомная война.
Странно. Сегодня бомб и ракет накоплено еще больше. Но то ли руководители наши ведут себя поумнее, то ли мы к страху притерпелись, но мало кто помнит, как в конце пятидесятых - начале шестидесятых мир жил страшным ожиданием этого. Вот и подумали люди в зале: началось... Но все произошло столь стремительно, мгновенно, что оставшиеся в живых не успели толком испугаться. Главное было - вырваться, выбраться, выкарабкаться «отсюда». А дальше? «Дальше» не думал никто. Один таксист уверял (он с женой и друзьями сидел в последнем ряду и не пострадал совершенно): выскочили с приятелем и побежали неизвестно куда, добежали почему-то до 35-го магазина, который был открыт (?!), купили бутылку водки, тут же выпили и только тогда вспомнили о жене.
Но это, скорее, анекдот. Правда, же в том, что все, кто смог выбраться, старались отбежать подальше от страшного здания. Это была защитная реакция на внезапную опасность.
Врача Раду Кудрину завалило, ей защемило руку. «В полной темноте я задыхалась от пыли. Я слышала потрескивание. Это оседали куски рухнувшего потолка. До сих пор: помню этот треск. И при всем ужасе необыкновенная жажда жизни. Наверное, отсекла б себе зажатую кисть руки, лишь бы только выбраться оттуда...»
25 апреля 1959 года. Брянск. Кинотеатр «Октябрь». 23 часа.
Понятно - в войну. Ожидание опасности, ожидание смерти страшны сами по себе, но все-таки как-то исподволь готовят человека пережить испытание.
Здесь же случилось иное. Произошло страшное, к чему большинство из пятисот пятидесяти празднично одетых людей в кинотеатре не были и не могли быть готовы. В первые секунды, когда, ломаясь, как карандаши, начали падать вниз деревянные балки, когда осыпался, обламываясь плитами, потолок, многие действовали не разумом, а инстинктом.
Мужчина-фронтовик успел крикнуть, видя оседающий потолок: «Головы вниз!» И кто услышал его, кто понял услышанное, в большей части даже засыпанные под дубовыми стульями, спаслись.
Другие бросились по чужим ногам к стенам, в проходы. Как они успели добежать, выскочить, они и сами не могут объяснить. Но здесь, за колоннами, они уцелели.
Зоя Новолаева, тогда студентка, рассказывала, что выскочила, потеряв туфлю. Так и пропала Зоина туфля. Зоя каким-то чудом выбралась из своего девятого ряда. Но успели не все. Из их большой компании, собравшейся в кино, погибли двое.
Заваленная Антонина Выходцева, врач, там, меж стульев, услышала мужской голос. Потом вспомнила, что это был знакомый работник УВД: «Спокойно, товарищи. Нас завалило. Нас будут спасать». Но, не дожидаясь никого, она сумела выползти наружу. Не меж рядов даже, а под стульями.
Рада Кудрина, врач, сумела каким-то образом выковырять штукатурку и освободить придавленную руку. Вера Грабовская говорит, что подруге ее, которая сидела рядом, удалось выбраться по плитам поверху, а сама она какими-то норами выбралась понизу. Одна из свидетельниц рассказывает: «Я лезла под плитами туда, откуда тянуло сквозняком и где должны быть двери. И тут меня кто-то схватил сзади за плечи, за пальто. Я увидела ужасные глаза женщины, раздавленной балкой. Она не отпускала меня и требовала ее откопать, но я, даже если б хотела, не смогла бы этого сделать. И я вырвалась из этих рук, буквально вылезла из своего пальто».
Многие вспоминают, что даже стонов, криков, просьб о помощи вначале, в первые секунды, не было.
Вначале была тишина. И эту страшную тишину многим из очевидцев не дано забыть никогда.
Иде Слуцкой - она была в кино с двумя подругами - посчастливилось. Ее в предпоследнем ряду спасла будка управления. Плита упала боком. Откашлявшись от шлаковой пыли, она сумела вылезти в какую-то дыру. Как и у всех, у нее было одно желание: бежать! Очевидно, она выбралась среди первых, так как в фойе у телефона увидела только одного окровавленного парня. Все телефоны спутались в голове. И монетки не было. Они позвонили «01» и вызвали пожарных. Именно пожарный потом вынес на руках ее подругу Милу.
Учительница Людмила Мудрова не помнит, как выбралась. Прямо на улице, у дверей, она потеряла сознание. Но бывают же такие совпадения: в этот час у кинотеатра ее ученик по фамилии Петухов назначил свидание девушке. Увидел какую-то женщину в известке и угле на земле, перевернул на спину и узнал свою учительницу. Он понесся к кондитерскому магазину напротив. Магазин был закрыт, но окна светились - уборщица домывала полы.
Он вернулся со стаканом воды сюда, к кинотеатру, и стал лить эту воду на лицо. «Тогда я поняла, что мне льется вода на лицо. Я очнулась».
Самой чудовищной странностью и несообразностью в первые минуты было то, что здесь, в темноте и грязи, задыхались и умирали люди, а с улицы доносилась музыка из парка, ехали мимо машины, ярко светились огни.
Метались люди, в темноте выкликивая близких. Еще только ехали к кинотеатру пожарные, туда, где вовсе не было пожара. Еще звонил дежурный из райотдела милиции на дом первому секретарю Советского райкома Федору Костину, произнеся странные слова: «Рушится кинотеатр «Октябрь». Не обвалился, а именно «рушится». И как непонятно, необъяснимо было происходящее - почему, например, потолок упал, а стены еще держатся, - так неясно было, как дальше действовать и чего ожидать...
Федор Костин вспоминает, что он только домой пришел с работы, даже не разделся, когда позвонили из милиции. Он жил неподалеку, на той же улице, и в кинотеатре из официальных властей оказался первым.
Ф. Костин: «В фойе я увидел Панкова, директора кинотеатра. Он был в ужасном состоянии. «Федор Александрович! Обвалился потолок. А я ведь все билеты продал и даже на приставные места разрешил продавать». Я спросил: «Что предпринято?» Он ответил, что пока ничего. И тогда я прямо из кинотеатра позвонил в воинскую часть, вызвал солдат, а потом уже Голубеву, первому секретарю горкома. Прошло, не знаю, десять - пятнадцать минут, и приехали Голубев с Петуховым, первым секретарем обкома. Голубев стал начальником штаба на происшествии, а я его заместителем.
По тревоге ПВО подняли всех врачей. С первых минут стало ясно, что погибших и раненых много, очень много, что случилось великое несчастье.
На машине я мотался всю ночь: по больницам, гостиницам. Освобождал койки, чтобы было, где разместить пострадавших. Первое впечатление от катастрофы было очень тяжелое».
Георгий Ермольев, следователь облпрокуратуры (потом он вел расследование по катастрофе в кинотеатре «Октябрь») говорит, что в начале двенадцатого он вместе с Дубининым, начальником Брянского управления КГБ, были на месте. В кабинете Панкова провели первый допрос. «Панков был совершенно убитый. Он растерянно отвечал, что не знает, почему рухнул потолок».
Об этом первом получасе после катастрофы вспоминают всякое. Ермольев заявляет, что все последующие слухи о мародерстве в первые минуты - минуты всеобщей растерянности - ничем официально не подтверждены. Этого не было. Однако, как свидетельствует В. Мишина - она оказалась поблизости у кинотеатра до того, как его оцепили солдаты, - у кинотеатра крутилось несколько блатных. Откуда они только взялись? Может, с танцев? Несколько человек, бывших там, говорили мне, что видели каких-то людей, лазающих по обломкам. Зоя Новолаева помнит двух или трех мужчин в белых халатах (почему?), которые не помогали пострадавшим. Сняли золотые часы у Черкашиной. Сняли часы у знакомой Новолаевой. Она потом рассказывала, как увидела ЕГО ползущего по плитам. Мародер сдирал с ее руки часы, а рядом лежал мертвый муж, она от ужаса даже не могла кричать.
Рассказывает, что одного из «этих» будто бы солдат ударил саперной лопаткой. Говорят, что некто на чужой беде добыл себе состояние. Последнее - скорее всего, слухи, но, похоже, что любители легкой наживы все-таки были. Стервятники скорее всех чуют беду. Их появление вызывает оторопь и изумление: как можно? Как же так? Но они были отогнаны, исчезли, когда помощь пришла, и началось организованное спасение пострадавших.
Этим молоденьким солдатам, чьих имен никто не знает и не помнит, в течение нескольких часов пришлось вытаскивать из-под обломков сотни мертвых и живых. Фельдшер Людмила Деркач с доктором Тепляковым приехали из Бежицкой «Скорой». Она утверждает, что при ней погиб солдат, наткнувшись на оголенный провод. «Я никогда не видела такого несчастья. Да и сколько мне было тогда - двадцать три. Была горячка, и действовали мы механически. Я почти ничего не запомнила, кроме крови, разбитых рук, ног, лиц. Описать невозможно. Мы не в силах были перевязывать пострадавших. Забирали их у солдат. Накладывали жгуты при сильных кровотечениях и везли, клали в горбольнице. У кинотеатра работали врачи со всего города».
Мне говорили: перевозкой раненых занимались пожарные и таксисты, в спасательных работах участвовали друзья, близкие попавших под обвал.
Бензорезчик с дормаша Виктор Митин (22 года) у кинотеатра встретил директора завода Руднева. Навстречу бежали белые от извести люди. Митин попросил директора дать разрешение взять на заводе бензорез и баллон с кислородом. Назад вернулся на грузовике и где-то до двух часов один резал стяжки, соединявшие балки. У солдат-то, кроме лопат, ничего не было... «Я помню только, что резал и резал, а солдаты поднимали балки и вытаскивали людей».
В горбольнице командовала зав. хирургическим отделением Наталья Худякова. Привезенными из кинотеатра был устлан вестибюль и коридоры. Врачей, медсестер не хватало. Худякова сказала медсестре вызвать Выходцеву, а та показала ей: Выходцева сама сидела в очереди на перевязку.
Сама пришла в больницу медсестра - я не знаю ее имени. У нее была раздавлена грудная клетка, и было непонятно, как она вообще могла сделать хоть шаг. Через день она умерла.
Врач Кудрина говорит, что, наскоро перебинтовав изуродованную руку, стала помогать раненым, потом вышла подышать на крыльцо и упала в обморок.
Откуда они брали мужество и силы?
Мужу Гришаниной показали убитую жену, но он не поверил и всю ночь обходил больницы - областную, военный госпиталь, железнодорожную, искал свою Любу. Алле Беляевой и ее подруге, девчонкам еще, страшно изуродовало ноги. Беляева была засыпана полностью. Ее смогли вытащить, лишь распилив и приподняв балку.
Ночью приехал из командировки Слюняев, зам. начальника управления культуры. За оцепление его не пустили: «Домой идите». В кинотеатре погибла его дочь с женихом. Они собирались расписаться 2 мая. Офицер милиции Мельников свою жену Тер-Аванесову опознал по косе.
Мне рассказывали, что хирург Худякова не уходила из больницы шесть дней. Всех пострадавших, не разбирая, первым делом на носилках тащили в рентгенкабинет. Как там оказался районный прокурор Семенович? Неизвестно, кому он закричал: «Распорядитесь! Ну кого они несут? Тут же одни мертвые...»
Это была страшная ночь. Толпы родственников по больницам разыскивали своих. Сколько судеб было сломано в эту ночь, сколько надежд перечеркнуто!
Рано утром в воскресенье фабрика «Десна» получила особое задание - делать гробы. По городу продолжали ползти слухи самые невероятные. Сестра Маши Фирсовой узнала о несчастье в ту же ночь по «вражьему голосу». Позвонила из Смоленска: «Что у вас?» Мать успела ответить, что Маша попала под обвал, и тут же их разъединили.
В «Брянском рабочем» в то время существовала рубрика «Вчера в Брянске». В воскресном номере газеты в этой рубрике рассказывалось, что: «...тысячи трудящихся города приняли, вчера участие в работах по благоустройству...», «...вчера в Доме культуры облпромсовета состоялся диспут на тему «В чем счастье советского человека».
Правда, в кинорекламе уже не, объявлялось о новых фильмах в кинотеатре «Октябрь». Вот и все. Открывался номер заметкой «Хорошее настроение»...
Погибших в кинотеатре «Октябрь» хоронили в течение двух дней.
Председателем правительственной комиссии назначили Попова, министра культуры СССР. В Брянске он собрал что-то вроде партийно-хозяйственного актива, на котором предостерег: «Самое главное - не допустить стихии. Как бы не поддался народ эмоциям, не пошел крушить-ломать налево и направо» (свидетельство Ф. Костина).
Е. Родинков, работавший тогда секретарем парткома управления связи, говорит: «В горкоме партии предупредили, чтоб хоронить без музыки». Бог знает, почему давалось такое указание. Возможно, оберегали нервы людей, опасаясь того, что разом во всех концах города заиграют похоронные марши десятки оркестров. Хотя, скорее всего, такого количества оркестров просто не нашлось бы в Брянске...
Как вспоминает И. Морин, бывший директор облкинопроката, Совмин на похороны выделил 150 тысяч рублей (старых, дореформенных). Похороны были отнесены на государственной счет. Костин, первый секретарь Советского райкома КПСС, сообщил, что уже к утру 26 апреля были составлены списки погибших. По поручению бюро обкома семьи обошли представители власти. Костин вспоминает, что и сам ходил по этим адресам и до сих пор помнит, каким тяжелым оказалось поручение, помнит отчаяние близких, слезы.
О самих похоронах свидетельства весьма разноречивы. Видели их, были у кладбища в Советском районе или на самом кладбище многие. Запомнили оцепление солдат вдоль всей Красноармейской и повышенные меры безопасности на кладбище. Запомнили два оркестра, которые почти без перерыва играли у входа на кладбище. Здесь же находился и Петухов, секретарь обкома КПСС, выражал соболезнование родственникам.
Старшина Пикалов стоял в оцеплении: «Помню, все боялись демонстраций. Нас специально предупреждали. Но ничего не было».
Я пытался найти список погибших, но прошло много времени. Документы или утеряны, или уничтожены. Вот лишь некоторые из фамилий, названных очевидцами несчастья: Черняк, Кристалинская, Жердева, Гришанова, Тер-Аванесова, Комаров, Кузнецова, Слюняева... Сколько же их было всего?
Дергач, которая работала «на катастрофе», считает, что пострадало не меньше половины из 550 (а с приставными местами, наверное, было около шестисот) зрителей, находившихся в кинотеатре. Полковник А. Мельников слышал вроде, что всего погибло 110 человек. И.Слуцкая уверена, что не меньше 250: «Там очень много моих знакомых погибло». Ф. Костин говорил о «то ли 73-х, то ли 79-ти убитых и вскоре умерших».
По секретной справке обкома компартии, в июне 1959 года представленной в Москву, в ЦК, сорок четыре человека погибло сразу и трое потом умерло в больницах.
В найденном в областном архиве приговоре областного суда по делу директора кинотеатра Дмитрия Панкова (само дело, в котором было около десятка томов, уничтожено за истечением срока давности) сообщается, что погибли 47, получили различные телесные повреждения 107, двое из которых впоследствии умерли.
Про эту цифру - около пятидесяти погибших - я говорил всем очевидцам катастрофы. Большинство мне не верили, уверяя, что жертв было больше. Однако это распространенное мнение не имеет документальных доказательств.
Чего уж говорить, если даже Л. Самаров, опытнейший адвокат с большим стажем, не мог ответить твердо: был ли суд «по «Октябрю»? Морин, позже ставший начальником управления кинофикации, до сих пор убежден, что «история эта вовсе не замалчивалась, про нее говорилось на пленумах, городских активах». Даже не замечая, что невольно он поделил правду на ту, которую положено знать активу и которую знать не положено остальным.
С помощью сотрудницы облгосархива Е. Алешиной в документах бывшего партархива мне удалось найти упоминания о том, как обком реагировал на внезапную беду. Первое заседание бюро обкома в протоколах помечено тем же днем - 25 апреля. Затем, по мере накопления комиссией материалов и выяснения причин катастрофы, бюро собирали еще дважды.
Партийные протоколы во все времена писались своим особенным, не существующим в живой природе языком. Вот почему тогда, в 59-м, было возможным «...поручить руководителям хозяйственных, партийных, профсоюзных организаций, предприятий, учреждений окружить вниманием и заботой семьи погибших и получивших тяжелые ранения при катастрофе в кинотеатре «Октябрь».
Заботу невозможно выдать «по команде». Кому-то из пострадавших позже путевку для отдыха дали, а про кого-то и не вспомнили никогда. Здесь, в общем-то, нечему удивляться. Власти было положено «реагировать», и она «реагировала». Но как-то само собой получалось, что взыскивать с виновных или определять виновных власти куда проще, свойственнее, чем помогать пострадавшим. Тем более что для многих такая помощь требовалась на всю оставшуюся, поломанную жизнь.
Когда прозвучал грозный вопрос «Кто виноват?», первым делом подумалось, а не «они» ли виноваты, не совершен ли террористический акт? Л. Самарова на следующий день вызывали в КГБ и выясняли у него, бывшего фронтовика, не похоже ли это на диверсию, взрыв? Бывший офицер госбезопасности Т. Оньков рассказывал мне, что комитету проверить версию о возможном теракте поручил прокурор области Кукарский: «Мы одновременно с работниками областной прокуратуры и присланным работником прокуратуры России исследовали эту версию и вскоре убедились, что никакого злого умысла не было. Все куда проще и хуже. Извините за выражение, здание было построено «на соплях».
Г. Ермольев из областной прокуратуры вспоминает, что уголовное дело было возбуждено по факту происшествия, и лишь потом предъявлены конкретные обвинения.
Параллельно с судебным расследованием шло расследование партийное, которое сделало небывало жесткие выводы. Были приглашены специалисты-инженеры из Москвы. Лазая по обломкам в огороженном прочным забором кинотеатре, они провели техническую экспертизу. Позже Лавров, главный инженер архитектурной мастерской Министерства культуры СССР, с изумлением перечислит наиболее вопиющие дефекты строительства и скажет: «Мне даже странно, что с такими дефектами здание простояло десять лет».
Мнение инженера В. Рубинчика: «В 1959 году я, молодой инженер «Брянскоблпроекта», участвовал в выявлении причин катастрофы. Налицо были нарушения строительного производства и эксплуатации. Да, в здании были трещины, но они не явились причиной обрушения потолка. Двенадцатиметровая портальная балка была сбита из досок на гвоздях. Она, как говорится, «потекла» и стала прогибаться. И тогда, не зная, как ее выправить, ее подвязали к находящейся выше деревянной ферме. В конце концов, она и не выдержала, лопнула. А дальше - как лавина...
В секретной справке обкома КПСС, отправленной в ЦК в июне 1959 года, еще до суда, я насчитал фамилии двадцати двух функционеров - строителей, архитекторов, хозяйственных, партийных и советских работников, наказанных за причастность к катастрофе в «Октябре». Да, собственно, наказали всех, кроме обкома, конечно. Даже председателю облисполкома Радонову дали выговор. Сняли с работы Малышева, зам. председателя облисполкома, Слюняева, зам. начальника управления культуры, Зайцева, бывшего начальника управления кинофикации, Панкова директора кинотеатра.
Малышева, Панкова, а также Игнатова, бывшего начальника Госархистройконтроля, архитектора Соломахина и Кокана, и.о. начальника управления кинофикации, на бюро исключили из партии. Наказали б, наверное, и строителей - и инженера-подполковника Фоменко, и главного инженера «Брянскстроя» Портнова, и прораба Ветелкина. Но, на их счастье, они к 1959 году уехали из города и, надо полагать, в отдалении пережили грозу спокойно. А прораб, говорят, в армии дослужился до генерала.
Ходило много разговоров насчет того, а могли ли подстроить катастрофу немецкие военнопленные - основная рабочая сила на строительстве «Октября»?
Вывод партийной комиссии: «...трагический случай явился следствием преступно халатного отношения к качеству строительных работ и эксплуатации кинотеатра».
Мнение зам. председателя Верховного Суда СССР А. Горкина: «...обвал крыши и потолка здания кинотеатра явился результатом серьезных дефектов, допущенных при строительстве этого здания, а также низкого качества строительных материалов».
Кстати: в это же время, правда, через пятнадцать минут после окончания сеанса, рухнул кинотеатр в Харькове, а позже, уже с жертвами, произошла катастрофа в Горьком.
И не было диверсантов с минами. Не было злоумышленников. Они не требовались, чтобы повалились, погубив, искалечив сотни людей, в спешке построенные, «под дату» открытые здания.
В непростом положении оказалось следствие. Огромные жертвы налицо, кинотеатр - в руинах, а привлекать... В отношении брянских строителей, архитекторов, причастных к возведению халтурно построенного кинотеатра, уголовное дело было прекращено на основании Указа об амнистии. Главные виновники ушли «в сторону». Однако такое дело не могло не иметь хотя бы одного виновника. Им стал директор «Октября» Дмитрий Панков.
Потом мне два следователя скажут: «Конечно же, Панков был ни в чем не виноват. По крайней мере, его вина куда меньше других». Тем не менее, Панкова обвинили в том, что он плохо эксплуатировал здание, что именно он повинен в установке в кинотеатре труб вдвое более тонких, чем положено. Отсюда - затопления в подвале, сырость, осадка грунта, подвижка стен. Отсюда и катастрофа.
Панкову дали три года. Он начал сражаться. Выяснилось, что именно Панков бомбардировал в свое время инстанции, доказывая, что кинотеатр находится в аварийном состоянии, именно он добивался инженерных обследований (и такие проводились), лепил возникающие трещины, заваривал лопающиеся стяжки, осушал канавы и отводил воду.
Он, опытный директор, отчаянно пытался снести свой «Октябрь», которому за год до этого присвоили звание «Лучший кинотеатр РСФСР». Не столько вина, сколько беда Панкова, что не устоял, рухнул этот «самый лучший кинотеатр».
В 1960 году постановлением пленума Верховного Суда СССР дело в отношении Панкова было прекращено: «...ввиду отсутствия в его действиях состава преступления». Наказание отменили, но клеймо осталось на всю жизнь. Друг Панкова Березовский вспоминал, как тяжко переживал случившееся опальный директор.
...Тем временем «Октябрь» расчистили, приглашенные из Москвы специалисты тщательно исследовали стены и вынесли решение: выдержат, можно восстанавливать.
На реконструкцию просили два миллиона. Восстанавливали быстро. Перекрытия сделали металлические, с десятикратным запасом прочности. Нет в новом «Октябре» большой люстры, изменены некоторые элементы декора, а в основном постарались воссоздать его таким же, как и прежде.
А. Мельников, у которого в «Октябре» погибла жена, говорил мне, будто бы обсуждался вопрос: не открыть ли в этом здании городской музей? Как будут люди отдыхать и смеяться, если здесь пролито столько крови? Но кроме него, я об этом больше ни от кого не слышал.
Зато Морин, которого, после катастрофы назначили начальником управления кинофикации, утверждает, что на первых порах обсуждалось: не снести ли руины и на их месте не возвести ли... цирк.
Такое вот встречное предложение. Я думал, что год-то спустя в газете объяснят, как, почему восстановили «Октябрь». Но нет. В «Брянском рабочем» за 21 мая 1960 года просто вновь появилась кинореклама «Октября». Он приглашал на комедию «Озорные повороты». Так что начали с комедии. Как будто ничего и не было.
Мне говорят: то время было лучшее, только правду говорили не всем и не всегда. Всего-то?!
Мне говорят: что ты лезешь, что суешься со своей правдой? Кого она сделала счастливей?
«Странные вопросы», - думаю я. Есть же люди, которым никогда и ничего невозможно доказать и объяснить. И вспоминаю целый угол на кладбище, где на памятниках одна дата - «25. IV. 59 г.», и думаю о жительнице Брянска Георгиевской. Она тоже была «там», но после 25.04.59 г. никогда не ходила по улице Фокина и никогда не была в этом кинотеатре...
Юрий Фаев
В истории Брянска нет события, которое на протяжении десятилетий вызывало бы столько противоречивых слухов, домыслов, легенд, как катастрофа в кинотеатре "Октябрь" в 1959 году.
Большинство очевидцев случившегося до сих пор не знают истинных размеров катастрофы, выдвигают самые разные версии о причинах несчастья.
Это кажется удивительным, ведь было долгое разбирательство, суд. Да только слышали о нем немногие. Особо интересоваться было как бы "не положено".
Собирая свидетельства о катастрофе, журналист шел по живой цепочке. Свидетель вспоминал телефон своего знакомого, тот называл новое имя и т. д. И чем больше было этих разговоров, тем больше крепло убеждение, что среди брянцев старше тридцати пяти лет нет, наверное, ни одного, кто не имел бы своего мнения на этот счет, своей истории о событии, в одно мгновение поделившем судьбы сотен людей на две части - до и после катастрофы, происшедшей в субботу 25 апреля 1959 года.
...Мальчику Яше было двенадцать лет. Родители считали, что он недостаточно серьезен, и ему нельзя ничего поручить. А в тот вечер и вовсе в семье был скандал. Яше дали деньги и поспали купить билеты для родителей предварительно на самый последний сеанс. А этот разгильдяй, уже встав в длинную очередь, решил, что предварительно за труды можно купить мороженое. И купил. И съел. Но в математических расчетах оказался нетверд. Денег на два билета не хватило. И в печали Яша отправился домой под гневные очи старших.
Сейчас Яков Михайлович убежден: Бог послал ему мороженое, чтобы уберечь его родителей.
...Две девочки из выпускного класса собрались в кино. И билеты купили, а это тогда было непросто. Но в две минуты легкомысленные все перерешили, билеты продали и пошли в парк на танцы. А покупали они билеты «поближе», где потом и случилась самая «каша». Но без них и не с ними. Случай? Повезло?
...Офицер милиции с красавицей женой и друзьями - семейной парой - загодя собрались на вечерний сеанс, но офицеру пришлось срочно выехать в командировку. Не пропадать же билету. Пригласили знакомого, он как раз из Москвы приехал. Убило красавицу жену, погиб москвич. А офицер стал седым полковником, у которого и сейчас дрожит голос, когда он вспоминает тот черный день.
Рассказывала приятельница врача Евдокии Черкашиной (она умерла год назад). Мать ее отговаривала: «Дуся, не ходи. Сегодня страстная суббота. Грех». Но Дуся была молодая и неверующая. Черкашиной очень не повезло. Ее вдавило в спинку кресла, и она много месяцев пролежала в больнице.
Зато у инженера Веры Грабовской было совсем наоборот: «Я не хотела идти. Помню, полы помыла, по дому убиралась. Устала». Но мать говорит: «Нет уж, идите, раз билеты куплены».
Врач Антонина Выходцева мне говорила: «Понимаете, во время сеанса я испытывала какое-то странное беспокойство. Я ничего понять не могла. Смотрю кино, все нормально, дома - муж, дочку девятимесячную накормила и уложила. Подруга Любочка Гришанова спрашивает: «Что ты страдаешь? Может, хочешь пересесть? Давай поменяемся местами». Выходцева прошептала, что ерунда все это, все нормально».
Спустя десять минут, когда обрушился потолок, Выходцева осталась жива. А Любочка, с которой она так и не поменялась местами, погибла.
Учительница Людмила Мудрова вспомнила страшный сон, приснившийся накануне той субботы: «Я иду по краю пропасти. Одна с двумя чемоданами. А внизу белое здание с большими буквами: «Камера хранения». Вдруг оттуда, из пропасти, тянутся огромные, из голых костей руки, и кто-то страшным голосом кричит: «Сдай в камеру!» И эти руки пытаются вырвать чемоданы. Но я сумела вывернуться и убежать по солнечной дорожке».
Ну, да Бог с ними, с предчувствиями. Если бы можно было знать, что нас ждет! А пока - прекрасный тихий вечер. Хорошее настроение. Толпа жаждущих попасть в лучший кинотеатр города «Октябрь», но, увы, не имеющих билетов и надеющихся на «лишний». И парочки счастливцев, сквозь толпу проникающие туда, где музыка в фойе, хорошо одетые солидные люди. Нам, сегодняшним, многого не понять в той простодушной и наивной жизни конца пятидесятых, почти такой же бедной, как и сегодня, но более искренней и радостной. А может, это свойство памяти, когда все, что было в молодости, кажется лучше и чище?
Кто сегодня пойдет на экранизацию повести Герцена «Сорока-воровка»? Кого волнует история о сладострастном старичке-богатее и гордой неприступной красавице - его крепостной актрисе? Это вроде прямо по учебнику о крепостном праве. Но у каждого времени свои вкусы. Да и мало было тогда кинотеатров в Брянске, а приличных всего два - «Октябрь» да «Победа».
Стремительно выстроенный на пустыре, где до войны ставили цирк-шапито, по легенде «Октябрь» своим появлением обязан воле Сталина. Вождь узнал, что брянские жители вынужденно смотрят кино (по Ленину - важнейшее из искусств) в помещении бывшей столовой на улице Калинина. Ну, и велел исправить беспорядок.
В действительности, как утверждает Егор Ратинков, в конце сороковых бывший охранником первого секретаря обкома партии Егорова, инициатива с кинотеатром принадлежит Егорову. Ратинков был свидетелем телефонного разговора Егорова со всемогущим Маленковым. Первый секретарь обкома просил денег на кинотеатр, и Маленков дал, но при условии, чтобы освоили средства за полгода. Почему «полгода», Ратинков не знает.
Суматоха началась страшная. Благо строителей - немецких военнопленных - в Брянске было много. Егоров взял стройку под свое крыло. Как говорится, дневал и ночевал. Построили быстро. Построили по тем временам дворец. С колоннами, лепниной, красивым фойе, колоннами в зале и огромной люстрой под потолком. Тогда все было так, без промежутков. Или барак, или дворец. И существование дворцов должно было показывать перспективу будущей замечательной жизни обитателям бараков.
В кинотеатр «Октябрь» ходили с радостью и гордостью. Поход в кино был праздником. Тем более что новых фильмов, как и новых кинотеатров, было немного.
В тот день, 25 апреля, на дневном сеансе, например, показывали документальный фильм «Будни украинского колхоза». Просто - будни, просто - колхоза. Понятно, что «Сорока-воровка в споре за зрителя с «Буднями...» имела несомненное преимущество.
Зал на вечернем сеансе был полон. Вспоминают, что пустовало лишь несколько мест в тринадцатом ряду. Однако всегда находятся, такие: и деньги потратят, а потом не придут. И это когда на улице томятся десятки страждущих! Такая вот несправедливость.
Я этот фильм не видел, так что не знаю, во многом ли отличается киносюжет от книги-оригинала. Собственно, о сюжете фильма никто из моих собеседников и не рассказывал. Зато все вспоминали эпизод, которого не было в повести.
Старый князь Скалинский домогается взаимности от юной крепостной актрисы. Та подводит старика к зеркалу и говорит: «Посмотри на себя, князь». В повести Скалинский набрасывается с кулаками на девушку. В фильме он тростью разбивает зеркало.
Князь на экране ударил тростью по зеркалу, и вдруг на белом полотне появилась какая-то пыль, и будто дробью ударили то ли по потолку, то ли по крыше. Многие потом говорили, что подумали: так, наверное, и быть должно, наверное, это с кино связано...
Мария Фирсова (13 ряд, 5 место): «Посыпалась труха, однако экран не потух. Потом в одну секунду что-то случилось, но я не поняла, что, так как потеряла сознание. Наше счастье, что мы сидели с краю».
Леонид Самаров (14 ряд, 15 место): «Все случилось очень быстро. Посыпалась пыль, и прямо перед нами рухнула огромная балка. Самое удивительное, что нас совсем не задело. Правда, потом еще что-то падало. Меня ударило в ключицу».
Егор Ратинков: «Я в зале не был, знаю, что женщин пострадало больше, чем мужчин. В первую очередь досталось тем, кто вскочил, растерялся, и куда больше шансов уцелеть оказалось у тех, кто присел, спрятался».
Людмила Мудрова (8 ряд, 16 - 17 места): «Мы с мужем всегда брали восьмой ряд. Мы считали его счастливым. Муж - участник войны. Наверное, он что-то почувствовал, так как крикнул: «Пригните головы». И это нас спасло. Хотя дальше падали какие-то глыбы, и нас полностью завалило».
Ида Слуцкая: «Мы сидели в предпоследнем ряду. Рядом был пульт управления - такая будка метровая. Когда раздались крики, какой-то мужчина бросился к выходу, сбил с меня шапку. Я видела, как летит потолок, и инстинктивно скользнула под стул».
Вера Грабовская (14 ряд, 13 место): «Я почти ничего не успела понять. А когда пришла в себя, поняла, что стою на коленях. Слышу, подруга говорит: «Вера, ты жива?» - «Жива». Мы были накрыты. Я попыталась выбраться, но мешали ноги соседа. Помню, как я говорила ему: «Уберите свои ноги». Я не понимала тогда, что тот уже мертвый».
Рада Кудрина (12 ряд, 12 место): «Когда на экране брызнуло зеркало, я увидела, как сверху надвигается пелена. А потом на экран начал падать потолок. Вначале он падал медленно. Я вскочила, а потом стала приседать, но не успела. Правая рука была на спинке кресла, ее балкой и приплюснуло».
...Потом говорили, что огромная люстра пробила пол и «ушла» в подвал. Это неправда. Как и то, что на крыше стояли какие-то «моторы» «репродукторы», и от резонанса звука - удар по зеркалу в фильме - не выдержал потолок.
Причина была иная и куда более прозаичная. Как свидетельствуют очевидцы, потолок стал ползти и оседать, начиная от киноэкрана, увлекая одну балку за другой. Причем он упал-то не плашмя, а боком. Где-то балка рухнула в ряд (девятый - десятый) и кусками побила многих насмерть или покалечила. Где-то куски, обломки потолка упали на колонны, на спинки стульев-кресел. Кресла были мощные, привинченные всем рядом к полу, что и сообщило конструкции неожиданную жесткость.
Эти кресла и спасли десятки людей. Тех, кто успел согнуться, сползти, спрятаться. Это удивительно, но это так. Вместе с мусором, опилками, кусками штукатурки большая часть зала оказалась засыпана черной шлаковой пылью. Многие в этой пыли и задохнулись. Оказалось, для утепления потолок засыпали полуметровым слоем шлака.
Валентина Мишина, тогда ей не исполнилось и 18-ти, возвращалась с танцев. Было около одиннадцати. И у драмтеатра она почувствовала непонятный запах - это шлаковое облако взметнулось на несколько кварталов.
О хлопке, гуле, грохоте говорят многие, оказавшиеся в момент обвала неподалеку.
У М. Пикаловой - она жила в гостинице «Центральная» - от шума проснулась маленькая дочка. Мать схватила ее, завернула в одеяльце и побежала туда, откуда послышался взрыв. Куда? Зачем? Сегодня она и сама толком не может объяснить.
Она побежала на улицу потому, что решила: началась война. Она решила, что это - бомба.
Многие из тех, кто оказался под обломками, кто уцелел, но видел, как рушится кинотеатр, в один голос говорили мне, что думали: началась атомная война.
Странно. Сегодня бомб и ракет накоплено еще больше. Но то ли руководители наши ведут себя поумнее, то ли мы к страху притерпелись, но мало кто помнит, как в конце пятидесятых - начале шестидесятых мир жил страшным ожиданием этого. Вот и подумали люди в зале: началось... Но все произошло столь стремительно, мгновенно, что оставшиеся в живых не успели толком испугаться. Главное было - вырваться, выбраться, выкарабкаться «отсюда». А дальше? «Дальше» не думал никто. Один таксист уверял (он с женой и друзьями сидел в последнем ряду и не пострадал совершенно): выскочили с приятелем и побежали неизвестно куда, добежали почему-то до 35-го магазина, который был открыт (?!), купили бутылку водки, тут же выпили и только тогда вспомнили о жене.
Но это, скорее, анекдот. Правда, же в том, что все, кто смог выбраться, старались отбежать подальше от страшного здания. Это была защитная реакция на внезапную опасность.
Врача Раду Кудрину завалило, ей защемило руку. «В полной темноте я задыхалась от пыли. Я слышала потрескивание. Это оседали куски рухнувшего потолка. До сих пор: помню этот треск. И при всем ужасе необыкновенная жажда жизни. Наверное, отсекла б себе зажатую кисть руки, лишь бы только выбраться оттуда...»
25 апреля 1959 года. Брянск. Кинотеатр «Октябрь». 23 часа.
Понятно - в войну. Ожидание опасности, ожидание смерти страшны сами по себе, но все-таки как-то исподволь готовят человека пережить испытание.
Здесь же случилось иное. Произошло страшное, к чему большинство из пятисот пятидесяти празднично одетых людей в кинотеатре не были и не могли быть готовы. В первые секунды, когда, ломаясь, как карандаши, начали падать вниз деревянные балки, когда осыпался, обламываясь плитами, потолок, многие действовали не разумом, а инстинктом.
Мужчина-фронтовик успел крикнуть, видя оседающий потолок: «Головы вниз!» И кто услышал его, кто понял услышанное, в большей части даже засыпанные под дубовыми стульями, спаслись.
Другие бросились по чужим ногам к стенам, в проходы. Как они успели добежать, выскочить, они и сами не могут объяснить. Но здесь, за колоннами, они уцелели.
Зоя Новолаева, тогда студентка, рассказывала, что выскочила, потеряв туфлю. Так и пропала Зоина туфля. Зоя каким-то чудом выбралась из своего девятого ряда. Но успели не все. Из их большой компании, собравшейся в кино, погибли двое.
Заваленная Антонина Выходцева, врач, там, меж стульев, услышала мужской голос. Потом вспомнила, что это был знакомый работник УВД: «Спокойно, товарищи. Нас завалило. Нас будут спасать». Но, не дожидаясь никого, она сумела выползти наружу. Не меж рядов даже, а под стульями.
Рада Кудрина, врач, сумела каким-то образом выковырять штукатурку и освободить придавленную руку. Вера Грабовская говорит, что подруге ее, которая сидела рядом, удалось выбраться по плитам поверху, а сама она какими-то норами выбралась понизу. Одна из свидетельниц рассказывает: «Я лезла под плитами туда, откуда тянуло сквозняком и где должны быть двери. И тут меня кто-то схватил сзади за плечи, за пальто. Я увидела ужасные глаза женщины, раздавленной балкой. Она не отпускала меня и требовала ее откопать, но я, даже если б хотела, не смогла бы этого сделать. И я вырвалась из этих рук, буквально вылезла из своего пальто».
Многие вспоминают, что даже стонов, криков, просьб о помощи вначале, в первые секунды, не было.
Вначале была тишина. И эту страшную тишину многим из очевидцев не дано забыть никогда.
Иде Слуцкой - она была в кино с двумя подругами - посчастливилось. Ее в предпоследнем ряду спасла будка управления. Плита упала боком. Откашлявшись от шлаковой пыли, она сумела вылезти в какую-то дыру. Как и у всех, у нее было одно желание: бежать! Очевидно, она выбралась среди первых, так как в фойе у телефона увидела только одного окровавленного парня. Все телефоны спутались в голове. И монетки не было. Они позвонили «01» и вызвали пожарных. Именно пожарный потом вынес на руках ее подругу Милу.
Учительница Людмила Мудрова не помнит, как выбралась. Прямо на улице, у дверей, она потеряла сознание. Но бывают же такие совпадения: в этот час у кинотеатра ее ученик по фамилии Петухов назначил свидание девушке. Увидел какую-то женщину в известке и угле на земле, перевернул на спину и узнал свою учительницу. Он понесся к кондитерскому магазину напротив. Магазин был закрыт, но окна светились - уборщица домывала полы.
Он вернулся со стаканом воды сюда, к кинотеатру, и стал лить эту воду на лицо. «Тогда я поняла, что мне льется вода на лицо. Я очнулась».
Самой чудовищной странностью и несообразностью в первые минуты было то, что здесь, в темноте и грязи, задыхались и умирали люди, а с улицы доносилась музыка из парка, ехали мимо машины, ярко светились огни.
Метались люди, в темноте выкликивая близких. Еще только ехали к кинотеатру пожарные, туда, где вовсе не было пожара. Еще звонил дежурный из райотдела милиции на дом первому секретарю Советского райкома Федору Костину, произнеся странные слова: «Рушится кинотеатр «Октябрь». Не обвалился, а именно «рушится». И как непонятно, необъяснимо было происходящее - почему, например, потолок упал, а стены еще держатся, - так неясно было, как дальше действовать и чего ожидать...
Федор Костин вспоминает, что он только домой пришел с работы, даже не разделся, когда позвонили из милиции. Он жил неподалеку, на той же улице, и в кинотеатре из официальных властей оказался первым.
Ф. Костин: «В фойе я увидел Панкова, директора кинотеатра. Он был в ужасном состоянии. «Федор Александрович! Обвалился потолок. А я ведь все билеты продал и даже на приставные места разрешил продавать». Я спросил: «Что предпринято?» Он ответил, что пока ничего. И тогда я прямо из кинотеатра позвонил в воинскую часть, вызвал солдат, а потом уже Голубеву, первому секретарю горкома. Прошло, не знаю, десять - пятнадцать минут, и приехали Голубев с Петуховым, первым секретарем обкома. Голубев стал начальником штаба на происшествии, а я его заместителем.
По тревоге ПВО подняли всех врачей. С первых минут стало ясно, что погибших и раненых много, очень много, что случилось великое несчастье.
На машине я мотался всю ночь: по больницам, гостиницам. Освобождал койки, чтобы было, где разместить пострадавших. Первое впечатление от катастрофы было очень тяжелое».
Георгий Ермольев, следователь облпрокуратуры (потом он вел расследование по катастрофе в кинотеатре «Октябрь») говорит, что в начале двенадцатого он вместе с Дубининым, начальником Брянского управления КГБ, были на месте. В кабинете Панкова провели первый допрос. «Панков был совершенно убитый. Он растерянно отвечал, что не знает, почему рухнул потолок».
Об этом первом получасе после катастрофы вспоминают всякое. Ермольев заявляет, что все последующие слухи о мародерстве в первые минуты - минуты всеобщей растерянности - ничем официально не подтверждены. Этого не было. Однако, как свидетельствует В. Мишина - она оказалась поблизости у кинотеатра до того, как его оцепили солдаты, - у кинотеатра крутилось несколько блатных. Откуда они только взялись? Может, с танцев? Несколько человек, бывших там, говорили мне, что видели каких-то людей, лазающих по обломкам. Зоя Новолаева помнит двух или трех мужчин в белых халатах (почему?), которые не помогали пострадавшим. Сняли золотые часы у Черкашиной. Сняли часы у знакомой Новолаевой. Она потом рассказывала, как увидела ЕГО ползущего по плитам. Мародер сдирал с ее руки часы, а рядом лежал мертвый муж, она от ужаса даже не могла кричать.
Рассказывает, что одного из «этих» будто бы солдат ударил саперной лопаткой. Говорят, что некто на чужой беде добыл себе состояние. Последнее - скорее всего, слухи, но, похоже, что любители легкой наживы все-таки были. Стервятники скорее всех чуют беду. Их появление вызывает оторопь и изумление: как можно? Как же так? Но они были отогнаны, исчезли, когда помощь пришла, и началось организованное спасение пострадавших.
Этим молоденьким солдатам, чьих имен никто не знает и не помнит, в течение нескольких часов пришлось вытаскивать из-под обломков сотни мертвых и живых. Фельдшер Людмила Деркач с доктором Тепляковым приехали из Бежицкой «Скорой». Она утверждает, что при ней погиб солдат, наткнувшись на оголенный провод. «Я никогда не видела такого несчастья. Да и сколько мне было тогда - двадцать три. Была горячка, и действовали мы механически. Я почти ничего не запомнила, кроме крови, разбитых рук, ног, лиц. Описать невозможно. Мы не в силах были перевязывать пострадавших. Забирали их у солдат. Накладывали жгуты при сильных кровотечениях и везли, клали в горбольнице. У кинотеатра работали врачи со всего города».
Мне говорили: перевозкой раненых занимались пожарные и таксисты, в спасательных работах участвовали друзья, близкие попавших под обвал.
Бензорезчик с дормаша Виктор Митин (22 года) у кинотеатра встретил директора завода Руднева. Навстречу бежали белые от извести люди. Митин попросил директора дать разрешение взять на заводе бензорез и баллон с кислородом. Назад вернулся на грузовике и где-то до двух часов один резал стяжки, соединявшие балки. У солдат-то, кроме лопат, ничего не было... «Я помню только, что резал и резал, а солдаты поднимали балки и вытаскивали людей».
В горбольнице командовала зав. хирургическим отделением Наталья Худякова. Привезенными из кинотеатра был устлан вестибюль и коридоры. Врачей, медсестер не хватало. Худякова сказала медсестре вызвать Выходцеву, а та показала ей: Выходцева сама сидела в очереди на перевязку.
Сама пришла в больницу медсестра - я не знаю ее имени. У нее была раздавлена грудная клетка, и было непонятно, как она вообще могла сделать хоть шаг. Через день она умерла.
Врач Кудрина говорит, что, наскоро перебинтовав изуродованную руку, стала помогать раненым, потом вышла подышать на крыльцо и упала в обморок.
Откуда они брали мужество и силы?
Мужу Гришаниной показали убитую жену, но он не поверил и всю ночь обходил больницы - областную, военный госпиталь, железнодорожную, искал свою Любу. Алле Беляевой и ее подруге, девчонкам еще, страшно изуродовало ноги. Беляева была засыпана полностью. Ее смогли вытащить, лишь распилив и приподняв балку.
Ночью приехал из командировки Слюняев, зам. начальника управления культуры. За оцепление его не пустили: «Домой идите». В кинотеатре погибла его дочь с женихом. Они собирались расписаться 2 мая. Офицер милиции Мельников свою жену Тер-Аванесову опознал по косе.
Мне рассказывали, что хирург Худякова не уходила из больницы шесть дней. Всех пострадавших, не разбирая, первым делом на носилках тащили в рентгенкабинет. Как там оказался районный прокурор Семенович? Неизвестно, кому он закричал: «Распорядитесь! Ну кого они несут? Тут же одни мертвые...»
Это была страшная ночь. Толпы родственников по больницам разыскивали своих. Сколько судеб было сломано в эту ночь, сколько надежд перечеркнуто!
Рано утром в воскресенье фабрика «Десна» получила особое задание - делать гробы. По городу продолжали ползти слухи самые невероятные. Сестра Маши Фирсовой узнала о несчастье в ту же ночь по «вражьему голосу». Позвонила из Смоленска: «Что у вас?» Мать успела ответить, что Маша попала под обвал, и тут же их разъединили.
В «Брянском рабочем» в то время существовала рубрика «Вчера в Брянске». В воскресном номере газеты в этой рубрике рассказывалось, что: «...тысячи трудящихся города приняли, вчера участие в работах по благоустройству...», «...вчера в Доме культуры облпромсовета состоялся диспут на тему «В чем счастье советского человека».
Правда, в кинорекламе уже не, объявлялось о новых фильмах в кинотеатре «Октябрь». Вот и все. Открывался номер заметкой «Хорошее настроение»...
Погибших в кинотеатре «Октябрь» хоронили в течение двух дней.
Председателем правительственной комиссии назначили Попова, министра культуры СССР. В Брянске он собрал что-то вроде партийно-хозяйственного актива, на котором предостерег: «Самое главное - не допустить стихии. Как бы не поддался народ эмоциям, не пошел крушить-ломать налево и направо» (свидетельство Ф. Костина).
Е. Родинков, работавший тогда секретарем парткома управления связи, говорит: «В горкоме партии предупредили, чтоб хоронить без музыки». Бог знает, почему давалось такое указание. Возможно, оберегали нервы людей, опасаясь того, что разом во всех концах города заиграют похоронные марши десятки оркестров. Хотя, скорее всего, такого количества оркестров просто не нашлось бы в Брянске...
Как вспоминает И. Морин, бывший директор облкинопроката, Совмин на похороны выделил 150 тысяч рублей (старых, дореформенных). Похороны были отнесены на государственной счет. Костин, первый секретарь Советского райкома КПСС, сообщил, что уже к утру 26 апреля были составлены списки погибших. По поручению бюро обкома семьи обошли представители власти. Костин вспоминает, что и сам ходил по этим адресам и до сих пор помнит, каким тяжелым оказалось поручение, помнит отчаяние близких, слезы.
О самих похоронах свидетельства весьма разноречивы. Видели их, были у кладбища в Советском районе или на самом кладбище многие. Запомнили оцепление солдат вдоль всей Красноармейской и повышенные меры безопасности на кладбище. Запомнили два оркестра, которые почти без перерыва играли у входа на кладбище. Здесь же находился и Петухов, секретарь обкома КПСС, выражал соболезнование родственникам.
Старшина Пикалов стоял в оцеплении: «Помню, все боялись демонстраций. Нас специально предупреждали. Но ничего не было».
Я пытался найти список погибших, но прошло много времени. Документы или утеряны, или уничтожены. Вот лишь некоторые из фамилий, названных очевидцами несчастья: Черняк, Кристалинская, Жердева, Гришанова, Тер-Аванесова, Комаров, Кузнецова, Слюняева... Сколько же их было всего?
Дергач, которая работала «на катастрофе», считает, что пострадало не меньше половины из 550 (а с приставными местами, наверное, было около шестисот) зрителей, находившихся в кинотеатре. Полковник А. Мельников слышал вроде, что всего погибло 110 человек. И.Слуцкая уверена, что не меньше 250: «Там очень много моих знакомых погибло». Ф. Костин говорил о «то ли 73-х, то ли 79-ти убитых и вскоре умерших».
По секретной справке обкома компартии, в июне 1959 года представленной в Москву, в ЦК, сорок четыре человека погибло сразу и трое потом умерло в больницах.
В найденном в областном архиве приговоре областного суда по делу директора кинотеатра Дмитрия Панкова (само дело, в котором было около десятка томов, уничтожено за истечением срока давности) сообщается, что погибли 47, получили различные телесные повреждения 107, двое из которых впоследствии умерли.
Про эту цифру - около пятидесяти погибших - я говорил всем очевидцам катастрофы. Большинство мне не верили, уверяя, что жертв было больше. Однако это распространенное мнение не имеет документальных доказательств.
Чего уж говорить, если даже Л. Самаров, опытнейший адвокат с большим стажем, не мог ответить твердо: был ли суд «по «Октябрю»? Морин, позже ставший начальником управления кинофикации, до сих пор убежден, что «история эта вовсе не замалчивалась, про нее говорилось на пленумах, городских активах». Даже не замечая, что невольно он поделил правду на ту, которую положено знать активу и которую знать не положено остальным.
С помощью сотрудницы облгосархива Е. Алешиной в документах бывшего партархива мне удалось найти упоминания о том, как обком реагировал на внезапную беду. Первое заседание бюро обкома в протоколах помечено тем же днем - 25 апреля. Затем, по мере накопления комиссией материалов и выяснения причин катастрофы, бюро собирали еще дважды.
Партийные протоколы во все времена писались своим особенным, не существующим в живой природе языком. Вот почему тогда, в 59-м, было возможным «...поручить руководителям хозяйственных, партийных, профсоюзных организаций, предприятий, учреждений окружить вниманием и заботой семьи погибших и получивших тяжелые ранения при катастрофе в кинотеатре «Октябрь».
Заботу невозможно выдать «по команде». Кому-то из пострадавших позже путевку для отдыха дали, а про кого-то и не вспомнили никогда. Здесь, в общем-то, нечему удивляться. Власти было положено «реагировать», и она «реагировала». Но как-то само собой получалось, что взыскивать с виновных или определять виновных власти куда проще, свойственнее, чем помогать пострадавшим. Тем более что для многих такая помощь требовалась на всю оставшуюся, поломанную жизнь.
Когда прозвучал грозный вопрос «Кто виноват?», первым делом подумалось, а не «они» ли виноваты, не совершен ли террористический акт? Л. Самарова на следующий день вызывали в КГБ и выясняли у него, бывшего фронтовика, не похоже ли это на диверсию, взрыв? Бывший офицер госбезопасности Т. Оньков рассказывал мне, что комитету проверить версию о возможном теракте поручил прокурор области Кукарский: «Мы одновременно с работниками областной прокуратуры и присланным работником прокуратуры России исследовали эту версию и вскоре убедились, что никакого злого умысла не было. Все куда проще и хуже. Извините за выражение, здание было построено «на соплях».
Г. Ермольев из областной прокуратуры вспоминает, что уголовное дело было возбуждено по факту происшествия, и лишь потом предъявлены конкретные обвинения.
Параллельно с судебным расследованием шло расследование партийное, которое сделало небывало жесткие выводы. Были приглашены специалисты-инженеры из Москвы. Лазая по обломкам в огороженном прочным забором кинотеатре, они провели техническую экспертизу. Позже Лавров, главный инженер архитектурной мастерской Министерства культуры СССР, с изумлением перечислит наиболее вопиющие дефекты строительства и скажет: «Мне даже странно, что с такими дефектами здание простояло десять лет».
Мнение инженера В. Рубинчика: «В 1959 году я, молодой инженер «Брянскоблпроекта», участвовал в выявлении причин катастрофы. Налицо были нарушения строительного производства и эксплуатации. Да, в здании были трещины, но они не явились причиной обрушения потолка. Двенадцатиметровая портальная балка была сбита из досок на гвоздях. Она, как говорится, «потекла» и стала прогибаться. И тогда, не зная, как ее выправить, ее подвязали к находящейся выше деревянной ферме. В конце концов, она и не выдержала, лопнула. А дальше - как лавина...
В секретной справке обкома КПСС, отправленной в ЦК в июне 1959 года, еще до суда, я насчитал фамилии двадцати двух функционеров - строителей, архитекторов, хозяйственных, партийных и советских работников, наказанных за причастность к катастрофе в «Октябре». Да, собственно, наказали всех, кроме обкома, конечно. Даже председателю облисполкома Радонову дали выговор. Сняли с работы Малышева, зам. председателя облисполкома, Слюняева, зам. начальника управления культуры, Зайцева, бывшего начальника управления кинофикации, Панкова директора кинотеатра.
Малышева, Панкова, а также Игнатова, бывшего начальника Госархистройконтроля, архитектора Соломахина и Кокана, и.о. начальника управления кинофикации, на бюро исключили из партии. Наказали б, наверное, и строителей - и инженера-подполковника Фоменко, и главного инженера «Брянскстроя» Портнова, и прораба Ветелкина. Но, на их счастье, они к 1959 году уехали из города и, надо полагать, в отдалении пережили грозу спокойно. А прораб, говорят, в армии дослужился до генерала.
Ходило много разговоров насчет того, а могли ли подстроить катастрофу немецкие военнопленные - основная рабочая сила на строительстве «Октября»?
Вывод партийной комиссии: «...трагический случай явился следствием преступно халатного отношения к качеству строительных работ и эксплуатации кинотеатра».
Мнение зам. председателя Верховного Суда СССР А. Горкина: «...обвал крыши и потолка здания кинотеатра явился результатом серьезных дефектов, допущенных при строительстве этого здания, а также низкого качества строительных материалов».
Кстати: в это же время, правда, через пятнадцать минут после окончания сеанса, рухнул кинотеатр в Харькове, а позже, уже с жертвами, произошла катастрофа в Горьком.
И не было диверсантов с минами. Не было злоумышленников. Они не требовались, чтобы повалились, погубив, искалечив сотни людей, в спешке построенные, «под дату» открытые здания.
В непростом положении оказалось следствие. Огромные жертвы налицо, кинотеатр - в руинах, а привлекать... В отношении брянских строителей, архитекторов, причастных к возведению халтурно построенного кинотеатра, уголовное дело было прекращено на основании Указа об амнистии. Главные виновники ушли «в сторону». Однако такое дело не могло не иметь хотя бы одного виновника. Им стал директор «Октября» Дмитрий Панков.
Потом мне два следователя скажут: «Конечно же, Панков был ни в чем не виноват. По крайней мере, его вина куда меньше других». Тем не менее, Панкова обвинили в том, что он плохо эксплуатировал здание, что именно он повинен в установке в кинотеатре труб вдвое более тонких, чем положено. Отсюда - затопления в подвале, сырость, осадка грунта, подвижка стен. Отсюда и катастрофа.
Панкову дали три года. Он начал сражаться. Выяснилось, что именно Панков бомбардировал в свое время инстанции, доказывая, что кинотеатр находится в аварийном состоянии, именно он добивался инженерных обследований (и такие проводились), лепил возникающие трещины, заваривал лопающиеся стяжки, осушал канавы и отводил воду.
Он, опытный директор, отчаянно пытался снести свой «Октябрь», которому за год до этого присвоили звание «Лучший кинотеатр РСФСР». Не столько вина, сколько беда Панкова, что не устоял, рухнул этот «самый лучший кинотеатр».
В 1960 году постановлением пленума Верховного Суда СССР дело в отношении Панкова было прекращено: «...ввиду отсутствия в его действиях состава преступления». Наказание отменили, но клеймо осталось на всю жизнь. Друг Панкова Березовский вспоминал, как тяжко переживал случившееся опальный директор.
...Тем временем «Октябрь» расчистили, приглашенные из Москвы специалисты тщательно исследовали стены и вынесли решение: выдержат, можно восстанавливать.
На реконструкцию просили два миллиона. Восстанавливали быстро. Перекрытия сделали металлические, с десятикратным запасом прочности. Нет в новом «Октябре» большой люстры, изменены некоторые элементы декора, а в основном постарались воссоздать его таким же, как и прежде.
А. Мельников, у которого в «Октябре» погибла жена, говорил мне, будто бы обсуждался вопрос: не открыть ли в этом здании городской музей? Как будут люди отдыхать и смеяться, если здесь пролито столько крови? Но кроме него, я об этом больше ни от кого не слышал.
Зато Морин, которого, после катастрофы назначили начальником управления кинофикации, утверждает, что на первых порах обсуждалось: не снести ли руины и на их месте не возвести ли... цирк.
Такое вот встречное предложение. Я думал, что год-то спустя в газете объяснят, как, почему восстановили «Октябрь». Но нет. В «Брянском рабочем» за 21 мая 1960 года просто вновь появилась кинореклама «Октября». Он приглашал на комедию «Озорные повороты». Так что начали с комедии. Как будто ничего и не было.
Мне говорят: то время было лучшее, только правду говорили не всем и не всегда. Всего-то?!
Мне говорят: что ты лезешь, что суешься со своей правдой? Кого она сделала счастливей?
«Странные вопросы», - думаю я. Есть же люди, которым никогда и ничего невозможно доказать и объяснить. И вспоминаю целый угол на кладбище, где на памятниках одна дата - «25. IV. 59 г.», и думаю о жительнице Брянска Георгиевской. Она тоже была «там», но после 25.04.59 г. никогда не ходила по улице Фокина и никогда не была в этом кинотеатре...
Юрий Фаев