(no subject)
- Закончилась ли наконец междоусобица?
- Боюсь, что нет.
- Ты полагаешь, она будет продолжаться? - испугался Асатори.
- До тех пор, пока люди не научатся изгонять жадность и подозрения из своих душ, - ответил Монгаку. - Пока сыновья не верят отцам, отцы - своим детям, нельзя сказать определенно, когда братья и родственники перестанут быть врагами. Когда господин и слуга не доверяют друг другу, тогда жизнь на земле даже без кровопролития превращается в ад. Во время последней войны пламя ада коснулось и нас.
- Но война как будто закончилась.
- Нет, это была только репетиция войны, еще более ужасной. Безжалостность советника Синдзэя обещает гораздо худшие времена. Ты еще увидишь, как столица превратиться в логово демонов. Меня ужасает наше будущее.
- Является ли Синдзэй воплощением всего зла?
- Причины шире и глубже. Они не сводятся к одному Синдзэю. Они коренятся во мне, в тебе.
- Во мне, в тебе?
- Подумай, Асатори. Человек - самое беспокойное существо. Допустим, кто-то приходит и разбивает кувшин сакэ, которым мы наслаждаемся. Разве мы останемся безучастными к этому? Или, скажем, если кто-то отберет у тебя твою бесценную флейту, неужели ты не будешь бороться за ее возврат? Мы оба одиноки, не имеем семейных связей. Если бы не это, мы стали бы жертвами слепой любви к близким. Кто знает, куда бы нас привела такая слепота? Но даже свободные от семейных уз, мы уязвимы для своих страстей и себялюбия. Разве учение Будды не говорит, что человек - бог и дьявол поочередно, что он опасное существо, мятущееся между добром и злом? Это справедливо как в отношении принца, так и в отношении нищего, в отношении тех, кто пресыщается изысканными блюдами, и тех, кто голодает. Мир состоит из тех и других. Неудивительно поэтому, что любой неверный шаг может привести к кровопролитию.
- В таком случае все люди - исчадия зла и нет исключений?
- Было бы неплохо, если бы каждый человек считал себя воплощением зла. Себя я таким и считаю, вот и стараюсь стать лучше.
- А является ли злом сила?
- Без сомнения. Но власть - еще более сильный яд. Представление о том, что власть существует для людей, на самом деле полная ерунда. Тот, кто вкусил ее, не может не конфликтовать или не быть втянутым в конфликты. Разве мы не были свидетелями того, как влиятельные сановники и почтенные дамы, даже трехлетний император были простыми марионетками в борьбе за власть? Монахи с гор, проповедующие спасение, и те не свободны от властолюбия и славы. Не свободны от них даже девы веселья в Эгути, торговцы на рынках или орды нищих... Вот такие мы беспокойные существа!
Монгаку, увлеченный рассуждениями о несовершенстве человечества, опустошал одну за другой чашу сакэ, принесенного другу. Между тем Асатори рассеянно слушал. Он не находил внутри себя отклика на волнующие Монгаку вопросы. Рассуждения Монгаку звучали так, словно он беспрерывно боролся с демонами внутри себя.
Эйдзи Ёсикава, "История Хэйкэ"