Скотт Линч. Год и один день в старом Терадайне
Сделал перевод еще одного прелестного рассказика из мартиновского сборника "Rogues".
В прошлый раз досталось Аберкромби, а теперь под раздачу попал американский писатель Скотт Линч.
Рассказ весьма забавный, необычный и с большим количеством нецензурных слов. Осторожно, в общем.
Под катом начало рассказа.
Мой е-мейл, как и прежде: tupoebydlo[собака]yandex.ru
ГОД И ОДИН ДЕНЬ В СТАРОМ ТЕРАДАЙНЕ
Скотт Линч
1. Колдовская погода
Сразу после заката Амарелль Паратис отправилась немного выпить. Лил дождь, в котором была странная магия. Он падал тонкими бледно-лиловыми, рыжими и красными полосками, похожими на жидкие сумерки, которые на теплом тротуаре превращались в светящийся туман. Сам воздух был похож на пузырьки шампанского, лопавшиеся об кожу. За темными силуэтами далеких крыш сверкнула бело-голубая молния, за которой последовал раскат грома. Амарелль готова была поклясться, что к звукам грома примешивались крики.
Проклятые колдуны снова принялись за свое.
Что ж, ее мучила жажда, была назначена встреча, а странный дождь и близко не был к худшему из того, что когда-либо падало на нее с небес Терадайна. С Амарелль капали светящиеся капли оттенков, у которых не было названий. Позади нее в тумане, который дрейфовал, словно мрак под розово-оранжевым морем, оставался призрачный проход.
Вокруг практически никого не было - как обычно, когда колдуны особенно расходились. Улица Бледных Ученых была пустынна. Лавочники безнадежно смотрели из своих окон на проспекте Семи Ангелов.
Когда-то она любила такие ночи. Непогода убирала свидетелей с улиц. Гром скрывал шум шагов на крышах. А сейчас было лишь одиноко, непредсказуемо и опасно.
Двойная арка серебристых огней указывала на мост через канал Лохмокрыла, последний перед пунктом ее назначения. В лампах, которые держали мокрые от дождя мраморные статуи закованных в кандалы фигур в капюшонах, горели огни. Амарелль уставилась на свои ноги и прошла по мосту. Она наизусть знала, что гласят таблички под статуями. Например, первые две слева:
БОЛАР КУСС
ИЗМЕННИК
ТЕПЕРЬ Я ВЕЧНО СЛУЖУ ТЕРАДАЙНУ
КАМИРА ТОЛАР
УБИЙЦА
ТЕПЕРЬ Я ВЕЧНО СЛУЖУ ТЕРАДАЙНУ
Ни сами статуи, ни даже огни ее не беспокоили. Что с того, что город освещает некоторые улицы и мосты грешными душами осужденных, навечно привязанными к напыщенным скульптурам с дурацкими табличками? Нет, проблема была в том, что эти неугомонные духи нашептывали прохожему.
"Взгляни на меня, бьющееся сердце, и изведай цену нарушенных мною клятв".
- Отъебись, Болар, - пробормотала Амарелль. - Я не планирую свергнуть Парламент Раздора.
"Прими предостережение, пока твоя кровь все еще горяча, и узри вечную цену моей жадности и убийствам!"
- У меня нет семьи, чтобы отравить, Камира.
"Амарелль", - прошептала последняя статуя слева. "Здесь должна стоять ты, вероломная сука".
Амарелль уставилась на последнюю надпись. Каждый раз, как она здесь проходила, она обещала себе не делать этого.
СКАВИУС С УЛИЦЫ ТЕНЕЙ
ВОР
ТЕПЕРЬ Я ВЕЧНО СЛУЖУ ТЕРАДАЙНУ
- Я никогда не оборачивалась к тебе спиной, - прошептала Амарелль. - Я заплатила за неприкосновенность. Как и все мы. Мы умоляли тебя выйти из игры вместе с нами, но ты не послушал. Ты упустил этот шанс.
"Ты склонила колени перед моими убийцами еще прежде, чем остыла моя плоть ".
- Скав, мы все купили себе по маленькому кусочку города. Таков был план. Ты просто сделал это по-плохому.
"Когда-нибудь ты разделишь эту службу со мной".
- Я покончила со всем этим. Освещай свой мост и оставь меня в покое.
Не было никакого смысла в разговоре с покойником. Амарелль пошла дальше. Этим путем она шла, лишь когда хотела пропустить стаканчик, а к тому времени, как мост оставался за спиной, ей всегда требовалось как минимум два.
По ущелью улиц прокатился гром. Где-то на востоке горело здание, поднимался неестественный фиолетовый дым. Между пламенем и низкими светящимися облаками кружили визжащие звери с крыльями летучих мышей. Некоторые из них сплелись и сражались обнаженными когтями, шипастыми копьями и глиняными кувшинами с взрывчатым туманом. Только боги и волшебники знали, из-за чего дрались эти создания.
Проклятые колдуны и их тупая вражда. Как жаль, что они правили городом. Как жаль, что Амарелль требовалась их защита.
2. Меблированное брюхо зверя
Символ Упавшего Огня располагался с восточной стороны улицы Лохмокрыла. А точнее, он был всей восточной частью улицы Лохмокрыла. Там больше не было места ни для чего, кроме обожженных костей, сваленных в огромную кучу пятнадцать столетий назад, после того как однажды дикие драконы обратили внимание на растущий Терадайн и нанесли визит. Этот дракон так артистично помер, что какой-то давно забытый предприниматель отскреб плоть и чешую и покрыл крышей твердые, как сталь, кости прямо там, где они лежали.
Амарелль прошла в пасть дракона, стряхнула погасшие капли оранжевого дождя с волос и посмотрела, как следы светящегося пара поднимаются с ковра, куда упали капли. Все вышибалы, сидевшие у восьмифутовых клыков, кивнули ей.
Двери таверны располагались там, где у дракона когда-то были гланды. Эти двери почуяли платежеспособность и тихо открылись.
Шея была для еды, а Хвост для азартных игр. В Лапах располагались комнаты для того, чтобы поспать - или чтобы не спать, как уж клиентам захочется. Амарелль направлялась в Брюхо, питейную пещеру под ребрами и позвоночником мертвого зверя, где на полках и подставках за главным баром блестели сто тысяч бутылок.
Граск Золотой Коготь, управляющий этажа, был гоблином с черной чешуей, в щеголеватом костюме, сшитом из настоящих банкнот Банка Терадайна. Для каждой ночи в неделе у него были купюры своего достоинства. Сегодня это были полтинники.
- Амарелль Паратис, Незримая Герцогиня, - закричал он. - Я отлично тебя вижу!
- Да, Граск, эта шутка никогда не стареет.
- После твоего ухода сегодня я пересчитаю стаканы и серебро.
- Я отошла от дел, и мне это нравится, - сказала Амарелль. В прошлые деньки она провернула в Символе Упавшего Огня три дельца. Определенно ни одно из них не было связано со столовым серебром. - В баре нынче Софара?
- Конечно, - сказал Граск. - Сегодня семнадцатое. Каждый месяц в эту ночь ваша маленькая компания собирается и притворяется, что это просто случайность. Те из вас, кто не освещают улицы, конечно.
Амарелль пристально посмотрела на него. Гоблин забеспокоился, потянулся к ней, взял ее левую руку и сокрушенно зацокал языком перед ее пальцами.
- Извини, - сказал он. Я не хотел быть засранцем. Я знаю, что ты заплатила десятину, что ты честная овечка, живущая под бомбардировками, как и все мы. Смотри, Софара машет. Возьми выпивку за мой счет.
У Софары Мирис были разные глаза, кожа цвета палисандра, прекрасные аквамариновые волосы и руки карточного шулера с улицы. Когда она выплатила Парламенту Раздора десятину за неприкосновенность, она разыскивалась по 312 различным уголовным обвинениям в восемнадцати городах. Сейчас она была старшим магом-барменом в Символе Упавшего Огня и уже наполовину приготовила первую выпивку для Амарелль.
- Привет, незнакомка. - Софара начирикала заказы на доске и передала ее одному из виночерпиев; благодаря их энциклопедическим познаниям о содержимом и расположении всех бутылок бар все еще продолжал работать. - Помнишь, раньше мы были интересными людьми?
- Думаю, быть живой и на свободе чертовски интересней, - сказала Амарелль. - Твоя жена планирует быть нынче на возлиянии?
- Будет в любую минуту, - сказала Софара, взбалтывая равные части ликера и иллюзии в многослойную смесь. - Самодельный человек держит для нас номер. Я смешиваю тебе Расцвет и Падение Империй, но я слышала Граска. Сделать две, или хочешь чего-нибудь другого?
- Смешаешь мне Жемчужину моря? - спросила Амарелль.
- Как пожелаешь. Почему бы тебе не присесть? Я буду, как только приготовлю выпивку.
Брюхо наполняли десять дюжин номеров и подвешенных балкончиков. Каждый был тщательно огорожен и зашторен, чтобы создать ощущение интимной уединенности в центре грандиозного действа. Когда Амарелль шла по залу, над ней сверкнула молния, видимая в застекленных промежутках между ребрами. У ее людей было обычное место на обычную ночь, и Шраплин держал столик.
Самодельный Шраплин - жужжащий набор проводов и шестеренок - был одет в оборванную багровую накидку, украшенную серебряными нитями. На его латунном лице были глаза из самоцветов и постоянный намек на улыбку. Раньше он был работником в литейке, но воспользовался законом старого Терадайна, по которому разумному автомату принадлежат голова и мысли в ней. Пятнадцать лет он осторожно воровал мелкие детали, винты, болты и провода и постепенно заменил каждый свой дюйм от шеи до пяток, пока от оригинального тела не осталось ни частички. Так что он смог освободиться от вечного магического договора, привязанного к тому телу. Вскоре после этого он нашел клепто-родственные души в команде Амарелль Паратис.
- Выглядишь мокро, босс, - сказал он. - Что там падает снаружи?
- Странная вода, - сказала Амарелль, присаживаясь рядом с ним. - Довольно симпатичная, на самом деле. И не зови меня боссом.
- Некоторые шаблоны уже выгравировались на моих мыслительных дисках, босс. - Шраплин отлил липкой черной слизи из стакана в разъем на своей шее. - Парламент и в самом деле сегодня разбушевался. Когда я шел сюда, на Верхние Пустоши падал фиолетовый огонь.
- Одно из преимуществ проживания в нашей процветающей колдунократии. - вздохнула Амарелль. - Вечно поблизости взрывается что-то интересное. О, а вот и наши девчонки.
Одной рукой Софара Мирис держала поднос с выпивкой, а другой обнимала за талию Брендвин Мирис. У Брендвин была бледно-лиловая кожа, покрытая инеем (что не было следствием магического воздействия), и золотые глаза за толстыми янтарными очками. Брендвин, оружейник, механик и целитель автоматов, была приговорена к смерти в трех княжествах за поставку устройств, которые так часто позволяли команде Незримой Герцогини ускользнуть от скучного крючкотворчества в местных юридических системах. Единственным предметом, который она в своей жизни украла лично, было сердце мага команды.
- Шраплин, игрушечка моя, - сказала Брендвин. Она тронула автомата кончиками пальцев, прежде чем присела. - Клапаны работают и трубки продуты?
- Все работает как по маслу и не ржавеет, - ответил Шраплин. - А как твои метаболические процессы и нужды?
- За ними тоже хорошо ухаживают, - сказала Софара, самодовольно ухмыльнувшись. - Можно ли встречу Общества Сострадания и Спаивания Приятелей, Отошедших от Дел, считать открытой? Шраплин, вот тебе кое-что флегматичное и сангвиническое.
Она передала ему еще один стакан черной слизи. Искусственному человеку алкоголь ни к чему, так что для него держали частный резерв человеческих настроений, магически дистиллированных за стойкой бара в асфальтовую смесь.
- Черные Лампы Ее Глаз для меня, - сказала Софара. - Слоновья Башня для великолепного механика. А вам, ваша милость, Жемчужина Моря, а также Расцвет и Падение Империй.
Амарелль приподняла последний из принесенных ей коктейлей - широкий стакан с девятью горизонтальными слоями розового напитка. Каждый слой представлял собой движущийся ландшафт, которые варьировались от свежевспаханных холмов и полей на дне, огромных городов в середине, до усеянных руинами пустошей наверху, укрытых облаками пены.
- Кто-нибудь слышал что-то от Джейд? - сказала она.
- Как всегда, - сказал Шраплин. - Передает приветы и просит не ждать.
- Приветы и не ждать, - пробормотала Амарелль. Она осмотрела стол, взглянула в разные глаза Софары, в подведенные глаза Брендвин, в холодные черные камни Шраплина - все выжидающе смотрели на нее. Как обычно. Так тому и быть. Она подняла бокал, и они поступили так же.
- Тост, - сказала она. - Мы сделали это и выжили. Мы посадили себя в тюрьму, чтобы не быть в тюрьме. За друзей, которых с нами нет, которые теперь там, откуда ни наши слова, ни наши сокровища не могут их вернуть. Мы сделали это и выжили. За цепи, от которых мы отказались, и за те, что нас связывают. Мы сделали это и выжили.
Она опрокинула напиток - пенные слои истории - себе в горло. Обычно она так не поступала, не пообедав, чтобы смягчить удар, но, черт возьми, сегодняшняя ночь казалась походящей для такого. Над стеклянной крышей сверкнула молния.
- Босс, а не намахнула ли ты на пути сюда? - сказал Шраплин.
- Герцогиня умерла. - Амарелль твердо поставила пустой бокал. - Да здравствует Герцогиня. А теперь, нужно ли мне притворяться, что я достаю и раздаю карты, или вы предпочтете просто аккуратно сложить для меня свои деньги в центре стола?
- О, милая, - сказала Брендвин. - Мы не будем играть твоей колодой. Она знает больше трюков, чем цирковой пес.
- Я дам вам фору, - сказала Амарелль. Она подняла Жемчужину Моря, восхитилась аквамариновыми волнами с ванильными барашками на гребнях, и в два больших глотка добавила ее к шару быстро распространяющегося тепла в животе. - Такая магия мне по душе. Итак, мы играем в карты или в гляделки? Следующий кон за мной!
3. Мухлюющие руки
- Следующий кон за мной, - сказала Амарелль полтора часа спустя. На столе была мешанина карт, банкнот и пустых бокалов.
- Следующий кон в тебе, босс, - сказал Шраплин. - Ты опережаешь нас на три бокала.
- Похоже на то. Кстати, что за хрень я сейчас выпила?
- Я называю это Аморальный Инструмент, - сказала Софара. Ее глаза светились. - Мне нельзя делать его клиентам. На самом деле мне просто любопытно посмотреть, что тебе с него будет.
- Как с гуся вода, - сказала Амарелль, хотя у комнаты теперь были менее резкие границы, чем она помнила, и карты не совсем придерживались ее плана держаться в руках ровно. - Ну и неразбериха. Неразбериха! Шраплин, ты возможно трезвый. Сколько карт в стандартной колоде?
- Шестьдесят, босс.
- А сколько карт сейчас на столе и у нас на руках?
- Семьдесят восемь.
- Это позор, - сказала Амарелль. - Кто не мухлюет? Должно быть девяносто. Кто не мухлюет?
- Торжественно утверждаю, что у меня рука нечиста с тех пор, как мы начали, - сказала Брендвин.
- Я волшебница, - сказала Софара, постукивая картами по груди. - И этим все сказано.
- На мне мои мухлюющие руки, босс, - сказал Шраплин. Он покачал своими пальцами, которые превратились в размытые серебристые дуги.
- Печально. - Амарелль потянулась за левое ухо, извлекла семьдесят девятую карту из-под черных локонов и добавила ее в узор на столе. - Мы и в самом деле становимся старыми и немощными.
Очередная вспышка разрезала небо, световыми импульсами окрашивая комнату в серо-белые тона. Над головами раздался гром. Стекла в крыше зазвенели и даже огромные костяные балки, казалось, задрожали. Некоторые пьянчуги зашевелились и забормотали.
- Ебать этих колдунов, - сказала Амарелль. - Исключая присутствующих, конечно.
- Зачем это мне исключать присутствующих? - сказала Брендвин, запуская пальцы одной руки в волосы Софары и другой грациозно бросая восьмидесятую карту на стол.
- Всю неделю было ужасно, - сказала Софара. - Думаю, это Ивованда, на Высоких Пустошах. Они с ее противником, уж не знаю, кто он, плевались огнем, дождем и летающими штуками надо всем этим проклятым местом. Продавцы зонтиков неплохо наварились на этих новых моделях из кожи с кольчугой.
- Кто-то должен прогуляться туда и вежливо попросить их передохнуть. - Блестящая голова Шраплина медленно повернулась, и он уставился на Амарелль. - Кто-то известный, быть может. Кто-то яркий и уважаемый. Кто-то с опасной репутацией.
- Лучше промолчать и сойти за дурака, - сказала Амарелль, - чем вмешаться в дела колдунов и развеять все сомнения. Ну, кто хочет сыграть еще? Следующий кон опять за мной. В любом случае, ближе к ночи я планирую забрать все ваши денежки.
4. Проблема со стеклянным потолком
Гром гремел и молнии сверкали весь следующий час. В крышу регулярно бились какие-то хлопающие крыльями и завывающие твари. Половина клиентов слиняла из Брюха, вслед им неслись увещевания Граска Золотого Когтя:
- Символ Упавшего Огня простоял здесь пятнадцать столетий! - кричал он. - Это самое безопасное место в Терадайне! Вы точно хотите выйти на улицу в такую ночь? Подумайте о наших замечательных комнатах в Лапах!
Раздался пронзительный звук бьющегося стекла. Что-то большое, мокрое и мертвое грохнулось на пол возле бара в ливне осколков стеклянной крыши и капель светящегося дождя. Граск завопил, чтобы маг-уборщик прибрал беспорядок, а тем временем исход вокруг него ускорился.
- Ахх, хорошо быть не на работе. - Софара нетвердо глотнула из бокала чего-то синего и незамысловатого. Бар отрезал ее от возможности колдовать со своей выпивкой.
- Знаете, - медленно сказала Амарелль, - возможно, кому-то и в самом деле надо подняться на Высокие Пустоши и сказать этой старой суке-ведьме, чтобы посадила своих зверушек на привязь.
Комната в ее глазах становилась все более и более размытой, по мере того как шумная ночь все тянулась и тянулась, и перешла уже определенно в импрессионистскую фазу. Граск Золотой Коготь стал светлым пятном, которое гонялось за другими светлыми пятнами по этажу, и даже карты на столе не желали полежать смирно достаточно долго, чтобы Амарелль могла разобрать, что на них нарисовано.
- Эй, - сказала она, - Софара, ты же примерный гражданин. Почему бы тебе не стать членом Парламента и не остановить этих идиотов?
- О, великолепно! Ну, сначала мне потребуется украсть или изобрести приличный продлеватель юности, - сказала магичка, - что-то получше, чем "пять лет за три", с которым я работаю сейчас, чтобы я могла за век-другой улучшить свои способности. Возможно, такой срок покажется тебе неудобным для твоих целей.
- Потом тебе понадобится отыскать локус - внешний источник силы, чтобы усилить свои возможности, - сказала Брендвин.
- Да, - сказала Софара, - и использовать его так, чтобы другие серьезные волшебники не заметили. О, а еще моя ебаная крыша должна съехать окончательно! Надо быть окосевшим маньяком с грязной душонкой, чтобы желать провести всю свою затянувшуюся жизнь, обмениваясь ударами с другими маньяками. Стоит только ухватить эту силу, и с этой карусели уже не слезешь. Или сражаешься, как черт, просто чтобы удержаться, или тебя уберут.
- Хлоп! - сказала Брендвин.
- На мой вкус, удовольствие сомнительное, - сказала Софара, допив напиток и выразительно стукнув стаканом об стол.
Мгновением позже раздался ужасный сокрушительный грохот. Пол тонны чего-то с темными крыльями и всклокоченным вонючим мокрым от дождя мехом свалилось через стеклянную крышу прямо над ними и уничтожило их стол. Крушение сопровождалось непонятным размытым движением и шумом, и Амарелль обнаружила себя на полу с тупой болью между грудей.
Некая исполнительная, упрямая часть ее сознания пробилась на поверхность алкогольного океана ее разума, и цеплялась за соломинку, пока настоящая последовательность событий не собралась воедино. Шраплин, конечно - проворный автомат отбросил ее в сторону, перед тем как нырнуть под столом, чтобы спасти Софару и Брендвин.
- Эй! - сказала Амарелль, усаживаясь, - ты совсем не пьян!
- Это была часть моего мухлежа, босс. - Автомат почти успел, почти. Софара и Брендвин были в безопасности, но его левая нога застряла под упавшим существом и столом.
- О, ты лучший из всех автоматов! Твоя бедная нога! - Брендвин подползла к нему и поцеловала в макушку латунной головы.
- У меня дома есть три запасные, - сказал Шраплин.
- Эта штука ее оторвала, - пробормотала Амарелль, покачиваясь и пытаясь встать. - Никому нельзя бросать проклятых горгулий на моих друзей!
- Думаю, это бьякши, - сказала Брендвин, тыкая в зверя. У того были перепончатые крылья и копье, торчащее из того, что могло быть шеей. Он вонял, как старый сыр, вымоченный в гангренозных и кладбищенских выделениях.
- Любовь моя, думаю, это ворпилакс, - сказала Софара. Она пьяно помогала жене вытаскивать Шраплина из-под стола. - Посмотри на двустороннюю симметрию.
- Мне плевать, кто это, - сказала Амарелль, напяливая свой длинный черный плащ. - Никто не смеет бросать его на мой карточный стол или на мою команду. Я собираюсь узнать, где живет эта Ивованда и высказать ей свое мнение.
- Босс, от спешки получаются трупы, - сказал Шраплин, вытряхивая шайбы и детальки из того, что осталось от его ноги. - А я с вами тут просто развлекался.
- Тупые чертовы колдуны, подрывающие коммерцию! - Граск Золотой Коготь, наконец, прибыл со стадом барменов и официантов. - Софара! Ты ранена? А остальные? Шраплин! Это выглядит дорого. Скажи мне, что это не дорого!
- Я скоро восстановлюсь до полной функциональности, - сказал Шраплин. - Но как насчет предположения, что нынче великолепная ночь для того, чтобы порвать наш счет?
- Я, ух, ну, если только это не доставит вам неприятностей, - сказал гоблин, направляя официантов со швабрами к растущей луже дождевой воды пастельного цвета и к серому гною под зверем.
- Если даешь нам что-то по доброй воле, - сказала Софара, - это не воровство, и никто из нас не нарушает наши условия неприкосновенности. И Шраплин прав, Амарелль. Ты не можешь просто пойти и отругать члена Парламента Раздора! Даже если сможешь безопасно пройти по Высоким Пустошам посреди всего этого бардака…
- Конечно, я смогу. - Амарелль встала почти прямо и, после нескольких фальстартов, практически расправила плечи. - Я не какой-нибудь турист с мышцами из суфле, я Незримая Герцогиня! Я украла звук рассвета и слезы акулы. Я взяла книгу из библиотеки Хазара и не вернула. Я прошла Лабиринт Мертвых Пауков в Мораске ДВАЖДЫ…
- Я знаю, - сказала Софара. - Я была там.
--…а потом вернулась и украла всех Мертвых Пауков!
- Это было десять лет и ужасно много стаканов крепкого спиртного назад, - сказала Софара. - Ладно тебе, дорогая, большую часть тех коктейлей я смешала сама. Не пугай нас так, Амарелль. Ты пьяна и отошла от дел. Иди домой.
- Эта вонючая хрень могла нас всех поубивать, - сказала Амарелль.
- Ну, большое спасибо Шраплину, и маленькое - удаче, что не поубивала. Давай, Амарелль. Пообещай, что не будешь сегодня делать глупостей. Обещаешь?
5. Прочь все сомнения.
В Высоких Пустошах, в западной части улицы Лохмокрыла, не было жителей, зато было полно скверных сюрпризов от продолжающейся битвы. Амарелль держалась подальше от открытых пространств, двигаясь от затененной арки к садовой стене, а потом к темным дверям, часто спотыкаясь. Мир был хрупким и неустойчивым, подвижным по краям и вращающимся на неизвестных ранее осях. Она была не настолько пьяна, чтобы забыть о необходимости быть особенно осторожной, но слишком пьяна, чтобы улепетывать тем путем, которым пришла.
Когда-то Высокие Пустоши были районом с особняками, чудесными садами и общественными фонтанами, но когда прибыла колдунья Ивованда, предыдущим обитателям пришлось паковать чемоданы. Споры Парламента Раздора наделали ям в мостовых, сломали и осушили фонтаны и разрушили особняки, словно нелюбимые игрушечные домики. Тот фиолетовый огонь, что был виден раньше, все еще тлел в высокой разрушенной оболочке из дерева и кирпича. Амарелль обошла ручьи расплавленного свинца, который раньше был крышей здания.
Дворец Ивованды было нетрудно найти. Он один в районе был освещенным и ухоженным строением, его охраняли гладкие стены, светящиеся идеограммы и шуршащая красно-зеленая изгородь, под которой валялось множество скелетов птиц и мелких животных. Извивающаяся дорожка сорока ярдов в длину из соединенных алебастровых камней, светящихся внутренним светом, вела к золотой парадной двери.
Удобно. Это гарантировало надежный проход.
Из-за криков ужасных летающих тварей концентрироваться было еще сложнее, но Амарелль применила к дорожке три десятка лет опыта и не разочаровалась. Четыре камня с ловушками она избежала благодаря интуиции, два благодаря пьяной удаче. Переворачиватель гравитационной ориентации Амарелль видела раньше; она (небрежно) кувырком перекатилась через опасный участок, и магия столкнула ее на землю головой вперед, вместо того, чтобы оставить беспомощно болтаться в небесах. И она даже не почувствовала чистый зов со вкусом сделанных скульптур гипножаб на газоне, поскольку была слишком пьяна, чтобы посмотреть им в глаза и запустить эффект.
Когда она подошла к парадной двери, золотая поверхность заколыхалась, словно ванна расплавленного металла, и появилось изваяние руки, сжимающей дверное кольцо. Амарелль выхватила раздвижной жезл из плаща и, стоя в стороне, постучала с его помощью кольцом в дверь. Спустя секунду, когда дротики просвистели в пустом воздухе, раздался громкий голос:
- КТО ЯВИЛСЯ НЕПРОШЕННЫМ К ДВЕРЯМ ИВОВАНДЫ, ВЕРХОВНОГО МАСТЕРА ЗАКЛИНАНИЙ ИЗ ВЫСОКОЧТИМОГО ПАРЛАМЕНТА ТЕРАДАЙНА? ГОВОРИ, ЧЕРВЬ!
- Мне не всрались оскорбления от дверей, - сказала Амарелль. - Постучав, я польстила твоей госпоже. Скажи ей, что здесь гражданка Терадайна, чтобы высказать ей свое откровенное мнение без купюр о том, как ужасна ее цель.
- ВАШЕ МНЕНИЕ ПОНЯТНО, ХОТЯ И СОВЕРШЕННО ОСКОРБИТЕЛЬНО. А ТЕПЕРЬ ДУГИ ЭЛЕКТРОДИНАМИЧЕСКОЙ СИЛЫ БУДУТ НАПРАВЛЕНЫ К ЛОБНЫМ ДОЛЯМ ВАШЕГО МОЗГА, ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ТЕ НЕ СВАРЯТСЯ В КАШУ. ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ЭТО ЖЕ ПОСЛАНИЕ В ФОРМЕ УНИВЕРСАЛЬНЫХ ПИКТОГРАММ, ПРОКРИЧИТЕ ОДИН РАЗ. ЧТОБЫ ЗАПРОСИТЬ БОЛЕЕ БЫСТРЫЙ СПОСОБ ЗАБВЕНИЯ, ПРОКРИЧИТЕ ДВАЖДЫ И ЖДИТЕ, ЧТО БУДЕТ.
- Меня зовут Амарелль Паратис, известная также как Незримая Герцогиня. Глупые дрязги твоей госпожи превращают прекрасный старый город в расхераченную жалкую ферму и мешают моим карточным играм. Ты собираешься открыть, или мне найти окно?
- АМАРЕЛЛЬ ПАРАТИС, - сказала дверь. Прошла секунда. - ВАШЕ ИМЯ НЕБЕЗЫЗВЕСТНО. ВЫ ПОЛУЧИЛИ НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ ОТ ПАРЛАМЕНТА ТЕРАДАЙНА ДВА ГОДА И ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД.
- Умница дверка, - сказала Амарелль.
- ГОСПОЖА ПРИМЕТ ВАС.
Изваяние руки с дверным кольцом убралось в жидкую поверхность двери. Внезапно появилась дюжина других, которые схватили Амарелль за горло, руки, ноги и волосы. Они сбили ее с ног и втащили в колыхающуюся золотую поверхность, которая мгновением позже застыла, и на ней не осталось ни следа.
6. Шкаф золотых рук
Амарелль очнулась без своего оружия и в чужой шелковой ночной сорочке, но ей было весьма комфортно.
Она лежала в комнате без дверей, на перине, мягко плавающей по луже жидкого золота, которая покрывала весь пол, или, быть может, и была полом. С гравированного стеклянного потолка светили рубиновые столбы освещения, а когда Амарелль откинула одеяло, они исчезли в клубах ароматного пара.
Что-то забулькало и зашевелилось под золотой лужей. С поверхности поднялось маленькое полушарие, поднялось выше и превратилось в высокую, тощую человекоподобную форму. Жидкость медленно стекла, открывая бледную, как голубку, женщину-альбиноса с безупречными золотыми глазами и с волосами, составленными из тысяч золотых бабочек, которые элегантно махали крылышками.
- Добрый день, Амарелль, - сказала колдунья Ивованда. Ее ступни почти не касались поверхности лужи, когда она дрейфовала к постели. - Надеюсь, ты хорошо выспалась. Ты была великолепна вчера ночью!
- Да? Не помню… уф, а, да, кое-что припоминаю… на мне ваша одежда?
- Да.
- Разве у меня не должно быть похмелья?
- Я забрала его, пока ты спала, - сказала Ивованда. - У меня есть коллекция недомоганий в бутылках. Твое похмелье должно было войти в легенды. Здесь водятся драконы! И под "здесь" я понимаю прямо за твоими глазами, возможно на всю неделю. Когда-нибудь я всуну его в другую голову. А может и тебе, если подведешь меня.
- Чего? Подведу вас? - Амарелль вскочила на ноги, отчего неловко провалилась в матрас. - Вы перепутали меня с кем-то, кто знает, что происходит. Начните с того, как великолепна я была.
- Меня никто еще так сильно не оскорблял! Прямо в моем фойе, ни больше и ни меньше, еще до того, как мы дошли до кабинета. Ты предложила проницательно дикое объяснение всех пороков моего характера, в большинстве своем воображаемых. А потом ты дала мне решительнейшие указания насчет того, как я и мои коллеги должны с этого времени упорядочить наши дела, ради твоего и твоих друзей удобства.
- Ээ, хм, припоминаю что-то, кажется.
- Мне в высшей степени любопытно, гражданка Паратис. Когда ты получила неприкосновенность от Парламента Терадайна, тебя проинструктировали, что личные угрозы члену указанного Парламента могут стать причиной полной отмены привилегий неприкосновенности, так ведь?
- Я… припоминаю что-то в таком духе… на бумагах… возможно где-то в конце… или на полях?
- Ты согласна, что твои утверждения этой ночью определенно квалифицируются как личные угрозы?
- Мои утверждения?
Ивованда, улыбаясь, достала гудящий голубой кристалл, и с его помощью спроецировала отличное четкое изображение в воздухе перед постелью. Это была Амарелль в черном плаще, с которого капал магический дождь. Она несвязно говорила, сцепив руки:
- И вот еще что, ты, ядовитая бледнолицая гремучая пизда! НИКТО не смеет бросать дохлого ворпилакса на моих друзей, НИКТО! Что ты там швыряешь в других членов своего кружка острошляпых дрочил, это твое дело, но в следующий раз, как будешь играться жизням непричастных граждан, лучше запирай покрепче двери, натягивай самый толстый стальной корсет и найми пробователя еды, сечешь, о чем я?
Изображение исчезло.
- Проклятье, - сказала Амарелль. - Всегда считала, что напиваюсь в основном не буйно.
- Мне триста десять лет, - сказала Ивованда, - и этой ночью я узнала несколько новых слов! О, было так весело, пока я не обнаружила, что лично мне угрожают.
- Да. Похоже на то. И как, думаете, мы можем, хм, разобраться с этим?
- В обычном случае, - сказала Ивованда, - я бы магически переправила выделения твоего кишечника тебе в легкие, тонко намекнув таким образом, что твои привилегии неприкосновенности аннулированы. Однако, твои таланты и репутация… У меня есть контракт, подходящий для такого исполнителя. Почему бы тебе не одеться и не поговорить со мной в кабинете?
В прошлый раз досталось Аберкромби, а теперь под раздачу попал американский писатель Скотт Линч.
Рассказ весьма забавный, необычный и с большим количеством нецензурных слов. Осторожно, в общем.
Под катом начало рассказа.
Мой е-мейл, как и прежде: tupoebydlo[собака]yandex.ru
ГОД И ОДИН ДЕНЬ В СТАРОМ ТЕРАДАЙНЕ
Скотт Линч
1. Колдовская погода
Сразу после заката Амарелль Паратис отправилась немного выпить. Лил дождь, в котором была странная магия. Он падал тонкими бледно-лиловыми, рыжими и красными полосками, похожими на жидкие сумерки, которые на теплом тротуаре превращались в светящийся туман. Сам воздух был похож на пузырьки шампанского, лопавшиеся об кожу. За темными силуэтами далеких крыш сверкнула бело-голубая молния, за которой последовал раскат грома. Амарелль готова была поклясться, что к звукам грома примешивались крики.
Проклятые колдуны снова принялись за свое.
Что ж, ее мучила жажда, была назначена встреча, а странный дождь и близко не был к худшему из того, что когда-либо падало на нее с небес Терадайна. С Амарелль капали светящиеся капли оттенков, у которых не было названий. Позади нее в тумане, который дрейфовал, словно мрак под розово-оранжевым морем, оставался призрачный проход.
Вокруг практически никого не было - как обычно, когда колдуны особенно расходились. Улица Бледных Ученых была пустынна. Лавочники безнадежно смотрели из своих окон на проспекте Семи Ангелов.
Когда-то она любила такие ночи. Непогода убирала свидетелей с улиц. Гром скрывал шум шагов на крышах. А сейчас было лишь одиноко, непредсказуемо и опасно.
Двойная арка серебристых огней указывала на мост через канал Лохмокрыла, последний перед пунктом ее назначения. В лампах, которые держали мокрые от дождя мраморные статуи закованных в кандалы фигур в капюшонах, горели огни. Амарелль уставилась на свои ноги и прошла по мосту. Она наизусть знала, что гласят таблички под статуями. Например, первые две слева:
БОЛАР КУСС
ИЗМЕННИК
ТЕПЕРЬ Я ВЕЧНО СЛУЖУ ТЕРАДАЙНУ
КАМИРА ТОЛАР
УБИЙЦА
ТЕПЕРЬ Я ВЕЧНО СЛУЖУ ТЕРАДАЙНУ
Ни сами статуи, ни даже огни ее не беспокоили. Что с того, что город освещает некоторые улицы и мосты грешными душами осужденных, навечно привязанными к напыщенным скульптурам с дурацкими табличками? Нет, проблема была в том, что эти неугомонные духи нашептывали прохожему.
"Взгляни на меня, бьющееся сердце, и изведай цену нарушенных мною клятв".
- Отъебись, Болар, - пробормотала Амарелль. - Я не планирую свергнуть Парламент Раздора.
"Прими предостережение, пока твоя кровь все еще горяча, и узри вечную цену моей жадности и убийствам!"
- У меня нет семьи, чтобы отравить, Камира.
"Амарелль", - прошептала последняя статуя слева. "Здесь должна стоять ты, вероломная сука".
Амарелль уставилась на последнюю надпись. Каждый раз, как она здесь проходила, она обещала себе не делать этого.
СКАВИУС С УЛИЦЫ ТЕНЕЙ
ВОР
ТЕПЕРЬ Я ВЕЧНО СЛУЖУ ТЕРАДАЙНУ
- Я никогда не оборачивалась к тебе спиной, - прошептала Амарелль. - Я заплатила за неприкосновенность. Как и все мы. Мы умоляли тебя выйти из игры вместе с нами, но ты не послушал. Ты упустил этот шанс.
"Ты склонила колени перед моими убийцами еще прежде, чем остыла моя плоть ".
- Скав, мы все купили себе по маленькому кусочку города. Таков был план. Ты просто сделал это по-плохому.
"Когда-нибудь ты разделишь эту службу со мной".
- Я покончила со всем этим. Освещай свой мост и оставь меня в покое.
Не было никакого смысла в разговоре с покойником. Амарелль пошла дальше. Этим путем она шла, лишь когда хотела пропустить стаканчик, а к тому времени, как мост оставался за спиной, ей всегда требовалось как минимум два.
По ущелью улиц прокатился гром. Где-то на востоке горело здание, поднимался неестественный фиолетовый дым. Между пламенем и низкими светящимися облаками кружили визжащие звери с крыльями летучих мышей. Некоторые из них сплелись и сражались обнаженными когтями, шипастыми копьями и глиняными кувшинами с взрывчатым туманом. Только боги и волшебники знали, из-за чего дрались эти создания.
Проклятые колдуны и их тупая вражда. Как жаль, что они правили городом. Как жаль, что Амарелль требовалась их защита.
2. Меблированное брюхо зверя
Символ Упавшего Огня располагался с восточной стороны улицы Лохмокрыла. А точнее, он был всей восточной частью улицы Лохмокрыла. Там больше не было места ни для чего, кроме обожженных костей, сваленных в огромную кучу пятнадцать столетий назад, после того как однажды дикие драконы обратили внимание на растущий Терадайн и нанесли визит. Этот дракон так артистично помер, что какой-то давно забытый предприниматель отскреб плоть и чешую и покрыл крышей твердые, как сталь, кости прямо там, где они лежали.
Амарелль прошла в пасть дракона, стряхнула погасшие капли оранжевого дождя с волос и посмотрела, как следы светящегося пара поднимаются с ковра, куда упали капли. Все вышибалы, сидевшие у восьмифутовых клыков, кивнули ей.
Двери таверны располагались там, где у дракона когда-то были гланды. Эти двери почуяли платежеспособность и тихо открылись.
Шея была для еды, а Хвост для азартных игр. В Лапах располагались комнаты для того, чтобы поспать - или чтобы не спать, как уж клиентам захочется. Амарелль направлялась в Брюхо, питейную пещеру под ребрами и позвоночником мертвого зверя, где на полках и подставках за главным баром блестели сто тысяч бутылок.
Граск Золотой Коготь, управляющий этажа, был гоблином с черной чешуей, в щеголеватом костюме, сшитом из настоящих банкнот Банка Терадайна. Для каждой ночи в неделе у него были купюры своего достоинства. Сегодня это были полтинники.
- Амарелль Паратис, Незримая Герцогиня, - закричал он. - Я отлично тебя вижу!
- Да, Граск, эта шутка никогда не стареет.
- После твоего ухода сегодня я пересчитаю стаканы и серебро.
- Я отошла от дел, и мне это нравится, - сказала Амарелль. В прошлые деньки она провернула в Символе Упавшего Огня три дельца. Определенно ни одно из них не было связано со столовым серебром. - В баре нынче Софара?
- Конечно, - сказал Граск. - Сегодня семнадцатое. Каждый месяц в эту ночь ваша маленькая компания собирается и притворяется, что это просто случайность. Те из вас, кто не освещают улицы, конечно.
Амарелль пристально посмотрела на него. Гоблин забеспокоился, потянулся к ней, взял ее левую руку и сокрушенно зацокал языком перед ее пальцами.
- Извини, - сказал он. Я не хотел быть засранцем. Я знаю, что ты заплатила десятину, что ты честная овечка, живущая под бомбардировками, как и все мы. Смотри, Софара машет. Возьми выпивку за мой счет.
У Софары Мирис были разные глаза, кожа цвета палисандра, прекрасные аквамариновые волосы и руки карточного шулера с улицы. Когда она выплатила Парламенту Раздора десятину за неприкосновенность, она разыскивалась по 312 различным уголовным обвинениям в восемнадцати городах. Сейчас она была старшим магом-барменом в Символе Упавшего Огня и уже наполовину приготовила первую выпивку для Амарелль.
- Привет, незнакомка. - Софара начирикала заказы на доске и передала ее одному из виночерпиев; благодаря их энциклопедическим познаниям о содержимом и расположении всех бутылок бар все еще продолжал работать. - Помнишь, раньше мы были интересными людьми?
- Думаю, быть живой и на свободе чертовски интересней, - сказала Амарелль. - Твоя жена планирует быть нынче на возлиянии?
- Будет в любую минуту, - сказала Софара, взбалтывая равные части ликера и иллюзии в многослойную смесь. - Самодельный человек держит для нас номер. Я смешиваю тебе Расцвет и Падение Империй, но я слышала Граска. Сделать две, или хочешь чего-нибудь другого?
- Смешаешь мне Жемчужину моря? - спросила Амарелль.
- Как пожелаешь. Почему бы тебе не присесть? Я буду, как только приготовлю выпивку.
Брюхо наполняли десять дюжин номеров и подвешенных балкончиков. Каждый был тщательно огорожен и зашторен, чтобы создать ощущение интимной уединенности в центре грандиозного действа. Когда Амарелль шла по залу, над ней сверкнула молния, видимая в застекленных промежутках между ребрами. У ее людей было обычное место на обычную ночь, и Шраплин держал столик.
Самодельный Шраплин - жужжащий набор проводов и шестеренок - был одет в оборванную багровую накидку, украшенную серебряными нитями. На его латунном лице были глаза из самоцветов и постоянный намек на улыбку. Раньше он был работником в литейке, но воспользовался законом старого Терадайна, по которому разумному автомату принадлежат голова и мысли в ней. Пятнадцать лет он осторожно воровал мелкие детали, винты, болты и провода и постепенно заменил каждый свой дюйм от шеи до пяток, пока от оригинального тела не осталось ни частички. Так что он смог освободиться от вечного магического договора, привязанного к тому телу. Вскоре после этого он нашел клепто-родственные души в команде Амарелль Паратис.
- Выглядишь мокро, босс, - сказал он. - Что там падает снаружи?
- Странная вода, - сказала Амарелль, присаживаясь рядом с ним. - Довольно симпатичная, на самом деле. И не зови меня боссом.
- Некоторые шаблоны уже выгравировались на моих мыслительных дисках, босс. - Шраплин отлил липкой черной слизи из стакана в разъем на своей шее. - Парламент и в самом деле сегодня разбушевался. Когда я шел сюда, на Верхние Пустоши падал фиолетовый огонь.
- Одно из преимуществ проживания в нашей процветающей колдунократии. - вздохнула Амарелль. - Вечно поблизости взрывается что-то интересное. О, а вот и наши девчонки.
Одной рукой Софара Мирис держала поднос с выпивкой, а другой обнимала за талию Брендвин Мирис. У Брендвин была бледно-лиловая кожа, покрытая инеем (что не было следствием магического воздействия), и золотые глаза за толстыми янтарными очками. Брендвин, оружейник, механик и целитель автоматов, была приговорена к смерти в трех княжествах за поставку устройств, которые так часто позволяли команде Незримой Герцогини ускользнуть от скучного крючкотворчества в местных юридических системах. Единственным предметом, который она в своей жизни украла лично, было сердце мага команды.
- Шраплин, игрушечка моя, - сказала Брендвин. Она тронула автомата кончиками пальцев, прежде чем присела. - Клапаны работают и трубки продуты?
- Все работает как по маслу и не ржавеет, - ответил Шраплин. - А как твои метаболические процессы и нужды?
- За ними тоже хорошо ухаживают, - сказала Софара, самодовольно ухмыльнувшись. - Можно ли встречу Общества Сострадания и Спаивания Приятелей, Отошедших от Дел, считать открытой? Шраплин, вот тебе кое-что флегматичное и сангвиническое.
Она передала ему еще один стакан черной слизи. Искусственному человеку алкоголь ни к чему, так что для него держали частный резерв человеческих настроений, магически дистиллированных за стойкой бара в асфальтовую смесь.
- Черные Лампы Ее Глаз для меня, - сказала Софара. - Слоновья Башня для великолепного механика. А вам, ваша милость, Жемчужина Моря, а также Расцвет и Падение Империй.
Амарелль приподняла последний из принесенных ей коктейлей - широкий стакан с девятью горизонтальными слоями розового напитка. Каждый слой представлял собой движущийся ландшафт, которые варьировались от свежевспаханных холмов и полей на дне, огромных городов в середине, до усеянных руинами пустошей наверху, укрытых облаками пены.
- Кто-нибудь слышал что-то от Джейд? - сказала она.
- Как всегда, - сказал Шраплин. - Передает приветы и просит не ждать.
- Приветы и не ждать, - пробормотала Амарелль. Она осмотрела стол, взглянула в разные глаза Софары, в подведенные глаза Брендвин, в холодные черные камни Шраплина - все выжидающе смотрели на нее. Как обычно. Так тому и быть. Она подняла бокал, и они поступили так же.
- Тост, - сказала она. - Мы сделали это и выжили. Мы посадили себя в тюрьму, чтобы не быть в тюрьме. За друзей, которых с нами нет, которые теперь там, откуда ни наши слова, ни наши сокровища не могут их вернуть. Мы сделали это и выжили. За цепи, от которых мы отказались, и за те, что нас связывают. Мы сделали это и выжили.
Она опрокинула напиток - пенные слои истории - себе в горло. Обычно она так не поступала, не пообедав, чтобы смягчить удар, но, черт возьми, сегодняшняя ночь казалась походящей для такого. Над стеклянной крышей сверкнула молния.
- Босс, а не намахнула ли ты на пути сюда? - сказал Шраплин.
- Герцогиня умерла. - Амарелль твердо поставила пустой бокал. - Да здравствует Герцогиня. А теперь, нужно ли мне притворяться, что я достаю и раздаю карты, или вы предпочтете просто аккуратно сложить для меня свои деньги в центре стола?
- О, милая, - сказала Брендвин. - Мы не будем играть твоей колодой. Она знает больше трюков, чем цирковой пес.
- Я дам вам фору, - сказала Амарелль. Она подняла Жемчужину Моря, восхитилась аквамариновыми волнами с ванильными барашками на гребнях, и в два больших глотка добавила ее к шару быстро распространяющегося тепла в животе. - Такая магия мне по душе. Итак, мы играем в карты или в гляделки? Следующий кон за мной!
3. Мухлюющие руки
- Следующий кон за мной, - сказала Амарелль полтора часа спустя. На столе была мешанина карт, банкнот и пустых бокалов.
- Следующий кон в тебе, босс, - сказал Шраплин. - Ты опережаешь нас на три бокала.
- Похоже на то. Кстати, что за хрень я сейчас выпила?
- Я называю это Аморальный Инструмент, - сказала Софара. Ее глаза светились. - Мне нельзя делать его клиентам. На самом деле мне просто любопытно посмотреть, что тебе с него будет.
- Как с гуся вода, - сказала Амарелль, хотя у комнаты теперь были менее резкие границы, чем она помнила, и карты не совсем придерживались ее плана держаться в руках ровно. - Ну и неразбериха. Неразбериха! Шраплин, ты возможно трезвый. Сколько карт в стандартной колоде?
- Шестьдесят, босс.
- А сколько карт сейчас на столе и у нас на руках?
- Семьдесят восемь.
- Это позор, - сказала Амарелль. - Кто не мухлюет? Должно быть девяносто. Кто не мухлюет?
- Торжественно утверждаю, что у меня рука нечиста с тех пор, как мы начали, - сказала Брендвин.
- Я волшебница, - сказала Софара, постукивая картами по груди. - И этим все сказано.
- На мне мои мухлюющие руки, босс, - сказал Шраплин. Он покачал своими пальцами, которые превратились в размытые серебристые дуги.
- Печально. - Амарелль потянулась за левое ухо, извлекла семьдесят девятую карту из-под черных локонов и добавила ее в узор на столе. - Мы и в самом деле становимся старыми и немощными.
Очередная вспышка разрезала небо, световыми импульсами окрашивая комнату в серо-белые тона. Над головами раздался гром. Стекла в крыше зазвенели и даже огромные костяные балки, казалось, задрожали. Некоторые пьянчуги зашевелились и забормотали.
- Ебать этих колдунов, - сказала Амарелль. - Исключая присутствующих, конечно.
- Зачем это мне исключать присутствующих? - сказала Брендвин, запуская пальцы одной руки в волосы Софары и другой грациозно бросая восьмидесятую карту на стол.
- Всю неделю было ужасно, - сказала Софара. - Думаю, это Ивованда, на Высоких Пустошах. Они с ее противником, уж не знаю, кто он, плевались огнем, дождем и летающими штуками надо всем этим проклятым местом. Продавцы зонтиков неплохо наварились на этих новых моделях из кожи с кольчугой.
- Кто-то должен прогуляться туда и вежливо попросить их передохнуть. - Блестящая голова Шраплина медленно повернулась, и он уставился на Амарелль. - Кто-то известный, быть может. Кто-то яркий и уважаемый. Кто-то с опасной репутацией.
- Лучше промолчать и сойти за дурака, - сказала Амарелль, - чем вмешаться в дела колдунов и развеять все сомнения. Ну, кто хочет сыграть еще? Следующий кон опять за мной. В любом случае, ближе к ночи я планирую забрать все ваши денежки.
4. Проблема со стеклянным потолком
Гром гремел и молнии сверкали весь следующий час. В крышу регулярно бились какие-то хлопающие крыльями и завывающие твари. Половина клиентов слиняла из Брюха, вслед им неслись увещевания Граска Золотого Когтя:
- Символ Упавшего Огня простоял здесь пятнадцать столетий! - кричал он. - Это самое безопасное место в Терадайне! Вы точно хотите выйти на улицу в такую ночь? Подумайте о наших замечательных комнатах в Лапах!
Раздался пронзительный звук бьющегося стекла. Что-то большое, мокрое и мертвое грохнулось на пол возле бара в ливне осколков стеклянной крыши и капель светящегося дождя. Граск завопил, чтобы маг-уборщик прибрал беспорядок, а тем временем исход вокруг него ускорился.
- Ахх, хорошо быть не на работе. - Софара нетвердо глотнула из бокала чего-то синего и незамысловатого. Бар отрезал ее от возможности колдовать со своей выпивкой.
- Знаете, - медленно сказала Амарелль, - возможно, кому-то и в самом деле надо подняться на Высокие Пустоши и сказать этой старой суке-ведьме, чтобы посадила своих зверушек на привязь.
Комната в ее глазах становилась все более и более размытой, по мере того как шумная ночь все тянулась и тянулась, и перешла уже определенно в импрессионистскую фазу. Граск Золотой Коготь стал светлым пятном, которое гонялось за другими светлыми пятнами по этажу, и даже карты на столе не желали полежать смирно достаточно долго, чтобы Амарелль могла разобрать, что на них нарисовано.
- Эй, - сказала она, - Софара, ты же примерный гражданин. Почему бы тебе не стать членом Парламента и не остановить этих идиотов?
- О, великолепно! Ну, сначала мне потребуется украсть или изобрести приличный продлеватель юности, - сказала магичка, - что-то получше, чем "пять лет за три", с которым я работаю сейчас, чтобы я могла за век-другой улучшить свои способности. Возможно, такой срок покажется тебе неудобным для твоих целей.
- Потом тебе понадобится отыскать локус - внешний источник силы, чтобы усилить свои возможности, - сказала Брендвин.
- Да, - сказала Софара, - и использовать его так, чтобы другие серьезные волшебники не заметили. О, а еще моя ебаная крыша должна съехать окончательно! Надо быть окосевшим маньяком с грязной душонкой, чтобы желать провести всю свою затянувшуюся жизнь, обмениваясь ударами с другими маньяками. Стоит только ухватить эту силу, и с этой карусели уже не слезешь. Или сражаешься, как черт, просто чтобы удержаться, или тебя уберут.
- Хлоп! - сказала Брендвин.
- На мой вкус, удовольствие сомнительное, - сказала Софара, допив напиток и выразительно стукнув стаканом об стол.
Мгновением позже раздался ужасный сокрушительный грохот. Пол тонны чего-то с темными крыльями и всклокоченным вонючим мокрым от дождя мехом свалилось через стеклянную крышу прямо над ними и уничтожило их стол. Крушение сопровождалось непонятным размытым движением и шумом, и Амарелль обнаружила себя на полу с тупой болью между грудей.
Некая исполнительная, упрямая часть ее сознания пробилась на поверхность алкогольного океана ее разума, и цеплялась за соломинку, пока настоящая последовательность событий не собралась воедино. Шраплин, конечно - проворный автомат отбросил ее в сторону, перед тем как нырнуть под столом, чтобы спасти Софару и Брендвин.
- Эй! - сказала Амарелль, усаживаясь, - ты совсем не пьян!
- Это была часть моего мухлежа, босс. - Автомат почти успел, почти. Софара и Брендвин были в безопасности, но его левая нога застряла под упавшим существом и столом.
- О, ты лучший из всех автоматов! Твоя бедная нога! - Брендвин подползла к нему и поцеловала в макушку латунной головы.
- У меня дома есть три запасные, - сказал Шраплин.
- Эта штука ее оторвала, - пробормотала Амарелль, покачиваясь и пытаясь встать. - Никому нельзя бросать проклятых горгулий на моих друзей!
- Думаю, это бьякши, - сказала Брендвин, тыкая в зверя. У того были перепончатые крылья и копье, торчащее из того, что могло быть шеей. Он вонял, как старый сыр, вымоченный в гангренозных и кладбищенских выделениях.
- Любовь моя, думаю, это ворпилакс, - сказала Софара. Она пьяно помогала жене вытаскивать Шраплина из-под стола. - Посмотри на двустороннюю симметрию.
- Мне плевать, кто это, - сказала Амарелль, напяливая свой длинный черный плащ. - Никто не смеет бросать его на мой карточный стол или на мою команду. Я собираюсь узнать, где живет эта Ивованда и высказать ей свое мнение.
- Босс, от спешки получаются трупы, - сказал Шраплин, вытряхивая шайбы и детальки из того, что осталось от его ноги. - А я с вами тут просто развлекался.
- Тупые чертовы колдуны, подрывающие коммерцию! - Граск Золотой Коготь, наконец, прибыл со стадом барменов и официантов. - Софара! Ты ранена? А остальные? Шраплин! Это выглядит дорого. Скажи мне, что это не дорого!
- Я скоро восстановлюсь до полной функциональности, - сказал Шраплин. - Но как насчет предположения, что нынче великолепная ночь для того, чтобы порвать наш счет?
- Я, ух, ну, если только это не доставит вам неприятностей, - сказал гоблин, направляя официантов со швабрами к растущей луже дождевой воды пастельного цвета и к серому гною под зверем.
- Если даешь нам что-то по доброй воле, - сказала Софара, - это не воровство, и никто из нас не нарушает наши условия неприкосновенности. И Шраплин прав, Амарелль. Ты не можешь просто пойти и отругать члена Парламента Раздора! Даже если сможешь безопасно пройти по Высоким Пустошам посреди всего этого бардака…
- Конечно, я смогу. - Амарелль встала почти прямо и, после нескольких фальстартов, практически расправила плечи. - Я не какой-нибудь турист с мышцами из суфле, я Незримая Герцогиня! Я украла звук рассвета и слезы акулы. Я взяла книгу из библиотеки Хазара и не вернула. Я прошла Лабиринт Мертвых Пауков в Мораске ДВАЖДЫ…
- Я знаю, - сказала Софара. - Я была там.
--…а потом вернулась и украла всех Мертвых Пауков!
- Это было десять лет и ужасно много стаканов крепкого спиртного назад, - сказала Софара. - Ладно тебе, дорогая, большую часть тех коктейлей я смешала сама. Не пугай нас так, Амарелль. Ты пьяна и отошла от дел. Иди домой.
- Эта вонючая хрень могла нас всех поубивать, - сказала Амарелль.
- Ну, большое спасибо Шраплину, и маленькое - удаче, что не поубивала. Давай, Амарелль. Пообещай, что не будешь сегодня делать глупостей. Обещаешь?
5. Прочь все сомнения.
В Высоких Пустошах, в западной части улицы Лохмокрыла, не было жителей, зато было полно скверных сюрпризов от продолжающейся битвы. Амарелль держалась подальше от открытых пространств, двигаясь от затененной арки к садовой стене, а потом к темным дверям, часто спотыкаясь. Мир был хрупким и неустойчивым, подвижным по краям и вращающимся на неизвестных ранее осях. Она была не настолько пьяна, чтобы забыть о необходимости быть особенно осторожной, но слишком пьяна, чтобы улепетывать тем путем, которым пришла.
Когда-то Высокие Пустоши были районом с особняками, чудесными садами и общественными фонтанами, но когда прибыла колдунья Ивованда, предыдущим обитателям пришлось паковать чемоданы. Споры Парламента Раздора наделали ям в мостовых, сломали и осушили фонтаны и разрушили особняки, словно нелюбимые игрушечные домики. Тот фиолетовый огонь, что был виден раньше, все еще тлел в высокой разрушенной оболочке из дерева и кирпича. Амарелль обошла ручьи расплавленного свинца, который раньше был крышей здания.
Дворец Ивованды было нетрудно найти. Он один в районе был освещенным и ухоженным строением, его охраняли гладкие стены, светящиеся идеограммы и шуршащая красно-зеленая изгородь, под которой валялось множество скелетов птиц и мелких животных. Извивающаяся дорожка сорока ярдов в длину из соединенных алебастровых камней, светящихся внутренним светом, вела к золотой парадной двери.
Удобно. Это гарантировало надежный проход.
Из-за криков ужасных летающих тварей концентрироваться было еще сложнее, но Амарелль применила к дорожке три десятка лет опыта и не разочаровалась. Четыре камня с ловушками она избежала благодаря интуиции, два благодаря пьяной удаче. Переворачиватель гравитационной ориентации Амарелль видела раньше; она (небрежно) кувырком перекатилась через опасный участок, и магия столкнула ее на землю головой вперед, вместо того, чтобы оставить беспомощно болтаться в небесах. И она даже не почувствовала чистый зов со вкусом сделанных скульптур гипножаб на газоне, поскольку была слишком пьяна, чтобы посмотреть им в глаза и запустить эффект.
Когда она подошла к парадной двери, золотая поверхность заколыхалась, словно ванна расплавленного металла, и появилось изваяние руки, сжимающей дверное кольцо. Амарелль выхватила раздвижной жезл из плаща и, стоя в стороне, постучала с его помощью кольцом в дверь. Спустя секунду, когда дротики просвистели в пустом воздухе, раздался громкий голос:
- КТО ЯВИЛСЯ НЕПРОШЕННЫМ К ДВЕРЯМ ИВОВАНДЫ, ВЕРХОВНОГО МАСТЕРА ЗАКЛИНАНИЙ ИЗ ВЫСОКОЧТИМОГО ПАРЛАМЕНТА ТЕРАДАЙНА? ГОВОРИ, ЧЕРВЬ!
- Мне не всрались оскорбления от дверей, - сказала Амарелль. - Постучав, я польстила твоей госпоже. Скажи ей, что здесь гражданка Терадайна, чтобы высказать ей свое откровенное мнение без купюр о том, как ужасна ее цель.
- ВАШЕ МНЕНИЕ ПОНЯТНО, ХОТЯ И СОВЕРШЕННО ОСКОРБИТЕЛЬНО. А ТЕПЕРЬ ДУГИ ЭЛЕКТРОДИНАМИЧЕСКОЙ СИЛЫ БУДУТ НАПРАВЛЕНЫ К ЛОБНЫМ ДОЛЯМ ВАШЕГО МОЗГА, ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ТЕ НЕ СВАРЯТСЯ В КАШУ. ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ЭТО ЖЕ ПОСЛАНИЕ В ФОРМЕ УНИВЕРСАЛЬНЫХ ПИКТОГРАММ, ПРОКРИЧИТЕ ОДИН РАЗ. ЧТОБЫ ЗАПРОСИТЬ БОЛЕЕ БЫСТРЫЙ СПОСОБ ЗАБВЕНИЯ, ПРОКРИЧИТЕ ДВАЖДЫ И ЖДИТЕ, ЧТО БУДЕТ.
- Меня зовут Амарелль Паратис, известная также как Незримая Герцогиня. Глупые дрязги твоей госпожи превращают прекрасный старый город в расхераченную жалкую ферму и мешают моим карточным играм. Ты собираешься открыть, или мне найти окно?
- АМАРЕЛЛЬ ПАРАТИС, - сказала дверь. Прошла секунда. - ВАШЕ ИМЯ НЕБЕЗЫЗВЕСТНО. ВЫ ПОЛУЧИЛИ НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ ОТ ПАРЛАМЕНТА ТЕРАДАЙНА ДВА ГОДА И ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД.
- Умница дверка, - сказала Амарелль.
- ГОСПОЖА ПРИМЕТ ВАС.
Изваяние руки с дверным кольцом убралось в жидкую поверхность двери. Внезапно появилась дюжина других, которые схватили Амарелль за горло, руки, ноги и волосы. Они сбили ее с ног и втащили в колыхающуюся золотую поверхность, которая мгновением позже застыла, и на ней не осталось ни следа.
6. Шкаф золотых рук
Амарелль очнулась без своего оружия и в чужой шелковой ночной сорочке, но ей было весьма комфортно.
Она лежала в комнате без дверей, на перине, мягко плавающей по луже жидкого золота, которая покрывала весь пол, или, быть может, и была полом. С гравированного стеклянного потолка светили рубиновые столбы освещения, а когда Амарелль откинула одеяло, они исчезли в клубах ароматного пара.
Что-то забулькало и зашевелилось под золотой лужей. С поверхности поднялось маленькое полушарие, поднялось выше и превратилось в высокую, тощую человекоподобную форму. Жидкость медленно стекла, открывая бледную, как голубку, женщину-альбиноса с безупречными золотыми глазами и с волосами, составленными из тысяч золотых бабочек, которые элегантно махали крылышками.
- Добрый день, Амарелль, - сказала колдунья Ивованда. Ее ступни почти не касались поверхности лужи, когда она дрейфовала к постели. - Надеюсь, ты хорошо выспалась. Ты была великолепна вчера ночью!
- Да? Не помню… уф, а, да, кое-что припоминаю… на мне ваша одежда?
- Да.
- Разве у меня не должно быть похмелья?
- Я забрала его, пока ты спала, - сказала Ивованда. - У меня есть коллекция недомоганий в бутылках. Твое похмелье должно было войти в легенды. Здесь водятся драконы! И под "здесь" я понимаю прямо за твоими глазами, возможно на всю неделю. Когда-нибудь я всуну его в другую голову. А может и тебе, если подведешь меня.
- Чего? Подведу вас? - Амарелль вскочила на ноги, отчего неловко провалилась в матрас. - Вы перепутали меня с кем-то, кто знает, что происходит. Начните с того, как великолепна я была.
- Меня никто еще так сильно не оскорблял! Прямо в моем фойе, ни больше и ни меньше, еще до того, как мы дошли до кабинета. Ты предложила проницательно дикое объяснение всех пороков моего характера, в большинстве своем воображаемых. А потом ты дала мне решительнейшие указания насчет того, как я и мои коллеги должны с этого времени упорядочить наши дела, ради твоего и твоих друзей удобства.
- Ээ, хм, припоминаю что-то, кажется.
- Мне в высшей степени любопытно, гражданка Паратис. Когда ты получила неприкосновенность от Парламента Терадайна, тебя проинструктировали, что личные угрозы члену указанного Парламента могут стать причиной полной отмены привилегий неприкосновенности, так ведь?
- Я… припоминаю что-то в таком духе… на бумагах… возможно где-то в конце… или на полях?
- Ты согласна, что твои утверждения этой ночью определенно квалифицируются как личные угрозы?
- Мои утверждения?
Ивованда, улыбаясь, достала гудящий голубой кристалл, и с его помощью спроецировала отличное четкое изображение в воздухе перед постелью. Это была Амарелль в черном плаще, с которого капал магический дождь. Она несвязно говорила, сцепив руки:
- И вот еще что, ты, ядовитая бледнолицая гремучая пизда! НИКТО не смеет бросать дохлого ворпилакса на моих друзей, НИКТО! Что ты там швыряешь в других членов своего кружка острошляпых дрочил, это твое дело, но в следующий раз, как будешь играться жизням непричастных граждан, лучше запирай покрепче двери, натягивай самый толстый стальной корсет и найми пробователя еды, сечешь, о чем я?
Изображение исчезло.
- Проклятье, - сказала Амарелль. - Всегда считала, что напиваюсь в основном не буйно.
- Мне триста десять лет, - сказала Ивованда, - и этой ночью я узнала несколько новых слов! О, было так весело, пока я не обнаружила, что лично мне угрожают.
- Да. Похоже на то. И как, думаете, мы можем, хм, разобраться с этим?
- В обычном случае, - сказала Ивованда, - я бы магически переправила выделения твоего кишечника тебе в легкие, тонко намекнув таким образом, что твои привилегии неприкосновенности аннулированы. Однако, твои таланты и репутация… У меня есть контракт, подходящий для такого исполнителя. Почему бы тебе не одеться и не поговорить со мной в кабинете?