1
в общем, это бывает очень некрасиво. когда надо вспомнить момент счастья, вспоминается ярче всего момент тщеславия, равнодушия к чужой слабости. собственная сияющая нормальность.
или много денег. про остальное даже не буду говорить.
отчаяние от того, что я - это я, прикрытое тем, что я иногда бываю такой, какой я хотела бы быть.
счастье другого, не самоутверждающего рода бывало или в детстве, или - изредка - теперь. амплитуда моих эмоций довольно большая, но набор мал, хотя кое-что я помню.
хочу написать про репетицию перед экзаменом в музыкальной школе. мне, наверное, лет 11. большой зал нашей музыкальной школы, на сцене черный рояль, в зале мэри максовна кальман, примерно в середине. ну и еще пара учителей. остальные кресла пустые. большие окна с белыми занавесками выходят на такую кривенькую наклонную улицу, в окна светит солнце, пыль в зале. я кажется нервничаю, потому что все время пялюсь на маленькую дырочку в занавеске. скоро экзамен, а мой чайковский не вполне готов. сижу за роялем, довольно неудобно. руки холодные, и в то же время потные какие-то. противно, но надо начинать играть. все смотрят, но без особого интереса. мэри максовна ждет. сейчас я начну, а она будет качать головой в такт, закрывая глаза. начать совершенно невозможно. поднимаю руки, опускаю обратно на колени, несколько раз. идиотские белые колготки. я знаю, как я выгляжу со стороны, и не могу с этим смириться. торчат вечно вылезающие из косички пряди. чайковский не готов, мэри максовна расстроится. без особенной надежды поднимаю руки еще раз, начинаю играть. что-то происходит - ну как сказать? как будто между дыркой в занавеске, пылью, моими колготками, моей ничтожностью и тем, что я играю, образуется какая-то связь. я играю хорошо. все имеет смысл, и вот этот пассаж здесь нужен затем, чтобы выдохнуть и не заплакать. все встает на свои места. я не одна. ничего, бывает, так устроено. чувствую, как мэри максовна качает головой с закрытыми глазами. доиграла, совершенно успокоенная, смотрю по сторонам и не узнаю ничего.
мэри максовна говорит: в два раза быстрее, иначе все уснут.
или много денег. про остальное даже не буду говорить.
отчаяние от того, что я - это я, прикрытое тем, что я иногда бываю такой, какой я хотела бы быть.
счастье другого, не самоутверждающего рода бывало или в детстве, или - изредка - теперь. амплитуда моих эмоций довольно большая, но набор мал, хотя кое-что я помню.
хочу написать про репетицию перед экзаменом в музыкальной школе. мне, наверное, лет 11. большой зал нашей музыкальной школы, на сцене черный рояль, в зале мэри максовна кальман, примерно в середине. ну и еще пара учителей. остальные кресла пустые. большие окна с белыми занавесками выходят на такую кривенькую наклонную улицу, в окна светит солнце, пыль в зале. я кажется нервничаю, потому что все время пялюсь на маленькую дырочку в занавеске. скоро экзамен, а мой чайковский не вполне готов. сижу за роялем, довольно неудобно. руки холодные, и в то же время потные какие-то. противно, но надо начинать играть. все смотрят, но без особого интереса. мэри максовна ждет. сейчас я начну, а она будет качать головой в такт, закрывая глаза. начать совершенно невозможно. поднимаю руки, опускаю обратно на колени, несколько раз. идиотские белые колготки. я знаю, как я выгляжу со стороны, и не могу с этим смириться. торчат вечно вылезающие из косички пряди. чайковский не готов, мэри максовна расстроится. без особенной надежды поднимаю руки еще раз, начинаю играть. что-то происходит - ну как сказать? как будто между дыркой в занавеске, пылью, моими колготками, моей ничтожностью и тем, что я играю, образуется какая-то связь. я играю хорошо. все имеет смысл, и вот этот пассаж здесь нужен затем, чтобы выдохнуть и не заплакать. все встает на свои места. я не одна. ничего, бывает, так устроено. чувствую, как мэри максовна качает головой с закрытыми глазами. доиграла, совершенно успокоенная, смотрю по сторонам и не узнаю ничего.
мэри максовна говорит: в два раза быстрее, иначе все уснут.