Бейелор I Благословенный
Мысль о том, что вообще учудил Бейелор I Благословенный, пойдя пешком в Дорн и обратно, не давала покоя уже давно. Но поскольку информации о походе практически не было, то и думать на эту тему смысла не было. А вот после выхода Путеводителя она появилась.
Есть несколько обстоятельств, не дающих взглянуть на эту прогулку как на сумасбродство.
Во-первых, личность прогуливающегося.
Бейелор, конечно, остался в истории псих психом, но живущие в тот момент истории о себе не читали и не знали, что Бейелор посадит сестер под замок, выгонит шлюх из города и сделает все, что там еще он сделает. Пока же Бейелор - семнадцатилетний слегка чересчур набожный юноша, побаивающийся своей бойкой сестры-жены. И есть, чего побаиваться!
Дейена [Непокорная], наиболее известная из трех сестер, и наиболее любимая - как за красоту, так и за отчаянную храбрость. Она была умелой наездницей, грозной лучницей, владевшей дорнийским луком своего брата Дейерона, который он привез с собой после завоевания. Также она практиковалась в езде на ристалище (хотя ее так никогда и не допустили к турниру, несмотря на все ее усилия).
Кроме того он король. А короли - люди в своих действиях сильно ограниченные, что бы себе не думали всякие Джоффри.
Во-вторых, обстоятельства прогулки.
Дорн завоевание не признает и бунтует. Наместников убивают (Но настоящее восстание началось, когда лорд Тирелл и его сопровождающие приехали в Песчаник, где лорд и был убит на постели скорпионов. Как только весть о его смерти распространилась, мятеж вспыхнул от одного конца Дорна до другого.) и только что убили одного Таргариена и взяли в плен другого: Дейерон Молодой Дракон, решивший подавить мятеж лично, погиб, его кузен и гвардеец Эйемон Рыцарь-Дракон был ранен и пленен и находится в замке лорда Виля на границе Дорна. Не забудем, что Эйемон не только кузен Дейерона и Бейелора, но еще и сын десницы.
В-третьих, личность десницы.
Допустим даже, что Бейелор - сумасшедший и творит чушь одинакового уровня с самого дня своего рождения и до смерти. Но страной правит его дядя. А дядя - тот самый Визерис будущий второй этого имени, который младший сын Рейениры и принца-разбойника Дейемона. Этот Визерис служит сначала у брата Эйегона III Драконьей погибели, а потом у двух племянников бессменным десницей. То есть человек не только разумный (раз власть удержал), но и власть эту имеющий и пользующийся доверием брата и племянников.
И о личности Визериса у нас есть свидетельство. Причем свидетельство человека, историю изучавшего очень хорошо, поэтому его свидетельству можно доверять.
- Однажды мне посчастливилось увидеть тот экземпляр «Жизни четырех королей», что хранится в Цитадели, - говорил принц Оберин ее [Сансы] мужу. - Иллюстрации поистине превосходны, но Каэт слишком уж добр к королю Визерису.
- Слишком добр? - остро глянул на него Тирион. - По-моему, он бессовестно им пренебрегает. Книгу, в сущности, следовало бы назвать «Жизнь пяти королей».
- Визерис и двух недель не правил, - засмеялся принц.
- Он правил больше года, - возразил Тирион.
- Год или две недели, какая разница? Он отравил родного племянника, чтобы занять трон, а заняв его, ничего уже не делал.
- Бейелор сам уморил себя своими вечными постами. Его дядя верно служил ему как десница, а до него - Молодому Дракону. Царствовал Визерис всего лишь год, но правил он все пятнадцать, пока Дейерон воевал, а Бейелор молился. А если он и в самом деле умертвил племянника, можно ли его упрекать? Кому-то нужно было избавить страну от безумств Бейелора.
Сансу эти слова поразили.
- Но Бейелор Благословенный был великим королем. Он прошел босой по Костяному Пути, чтобы заключить мир с Дорном, и спас Рыцаря-Дракона из змеиной ямы. Змеи не стали его жалить, так чист он был и свят.
- Разве вы на их месте, миледи, стали бы кусать сухой сучок вроде Бейелора Благословенного? - улыбнулся принц. - Я бы приберег зубы для кого-нибудь посочнее...
- Принц шутит с вами, леди Санса, - вставила Эллария Сэнд. - Только септоны и певцы утверждают, что змеи не тронули Бейелора. На самом деле он получил с полсотни укусов и должен был умереть от них.
- Если бы он тогда умер, Визерис царствовал бы двенадцать лет, и Семи Королевствам это пошло бы только на пользу, - сказал Тирион. - Кое-кто полагает, что Бейелор свихнулся как раз от змеиного яда.
«Буря мечей», четвертая глава Сансы
То есть даже если мы предположим, что у Бейелора винтики в голове перемешались, его дядя Визерис достаточно разумен и властен, чтобы не отдать такое важное дело как война или мир в государстве (да еще и с личной заинтересованностью в виде сына в плену) на откуп босому чудаку в хламиде. Не забудем, что Бейелор двигается в Дорн не один - за ним едут взятые его братом Дейероном по итогам завоевания Дорна заложники. При этом Бейелор шел пешком, а заложники «ехали позади него на прекрасных лошадях». Если нет сопровождающих из верных королю и/или деснице людей, то какая сила удерживала заложников от того, чтобы обогнать пешехода и приехать, наконец, домой? Ну разве что пари, вроде «дойдет или не дойдет Бейелор» или «какую ногу он сотрет первой». Но ведь на пару дней развлечение-то.
Ну и еще один момент, из забавных.
Бейелор идет пешком в Дорн. Его кузен Эйемон сидит в клетке голый под открытым небом. Бейелор приходит в замок лорда Виля на границе с Дорном, видит Эйемона в клетке и клянется его освободить. Бейелор идет пешком через пустыню в Солнечное Копье. Эйемон сидит в клетке голый под открытым небом. Бейелор договаривается с принцем Дорна об условиях мира. Эйемон сидит в клетке голый под открытым небом. Бейелор идет пешком через пустыню обратно. Эйемон сидит в клетке голый под открытым небом.
При этом после освобождения из клетки Эйемон тащит искусанного змеями кузена на руках половину Костяного пути, пока «деревенский септон в дорнийских горах не дал ему одежду и осла, на котором Рыцарь-Дракон смог везти короля, лежащего в коме».
Вспомним другую клетку, которую в самом начале «Верного меча» видят Дунк с Эггом. Там помимо солнца и ветра еще и вороны трудились. Следов труда солнца, ветра, ворон, голода и жажды на Эйемоне что-то не заметно, раз он после продолжительного сидения имеет в себе силы с кузеном на плечах прыгать через змей и тащиться через Костяной путь.
И последний, самый интересный момент. Для наглядности вспомним особенности путешествия Дунка с Эггом, а также сцену, когда Дунк велит Эггу заткнуться и почистить чужую лошадь:
Дунк тронул шенкелями бока Грома и скоро поравнялся с Эггом.
- Ты сердишься, что вчера я не заступился за тебя перед Беннисом? - спросил он у насупленного оруженосца, когда они двинулись к следующей деревне. - Мне он нравится не больше твоего, но он - рыцарь. Ты должен разговаривать с ним почтительно.
- Я - ваш оруженосец, а не его, - буркнул Эгг. - Он грязный и грубый, и все время щипается.
"Знал бы он, кто ты на самом деле, наложил бы в штаны прежде, чем пальцем тебя тронуть".
«Верный меч»
И это не первый раз, когда умному и дерзкому мальчишке с драконьим темпераментом не очень умный, зато взрослый дядька, не представляющий, что перед ним Таргариен, хочет оборвать уши. Единственную за всю известную историю странствий оплеуху Дунк отвешивает Эггу, когда тому за дерзость приставили копье к горлу. Ну а что прикажете делать?..
А теперь представим себе идущего босиком мальчишку в рубище, который утверждает, что ему нужно в Солнечное Копье к принцу Дорна. Или назад в Гавань, когда заложники его больше не сопровождают. Что он король всея Вестероса, на лбу у него не написано. Зато, поскольку даже королям и святым надо что-то кушать, у него есть деньги, и он их вынужден тратить, а взрослые дядьки, не представляющие, что перед ними Таргариен, будут хотеть их присвоить. Да-да, и дядя Визерис о таком развитии событий совсем не подумал. Ну или не догнал племянника.
Либо есть нечто, о чем прямо не написано, но без чего картинка Бейелорова похода не складывается.
Вспомним наше средневековье.
Монархи в нашей истории время от времени осуществляли прогулки на покаяние. Хорошим примером может служить хождение в Каноссу Генриха IV императора Священной Римской империи в январе 1077 года.
Генрих тогда рассорился с папой римским Григорием VII, отказавшись признавать его папой. Григорий в ответ отлучил Генриха от церкви и объявил его правление незаконным. Патовая ситуация разрешилась публичным покаянием Генриха и его милостивым прощением папой.
Глупо думать, что Генрих, идя босым в Каноссу, серьезно рисковал своим здоровьем. Совсем глупо думать, что он стоял во дворе замка три дня, не зная, простит его папа или нет. Политика и тысячу лет назад была политикой. Никто же сейчас не думает, что Владимир Владимирович Путин ехал по федеральной трассе Хабаровск - Чита на первой попавшейся Ладе Калине, что у него не было запасной машины и что находившиеся в кафе дальнобойщики, с которыми он разговаривал, не были проверены службой безопасности. Ну или что он совершенно случайно и незапланированно решил покататься по дорогам России.
Ну вот и Бейелор Генрих не внезапно в Каноссу пришел. Ритуал проговаривается заранее и детально: насколько должен унизиться кающийся, когда именно ему будет дарована милость, и какая. Главная сильная сторона ритуала - это возможность обоим договаривающимся сторонам сохранить лицо (ключевое слово - обоим). Ну и имиджевую составляющую прокачать по максимуму.
В тексте ПЛиО есть подтверждение того, что и в мире Мартина публичные выступления великих сначала оговариваются, и только потом исполняются по согласованному сценарию:
- Ему было велено простить Старка, позволить ему надеть черное. Эддард навсегда убрался бы с нашей дороги, и мы могли бы заключить мир с его сыном, но Джофф решил устроить народу зрелище позанимательнее. Что мне было делать? Он потребовал головы лорда Эддарда перед доброй половиной города. А Янос Слинт и сир Илин в тот же миг эту голову отчекрыжили, не успела я и слова сказать! - Серсея сжала руку в кулак. - Верховный септон жалуется на то, что мы осквернили септу Бейелора кровью, дав ему ложные сведения относительно наших намерений.
«Битва королей», первая глава Тириона
Сюда же в копилку расписанный по репликам разрыв помолвки Джоффри с Сансой и заключение новой помолвки с Маргери.
Собравшиеся снова загомонили, крича: «Маргери! Маргери!» Санса подалась вперед, вцепившись руками в перила. Она знала, что будет дальше, но все-таки боялась того, что скажет Джоффри, боялась, что он не даст ей свободы даже теперь, когда от этого зависит судьба его царствования. Ей казалось, что она опять стоит на мраморных ступенях септы Бейелора и ждет, когда ее принц объявит помилование ее отцу - а он вместо этого велел сиру Илину Пейну отрубить узнику голову. Пожалуйста, горячо молилась она про себя, пусть он скажет это, пусть он скажет.
«Битва королей», восьмая глава Сансы
То есть сир Гарлан, предлагая Джоффри руку своей сестры, абсолютно точно знает, что тот ему не откажет. Сделает лицо, испросит у богов позволения нарушить слово, данное Сансе, и к радости собравшихся согласится. Более того, всем участникам даны конкретные и четкие указания, какое они должны делать лицо: Джоффри - удивленное, Санса - печальное. А десница пристальным взглядом проследит, чтобы все сыграли свои роли.
Почему же поход Бейелора должен быть другим? Попробуем рассмотреть его именно как публичное выступление.
Шесть Королевств и Дорн только что пережили жестокую войну и не менее жестокий мятеж. Через 150 лет принц Доран в беседе с дочерью скажет, что «Дорн - самое малонаселенное из Семи Королевств. Молодой Дракон в своей книге сильно преувеличил численность наших войск, чтобы сделать победу над нами более значительной, а мы усердно поливали посаженное им семя, чтобы сделать себя более сильными в глазах наших врагов, но принцесса должна знать правду. Доблесть числа не прибавит. У Дорна нет никакой надежды победить Железный Трон в одиночку.». То есть Дорн не против заключить мир на выгодных условиях, но дорнийцы же непреклонные, несгибаемые, несдающиеся. И как с ними договариваться? Вот если бы им боги какое чудо явили... А пока боги чуда не явят, Эйемон побудет в гостях в замке Виля с относительным комфортом, проводя сколько-то времени на свежем воздухе.
Поскольку боги чудеса являют редко, полагаться на них в таком вопросе нельзя и приходится брать дело в свои руки.
И чудо явилось. Прямо в Солнечное Копье, босиком и в рубище. Как это должно было выглядеть: король, пройдя весь путь босиком и вернув Дорну заложников, предложив мир и брак наследников (Дейерон на текущий момент - прямой наследник при отсутствии у Бейелора детей), а Дорн, поторговавшись и получив выгодные условия присоединения, согласится. Бейелор, конечно, не кается - ему не в чем, он ни в чем не виноват. Он жертвует собою и возвышается над ситуацией, делая ритуальный жест и приглашая дорнийцев оказаться на том же высоком уровне милосердия. При этом совершенно не важно, настоящая ли религиозность Бейелора (что скорее всего) или не очень (а может, и так), она - не цель, а всего лишь средство. Дорнийский принц в рамках ответной любезности предложит галею, Бейелор так же любезно откажется, и публичное выступление торжественно перейдет в его заключительную часть - освобождение Эйемона.
Тут, к сожалению, нелюбителям английского придется напрячься, потому что хотя перевод Путеводителя и есть, некоторые нюансы в нем пока не вычитаны.
Some in the Dornish court feared that Prince Viserys would take it as a new cause for war when (not if) Baelor died upon the road, so the prince made every effort to make certain that the Dornish lords along the route would be hospitable. When he mounted the Boneway, Baelor turned his attention to recovering Prince Aemon from his imprisonment. He had asked the Dornish prince to explicitly command the Dragonknight’s release, and this Lord Wyl accepted.
Мир льда и огня
Порядок описания действий Бейелора указывает на то, что дорнийского принца об освобождении Эйемона он попросил только будучи уже на Костяном пути. Иного варианта, кроме того, что принц (или его очень, очень полномочный представитель) находился рядом с Бейелором, тут нет. Особенно учитывая последний этап явления чуда.
Эйемона не отпускают, когда Бейелор идет в Дорн. Эйемона не отпускают по прямому приказу принца Дорна. Более того, клетку с Эйемоном подвешивают над ямой со змеями и предлагают Бейелору взять ключ и открыть ее самостоятельно. А дорнийский принц (или его полномочный представитель) вместо того, чтобы призвать вассала к повиновению, стоит и смотрит. Очень, очень логично и последовательно. Особенно с учетом гостеприимства всех лордов на Бейелоровом пути под бдительным принцевым оком, а также опасений, что Визерис развяжет войну, когда (не если) Бейелор погибнет. И это все при том, что с Бейелором должны вернуться в Гавань те, кто сопровождал его на пути в Дорн. Неужели не нашлось бы никого, понимавшего, что Визерис за спасение сына наградит хоть не самого героя, так его семью?
Акция по вызволению Эйемона спланирована. Красивое завершение красивого похода, третье чудо Бейелора (первые два - это приход в Дорн вообще и объявление брака наследников), воля богов и все такое. Разве можно потом отвергнуть договоренности, если сами боги защитили святого короля от змей?!
Так что лорд Виль в полном соответствии со своим гербом (на желтом поле черная гадюка, кусающая пятку) устраивает Бейелору испытание. Бейелор без страха берет ключ и идет через яму вызволять кузена. Надо думать, змей проверили трижды: сначала дорнийцы, потом гаванцы и еще раз все вместе. Бейелор должен был пройти к клетке, не обращая внимания на укусы, и распахнуть дверцу с подготовленной речью «я пришел к тебе, мой рыцарь, сдержать свою клятву и дать тебе свободу!». Эйемон свободен, зрители аплодируют, дорнийцы несгибаемо покоряются божьей воле, явившей чудо, король - герой, Шесть Королевств и Дорн превращаются в Семь Королевств. Ура?
Почти.
Потому что в один момент в красивой и продуманной политической акции, из которой уши умного Визериса торчат ничуть не меньше, чем особенности верующего Бейелора, что-то пошло не так. Среди проверенных змей оказалась парочка непроверенных. И Бейелор совершенно натурально падает на Эйемона. Именно срежиссированностью спектакля объясняется бездействие окружающих: никто не верит, что с Бейелором может что-либо случиться. И только Эйемон видит, что Бейелор не придуривается, а по-настоящему укушен змеей.
Надо сказать, что в наступившей суматохе выбранный в итоге образ действий оказался самым правильным. Стопроцентное алиби, что это не он подсунул ядовитую змею в кучу неядовитых, есть только у Эйемона. Поэтому Эйемон сгребает Бейелора в охапку и, не подпуская к нему никого другого, тащит его на себе на нейтральную полосу. В это время обе партии, дорнийская и гаванская, спешно в рамках продолжения святого похода изобретают посланца богов - септона с ослом для Бейелора и одеждой для Эйемона.
К счастью для политической акции и всех ее участников Бейелор выжил.
Дорн присоединился к остальным королевствам Вестероса без сгибания несгибаемых дорнийцев, а исключительно явлением чуда. Заключена помолвка между наследницей Дорна Марией Мартелл и двоюродным племянником Бейелора Дейероном. И это весьма интересно. Потому что Бейелор женат и у него вполне могли бы быть наследники, чье появление оттеснило бы внуков дорнийского принца от трона далеко и навсегда. Зачем же дорнийский принц согласился на двоюродного племянника, а не потребовал сына? И тут получает объяснение еще одно необъяснимое чудачество Бейелора. А именно: почему брак с прекрасной непокорной Дейеной был расторгнут, а сама Дейена и ее сестры были заточены в одной из башен Красного замка.
Бейелор настаивал на том, что его брак никогда не был консумирован, и это могло быть по различным причинам, вплоть до импотенции Бейелора или его бесплодия. Но это на самом деле совершенно не важно, потому что причина развода могла быть только одна. Как известно, умная женщина всегда найдет способ родить своему мужу наследника. А после заключения мира с Дорном Бейелору другой наследник, кроме Дейерона, не нужен. Не будем запрягать телегу перед лошадью и считать, что Бейелор отказался от личного мужского счастья отцовства из-за союза с Дорном. Скорее союз с Дорном был заключен именно на таких условиях в связи с невозможностью личного мужского счастья Бейелора. И чтобы непокорная жена не разрушила так тяжело доставшийся мир беременностью не от мужа, оформил развод. Вообще меры Бейелора оказались не просто оправданными, а крайне необходимыми. Дейена умудрилась забеременеть и в заключении, и оставайся она женой Бейелора, тот не смог бы доказать, что ребенок - не его (заметим в скобках, что этого не удалось его кузену Эйегону IV Недостойному, подозревавшему, что королева Нейерис родила Дейерона от Эйемона, а не от него).
Поставим вопрос немного по-другому. Почему от Эйегона рожали его многочисленные фаворитки, ясно - попытка закрепиться если не возле Эйегона, то хотя бы при дворе. А почему от него родила Дейена? Ведь она при дворе и так по праву рождения, а матерей своих детей Эйегон бросал и раньше, продолжит бросать и в дальнейшем. Почему она не пила лунный чай? Почему она отказывалась назвать имя отца ребенка? Я предполагаю, что не в последнюю очередь для сохранения возможности представить его впоследствии сыном Бейелора. Однако Бейелор вскоре скончался, и с доказательством его отцовства не выгорело настолько, что мейстер в Путеводителе останавливается на притязаниях Дейены и сестер, но не ее сына.
Остается еще один вопрос: кто подсунул ядовитую змею в яму лорда Виля? Боюсь, что мне показать пальцем не на кого, разве что могу исключить невиновных посмотрев на последствия. Это не люди лорда Виля и не он сам, потому что свой замок он не потерял (Бейлон Сванн, везущий принцу Дорану голову Горы, охотился восемь дней у Вилей на Костяном Пути). Это не дорнийский принц, потому что пока Бейелор то ли умирал, то ли нет, «принц Визерис правил как королевский десница, поддерживая установленный Бейелором мир с Дорном», а принц, соответственно, поддерживал его со своей стороны и продолжил поддерживать позже. По этой же причине это не мог быть Визерис. Подождем, может быть Мартин подкинет еще информации, и этот вопрос найдет свой ответ, как нашел ответ вопрос о некоторых чудачествах Бейелора.
Глубокая признательность anna_y за информацию и обсуждение, без нее этого поста бы не было :)
Есть несколько обстоятельств, не дающих взглянуть на эту прогулку как на сумасбродство.
Во-первых, личность прогуливающегося.
Бейелор, конечно, остался в истории псих психом, но живущие в тот момент истории о себе не читали и не знали, что Бейелор посадит сестер под замок, выгонит шлюх из города и сделает все, что там еще он сделает. Пока же Бейелор - семнадцатилетний слегка чересчур набожный юноша, побаивающийся своей бойкой сестры-жены. И есть, чего побаиваться!
Дейена [Непокорная], наиболее известная из трех сестер, и наиболее любимая - как за красоту, так и за отчаянную храбрость. Она была умелой наездницей, грозной лучницей, владевшей дорнийским луком своего брата Дейерона, который он привез с собой после завоевания. Также она практиковалась в езде на ристалище (хотя ее так никогда и не допустили к турниру, несмотря на все ее усилия).
Кроме того он король. А короли - люди в своих действиях сильно ограниченные, что бы себе не думали всякие Джоффри.
Во-вторых, обстоятельства прогулки.
Дорн завоевание не признает и бунтует. Наместников убивают (Но настоящее восстание началось, когда лорд Тирелл и его сопровождающие приехали в Песчаник, где лорд и был убит на постели скорпионов. Как только весть о его смерти распространилась, мятеж вспыхнул от одного конца Дорна до другого.) и только что убили одного Таргариена и взяли в плен другого: Дейерон Молодой Дракон, решивший подавить мятеж лично, погиб, его кузен и гвардеец Эйемон Рыцарь-Дракон был ранен и пленен и находится в замке лорда Виля на границе Дорна. Не забудем, что Эйемон не только кузен Дейерона и Бейелора, но еще и сын десницы.
В-третьих, личность десницы.
Допустим даже, что Бейелор - сумасшедший и творит чушь одинакового уровня с самого дня своего рождения и до смерти. Но страной правит его дядя. А дядя - тот самый Визерис будущий второй этого имени, который младший сын Рейениры и принца-разбойника Дейемона. Этот Визерис служит сначала у брата Эйегона III Драконьей погибели, а потом у двух племянников бессменным десницей. То есть человек не только разумный (раз власть удержал), но и власть эту имеющий и пользующийся доверием брата и племянников.
И о личности Визериса у нас есть свидетельство. Причем свидетельство человека, историю изучавшего очень хорошо, поэтому его свидетельству можно доверять.
- Однажды мне посчастливилось увидеть тот экземпляр «Жизни четырех королей», что хранится в Цитадели, - говорил принц Оберин ее [Сансы] мужу. - Иллюстрации поистине превосходны, но Каэт слишком уж добр к королю Визерису.
- Слишком добр? - остро глянул на него Тирион. - По-моему, он бессовестно им пренебрегает. Книгу, в сущности, следовало бы назвать «Жизнь пяти королей».
- Визерис и двух недель не правил, - засмеялся принц.
- Он правил больше года, - возразил Тирион.
- Год или две недели, какая разница? Он отравил родного племянника, чтобы занять трон, а заняв его, ничего уже не делал.
- Бейелор сам уморил себя своими вечными постами. Его дядя верно служил ему как десница, а до него - Молодому Дракону. Царствовал Визерис всего лишь год, но правил он все пятнадцать, пока Дейерон воевал, а Бейелор молился. А если он и в самом деле умертвил племянника, можно ли его упрекать? Кому-то нужно было избавить страну от безумств Бейелора.
Сансу эти слова поразили.
- Но Бейелор Благословенный был великим королем. Он прошел босой по Костяному Пути, чтобы заключить мир с Дорном, и спас Рыцаря-Дракона из змеиной ямы. Змеи не стали его жалить, так чист он был и свят.
- Разве вы на их месте, миледи, стали бы кусать сухой сучок вроде Бейелора Благословенного? - улыбнулся принц. - Я бы приберег зубы для кого-нибудь посочнее...
- Принц шутит с вами, леди Санса, - вставила Эллария Сэнд. - Только септоны и певцы утверждают, что змеи не тронули Бейелора. На самом деле он получил с полсотни укусов и должен был умереть от них.
- Если бы он тогда умер, Визерис царствовал бы двенадцать лет, и Семи Королевствам это пошло бы только на пользу, - сказал Тирион. - Кое-кто полагает, что Бейелор свихнулся как раз от змеиного яда.
«Буря мечей», четвертая глава Сансы
То есть даже если мы предположим, что у Бейелора винтики в голове перемешались, его дядя Визерис достаточно разумен и властен, чтобы не отдать такое важное дело как война или мир в государстве (да еще и с личной заинтересованностью в виде сына в плену) на откуп босому чудаку в хламиде. Не забудем, что Бейелор двигается в Дорн не один - за ним едут взятые его братом Дейероном по итогам завоевания Дорна заложники. При этом Бейелор шел пешком, а заложники «ехали позади него на прекрасных лошадях». Если нет сопровождающих из верных королю и/или деснице людей, то какая сила удерживала заложников от того, чтобы обогнать пешехода и приехать, наконец, домой? Ну разве что пари, вроде «дойдет или не дойдет Бейелор» или «какую ногу он сотрет первой». Но ведь на пару дней развлечение-то.
Ну и еще один момент, из забавных.
Бейелор идет пешком в Дорн. Его кузен Эйемон сидит в клетке голый под открытым небом. Бейелор приходит в замок лорда Виля на границе с Дорном, видит Эйемона в клетке и клянется его освободить. Бейелор идет пешком через пустыню в Солнечное Копье. Эйемон сидит в клетке голый под открытым небом. Бейелор договаривается с принцем Дорна об условиях мира. Эйемон сидит в клетке голый под открытым небом. Бейелор идет пешком через пустыню обратно. Эйемон сидит в клетке голый под открытым небом.
При этом после освобождения из клетки Эйемон тащит искусанного змеями кузена на руках половину Костяного пути, пока «деревенский септон в дорнийских горах не дал ему одежду и осла, на котором Рыцарь-Дракон смог везти короля, лежащего в коме».
Вспомним другую клетку, которую в самом начале «Верного меча» видят Дунк с Эггом. Там помимо солнца и ветра еще и вороны трудились. Следов труда солнца, ветра, ворон, голода и жажды на Эйемоне что-то не заметно, раз он после продолжительного сидения имеет в себе силы с кузеном на плечах прыгать через змей и тащиться через Костяной путь.
И последний, самый интересный момент. Для наглядности вспомним особенности путешествия Дунка с Эггом, а также сцену, когда Дунк велит Эггу заткнуться и почистить чужую лошадь:
Дунк тронул шенкелями бока Грома и скоро поравнялся с Эггом.
- Ты сердишься, что вчера я не заступился за тебя перед Беннисом? - спросил он у насупленного оруженосца, когда они двинулись к следующей деревне. - Мне он нравится не больше твоего, но он - рыцарь. Ты должен разговаривать с ним почтительно.
- Я - ваш оруженосец, а не его, - буркнул Эгг. - Он грязный и грубый, и все время щипается.
"Знал бы он, кто ты на самом деле, наложил бы в штаны прежде, чем пальцем тебя тронуть".
«Верный меч»
И это не первый раз, когда умному и дерзкому мальчишке с драконьим темпераментом не очень умный, зато взрослый дядька, не представляющий, что перед ним Таргариен, хочет оборвать уши. Единственную за всю известную историю странствий оплеуху Дунк отвешивает Эггу, когда тому за дерзость приставили копье к горлу. Ну а что прикажете делать?..
А теперь представим себе идущего босиком мальчишку в рубище, который утверждает, что ему нужно в Солнечное Копье к принцу Дорна. Или назад в Гавань, когда заложники его больше не сопровождают. Что он король всея Вестероса, на лбу у него не написано. Зато, поскольку даже королям и святым надо что-то кушать, у него есть деньги, и он их вынужден тратить, а взрослые дядьки, не представляющие, что перед ними Таргариен, будут хотеть их присвоить. Да-да, и дядя Визерис о таком развитии событий совсем не подумал. Ну или не догнал племянника.
Либо есть нечто, о чем прямо не написано, но без чего картинка Бейелорова похода не складывается.
Вспомним наше средневековье.
Монархи в нашей истории время от времени осуществляли прогулки на покаяние. Хорошим примером может служить хождение в Каноссу Генриха IV императора Священной Римской империи в январе 1077 года.
Генрих тогда рассорился с папой римским Григорием VII, отказавшись признавать его папой. Григорий в ответ отлучил Генриха от церкви и объявил его правление незаконным. Патовая ситуация разрешилась публичным покаянием Генриха и его милостивым прощением папой.
Глупо думать, что Генрих, идя босым в Каноссу, серьезно рисковал своим здоровьем. Совсем глупо думать, что он стоял во дворе замка три дня, не зная, простит его папа или нет. Политика и тысячу лет назад была политикой. Никто же сейчас не думает, что Владимир Владимирович Путин ехал по федеральной трассе Хабаровск - Чита на первой попавшейся Ладе Калине, что у него не было запасной машины и что находившиеся в кафе дальнобойщики, с которыми он разговаривал, не были проверены службой безопасности. Ну или что он совершенно случайно и незапланированно решил покататься по дорогам России.
Ну вот и Бейелор Генрих не внезапно в Каноссу пришел. Ритуал проговаривается заранее и детально: насколько должен унизиться кающийся, когда именно ему будет дарована милость, и какая. Главная сильная сторона ритуала - это возможность обоим договаривающимся сторонам сохранить лицо (ключевое слово - обоим). Ну и имиджевую составляющую прокачать по максимуму.
В тексте ПЛиО есть подтверждение того, что и в мире Мартина публичные выступления великих сначала оговариваются, и только потом исполняются по согласованному сценарию:
- Ему было велено простить Старка, позволить ему надеть черное. Эддард навсегда убрался бы с нашей дороги, и мы могли бы заключить мир с его сыном, но Джофф решил устроить народу зрелище позанимательнее. Что мне было делать? Он потребовал головы лорда Эддарда перед доброй половиной города. А Янос Слинт и сир Илин в тот же миг эту голову отчекрыжили, не успела я и слова сказать! - Серсея сжала руку в кулак. - Верховный септон жалуется на то, что мы осквернили септу Бейелора кровью, дав ему ложные сведения относительно наших намерений.
«Битва королей», первая глава Тириона
Сюда же в копилку расписанный по репликам разрыв помолвки Джоффри с Сансой и заключение новой помолвки с Маргери.
Собравшиеся снова загомонили, крича: «Маргери! Маргери!» Санса подалась вперед, вцепившись руками в перила. Она знала, что будет дальше, но все-таки боялась того, что скажет Джоффри, боялась, что он не даст ей свободы даже теперь, когда от этого зависит судьба его царствования. Ей казалось, что она опять стоит на мраморных ступенях септы Бейелора и ждет, когда ее принц объявит помилование ее отцу - а он вместо этого велел сиру Илину Пейну отрубить узнику голову. Пожалуйста, горячо молилась она про себя, пусть он скажет это, пусть он скажет.
«Битва королей», восьмая глава Сансы
То есть сир Гарлан, предлагая Джоффри руку своей сестры, абсолютно точно знает, что тот ему не откажет. Сделает лицо, испросит у богов позволения нарушить слово, данное Сансе, и к радости собравшихся согласится. Более того, всем участникам даны конкретные и четкие указания, какое они должны делать лицо: Джоффри - удивленное, Санса - печальное. А десница пристальным взглядом проследит, чтобы все сыграли свои роли.
Почему же поход Бейелора должен быть другим? Попробуем рассмотреть его именно как публичное выступление.
Шесть Королевств и Дорн только что пережили жестокую войну и не менее жестокий мятеж. Через 150 лет принц Доран в беседе с дочерью скажет, что «Дорн - самое малонаселенное из Семи Королевств. Молодой Дракон в своей книге сильно преувеличил численность наших войск, чтобы сделать победу над нами более значительной, а мы усердно поливали посаженное им семя, чтобы сделать себя более сильными в глазах наших врагов, но принцесса должна знать правду. Доблесть числа не прибавит. У Дорна нет никакой надежды победить Железный Трон в одиночку.». То есть Дорн не против заключить мир на выгодных условиях, но дорнийцы же непреклонные, несгибаемые, несдающиеся. И как с ними договариваться? Вот если бы им боги какое чудо явили... А пока боги чуда не явят, Эйемон побудет в гостях в замке Виля с относительным комфортом, проводя сколько-то времени на свежем воздухе.
Поскольку боги чудеса являют редко, полагаться на них в таком вопросе нельзя и приходится брать дело в свои руки.
И чудо явилось. Прямо в Солнечное Копье, босиком и в рубище. Как это должно было выглядеть: король, пройдя весь путь босиком и вернув Дорну заложников, предложив мир и брак наследников (Дейерон на текущий момент - прямой наследник при отсутствии у Бейелора детей), а Дорн, поторговавшись и получив выгодные условия присоединения, согласится. Бейелор, конечно, не кается - ему не в чем, он ни в чем не виноват. Он жертвует собою и возвышается над ситуацией, делая ритуальный жест и приглашая дорнийцев оказаться на том же высоком уровне милосердия. При этом совершенно не важно, настоящая ли религиозность Бейелора (что скорее всего) или не очень (а может, и так), она - не цель, а всего лишь средство. Дорнийский принц в рамках ответной любезности предложит галею, Бейелор так же любезно откажется, и публичное выступление торжественно перейдет в его заключительную часть - освобождение Эйемона.
Тут, к сожалению, нелюбителям английского придется напрячься, потому что хотя перевод Путеводителя и есть, некоторые нюансы в нем пока не вычитаны.
Some in the Dornish court feared that Prince Viserys would take it as a new cause for war when (not if) Baelor died upon the road, so the prince made every effort to make certain that the Dornish lords along the route would be hospitable. When he mounted the Boneway, Baelor turned his attention to recovering Prince Aemon from his imprisonment. He had asked the Dornish prince to explicitly command the Dragonknight’s release, and this Lord Wyl accepted.
Мир льда и огня
Порядок описания действий Бейелора указывает на то, что дорнийского принца об освобождении Эйемона он попросил только будучи уже на Костяном пути. Иного варианта, кроме того, что принц (или его очень, очень полномочный представитель) находился рядом с Бейелором, тут нет. Особенно учитывая последний этап явления чуда.
Эйемона не отпускают, когда Бейелор идет в Дорн. Эйемона не отпускают по прямому приказу принца Дорна. Более того, клетку с Эйемоном подвешивают над ямой со змеями и предлагают Бейелору взять ключ и открыть ее самостоятельно. А дорнийский принц (или его полномочный представитель) вместо того, чтобы призвать вассала к повиновению, стоит и смотрит. Очень, очень логично и последовательно. Особенно с учетом гостеприимства всех лордов на Бейелоровом пути под бдительным принцевым оком, а также опасений, что Визерис развяжет войну, когда (не если) Бейелор погибнет. И это все при том, что с Бейелором должны вернуться в Гавань те, кто сопровождал его на пути в Дорн. Неужели не нашлось бы никого, понимавшего, что Визерис за спасение сына наградит хоть не самого героя, так его семью?
Акция по вызволению Эйемона спланирована. Красивое завершение красивого похода, третье чудо Бейелора (первые два - это приход в Дорн вообще и объявление брака наследников), воля богов и все такое. Разве можно потом отвергнуть договоренности, если сами боги защитили святого короля от змей?!
Так что лорд Виль в полном соответствии со своим гербом (на желтом поле черная гадюка, кусающая пятку) устраивает Бейелору испытание. Бейелор без страха берет ключ и идет через яму вызволять кузена. Надо думать, змей проверили трижды: сначала дорнийцы, потом гаванцы и еще раз все вместе. Бейелор должен был пройти к клетке, не обращая внимания на укусы, и распахнуть дверцу с подготовленной речью «я пришел к тебе, мой рыцарь, сдержать свою клятву и дать тебе свободу!». Эйемон свободен, зрители аплодируют, дорнийцы несгибаемо покоряются божьей воле, явившей чудо, король - герой, Шесть Королевств и Дорн превращаются в Семь Королевств. Ура?
Почти.
Потому что в один момент в красивой и продуманной политической акции, из которой уши умного Визериса торчат ничуть не меньше, чем особенности верующего Бейелора, что-то пошло не так. Среди проверенных змей оказалась парочка непроверенных. И Бейелор совершенно натурально падает на Эйемона. Именно срежиссированностью спектакля объясняется бездействие окружающих: никто не верит, что с Бейелором может что-либо случиться. И только Эйемон видит, что Бейелор не придуривается, а по-настоящему укушен змеей.
Надо сказать, что в наступившей суматохе выбранный в итоге образ действий оказался самым правильным. Стопроцентное алиби, что это не он подсунул ядовитую змею в кучу неядовитых, есть только у Эйемона. Поэтому Эйемон сгребает Бейелора в охапку и, не подпуская к нему никого другого, тащит его на себе на нейтральную полосу. В это время обе партии, дорнийская и гаванская, спешно в рамках продолжения святого похода изобретают посланца богов - септона с ослом для Бейелора и одеждой для Эйемона.
К счастью для политической акции и всех ее участников Бейелор выжил.
Дорн присоединился к остальным королевствам Вестероса без сгибания несгибаемых дорнийцев, а исключительно явлением чуда. Заключена помолвка между наследницей Дорна Марией Мартелл и двоюродным племянником Бейелора Дейероном. И это весьма интересно. Потому что Бейелор женат и у него вполне могли бы быть наследники, чье появление оттеснило бы внуков дорнийского принца от трона далеко и навсегда. Зачем же дорнийский принц согласился на двоюродного племянника, а не потребовал сына? И тут получает объяснение еще одно необъяснимое чудачество Бейелора. А именно: почему брак с прекрасной непокорной Дейеной был расторгнут, а сама Дейена и ее сестры были заточены в одной из башен Красного замка.
Бейелор настаивал на том, что его брак никогда не был консумирован, и это могло быть по различным причинам, вплоть до импотенции Бейелора или его бесплодия. Но это на самом деле совершенно не важно, потому что причина развода могла быть только одна. Как известно, умная женщина всегда найдет способ родить своему мужу наследника. А после заключения мира с Дорном Бейелору другой наследник, кроме Дейерона, не нужен. Не будем запрягать телегу перед лошадью и считать, что Бейелор отказался от личного мужского счастья отцовства из-за союза с Дорном. Скорее союз с Дорном был заключен именно на таких условиях в связи с невозможностью личного мужского счастья Бейелора. И чтобы непокорная жена не разрушила так тяжело доставшийся мир беременностью не от мужа, оформил развод. Вообще меры Бейелора оказались не просто оправданными, а крайне необходимыми. Дейена умудрилась забеременеть и в заключении, и оставайся она женой Бейелора, тот не смог бы доказать, что ребенок - не его (заметим в скобках, что этого не удалось его кузену Эйегону IV Недостойному, подозревавшему, что королева Нейерис родила Дейерона от Эйемона, а не от него).
Поставим вопрос немного по-другому. Почему от Эйегона рожали его многочисленные фаворитки, ясно - попытка закрепиться если не возле Эйегона, то хотя бы при дворе. А почему от него родила Дейена? Ведь она при дворе и так по праву рождения, а матерей своих детей Эйегон бросал и раньше, продолжит бросать и в дальнейшем. Почему она не пила лунный чай? Почему она отказывалась назвать имя отца ребенка? Я предполагаю, что не в последнюю очередь для сохранения возможности представить его впоследствии сыном Бейелора. Однако Бейелор вскоре скончался, и с доказательством его отцовства не выгорело настолько, что мейстер в Путеводителе останавливается на притязаниях Дейены и сестер, но не ее сына.
Остается еще один вопрос: кто подсунул ядовитую змею в яму лорда Виля? Боюсь, что мне показать пальцем не на кого, разве что могу исключить невиновных посмотрев на последствия. Это не люди лорда Виля и не он сам, потому что свой замок он не потерял (Бейлон Сванн, везущий принцу Дорану голову Горы, охотился восемь дней у Вилей на Костяном Пути). Это не дорнийский принц, потому что пока Бейелор то ли умирал, то ли нет, «принц Визерис правил как королевский десница, поддерживая установленный Бейелором мир с Дорном», а принц, соответственно, поддерживал его со своей стороны и продолжил поддерживать позже. По этой же причине это не мог быть Визерис. Подождем, может быть Мартин подкинет еще информации, и этот вопрос найдет свой ответ, как нашел ответ вопрос о некоторых чудачествах Бейелора.
Глубокая признательность anna_y за информацию и обсуждение, без нее этого поста бы не было :)