маленьких чудес
Сегодня в автобусе, предвкушая контрольную по-арабскому, я обложилась статьями из альджазиры и зачиталась о спряжения глаголов с моим любимым стяжением трифтонгов. Тут зашел контролер и дошел до меня, я замахала билетиком, он же на билетик только глянул, а потом посмотрел на меня и так, как я люблю, заулыбался и сказал: "Сабах эль-хир! Киф халик? Мапсута?" Я подумала, вот она мегагармония и была так счастлива, и так, как он, сама заулыбалась, и не смогла больше концентрироваться на трифтонгах.
А потом начался очередной интенсивный арабский. Сначала мы почитали про папу римского, а затем была контрольная. И тут -- Вера, привет! --было какое-то чудо, потому что я смогла сама весь текст перевести и проанализровать глаголы. И Олег, который сидит рядом со мной, и пользуется словарем Баранова, и учил арабский в РУДН, и постоянно прогуливает или засыпает, только обращался ко мне, а я все сама и по-честному и будь то статья про египетского муфти, который разрешает банкам брать проценты за инвестируемое бабло.
А потом была перемена, и в коридоре валялся кот и сладко дремал.
На перемене я купила мороженого и заболтала с коллегами. Вдруг раздался звонок, это был Йорам: "Алина, как будет на финикийском: через полчаса в Брасери на Ибн Гвироль?" Поскольку я так давно не видела Йорама, а Йорам такой клевый, и Давида, который я знала, что будет с Йорамом, я сказала всем шалом-гуд-бай и смылась. Давид рассказывал про свою поездку в Киев по следам Малевича, Йорам рассказывал байки о Рабине, о Шароне, еще они спорили про политику, а я ела вкусный салат с вонючим рокфором, потом ела шоколадный мус, а между ними мне позвонили и сказали: "Алина, мы все уладили, можешь приходить за своим противогазом".
А потом во второй раз в жизни я прокатилась на кадилаке. Лингвист-гебраист в кадилаке это, конечно, вызывает когнитивный диссонанс, но на 20 минут еще ничего, сойдет. К тому же я вон вообще велоспротсмен в соломенной шляпе и загаром, который сравнится с естественным цветом кожи моего друга перса, который сидит справа на арабском.
А потом я пришла домой, глотанула пару антибиотиков, и мы сели с маман в машинку и поехали туда, где всегда так весело и интересно. Доктор Канн сказал: "Госпожа Таршина, что Вы сегодня у нас делаете?" И я ответила: "Доктор Канн, я, пожалуй, оперирую нижнюю челюсть".
И так, как всегда, далее.
А потом начался очередной интенсивный арабский. Сначала мы почитали про папу римского, а затем была контрольная. И тут -- Вера, привет! --было какое-то чудо, потому что я смогла сама весь текст перевести и проанализровать глаголы. И Олег, который сидит рядом со мной, и пользуется словарем Баранова, и учил арабский в РУДН, и постоянно прогуливает или засыпает, только обращался ко мне, а я все сама и по-честному и будь то статья про египетского муфти, который разрешает банкам брать проценты за инвестируемое бабло.
А потом была перемена, и в коридоре валялся кот и сладко дремал.
На перемене я купила мороженого и заболтала с коллегами. Вдруг раздался звонок, это был Йорам: "Алина, как будет на финикийском: через полчаса в Брасери на Ибн Гвироль?" Поскольку я так давно не видела Йорама, а Йорам такой клевый, и Давида, который я знала, что будет с Йорамом, я сказала всем шалом-гуд-бай и смылась. Давид рассказывал про свою поездку в Киев по следам Малевича, Йорам рассказывал байки о Рабине, о Шароне, еще они спорили про политику, а я ела вкусный салат с вонючим рокфором, потом ела шоколадный мус, а между ними мне позвонили и сказали: "Алина, мы все уладили, можешь приходить за своим противогазом".
А потом во второй раз в жизни я прокатилась на кадилаке. Лингвист-гебраист в кадилаке это, конечно, вызывает когнитивный диссонанс, но на 20 минут еще ничего, сойдет. К тому же я вон вообще велоспротсмен в соломенной шляпе и загаром, который сравнится с естественным цветом кожи моего друга перса, который сидит справа на арабском.
А потом я пришла домой, глотанула пару антибиотиков, и мы сели с маман в машинку и поехали туда, где всегда так весело и интересно. Доктор Канн сказал: "Госпожа Таршина, что Вы сегодня у нас делаете?" И я ответила: "Доктор Канн, я, пожалуй, оперирую нижнюю челюсть".
И так, как всегда, далее.
