о сонетах Шекспира
Философы, как известно, однажды себе облюбовали кафе «Прокоп». Или вот группа поэтов. Их так и звали - «парнасцы», потому как они собирались в кафе с таким названием. Но я честно скажу - никому не завидую: у нас тоже ведут беседы, и о поэзии, и о философии.
ББ (листает незатейливо оформленную книжечку в восьмую долю листа и обращается к Вилату). Вот послушайте... Какой-то новый перевод Шекспира, тридцать шестой сонет. Я помню другие, но... что-то в этом есть. (Читает выразительно.)
Пойми: коль двое нас - так двое нас!
Хотя любовь - нам на двоих одна.
Но грех её, в котором я погряз,
Всецело только лишь моя вина.
А в наших отношеньях - чистота,
Хоть есть во мне скрываемый порок.
Он (пусть любовь безгрешна и свята),
Как ложка дёгтя, портит нам итог.
Тебе не смея явный знак подать,
В тени безлюдья тень мою таю
И знаю: ты б хотел меня принять,
Но этим уронил бы честь свою.
Не стоит! Ведь любовь умна моя:
Ты - мой, но ведь моя и честь твоя!
ВИЛАТ (положив подбородок на руки, внимательно слушает. Не сразу). А в другой книге по-другому... Не так... не так откровенно. Странно, правда? А что же на самом деле у Шекспира?
ББ (читает, не всегда верно, но старательно произнося английские слова).
Let me confess that we two must be twain,
Although our undivided loves are one:
So shall those blots that do with me remain,
Without thy help, by me be borne alone.
In our two loves there is but one respect,
Though in our lives a separable spite,
Which though it alter not love’s sole effect,
Yet doth it steal sweet hours from love’s delight.
I may not evermore acknowledge thee,
Lest my bewailed guilt should do thee shame,
Nor thou with public kindness honour me,
Unless thou take that honour from thy name:
But do not so, I love thee in such sort,
As thou being mine, mine is thy good report.
КОЛЛО (услышав эту декламацию, громко). Между прочим, я сам Шекспира переводил... Не переводил, а адаптировал, но весьма интересуюсь.
МАРИ-ЖАН (откликается со своего места - без предисловия).
Позволь признать - мы каждый по себе,
Хотя в любви - мы, как душа одна.
Стараюсь не оставить на тебе
В глазах толпы порочного пятна.
Настрой в любви один у двух сердец,
Но груз проблем у каждого из нас
Не разорвет божественный венец,
А украдет медовый счастья час.
В любви к тебе признание мое
От всех таю, чтобы молва и месть
Не тронули достоинство твое,
Не запятнали, не задели честь.
Себя, молву и честь с тобой делю.
Я твой навек! Я так тебя люблю.
Это еще один перевод.
КОЛЛО. А-а-а... Хм, неплохо. Хотя кое-какие анахронизмы есть, вроде так это называют... Вот что. Жорж, слушаешь? Соберем к Валентинову дню побольше разных сонетов и разбросаем по почтовым ящикам.
ЖОРЖ (отмахивается). Я тут ни при чем... У меня вкуса к лирике вообще и к Шекспиру в частности никогда не было. Позови Максимильена - он наверняка с удовольствием напишет хоть десяток валентинок, про розы, слезы, охи и вздохи.
КАМИЛ (вмешивается без церемоний). Я-то знаю, на что Максимильен способен. В смысле стихосложения. Выдаст что-нибудь назидательное. У него же все грешники, кроме него самого.
КОЛЛО. Максовы принципы я не хуже твоего знаю, но не охота же ему второй раз наступать на те же грабли. К тому же что ни говори, ревнив он до крайности. А тут как назло - все самостоятельные, даже Леа - а сам виноват, между прочим, не надо думать, что молчание - сплошное золото! - Филипп с Бабеттой не слушаются, у Анриетты своя жизнь... Осталась одна сестрица Шарлотта. Ну, еще старики Дюпле...
КАМИЛ. Максимильену давно пора понять - нет такого человека, который бы согласился все время брать инициативу на себя. А ему все кажется, что можно не говорить ни "да", ни "нет" и играть роль снежной королевы, а вокруг него будут бесконечно прыгать и бесконечно пытаться его внимание завоевать. Фиг вам, как говорят в 215-м году. Самый настойчивый в конце концов отступится. И останется он один, "как айсберг в океане". Это беда всех людей, кто считает проявление чувств ниже собственного достоинства.
БИЙО повернулся к ним и указал глазами на вошедшую в кафе Шарлотту с Сент-Оноре.
КОЛЛО. Ну-ну... пусть слышит. Полезно... (Однако переменил тему.) А ты как на счет сонетов?
БИЙО. "На счет сонетов" я так: нынешние переводчики частенько перегибают палку и впадают в крайности. Знаю я одного переводчика, который все сонеты перевел как "ему", знаю другого, который все перевел как "ей". Елизаветинская Англия - это, в конце концов, не Италия и не Франция. Я от Эро слышал одну идею, в чем загадка этих сонетов. Не помню, как зовут предполагаемых авторов, но они посвящали сонеты друг другу. Он - ей, она - ему. А поскольку в английском языке, когда пишут от первого лица, род установить невозможно, то переводчики ориентируются только на мужской псевдоним. И в общем Маршак пока непревзойденным остается по чувству языка. Анахронизмов у него практически нет. А на счет "валентинок" я считаю - никто не запретит их сочинять и посылать. Кому - это тоже дело сугубо личное.
КОЛЛО. Эх, Бийо... теория как теория, имеет право быть, но вот что делать с теми сонетами, в которых от первого лица говорится, что он(а) запуталась меж им и ею? Ну, во-первых, 20-й сонет, тут не ошибешься с родами. (И он прочитал, уверенно, не смущаясь своими ошибками в ударениях.)
A woman''s face with Nature''s own hand painted
Hast thou, the master-mistress of my passion;
A woman''s gentle heart, but not acquainted
With shifting change, as is false women''s fashion;
An eye more bright than theirs, less false in rolling,
Gilding the object whereupon it gazeth;
A man in hue, all ''hues'' in his controlling,
Much steals men''s eyes and women''s souls amazeth.
And for a woman wert thou first created;
Till Nature, as she wrought thee, fell a-doting,
And by addition me of thee defeated,
By adding one thing to my purpose nothing.
But since she prick''d thee out for women''s pleasure,
Mine be thy love and thy love''s use their treasure.
Дальше 133-й, 134-й и 144-й: "Two loves I have of comfort and despair..." Если б их не было, никто б и не подозревал, переводили бы как "от Шекспира прекрасной леди", и проблем бы не было... А на счет валентинок - конечно, случаем воспользоваться надо. Я вот думаю подбросить моему соседу Риваролю что-нибудь - пусть ломает голову, кто отправитель, она или он.
МАРИ-ЖАН. Бийо несколько упростил мое предположение. Я говорил о том, что это - игра, имитация, и литературный артефакт по имени Вильям Ш. "мечется" между своими создателями, при этом реальное внешнее сходство или несходство с "светлокудрым, светлооким" юношей и "женщиной, в чьих взорах ночи мгла" не имеет никакого значения.
Но, кажется, я нашел переводчика, который отрицает в корне все подобные теории и классическую позитивистскую трактовку сонетов. Его мистико-философская интерпретация мне кажется слабой - это я говорю, побывав в елизаветинской Англии, - но именно эта интерпретация позволяет ему вырываться из плена грамматических родов и прочего. Бертран, тебе это тоже может быть интересно. Сонет 105-й, который и мне тоже нравится.
Оригинал:
Let not my love be call''d idolatry,
Nor my beloved as an idol show,
Since all alike my songs and praises be
To one, of one, still such, and ever so.
Kind is my love to-day, to-morrow kind,
Still constant in a wondrous excellence;
Therefore my verse to constancy confined,
One thing expressing, leaves out difference.
''Fair, kind and true'' is all my argument,
''Fair, kind, and true'' varying to other words;
And in this change is my invention spent,
Three themes in one, which wondrous scope affords.
''Fair, kind, and true,'' have often lived alone,
Which three till now never kept seat in one.
Перевод Андре Кузнецова (близкий к традиционному):
Пускай моя любовь не божество,
Любимый мой - не идол, не кумир,
Но в этих песнях славлю я его,
Пою о нем и восторгаю мир.
Моя любовь нежнее с каждым днем,
Прекрасным совершенством восхищая,
В моих стихах пишу я лишь о нем
И тем других себе не позволяю.
Прекрасный, добрый, верный - все слова,
Прекрасный, добрый, верный - все, что знаю,
Свела в одну три темы голова,
В стихах пределы дивно раздвигая.
Прекрасный, добрый, верный - чудо в том,
Что это все слилось в тебе одном.
Перевод Андре Вилегжанина:
Не упрекай в язычестве меня,
Моя любовь не идолу служенье,
Хотя стихи мои игрой огня
Напомнят игры прежних посвящений.
В час поздний, вечером иль утром ясным
Одна любовь моя в сиянье дней;
Един мой стих в различии прекрасном,
В пределах верных верности моей.
Вот доводы, "добро и красота,
И истина", и больше слов не нужно;
Три довода, в которых чистота
В одном переплетении воздушном.
"Добро, и истина, и красота",
Веди нас, путеводная звезда.
Любовь к кому?.. И - триединство... Забавно?
Если хотите, пришлю все его переводы и комментарий к ним. Или - 36-й сонет по Вилегжанину - смысл совершенно иной! И в точности не откажешь.
Признаюсь, что мы оба раздвоились,
Хотя любовь одна у нас с тобой:
Тем бедам, что со мною приключились,
Ты помогаешь, добрый мой герой.
В нашей любви есть общее зерно
И есть у каждого своя досада;
Она беснуется, взрастая, но
Задуть не в силах огнь твоей лампады.
Я не могу всегда с тобою быть,
Как ни стремился б чувствами своими,
Любовь, наверное, ты хочешь скрыть,
Но разрушаешь собственное имя:
Не делай так; люблю тебя, ведь я -
Есть сторона хорошая твоя.
ББ. Да, это интересно, Эро. Однако не со всем я согласен. Хоть мой английский не так хорош, но "Fair, kind, and true" оставляет так много места интерпретациям.
И прежде всего, faire не переводится как "красота", это прилагательное и только прилагательное, зато у него есть значение "чистый, незапятнанный", "честный, справедливый", и еще - "белокурый, светлый".
Кind как существительное имеет значения "вид; сорт; отличительный признак", и лишь прилагательным может быть переведено как "добрый", а также - "сердечный" и "послушный".
Наконец, true может быть глаголом, наречием или прилагательным. Среди значений последнего - "искренний". А доброта - kindness, добро - good, красота - beauty и истина - truth.
МАРИ-ЖАН. Бертран, поэзия всегда пренебрегала грамматикой. (Улыбается.) И если поэт обозначает Kind is my love to-day, to-morrow kind... "Fair, kind and true'' is all my argument, - справедливо предположить, что он использует эти слова как существительные... Впрочем, повторяю, с концепцией Вилегжанина я не согласен, тем мне она интересней. Но ваш перевод faire как светлый мне нравится еще больше...
ВИЛАТ (серьезно). А мне кажется, одно не исключает другое. Ведь речь идет о словах! И в оригинале они даже в кавычки взяты. Поэтому, наверное, is и относится не к псевдо-существительному kind, а к слову "kind", так может быть? То есть, если бы не рифма и размер, правильное предложение звучало бы так: "The word of "kind" is my love today", "words of "fair, kind and true" are all my arguments" - "Слова... - вот все мои аргументы"... Ну, логически же можно так рассуждать?
МАРИ-ЖАН. ... и таким образом, речь идет о словах, обозначающих качества возлюбленного, а не философские категории. Такова логика, правда, Вилат?
ББ. Объяснение тонкое, и при том же логичное.
ВИЛАТ. Правда?.. (Опускает ресницы.) А вообще, религиозные мистики, конечно, пользовались словами и литературными формами любовной лирики. То есть то, что Вилегжанин предполагает, было. Но было раньше. В средневековье, наверное. Ренессансные поэты уже к таким способам не прибегали. Да ведь?
ББ (тоном, не допускающим сомнений). Правда... конечно же...
КОЛЛО. Рассуждения твои, Вилат, оригинальны, хотя на счет пренебрежения грамматикой в стихах Эро заметил верно. Я б вот еще что добавил: не настолько утонченный человек был Шекспир... (Поясняет.) Я все ж пока держусь той точки зрения, что это был реальный человек, а не артефакт. Так вот, не настолько он был утонченный и религиозный человек. Он принадлежит к тем поэтам, философия которых, если она и есть, - в образах, но никак не наоборот. (Посмотрев на ББ и Вилата и решив, что они его не слушают и не слышат, с снисходительной усмешкой машет рукой. К Мари-Жану.) Какие тут мистики...
МАРИ-ЖАН. Как знать, как знать... Мне так запомнилось, у Бертрана на полках, во втором ряду, чтобы не было заметно, стоят книги и Мишеля Фуко, и даже русского философа Бердяева, думаю, и средневековые мистики у него есть. Так что о мистических экстазах ему можно рассуждать... "К любви можно подходить лишь с той точки зрения, достигается ли этой любовью подлинное бытие..."
КОЛЛО. Ты же, наверняка, ему и подбрасываешь такие книги. Или кто-нибудь из вашей компании - Галерани - Эко - Мерлин... Вот ваша подрывная деятельность и привела к тому, что даже ортодоксальный буржуазный Бертран решился, не прошло и три века...
АНТУАН (неожиданно перебивает). Колло, ты мне сейчас напомнил одну коллизию из Алистера Кроули. Суть в том, что невозможно "совратить" человека, хоть в прямом смысле слова, хоть в иносказательном, пока он сам себя не совратит. Да, быть чьей-то жертвой - удобная позиция, которой люди пользовались, пользуются и будут пользоваться до скончания веков. Всегда найдут кого-то или что-то, что их "совратило" - роман де Сада, или торговца опиумом, или манихейскую ересь, или теорию относительности. В действительности любой человек или явление используются как оправдание самого себя, чтоб было, на кого переложить ответственность. Да вы и сами знаете, какая это мерзкая трусливая позиция. Мы испытали на себе.
ББ (который, тем не менее, слышал почти все). Колло, я не протестую против своей "ортодоксальной буржуазности", можно сказать и жестче - против своего филистерства. Что есть, то есть. Я не люблю эпатажа, не люблю скандалов, и чересчур сентиментален. Но почему ты думаешь, будто мне нужны были какие-то поводы, какие-то подталкивания, какие-то самооправдания? Я в них не нуждаюсь.
КОЛЛО (вскинув руки кверху). Ну, все, ну, штыковая атака... Шутил я, и не сказал ничего такого. Как актеру, мне это все понять легко и просто. А ты и до Кроули добрался, Антуан?.. Хм... И что оно?
АНТУАН. Что "оно"?.. Я согласен со многими частностями, но не принимаю в целом.
ВИЛАТ (подхватывает). А так чаще всего и бывает... Соглашаешься с отдельными фразами, мыслями, произведениями, а в общем как будто что-то не то... Полное приятие или полное неприятие случается гораздо реже.
На том разговор и иссяк как будто бы. Бийо сосредоточился на своем спартанском обеде и своих мыслях, Анутан забаррикадировался журналом, да и Колло о чем-то задумался.
Вилат и ББ поблагодарили Жюно и вышли из кафе. Но у решетки Люксембургского сада ББ остановился и открыл книжечку на заложенной странице.
Не идолопоклонство та любовь,
Что мне дана; и друга (не кумира)
В стихах я воспеваю вновь и вновь, -
О нём, ему мои хвала и лира.
Сегодня добр и завтра добрый он,
И неизменен дивной красотою;
Мой стих на постоянство обречён,
А потому не блещет новизною.
"Прекрасный, добрый, верный", - и опять:
"Прекрасный, добрый, верный", - повторяю;
На всех других словах тех слов печать,
Все три в одном - и лучше я не знаю.
"Прекрасный, добрый, верный" - триедин
До сей поры не жил здесь ни один.
Что я думаю - перевод стиха как портрет человека. Может быть похож, как дагерротип. А иной - и не поймешь толком, что нарисовано, как у Модильяни бывает, а суть натуры на удивление верно показана.
"Валентинки", говорите? Были, как не быть!
ББ (листает незатейливо оформленную книжечку в восьмую долю листа и обращается к Вилату). Вот послушайте... Какой-то новый перевод Шекспира, тридцать шестой сонет. Я помню другие, но... что-то в этом есть. (Читает выразительно.)
Пойми: коль двое нас - так двое нас!
Хотя любовь - нам на двоих одна.
Но грех её, в котором я погряз,
Всецело только лишь моя вина.
А в наших отношеньях - чистота,
Хоть есть во мне скрываемый порок.
Он (пусть любовь безгрешна и свята),
Как ложка дёгтя, портит нам итог.
Тебе не смея явный знак подать,
В тени безлюдья тень мою таю
И знаю: ты б хотел меня принять,
Но этим уронил бы честь свою.
Не стоит! Ведь любовь умна моя:
Ты - мой, но ведь моя и честь твоя!
ВИЛАТ (положив подбородок на руки, внимательно слушает. Не сразу). А в другой книге по-другому... Не так... не так откровенно. Странно, правда? А что же на самом деле у Шекспира?
ББ (читает, не всегда верно, но старательно произнося английские слова).
Let me confess that we two must be twain,
Although our undivided loves are one:
So shall those blots that do with me remain,
Without thy help, by me be borne alone.
In our two loves there is but one respect,
Though in our lives a separable spite,
Which though it alter not love’s sole effect,
Yet doth it steal sweet hours from love’s delight.
I may not evermore acknowledge thee,
Lest my bewailed guilt should do thee shame,
Nor thou with public kindness honour me,
Unless thou take that honour from thy name:
But do not so, I love thee in such sort,
As thou being mine, mine is thy good report.
КОЛЛО (услышав эту декламацию, громко). Между прочим, я сам Шекспира переводил... Не переводил, а адаптировал, но весьма интересуюсь.
МАРИ-ЖАН (откликается со своего места - без предисловия).
Позволь признать - мы каждый по себе,
Хотя в любви - мы, как душа одна.
Стараюсь не оставить на тебе
В глазах толпы порочного пятна.
Настрой в любви один у двух сердец,
Но груз проблем у каждого из нас
Не разорвет божественный венец,
А украдет медовый счастья час.
В любви к тебе признание мое
От всех таю, чтобы молва и месть
Не тронули достоинство твое,
Не запятнали, не задели честь.
Себя, молву и честь с тобой делю.
Я твой навек! Я так тебя люблю.
Это еще один перевод.
КОЛЛО. А-а-а... Хм, неплохо. Хотя кое-какие анахронизмы есть, вроде так это называют... Вот что. Жорж, слушаешь? Соберем к Валентинову дню побольше разных сонетов и разбросаем по почтовым ящикам.
ЖОРЖ (отмахивается). Я тут ни при чем... У меня вкуса к лирике вообще и к Шекспиру в частности никогда не было. Позови Максимильена - он наверняка с удовольствием напишет хоть десяток валентинок, про розы, слезы, охи и вздохи.
КАМИЛ (вмешивается без церемоний). Я-то знаю, на что Максимильен способен. В смысле стихосложения. Выдаст что-нибудь назидательное. У него же все грешники, кроме него самого.
КОЛЛО. Максовы принципы я не хуже твоего знаю, но не охота же ему второй раз наступать на те же грабли. К тому же что ни говори, ревнив он до крайности. А тут как назло - все самостоятельные, даже Леа - а сам виноват, между прочим, не надо думать, что молчание - сплошное золото! - Филипп с Бабеттой не слушаются, у Анриетты своя жизнь... Осталась одна сестрица Шарлотта. Ну, еще старики Дюпле...
КАМИЛ. Максимильену давно пора понять - нет такого человека, который бы согласился все время брать инициативу на себя. А ему все кажется, что можно не говорить ни "да", ни "нет" и играть роль снежной королевы, а вокруг него будут бесконечно прыгать и бесконечно пытаться его внимание завоевать. Фиг вам, как говорят в 215-м году. Самый настойчивый в конце концов отступится. И останется он один, "как айсберг в океане". Это беда всех людей, кто считает проявление чувств ниже собственного достоинства.
БИЙО повернулся к ним и указал глазами на вошедшую в кафе Шарлотту с Сент-Оноре.
КОЛЛО. Ну-ну... пусть слышит. Полезно... (Однако переменил тему.) А ты как на счет сонетов?
БИЙО. "На счет сонетов" я так: нынешние переводчики частенько перегибают палку и впадают в крайности. Знаю я одного переводчика, который все сонеты перевел как "ему", знаю другого, который все перевел как "ей". Елизаветинская Англия - это, в конце концов, не Италия и не Франция. Я от Эро слышал одну идею, в чем загадка этих сонетов. Не помню, как зовут предполагаемых авторов, но они посвящали сонеты друг другу. Он - ей, она - ему. А поскольку в английском языке, когда пишут от первого лица, род установить невозможно, то переводчики ориентируются только на мужской псевдоним. И в общем Маршак пока непревзойденным остается по чувству языка. Анахронизмов у него практически нет. А на счет "валентинок" я считаю - никто не запретит их сочинять и посылать. Кому - это тоже дело сугубо личное.
КОЛЛО. Эх, Бийо... теория как теория, имеет право быть, но вот что делать с теми сонетами, в которых от первого лица говорится, что он(а) запуталась меж им и ею? Ну, во-первых, 20-й сонет, тут не ошибешься с родами. (И он прочитал, уверенно, не смущаясь своими ошибками в ударениях.)
A woman''s face with Nature''s own hand painted
Hast thou, the master-mistress of my passion;
A woman''s gentle heart, but not acquainted
With shifting change, as is false women''s fashion;
An eye more bright than theirs, less false in rolling,
Gilding the object whereupon it gazeth;
A man in hue, all ''hues'' in his controlling,
Much steals men''s eyes and women''s souls amazeth.
And for a woman wert thou first created;
Till Nature, as she wrought thee, fell a-doting,
And by addition me of thee defeated,
By adding one thing to my purpose nothing.
But since she prick''d thee out for women''s pleasure,
Mine be thy love and thy love''s use their treasure.
Дальше 133-й, 134-й и 144-й: "Two loves I have of comfort and despair..." Если б их не было, никто б и не подозревал, переводили бы как "от Шекспира прекрасной леди", и проблем бы не было... А на счет валентинок - конечно, случаем воспользоваться надо. Я вот думаю подбросить моему соседу Риваролю что-нибудь - пусть ломает голову, кто отправитель, она или он.
МАРИ-ЖАН. Бийо несколько упростил мое предположение. Я говорил о том, что это - игра, имитация, и литературный артефакт по имени Вильям Ш. "мечется" между своими создателями, при этом реальное внешнее сходство или несходство с "светлокудрым, светлооким" юношей и "женщиной, в чьих взорах ночи мгла" не имеет никакого значения.
Но, кажется, я нашел переводчика, который отрицает в корне все подобные теории и классическую позитивистскую трактовку сонетов. Его мистико-философская интерпретация мне кажется слабой - это я говорю, побывав в елизаветинской Англии, - но именно эта интерпретация позволяет ему вырываться из плена грамматических родов и прочего. Бертран, тебе это тоже может быть интересно. Сонет 105-й, который и мне тоже нравится.
Оригинал:
Let not my love be call''d idolatry,
Nor my beloved as an idol show,
Since all alike my songs and praises be
To one, of one, still such, and ever so.
Kind is my love to-day, to-morrow kind,
Still constant in a wondrous excellence;
Therefore my verse to constancy confined,
One thing expressing, leaves out difference.
''Fair, kind and true'' is all my argument,
''Fair, kind, and true'' varying to other words;
And in this change is my invention spent,
Three themes in one, which wondrous scope affords.
''Fair, kind, and true,'' have often lived alone,
Which three till now never kept seat in one.
Перевод Андре Кузнецова (близкий к традиционному):
Пускай моя любовь не божество,
Любимый мой - не идол, не кумир,
Но в этих песнях славлю я его,
Пою о нем и восторгаю мир.
Моя любовь нежнее с каждым днем,
Прекрасным совершенством восхищая,
В моих стихах пишу я лишь о нем
И тем других себе не позволяю.
Прекрасный, добрый, верный - все слова,
Прекрасный, добрый, верный - все, что знаю,
Свела в одну три темы голова,
В стихах пределы дивно раздвигая.
Прекрасный, добрый, верный - чудо в том,
Что это все слилось в тебе одном.
Перевод Андре Вилегжанина:
Не упрекай в язычестве меня,
Моя любовь не идолу служенье,
Хотя стихи мои игрой огня
Напомнят игры прежних посвящений.
В час поздний, вечером иль утром ясным
Одна любовь моя в сиянье дней;
Един мой стих в различии прекрасном,
В пределах верных верности моей.
Вот доводы, "добро и красота,
И истина", и больше слов не нужно;
Три довода, в которых чистота
В одном переплетении воздушном.
"Добро, и истина, и красота",
Веди нас, путеводная звезда.
Любовь к кому?.. И - триединство... Забавно?
Если хотите, пришлю все его переводы и комментарий к ним. Или - 36-й сонет по Вилегжанину - смысл совершенно иной! И в точности не откажешь.
Признаюсь, что мы оба раздвоились,
Хотя любовь одна у нас с тобой:
Тем бедам, что со мною приключились,
Ты помогаешь, добрый мой герой.
В нашей любви есть общее зерно
И есть у каждого своя досада;
Она беснуется, взрастая, но
Задуть не в силах огнь твоей лампады.
Я не могу всегда с тобою быть,
Как ни стремился б чувствами своими,
Любовь, наверное, ты хочешь скрыть,
Но разрушаешь собственное имя:
Не делай так; люблю тебя, ведь я -
Есть сторона хорошая твоя.
ББ. Да, это интересно, Эро. Однако не со всем я согласен. Хоть мой английский не так хорош, но "Fair, kind, and true" оставляет так много места интерпретациям.
И прежде всего, faire не переводится как "красота", это прилагательное и только прилагательное, зато у него есть значение "чистый, незапятнанный", "честный, справедливый", и еще - "белокурый, светлый".
Кind как существительное имеет значения "вид; сорт; отличительный признак", и лишь прилагательным может быть переведено как "добрый", а также - "сердечный" и "послушный".
Наконец, true может быть глаголом, наречием или прилагательным. Среди значений последнего - "искренний". А доброта - kindness, добро - good, красота - beauty и истина - truth.
МАРИ-ЖАН. Бертран, поэзия всегда пренебрегала грамматикой. (Улыбается.) И если поэт обозначает Kind is my love to-day, to-morrow kind... "Fair, kind and true'' is all my argument, - справедливо предположить, что он использует эти слова как существительные... Впрочем, повторяю, с концепцией Вилегжанина я не согласен, тем мне она интересней. Но ваш перевод faire как светлый мне нравится еще больше...
ВИЛАТ (серьезно). А мне кажется, одно не исключает другое. Ведь речь идет о словах! И в оригинале они даже в кавычки взяты. Поэтому, наверное, is и относится не к псевдо-существительному kind, а к слову "kind", так может быть? То есть, если бы не рифма и размер, правильное предложение звучало бы так: "The word of "kind" is my love today", "words of "fair, kind and true" are all my arguments" - "Слова... - вот все мои аргументы"... Ну, логически же можно так рассуждать?
МАРИ-ЖАН. ... и таким образом, речь идет о словах, обозначающих качества возлюбленного, а не философские категории. Такова логика, правда, Вилат?
ББ. Объяснение тонкое, и при том же логичное.
ВИЛАТ. Правда?.. (Опускает ресницы.) А вообще, религиозные мистики, конечно, пользовались словами и литературными формами любовной лирики. То есть то, что Вилегжанин предполагает, было. Но было раньше. В средневековье, наверное. Ренессансные поэты уже к таким способам не прибегали. Да ведь?
ББ (тоном, не допускающим сомнений). Правда... конечно же...
КОЛЛО. Рассуждения твои, Вилат, оригинальны, хотя на счет пренебрежения грамматикой в стихах Эро заметил верно. Я б вот еще что добавил: не настолько утонченный человек был Шекспир... (Поясняет.) Я все ж пока держусь той точки зрения, что это был реальный человек, а не артефакт. Так вот, не настолько он был утонченный и религиозный человек. Он принадлежит к тем поэтам, философия которых, если она и есть, - в образах, но никак не наоборот. (Посмотрев на ББ и Вилата и решив, что они его не слушают и не слышат, с снисходительной усмешкой машет рукой. К Мари-Жану.) Какие тут мистики...
МАРИ-ЖАН. Как знать, как знать... Мне так запомнилось, у Бертрана на полках, во втором ряду, чтобы не было заметно, стоят книги и Мишеля Фуко, и даже русского философа Бердяева, думаю, и средневековые мистики у него есть. Так что о мистических экстазах ему можно рассуждать... "К любви можно подходить лишь с той точки зрения, достигается ли этой любовью подлинное бытие..."
КОЛЛО. Ты же, наверняка, ему и подбрасываешь такие книги. Или кто-нибудь из вашей компании - Галерани - Эко - Мерлин... Вот ваша подрывная деятельность и привела к тому, что даже ортодоксальный буржуазный Бертран решился, не прошло и три века...
АНТУАН (неожиданно перебивает). Колло, ты мне сейчас напомнил одну коллизию из Алистера Кроули. Суть в том, что невозможно "совратить" человека, хоть в прямом смысле слова, хоть в иносказательном, пока он сам себя не совратит. Да, быть чьей-то жертвой - удобная позиция, которой люди пользовались, пользуются и будут пользоваться до скончания веков. Всегда найдут кого-то или что-то, что их "совратило" - роман де Сада, или торговца опиумом, или манихейскую ересь, или теорию относительности. В действительности любой человек или явление используются как оправдание самого себя, чтоб было, на кого переложить ответственность. Да вы и сами знаете, какая это мерзкая трусливая позиция. Мы испытали на себе.
ББ (который, тем не менее, слышал почти все). Колло, я не протестую против своей "ортодоксальной буржуазности", можно сказать и жестче - против своего филистерства. Что есть, то есть. Я не люблю эпатажа, не люблю скандалов, и чересчур сентиментален. Но почему ты думаешь, будто мне нужны были какие-то поводы, какие-то подталкивания, какие-то самооправдания? Я в них не нуждаюсь.
КОЛЛО (вскинув руки кверху). Ну, все, ну, штыковая атака... Шутил я, и не сказал ничего такого. Как актеру, мне это все понять легко и просто. А ты и до Кроули добрался, Антуан?.. Хм... И что оно?
АНТУАН. Что "оно"?.. Я согласен со многими частностями, но не принимаю в целом.
ВИЛАТ (подхватывает). А так чаще всего и бывает... Соглашаешься с отдельными фразами, мыслями, произведениями, а в общем как будто что-то не то... Полное приятие или полное неприятие случается гораздо реже.
На том разговор и иссяк как будто бы. Бийо сосредоточился на своем спартанском обеде и своих мыслях, Анутан забаррикадировался журналом, да и Колло о чем-то задумался.
Вилат и ББ поблагодарили Жюно и вышли из кафе. Но у решетки Люксембургского сада ББ остановился и открыл книжечку на заложенной странице.
Не идолопоклонство та любовь,
Что мне дана; и друга (не кумира)
В стихах я воспеваю вновь и вновь, -
О нём, ему мои хвала и лира.
Сегодня добр и завтра добрый он,
И неизменен дивной красотою;
Мой стих на постоянство обречён,
А потому не блещет новизною.
"Прекрасный, добрый, верный", - и опять:
"Прекрасный, добрый, верный", - повторяю;
На всех других словах тех слов печать,
Все три в одном - и лучше я не знаю.
"Прекрасный, добрый, верный" - триедин
До сей поры не жил здесь ни один.
Что я думаю - перевод стиха как портрет человека. Может быть похож, как дагерротип. А иной - и не поймешь толком, что нарисовано, как у Модильяни бывает, а суть натуры на удивление верно показана.
"Валентинки", говорите? Были, как не быть!