Двум смертям не бывать... (часть вторая)
Анка был спокоен. Ему уже дважды приходилось проходить через подобное, и дважды везло (насколько тут вообще можно было говорить о везении - чистый профессионализм вообще-то), он выигрывал и по праву занимал место городской смерти. Рассчитывал, что и в этот раз, несмотря на незнакомые правила игры - впрочем, довольно простые, - окажется победителем.
Мариша злилась и нервничала. Главный ее козырь - умение первой приходить в новый город - оказался бит. Слепой джокер выскочил из колоды судьбы неожиданно, и неприятно было, что не успела, не опередила и приходится теперь играть в эти идиотские игрища с поиском каких-то там обреченных. Тьфу.
Обычно Анка выбирал самую высокую точку города, где спокойно просиживал день, время от времени поднимая винтовку к плечу - пуля найдет жертву в любом случае, а уж кто это будет, волнует любую смерть меньше всего. Но сегодня такая тактика не работала - обреченных надо искать, тщательно прочесывая улицы, стараясь не задеть тех, кому, по мнению Хозяина города, умирать еще рано. Что ж, пойдем погуляем, раз так.
Мариша определенных правил в работе не придерживалась. Могла весь день сидеть в кафе, лениво пить чай, раз в три часа опустошая магазин; иногда носилась по городу, как ужаленная, била в разброс (этого, вот этого и того вон тоже - бах!); а то развлекалась, расстреливая каждого девяносто четвертого, например, или отсчитывала ровно пятнадцать шагов и, резко развернувшись, палила наугад. Пуля не дура, вопреки расхожему мнению, она знает в кого попадать. Правда, сегодня все-таки непонятно как действовать, в кого стрелять, как искать… В глаза заглядывать? Или вопросы задавать? Ага, «простите, мы не в вас сегодня стрелять будем?». Миленько.
Первого Анка встретил буквально через десять минут после того, как вышел из дома. От круглого мужика в полосатых штанах тоненько пахло лимоном и уксусом - верный признак. Мужик красил забор, макая кисть в ведро с желтой краской. Одновременно умудрялся курить и насвистывать. Жизнерадостный такой тип, даже непонятно, почему именно его. Анка остановился у него за спиной, зашевелил ноздрями, проверяя, не ошибся ли. Нет - лимон и уксус, как положено. Обреченных определяют разными способами, кто-то судит по цвету ауры, кто-то, приближаясь к жертве, слышит похоронный марш. Одна мадам, говорят, вообще видит четко нарисованную мишень на спине. Слепой Анка ориентировался по запаху и никогда не ошибался. Но тут, слушая, как мужик переходит от одной попсовой мелодии к другой, пыхтит зажатой в губах сигаретой, шуршит кистью, он вдруг засомневался. Одно дело, когда выбирает пуля, другое - Хозяин. Последние обычно не склонны сдавать здоровых, счастливых и полезных. Еще чего.
Анка задумчиво торчал у мужика за плечом, мужик, не подозревая об этом, возил кистью по доскам. Время от времени он мячиком отпрыгивал, дабы насладиться делом рук своих, налюбовавшись, прыжком же возвращался в исходную позицию. В очередной раз проделав это незамысловатое физическое упражнение, не удержался на ногах, ткнулся лбом в забор. Засмеялся, попытался восстановить равновесие и вдруг согнулся пополам. Закашлял, захрипел, завсхлипывал, теряя дыхание.
- Ммм… - сочувственно промычал Анка, вслушиваясь в выводимые мужиком хриплые рулады - тот никак не мог остановить кашель, жалобно сипел горлом, всхрапывал.
- Что ж… С почином, - пробормотал уже не сомневающийся Анка и вскинул верного Токарева.
Мариша оглядывала маленькую площадь, на которую выскочила после получасового плутания по городским улицам. Мамаши с колясками кормили голубей, воркуя не хуже пернатых. В двери многочисленных магазинчиков входили люди - и выходили, груженные бумажными пакетами, довольно поглядывали на мир через заросли лука и петрушки. Бестолковые местные дворняги радостно облаивали пацанов, плещущихся в фонтане. Пацаны не менее радостно вопили, вздымая тучи брызг босыми пятками. На лавочках по краям площади сидели старики с газетками, трубками, шахматами. Лукаво-неодобрительно смотрели на пацанов и собак, пыхтели: «вот в наше время»; рядом аккуратным строем стояли палки, каждая со своим набалдашником.
- Пастораль, ёлки, - злобно шипела Мариша. - Идеальный город. Лубок. Романтики всего мира обливаются розовыми соплями от умиления. Поубивала бы.
Красивую картинку из жизни провинциального городка нарушило существо, выглянувшее из овощной лавки. На лице его крупными буквами написан диагноз, с которым редко доживают до двадцати пяти. Существу же явно было больше. Оно радостно скалилось и махало руками, привлекая всеобщее внимание. Внимание привлеклось, но не совсем то, на какое рассчитывал машущий. Мамаши, не глядя на возмущенных таким поведением птиц, пошвыряли остатки булочек, сместились к старикам. Старики отвлеклись от газет и шахмат и уставились на дауна, лукавство из их глаз исчезло, зато неодобрения значительно прибавилось. Пацаны затихли, сбились, зашептались.
Даун решил, что произведенного эффекта недостаточно и выбрался наружу весь, уродливый, неуклюжий. Потоптавшись немного на пороге, двинулся к фонтану. Пацаны заорали и бросились врассыпную, собаки забрехали, старики, вздыбив палки, широкими спинами прикрыли мамаш, которые, похоже, уже приготовились дружно свалиться в обморок и только чувство ответственности за родных кровиночек в розовых колясках мешало им это сделать.
Мариша пришла в восторг:
- А! Милые люди, добрые люди. Какая прелесть!
Даун мирно брел по площади, не понимая происходящего; ему хотелось к воде и он был решительно настроен до нее добраться. Мариша смотрела на беднягу и вдруг почувствовала, что у нее страшно бьется сердце. Такого не было даже, когда свежеявленная миру смерть с косичками готовилась взять на мушку свою первую жертву. С перепугу (а скорее, от неожиданности) Мариша закрыла глаза. Сердце успокоилось. Она открыла глаза и снова посмотрела на дауна. Сердце тут же начало отбивать чечетку. Перевела глаза на стариков - главный орган кровеносной системы замер, вернулась взглядом к парню - грудная клетка начала рваться на куски.
- Ого! - прошептала Мариша.
Из овощной лавки выскочил взъерошенный дядька, догнал бредущего к фонтану дауна и, надавав затрещин, уволок его обратно. За ними медленно двинулась Мариша, аккуратно обходя нервно попискивающих пацанов и тревожно курлыкающих стариков. Они вызывали у нее омерзение, перекрываемое, впрочем, более сильным чувством радости от того, что она нашла первую жертву. Оказывается это просто.
Старуха с кокетливыми завитушками волос и ярко-красными губами резко воняла уксусом. Запаха лимона почти не ощущалось. Такое бывает со стариками. Особенно с одинокими и никому не нужными.
Трах-тарарах - заплясало Маришино сердце при виде парня с потухшими глазами и дикой головной болью. Очередной приступ грозил начаться с минуты на минуту.
Генетическому уродцу, скрючившемуся в матке тридцатилетней продавщицы цветов, действительно лучше было умереть еще до рождения.
Мариша никогда не понимала самоубийц, но охотно помогала миру избавиться от них. Сегодня эту красотку с рваными венами подлатают, а завтра она удачно свалится с карниза. Причем отнюдь не по собственной инициативе. Вот и славно.
Иссыхающий от тоски по погибшей много лет назад семье мужчина вызвал искреннее сочувствие Анки.
- Потерпи, приятель, немного осталось, - мягко произнес он, перещелкивая затвор.
Расхристанная, неопрятная ведьма (в самом что ни на есть бытовом смысле этого слова) жестоко и изобретательно изводила своих великовозрастных детей.
- Вот ведь старая с-сука, - удивленно бормотала Мариша, наблюдая за тем, как старуха пляшет на костях близких. - Ничего-о, хороший инфаркт тебе быстро мозги вправит, будешь в следующий раз людям жизнь портить.
***
После полудня соперники нечаянно встретились. Возле водонапорной башни было прохладно и влажно, приятно после жарко-солнечных улиц.
- Добрый день, - ехидно-вежливо проговорил Анка, приподнимая воображаемую шляпу. - Как ваши успехи, мадемуазель?
- Не волнуйся, не обгонишь, - сквозь зубы отвечала Мариша.
- Много обывателей перестреляла?
- Хватит, чтоб ты в дураках остался.
- А все же? - не отставал настырный собеседник.
- А все же, - Мариша разозлилась окончательно. - Шел бы ты… куда-нибудь, а? Я все равно тебя сделаю, чего время терять.
На этом она развернулась и покинула место действия, нервно пнув по дороге какую-то корягу, неудачливо расположившуюся у нее под ногами. За ней тонким шлейфом ползла волна презрения и отвращения.
Пожав плечами, Анка потянул из кармана сигареты, но закурить не успел - сильный запах лимона, приправленного уксусом, накрыл его. Сунув пачку обратно, он снял с плеча винтовку и медленно развернулся навстречу бледной девочке, кровь которой разъедала страшная болезнь с симпатичным названием лейкемия.
***
На закате Афанасий, Марта и банши сидели в саду, ожидая мрачных гостей. На столе дышал яблочным паром чай, но к нему не торопились притрагиваться.
- Сколько можно ждать, - Афанасий прикурил одну сигарету от другой, лихорадочно забарабанил пальцами по столу.
- Не волнуйся, милый, - Марта спокойна, все пройдет так, как она задумала. По-другому просто не может быть.
Банши висела над Хозяевами, зацепившись ногами за толстую ветку дуба. Черные патлы почти касались чайника, с ветки время от времени сыпались кора и мелкие подкорные жители, но никто не обращал на это внимания - не до того.
- Сколько можно, - повторил Афанасий.
- Спокойно, милый, - отозвалась Марта.
- Идут, - закричала красноглазая и, принимая более пристойное положение, просыпала целый дождь древесной шелухи на стол и друзей.
Афанасий вскочил, сел, снова вскочил. Затушил сигарету. Вытащил еще одну. Судорожно зачиркал зажигалкой. Забитая корой, та давать огонь не желала.
- Тих-хо! - Марта силой заставила мужа сесть на место, отняла зажигалку, шпилькой вычистила из нее мусор, поднесла к сигарете в трясущихся руках Афанасия.
- Добрый вечер, - слепой Анка покрутил носом, заулыбался. - Чай с яблоками? Будьте добры, налейте уставшему труженику.
- Здрассь, - мрачная (после полуденной встречи настроение так и не выровнялось, хотя день в целом нельзя было назвать неудачным) Мариша плюхнулась на свободное место и потянула с огромного блюда печенье с маком.
- Добрый, добрый, - максимально дружелюбно откликнулся Афанасий. Марта разливала чай, банши меланхолично разглядывала макушки присутствующих. - Как ваши дела?
Ему не терпелось, не моглось уже ждать, побыстрее бы расправиться с всеми гнусными делами, выставить эту парочку из города и забыть кошмар последних дней к чертовой матери.
Гости тянуть не стали.
- Девять, - объявил результаты дневной прогулки по городу Анка и ухватил чашку длинными пальцами.
- Д-девять? - удивилась очередному неприятному совпадению Мариша. - У меня тоже. Девять.
- Девять, значит, - Афанасий тоже был изумлен. Он в отчаяньи взглянул на Марту, которая улыбнулась ему: все идет, как надо, милый. Все хорошо. Правильно.
Сглотнув горечь, Афанасий сказал ломким голосом:
- Тогда… Завтра, кхм… второй тур, - не выдержал, вскочил и решительно просил прощения за то, что должен удалиться по неотложным делам. - Жду вас утром, господа. Приятных снов.
Марта и банши имели более крепкие нервы (а Марта, кстати, вообще не волновалась. Зная, что все обычно решается на последнем - нечетном - обреченном, она без всякого смущения отменила ему смерть), а посему без особых метаний остались пить чай с претендентами. Сидели до темноты, рассказывали истории, смеялись. Даже Мариша оттаяла слегка, позволяла себе время от времени улыбку. К полуночи распрощались, разошлись по комнатам.
- Что это значит? - строго вопросил вошедшую жену Афанасий. В спальне было дымно и прежде чем ответить, Марта долго и старательно откашливалась.
- Ты бы не курил так много, милый. Ты, конечно, бессмертный, но здоровье гробить все равно не стоит.
- Милая, не заговаривай мне зубы. Ты обещала, что все будет как надо, а как надо что-то не спешишь говорить. Они прикончили восемнадцать человек и что? В чем смысл всего происходящего? А?
- Не волнуйся.
- Не волнуйся?! - крикнул Афанасий, но тут же устыдился своей несдержанности, заплаксивил, как ребенок. - Я ничего не понимаю, а ты говоришь - «не волнуйся».
- Понимаешь, милый… Прежде чем перейти к главному, иногда приходится отдавать время и силы чему-то, что кажется неважным, но без чего никак нельзя обойтись. Я думаю, все будет хорошо.
Афанасий застонал. Если жена начинала разговор с подобных туманных предложений, это означало, что нормального ответа от нее не дождаться, сколько не бейся. Проходили уже, и не раз. Без особой надежды он еще раз попробовал выяснить подробности происходящего, но ничего не вышло. Марта скинула платье и разговор увял, даже не начав как следует распускаться. Зато, не устояв, распустился кое-кто другой. Война войной…
***
Второй тур состоялся в полдень за той самой водонапорной башней - в самом тихом месте города. Проходил он много проще и быстрее первого и требовал всего одного выстрела от каждого из участников. И искать никого не пришлось - «жертву» поднесли на блюдечке. А точнее - подвезли на коляске. Древнейший житель Города, полуслепой и полуглухой старец с зубодробительным именем Герберт Бертольдович, не чурался некоторых метафизических изысканий, был в курсе многих невидных прочим дел и согласился умереть по просьбе Марты - вопреки общепризнанной практике, она рискнула выдвинуть на второй тур добровольца.
Анке и Марише надлежало сделать, как уже говорилось, лишь один - одновременный - выстрел, после чего ждать, чей заряд окажется сильнее. Всего-то.
- На позиции, - командовать «расстрелом» поставили банши, как самую искушенную в делах, связанных со смертью. - Готовсь!
Герберт Бертольдович с интересом разглядывал неясные фигуры, копошащиеся невдалеке. Видеть их как следует ему мешало не столько плохое зрение, сколько некоторая потусторонность главных героев последнего из грандиозных событий его жизни. Жаль, нельзя прежде поговорить с ними, наверняка много интересного рассказали бы. Впрочем, Герберт Бертольдович огорчался не сильно - в отличие от Афанасия он смерти не боялся и ждал ее, как нового приключения. Вечером, когда Марта объясняла ему суть событий, он страшно рассердился, узнав, что если бы не синхронная парочка, ему предстояло бы жить и жить, изводя окружающих своей беспомощностью (тут он слегка преувеличил - дети, внуки и правнуки его были хорошими людьми, страшно деда любили и нисколько не мучались заботами о нем).
- Пли! - красноглазая махнула рукой и подпрыгнула на месте от возбуждения.
Две винтовки не задержались ни на секунду, выпуская из своих железных животов пули. Причина смерти в каждой была разная (а иначе как узнать, кто победит?): из Токарева летел разрыв миокарда, Винчестер был заряжен разрывом аорты. Не так-то просто найти оригинальную, моментальную и ненасильственную смерть.
Какое-то время не происходило ничего. Ждали. Герберт Бертольдович не почувствовавший, разумеется, входа пуль в тело, громко спросил:
- Подскажите старику, что там у вас происхо… - закончить вопрос помешал крупный камень, грохнувшийся с башни прямо старцу на голову. Висел ли он там на честном слове давно, ожидая снятия моратория на смерть, или помогли ему исполнить свое мрачное предназначение, неизвестно. Но вторая попытка выяснить, кто же более достоин остаться в Городе, с самым настоящим грохотом провалилась.
Все обалдело смотрели на камень и мертвого Герберта Бертольдовича. Первым молчание нарушил Анка, который, конечно, ни черта не видел, но по звукам полностью реконструировал происходящее. А реконструировав - заржал. Делал он это вкусно, запрокидывал голову (над воротником бешено скакал кадык), из небесных глаз брызгало. С минуту полюбовавшись на это занимательное зрелище, захохотала банши. Она хлопала себя по коленям, скакала и подвывала от восторга. Даже, казалось полностью выведенная из себя, Мариша затрясла косичками и беззвучно оскалилась. Марта улыбалась тоже, но только, в отличие от остальных, чему-то своему. Взор ее затянулся пленкой удовлетворения, пальцы правой руки выщелкивали какой-то радостный ритм.
Не смешно было только бедняге Афанасию. Так не смешно, что он излишне, пожалуй, резко крикнул остальным:
- Хватит!
Хохот затих, только Анка еще тихонько всхлипывал, вытирая слезы.
- Третий тур на закате, - прорычал Хозяин Города и, развернувшись на каблуках, двинулся чеканным шагом подальше ото всех.
***
До третьего тура доходило редкое выяснение крутизны претендентов. Во всяком случае, Марта, проштудировавшая все книги в городской библиотеке, не нашла ни одного упоминания о подобной практической развязке событий. Теоретические же выкладки сообщали, что дуэль, коей предполагалось завершать данную вариацию соревнования, обязательно должна лишить кого-то силы, нужной для работы смертью. Авторы, впрочем, плохо представляли себе механизм этого события и отделывались несколькими туманными фразами. Марту все это не очень устраивало - для спокойствия любимого мужа нужно было убрать обоих. И не на время, а навсегда. Из этих условий и некоторых почерпнутых знаний еще в первый день родился у нее вполне себе дьявольский план истребления двойного источника неприятностей, медленно, но очень даже верно подходивший к финалу.
Смерть, как выяснила Марта, можно уничтожить единственным способом - ее собственным оружием. Значит нужно тянуть до дуэли. Невозможно, конечно, представить себе, чтобы Анка и Мариша по своей или чьей-то еще воле расстались с винтовками. Были бы они еще одной системы… да и то вряд ли сработало бы. Но! Можно поменять патроны, благо калибр у них уж точно был одинаков. Марта проверила.
Чем дальше двигалось соревнование, чем удачнее проходили жульнические, в общем-то, Мартины выходки, тем больше появлялось уверенности в благополучном исходе всей заварушки. В плюс шло то, что ничего подобного от Хозяев никогда не ожидалось - в том, что любому городу нужна своя смерть никто как-то не сомневался, а про маленькую слабость Афанасия ни Анке, ни Марише, разумеется, не сообщили. Оставалось только аккуратно подменить патроны и надеяться на меткость и - тоже удача! - уже продемонстрированную синхронность обоих стрелков.
На закате собрались у башни. Командовать парадом опять определили банши.
- Прошу сдать оружие, - холодным голосом предложила она дуэлянтам. Заряжать должны были секунданты, они же арбитры - Марта и Афанасий. Они и зарядили, достав наугад по одному патрону из разноцветных коробок, отданных «на хранение, во избежание» еще по прибытию. Марта немного нервничала - выйдет ли обмен незаметным, но сложностей со стороны дуэлянтов не возникло. Один был слеп, вторая разглядывала оранжевое небо, выказывая полное безразличие происходящему вокруг. Дело чуть было не испортил Афанасий, чересчур громко поинтересовавшийся, что она делает, когда Марта принялась вкладывать в магазины «не те» патроны. Но Марта шикнула на мужа, и он, привыкший полагаться на нее во многих вопросах, умолк.
- Готовы? - прибавив голосу торжественности, спросила банши у соперников, принявших оружие.
- Да, - мягко откликнулся Анка.
- Да, - рыкнула Мариша.
- К бою.
Винтовки приставлены к плечу, хором щелкнули затворы, посылая патроны в ствол. Банши обвела взглядом присутствующих: Анка спокоен, Мариша ухмыляется, Марта нервно покусывает нижнюю губу, Афанасий, судя по съехавшим к переносице глазам, находится на грани обморока.
- Стреляй!
Грохнули одновременно.
Марта прокусила губу насквозь, Афанасий, не выдержав напряжения, стал оседать на траву. Банши перестала дышать, только взгляд бешено метался от одного дуэлянта до другого…
Пули прорезали пространство, исчезли в телах.
- Ого, - вдруг сказал Анка, опуская винтовку. Наклонил голову, прислушиваясь к чему-то. Снова сказал «ого» и с нежным хлопком растворился в воздухе. С секунду дрожала на траве его закатная тень, потом отправилась вслед за хозяином.
- Ах вы!.. - Мариша, наблюдавшая за этим определенно необычным явлением, резко перевела винчестер на Афанасия, словно забыв о том, что он бессмертный, а в магазине - пусто. Впрочем, и в ином случае ничего не удалось бы сделать, ибо не стало ее раньше, чем она успела даже договорить проклятье.
Банши шумно перевела дыхание.
***
- Надо было, надо было мне сразу сказать, - в сотый уже примерно раз повторял Афанасий.
- Прости, милый, я боялась, что ты можешь случайно все испортить, - в сто первый отвечала Марта, держа воняющего валерьянкой мужа за руку.
Красноглазая снова вверх ногами висела на дереве, задумчиво покачивалась.
- А зачем нужна была вся эта петрушка с тремя турами? - задала она вопрос, скребшийся в голове с самого момента исчезновения Анки и Мариши. - Нельзя было сразу дуэль устроить?
- Нельзя, - строго отозвалась Марта. - Есть установленные традиции и не нам их нарушать.
- Пф! - возмутилась красноглазая. - А отмена девятнадцатого? Камень такой удачный? Подмена патронов? Это у нас как - в нарушение традиций не входит, да?
- Ай, - отмахнулась Марта. - Отстань, пожалуйста.
- А может ты просто хотела от этих девятнадцати избавиться, а? - подозрительно вопросила, наконец, банши.
От взгляда, которым наградила ее Марта, менее стойкая личность померла бы от разрыва сердца без помощи всяких там… с винтовками. Банши же отделалась легким испугом, свалившись в центр стола и разгромив полночный чай. Вылезая из обломков и осколков, она укоризненно качала головой, но вопросы решила оставить на более подходящее время. И правильно сделала. Незачем Афанасию было знать, что без жертв можно было обойтись, а Марта действительно решила помочь тем, кому, по ее мнению, давно стоило покинуть бренный мир. Некоторым бессмертие ничего кроме проблем не приносит, любой здравомыслящий человек с этим согласится. Однако любимый муж так остро реагирует на некоторые вещи, что лучше не сообщать ему эту новость. По крайней мере, ближайшие пару сотен лет.
***
Песок был теплым, воздух - прохладным, небо - голубым, широкая река - синей, а холмы на том берегу - ярко-зелеными. Свеженький мир, в котором не только смерти еще не было, но даже жизнь приняла далеко не все возможные формы, блистал и переливался
Двое лежали на берегу, лениво перебирали песок пальцами, молчали.
- Хорошее местечко, - нарушила тишину девушка с тяжелым взглядом из-под криво отросшей челки.
- Да, неплохое, - согласился невероятно худой мужчина с прозрачно-голубыми глазами.
- Не понимаю, почему ты не хочешь восстановить зрение, здесь такие краски, сдохнуть можно от восторга, - сказала девушка.
- Я, пожалуй, еще поживу, - ухмыльнулся мужчина. - Ты не против?
- Пожалуйста, пожалуйста. Сколько угодно.
Немного помолчали.
- Кстати, о «поживу», - задумчиво произнесла Мариша. - Ты в курсе, что проиграл?
- Проиграл? - ненатурально удивился Анка. - Да неужели?
- Неужели, - передразнила. - Ты первым исчез из того мира. Первый - проиграл. Разве нет?
- А разве да?
- Разве да!
- Разве?..
Мариша угрожающе надула щеки, и Анка поспешил согласиться:
- Проиграл, проиграл. Не пыхти, сестренка.
- То-то же. Подставляйте лоб, гражданин проигравший.
Подставил, куда деваться. Пальцы у Мариши маленькие, а щелчки чувствительные получаются. Раз, два, три…
- А смешные эти двое, правда? - затараторила она, отщелкивая брату проигрыш. Четыре, пять… - Так смерти бояться, удивительно просто.
- Ага, - морщился Анка. Шесть, семь… Ох, ну и лупит, где научилась только.
- Будут всю жизнь сидеть в своем вонючем городке, как… как я не знаю кто. Как куры какие. Все самое интересное пропустят.
Восемь, девять…
- Все, все хватит, - взмолился Анка, отводя Маришину руку. - Ну, ты изверг, однако. Погоди мне, в следующий раз узнаешь, где раки зимуют.
- Я испугалась, - с готовностью откликнулась сестра, последний раз дотягиваясь до головы Анки. Десять! Ох. - Кстати, насчет следующего раза. Чем дальше займемся?
- А отдохнуть не хочешь? - вопросом на вопрос ответил Анка, потирая место расплаты.
- Не-е-е, - дурашливо затянула Мариша. - Скучно же.
- Правильно я тебя воспитал, - удовлетворенно вздохнул старший брат. - Ну, давай думать. Только сперва искупаемся, что ли? Пока в воде хищники не завелись какие.
- Ну, до этого еще далеко, - возразила Мариша и предложила. - А давай наперегонки на тот берег? Спорим, я тебя сделаю. На три щелбана.
- Не спорь. У тебя нет шансов. Я, между прочим, полтыщи лет драконом по разным водоемам шатался, мне таких красавиц, как ты, в жертву десятками таскали.
- Не задавайся. Забыл уже как тебе башку снесли? Дракон!
- Я вот сейчас кому по шее дам, а? - пригрозил бывшая гроза жертвенных красавиц. - За неуважение к братским сединам.
- Догони сначала!
Мариша вскочила, проскакала по белому песку и с шумом врезалась в реку, распугав мирно грызущих водоросли доисторических тараканов. Анка медленно поднялся, потянулся, принюхался - в воздухе чисто пахло травой и рекой, - и побежал к воде, обгонять младшую сестру. А то второй раз подряд проиграешь и все, авторитет коту под хвост. Не дело же?
Не дело.
Мариша злилась и нервничала. Главный ее козырь - умение первой приходить в новый город - оказался бит. Слепой джокер выскочил из колоды судьбы неожиданно, и неприятно было, что не успела, не опередила и приходится теперь играть в эти идиотские игрища с поиском каких-то там обреченных. Тьфу.
Обычно Анка выбирал самую высокую точку города, где спокойно просиживал день, время от времени поднимая винтовку к плечу - пуля найдет жертву в любом случае, а уж кто это будет, волнует любую смерть меньше всего. Но сегодня такая тактика не работала - обреченных надо искать, тщательно прочесывая улицы, стараясь не задеть тех, кому, по мнению Хозяина города, умирать еще рано. Что ж, пойдем погуляем, раз так.
Мариша определенных правил в работе не придерживалась. Могла весь день сидеть в кафе, лениво пить чай, раз в три часа опустошая магазин; иногда носилась по городу, как ужаленная, била в разброс (этого, вот этого и того вон тоже - бах!); а то развлекалась, расстреливая каждого девяносто четвертого, например, или отсчитывала ровно пятнадцать шагов и, резко развернувшись, палила наугад. Пуля не дура, вопреки расхожему мнению, она знает в кого попадать. Правда, сегодня все-таки непонятно как действовать, в кого стрелять, как искать… В глаза заглядывать? Или вопросы задавать? Ага, «простите, мы не в вас сегодня стрелять будем?». Миленько.
Первого Анка встретил буквально через десять минут после того, как вышел из дома. От круглого мужика в полосатых штанах тоненько пахло лимоном и уксусом - верный признак. Мужик красил забор, макая кисть в ведро с желтой краской. Одновременно умудрялся курить и насвистывать. Жизнерадостный такой тип, даже непонятно, почему именно его. Анка остановился у него за спиной, зашевелил ноздрями, проверяя, не ошибся ли. Нет - лимон и уксус, как положено. Обреченных определяют разными способами, кто-то судит по цвету ауры, кто-то, приближаясь к жертве, слышит похоронный марш. Одна мадам, говорят, вообще видит четко нарисованную мишень на спине. Слепой Анка ориентировался по запаху и никогда не ошибался. Но тут, слушая, как мужик переходит от одной попсовой мелодии к другой, пыхтит зажатой в губах сигаретой, шуршит кистью, он вдруг засомневался. Одно дело, когда выбирает пуля, другое - Хозяин. Последние обычно не склонны сдавать здоровых, счастливых и полезных. Еще чего.
Анка задумчиво торчал у мужика за плечом, мужик, не подозревая об этом, возил кистью по доскам. Время от времени он мячиком отпрыгивал, дабы насладиться делом рук своих, налюбовавшись, прыжком же возвращался в исходную позицию. В очередной раз проделав это незамысловатое физическое упражнение, не удержался на ногах, ткнулся лбом в забор. Засмеялся, попытался восстановить равновесие и вдруг согнулся пополам. Закашлял, захрипел, завсхлипывал, теряя дыхание.
- Ммм… - сочувственно промычал Анка, вслушиваясь в выводимые мужиком хриплые рулады - тот никак не мог остановить кашель, жалобно сипел горлом, всхрапывал.
- Что ж… С почином, - пробормотал уже не сомневающийся Анка и вскинул верного Токарева.
Мариша оглядывала маленькую площадь, на которую выскочила после получасового плутания по городским улицам. Мамаши с колясками кормили голубей, воркуя не хуже пернатых. В двери многочисленных магазинчиков входили люди - и выходили, груженные бумажными пакетами, довольно поглядывали на мир через заросли лука и петрушки. Бестолковые местные дворняги радостно облаивали пацанов, плещущихся в фонтане. Пацаны не менее радостно вопили, вздымая тучи брызг босыми пятками. На лавочках по краям площади сидели старики с газетками, трубками, шахматами. Лукаво-неодобрительно смотрели на пацанов и собак, пыхтели: «вот в наше время»; рядом аккуратным строем стояли палки, каждая со своим набалдашником.
- Пастораль, ёлки, - злобно шипела Мариша. - Идеальный город. Лубок. Романтики всего мира обливаются розовыми соплями от умиления. Поубивала бы.
Красивую картинку из жизни провинциального городка нарушило существо, выглянувшее из овощной лавки. На лице его крупными буквами написан диагноз, с которым редко доживают до двадцати пяти. Существу же явно было больше. Оно радостно скалилось и махало руками, привлекая всеобщее внимание. Внимание привлеклось, но не совсем то, на какое рассчитывал машущий. Мамаши, не глядя на возмущенных таким поведением птиц, пошвыряли остатки булочек, сместились к старикам. Старики отвлеклись от газет и шахмат и уставились на дауна, лукавство из их глаз исчезло, зато неодобрения значительно прибавилось. Пацаны затихли, сбились, зашептались.
Даун решил, что произведенного эффекта недостаточно и выбрался наружу весь, уродливый, неуклюжий. Потоптавшись немного на пороге, двинулся к фонтану. Пацаны заорали и бросились врассыпную, собаки забрехали, старики, вздыбив палки, широкими спинами прикрыли мамаш, которые, похоже, уже приготовились дружно свалиться в обморок и только чувство ответственности за родных кровиночек в розовых колясках мешало им это сделать.
Мариша пришла в восторг:
- А! Милые люди, добрые люди. Какая прелесть!
Даун мирно брел по площади, не понимая происходящего; ему хотелось к воде и он был решительно настроен до нее добраться. Мариша смотрела на беднягу и вдруг почувствовала, что у нее страшно бьется сердце. Такого не было даже, когда свежеявленная миру смерть с косичками готовилась взять на мушку свою первую жертву. С перепугу (а скорее, от неожиданности) Мариша закрыла глаза. Сердце успокоилось. Она открыла глаза и снова посмотрела на дауна. Сердце тут же начало отбивать чечетку. Перевела глаза на стариков - главный орган кровеносной системы замер, вернулась взглядом к парню - грудная клетка начала рваться на куски.
- Ого! - прошептала Мариша.
Из овощной лавки выскочил взъерошенный дядька, догнал бредущего к фонтану дауна и, надавав затрещин, уволок его обратно. За ними медленно двинулась Мариша, аккуратно обходя нервно попискивающих пацанов и тревожно курлыкающих стариков. Они вызывали у нее омерзение, перекрываемое, впрочем, более сильным чувством радости от того, что она нашла первую жертву. Оказывается это просто.
Старуха с кокетливыми завитушками волос и ярко-красными губами резко воняла уксусом. Запаха лимона почти не ощущалось. Такое бывает со стариками. Особенно с одинокими и никому не нужными.
Трах-тарарах - заплясало Маришино сердце при виде парня с потухшими глазами и дикой головной болью. Очередной приступ грозил начаться с минуты на минуту.
Генетическому уродцу, скрючившемуся в матке тридцатилетней продавщицы цветов, действительно лучше было умереть еще до рождения.
Мариша никогда не понимала самоубийц, но охотно помогала миру избавиться от них. Сегодня эту красотку с рваными венами подлатают, а завтра она удачно свалится с карниза. Причем отнюдь не по собственной инициативе. Вот и славно.
Иссыхающий от тоски по погибшей много лет назад семье мужчина вызвал искреннее сочувствие Анки.
- Потерпи, приятель, немного осталось, - мягко произнес он, перещелкивая затвор.
Расхристанная, неопрятная ведьма (в самом что ни на есть бытовом смысле этого слова) жестоко и изобретательно изводила своих великовозрастных детей.
- Вот ведь старая с-сука, - удивленно бормотала Мариша, наблюдая за тем, как старуха пляшет на костях близких. - Ничего-о, хороший инфаркт тебе быстро мозги вправит, будешь в следующий раз людям жизнь портить.
***
После полудня соперники нечаянно встретились. Возле водонапорной башни было прохладно и влажно, приятно после жарко-солнечных улиц.
- Добрый день, - ехидно-вежливо проговорил Анка, приподнимая воображаемую шляпу. - Как ваши успехи, мадемуазель?
- Не волнуйся, не обгонишь, - сквозь зубы отвечала Мариша.
- Много обывателей перестреляла?
- Хватит, чтоб ты в дураках остался.
- А все же? - не отставал настырный собеседник.
- А все же, - Мариша разозлилась окончательно. - Шел бы ты… куда-нибудь, а? Я все равно тебя сделаю, чего время терять.
На этом она развернулась и покинула место действия, нервно пнув по дороге какую-то корягу, неудачливо расположившуюся у нее под ногами. За ней тонким шлейфом ползла волна презрения и отвращения.
Пожав плечами, Анка потянул из кармана сигареты, но закурить не успел - сильный запах лимона, приправленного уксусом, накрыл его. Сунув пачку обратно, он снял с плеча винтовку и медленно развернулся навстречу бледной девочке, кровь которой разъедала страшная болезнь с симпатичным названием лейкемия.
***
На закате Афанасий, Марта и банши сидели в саду, ожидая мрачных гостей. На столе дышал яблочным паром чай, но к нему не торопились притрагиваться.
- Сколько можно ждать, - Афанасий прикурил одну сигарету от другой, лихорадочно забарабанил пальцами по столу.
- Не волнуйся, милый, - Марта спокойна, все пройдет так, как она задумала. По-другому просто не может быть.
Банши висела над Хозяевами, зацепившись ногами за толстую ветку дуба. Черные патлы почти касались чайника, с ветки время от времени сыпались кора и мелкие подкорные жители, но никто не обращал на это внимания - не до того.
- Сколько можно, - повторил Афанасий.
- Спокойно, милый, - отозвалась Марта.
- Идут, - закричала красноглазая и, принимая более пристойное положение, просыпала целый дождь древесной шелухи на стол и друзей.
Афанасий вскочил, сел, снова вскочил. Затушил сигарету. Вытащил еще одну. Судорожно зачиркал зажигалкой. Забитая корой, та давать огонь не желала.
- Тих-хо! - Марта силой заставила мужа сесть на место, отняла зажигалку, шпилькой вычистила из нее мусор, поднесла к сигарете в трясущихся руках Афанасия.
- Добрый вечер, - слепой Анка покрутил носом, заулыбался. - Чай с яблоками? Будьте добры, налейте уставшему труженику.
- Здрассь, - мрачная (после полуденной встречи настроение так и не выровнялось, хотя день в целом нельзя было назвать неудачным) Мариша плюхнулась на свободное место и потянула с огромного блюда печенье с маком.
- Добрый, добрый, - максимально дружелюбно откликнулся Афанасий. Марта разливала чай, банши меланхолично разглядывала макушки присутствующих. - Как ваши дела?
Ему не терпелось, не моглось уже ждать, побыстрее бы расправиться с всеми гнусными делами, выставить эту парочку из города и забыть кошмар последних дней к чертовой матери.
Гости тянуть не стали.
- Девять, - объявил результаты дневной прогулки по городу Анка и ухватил чашку длинными пальцами.
- Д-девять? - удивилась очередному неприятному совпадению Мариша. - У меня тоже. Девять.
- Девять, значит, - Афанасий тоже был изумлен. Он в отчаяньи взглянул на Марту, которая улыбнулась ему: все идет, как надо, милый. Все хорошо. Правильно.
Сглотнув горечь, Афанасий сказал ломким голосом:
- Тогда… Завтра, кхм… второй тур, - не выдержал, вскочил и решительно просил прощения за то, что должен удалиться по неотложным делам. - Жду вас утром, господа. Приятных снов.
Марта и банши имели более крепкие нервы (а Марта, кстати, вообще не волновалась. Зная, что все обычно решается на последнем - нечетном - обреченном, она без всякого смущения отменила ему смерть), а посему без особых метаний остались пить чай с претендентами. Сидели до темноты, рассказывали истории, смеялись. Даже Мариша оттаяла слегка, позволяла себе время от времени улыбку. К полуночи распрощались, разошлись по комнатам.
- Что это значит? - строго вопросил вошедшую жену Афанасий. В спальне было дымно и прежде чем ответить, Марта долго и старательно откашливалась.
- Ты бы не курил так много, милый. Ты, конечно, бессмертный, но здоровье гробить все равно не стоит.
- Милая, не заговаривай мне зубы. Ты обещала, что все будет как надо, а как надо что-то не спешишь говорить. Они прикончили восемнадцать человек и что? В чем смысл всего происходящего? А?
- Не волнуйся.
- Не волнуйся?! - крикнул Афанасий, но тут же устыдился своей несдержанности, заплаксивил, как ребенок. - Я ничего не понимаю, а ты говоришь - «не волнуйся».
- Понимаешь, милый… Прежде чем перейти к главному, иногда приходится отдавать время и силы чему-то, что кажется неважным, но без чего никак нельзя обойтись. Я думаю, все будет хорошо.
Афанасий застонал. Если жена начинала разговор с подобных туманных предложений, это означало, что нормального ответа от нее не дождаться, сколько не бейся. Проходили уже, и не раз. Без особой надежды он еще раз попробовал выяснить подробности происходящего, но ничего не вышло. Марта скинула платье и разговор увял, даже не начав как следует распускаться. Зато, не устояв, распустился кое-кто другой. Война войной…
***
Второй тур состоялся в полдень за той самой водонапорной башней - в самом тихом месте города. Проходил он много проще и быстрее первого и требовал всего одного выстрела от каждого из участников. И искать никого не пришлось - «жертву» поднесли на блюдечке. А точнее - подвезли на коляске. Древнейший житель Города, полуслепой и полуглухой старец с зубодробительным именем Герберт Бертольдович, не чурался некоторых метафизических изысканий, был в курсе многих невидных прочим дел и согласился умереть по просьбе Марты - вопреки общепризнанной практике, она рискнула выдвинуть на второй тур добровольца.
Анке и Марише надлежало сделать, как уже говорилось, лишь один - одновременный - выстрел, после чего ждать, чей заряд окажется сильнее. Всего-то.
- На позиции, - командовать «расстрелом» поставили банши, как самую искушенную в делах, связанных со смертью. - Готовсь!
Герберт Бертольдович с интересом разглядывал неясные фигуры, копошащиеся невдалеке. Видеть их как следует ему мешало не столько плохое зрение, сколько некоторая потусторонность главных героев последнего из грандиозных событий его жизни. Жаль, нельзя прежде поговорить с ними, наверняка много интересного рассказали бы. Впрочем, Герберт Бертольдович огорчался не сильно - в отличие от Афанасия он смерти не боялся и ждал ее, как нового приключения. Вечером, когда Марта объясняла ему суть событий, он страшно рассердился, узнав, что если бы не синхронная парочка, ему предстояло бы жить и жить, изводя окружающих своей беспомощностью (тут он слегка преувеличил - дети, внуки и правнуки его были хорошими людьми, страшно деда любили и нисколько не мучались заботами о нем).
- Пли! - красноглазая махнула рукой и подпрыгнула на месте от возбуждения.
Две винтовки не задержались ни на секунду, выпуская из своих железных животов пули. Причина смерти в каждой была разная (а иначе как узнать, кто победит?): из Токарева летел разрыв миокарда, Винчестер был заряжен разрывом аорты. Не так-то просто найти оригинальную, моментальную и ненасильственную смерть.
Какое-то время не происходило ничего. Ждали. Герберт Бертольдович не почувствовавший, разумеется, входа пуль в тело, громко спросил:
- Подскажите старику, что там у вас происхо… - закончить вопрос помешал крупный камень, грохнувшийся с башни прямо старцу на голову. Висел ли он там на честном слове давно, ожидая снятия моратория на смерть, или помогли ему исполнить свое мрачное предназначение, неизвестно. Но вторая попытка выяснить, кто же более достоин остаться в Городе, с самым настоящим грохотом провалилась.
Все обалдело смотрели на камень и мертвого Герберта Бертольдовича. Первым молчание нарушил Анка, который, конечно, ни черта не видел, но по звукам полностью реконструировал происходящее. А реконструировав - заржал. Делал он это вкусно, запрокидывал голову (над воротником бешено скакал кадык), из небесных глаз брызгало. С минуту полюбовавшись на это занимательное зрелище, захохотала банши. Она хлопала себя по коленям, скакала и подвывала от восторга. Даже, казалось полностью выведенная из себя, Мариша затрясла косичками и беззвучно оскалилась. Марта улыбалась тоже, но только, в отличие от остальных, чему-то своему. Взор ее затянулся пленкой удовлетворения, пальцы правой руки выщелкивали какой-то радостный ритм.
Не смешно было только бедняге Афанасию. Так не смешно, что он излишне, пожалуй, резко крикнул остальным:
- Хватит!
Хохот затих, только Анка еще тихонько всхлипывал, вытирая слезы.
- Третий тур на закате, - прорычал Хозяин Города и, развернувшись на каблуках, двинулся чеканным шагом подальше ото всех.
***
До третьего тура доходило редкое выяснение крутизны претендентов. Во всяком случае, Марта, проштудировавшая все книги в городской библиотеке, не нашла ни одного упоминания о подобной практической развязке событий. Теоретические же выкладки сообщали, что дуэль, коей предполагалось завершать данную вариацию соревнования, обязательно должна лишить кого-то силы, нужной для работы смертью. Авторы, впрочем, плохо представляли себе механизм этого события и отделывались несколькими туманными фразами. Марту все это не очень устраивало - для спокойствия любимого мужа нужно было убрать обоих. И не на время, а навсегда. Из этих условий и некоторых почерпнутых знаний еще в первый день родился у нее вполне себе дьявольский план истребления двойного источника неприятностей, медленно, но очень даже верно подходивший к финалу.
Смерть, как выяснила Марта, можно уничтожить единственным способом - ее собственным оружием. Значит нужно тянуть до дуэли. Невозможно, конечно, представить себе, чтобы Анка и Мариша по своей или чьей-то еще воле расстались с винтовками. Были бы они еще одной системы… да и то вряд ли сработало бы. Но! Можно поменять патроны, благо калибр у них уж точно был одинаков. Марта проверила.
Чем дальше двигалось соревнование, чем удачнее проходили жульнические, в общем-то, Мартины выходки, тем больше появлялось уверенности в благополучном исходе всей заварушки. В плюс шло то, что ничего подобного от Хозяев никогда не ожидалось - в том, что любому городу нужна своя смерть никто как-то не сомневался, а про маленькую слабость Афанасия ни Анке, ни Марише, разумеется, не сообщили. Оставалось только аккуратно подменить патроны и надеяться на меткость и - тоже удача! - уже продемонстрированную синхронность обоих стрелков.
На закате собрались у башни. Командовать парадом опять определили банши.
- Прошу сдать оружие, - холодным голосом предложила она дуэлянтам. Заряжать должны были секунданты, они же арбитры - Марта и Афанасий. Они и зарядили, достав наугад по одному патрону из разноцветных коробок, отданных «на хранение, во избежание» еще по прибытию. Марта немного нервничала - выйдет ли обмен незаметным, но сложностей со стороны дуэлянтов не возникло. Один был слеп, вторая разглядывала оранжевое небо, выказывая полное безразличие происходящему вокруг. Дело чуть было не испортил Афанасий, чересчур громко поинтересовавшийся, что она делает, когда Марта принялась вкладывать в магазины «не те» патроны. Но Марта шикнула на мужа, и он, привыкший полагаться на нее во многих вопросах, умолк.
- Готовы? - прибавив голосу торжественности, спросила банши у соперников, принявших оружие.
- Да, - мягко откликнулся Анка.
- Да, - рыкнула Мариша.
- К бою.
Винтовки приставлены к плечу, хором щелкнули затворы, посылая патроны в ствол. Банши обвела взглядом присутствующих: Анка спокоен, Мариша ухмыляется, Марта нервно покусывает нижнюю губу, Афанасий, судя по съехавшим к переносице глазам, находится на грани обморока.
- Стреляй!
Грохнули одновременно.
Марта прокусила губу насквозь, Афанасий, не выдержав напряжения, стал оседать на траву. Банши перестала дышать, только взгляд бешено метался от одного дуэлянта до другого…
Пули прорезали пространство, исчезли в телах.
- Ого, - вдруг сказал Анка, опуская винтовку. Наклонил голову, прислушиваясь к чему-то. Снова сказал «ого» и с нежным хлопком растворился в воздухе. С секунду дрожала на траве его закатная тень, потом отправилась вслед за хозяином.
- Ах вы!.. - Мариша, наблюдавшая за этим определенно необычным явлением, резко перевела винчестер на Афанасия, словно забыв о том, что он бессмертный, а в магазине - пусто. Впрочем, и в ином случае ничего не удалось бы сделать, ибо не стало ее раньше, чем она успела даже договорить проклятье.
Банши шумно перевела дыхание.
***
- Надо было, надо было мне сразу сказать, - в сотый уже примерно раз повторял Афанасий.
- Прости, милый, я боялась, что ты можешь случайно все испортить, - в сто первый отвечала Марта, держа воняющего валерьянкой мужа за руку.
Красноглазая снова вверх ногами висела на дереве, задумчиво покачивалась.
- А зачем нужна была вся эта петрушка с тремя турами? - задала она вопрос, скребшийся в голове с самого момента исчезновения Анки и Мариши. - Нельзя было сразу дуэль устроить?
- Нельзя, - строго отозвалась Марта. - Есть установленные традиции и не нам их нарушать.
- Пф! - возмутилась красноглазая. - А отмена девятнадцатого? Камень такой удачный? Подмена патронов? Это у нас как - в нарушение традиций не входит, да?
- Ай, - отмахнулась Марта. - Отстань, пожалуйста.
- А может ты просто хотела от этих девятнадцати избавиться, а? - подозрительно вопросила, наконец, банши.
От взгляда, которым наградила ее Марта, менее стойкая личность померла бы от разрыва сердца без помощи всяких там… с винтовками. Банши же отделалась легким испугом, свалившись в центр стола и разгромив полночный чай. Вылезая из обломков и осколков, она укоризненно качала головой, но вопросы решила оставить на более подходящее время. И правильно сделала. Незачем Афанасию было знать, что без жертв можно было обойтись, а Марта действительно решила помочь тем, кому, по ее мнению, давно стоило покинуть бренный мир. Некоторым бессмертие ничего кроме проблем не приносит, любой здравомыслящий человек с этим согласится. Однако любимый муж так остро реагирует на некоторые вещи, что лучше не сообщать ему эту новость. По крайней мере, ближайшие пару сотен лет.
***
Песок был теплым, воздух - прохладным, небо - голубым, широкая река - синей, а холмы на том берегу - ярко-зелеными. Свеженький мир, в котором не только смерти еще не было, но даже жизнь приняла далеко не все возможные формы, блистал и переливался
Двое лежали на берегу, лениво перебирали песок пальцами, молчали.
- Хорошее местечко, - нарушила тишину девушка с тяжелым взглядом из-под криво отросшей челки.
- Да, неплохое, - согласился невероятно худой мужчина с прозрачно-голубыми глазами.
- Не понимаю, почему ты не хочешь восстановить зрение, здесь такие краски, сдохнуть можно от восторга, - сказала девушка.
- Я, пожалуй, еще поживу, - ухмыльнулся мужчина. - Ты не против?
- Пожалуйста, пожалуйста. Сколько угодно.
Немного помолчали.
- Кстати, о «поживу», - задумчиво произнесла Мариша. - Ты в курсе, что проиграл?
- Проиграл? - ненатурально удивился Анка. - Да неужели?
- Неужели, - передразнила. - Ты первым исчез из того мира. Первый - проиграл. Разве нет?
- А разве да?
- Разве да!
- Разве?..
Мариша угрожающе надула щеки, и Анка поспешил согласиться:
- Проиграл, проиграл. Не пыхти, сестренка.
- То-то же. Подставляйте лоб, гражданин проигравший.
Подставил, куда деваться. Пальцы у Мариши маленькие, а щелчки чувствительные получаются. Раз, два, три…
- А смешные эти двое, правда? - затараторила она, отщелкивая брату проигрыш. Четыре, пять… - Так смерти бояться, удивительно просто.
- Ага, - морщился Анка. Шесть, семь… Ох, ну и лупит, где научилась только.
- Будут всю жизнь сидеть в своем вонючем городке, как… как я не знаю кто. Как куры какие. Все самое интересное пропустят.
Восемь, девять…
- Все, все хватит, - взмолился Анка, отводя Маришину руку. - Ну, ты изверг, однако. Погоди мне, в следующий раз узнаешь, где раки зимуют.
- Я испугалась, - с готовностью откликнулась сестра, последний раз дотягиваясь до головы Анки. Десять! Ох. - Кстати, насчет следующего раза. Чем дальше займемся?
- А отдохнуть не хочешь? - вопросом на вопрос ответил Анка, потирая место расплаты.
- Не-е-е, - дурашливо затянула Мариша. - Скучно же.
- Правильно я тебя воспитал, - удовлетворенно вздохнул старший брат. - Ну, давай думать. Только сперва искупаемся, что ли? Пока в воде хищники не завелись какие.
- Ну, до этого еще далеко, - возразила Мариша и предложила. - А давай наперегонки на тот берег? Спорим, я тебя сделаю. На три щелбана.
- Не спорь. У тебя нет шансов. Я, между прочим, полтыщи лет драконом по разным водоемам шатался, мне таких красавиц, как ты, в жертву десятками таскали.
- Не задавайся. Забыл уже как тебе башку снесли? Дракон!
- Я вот сейчас кому по шее дам, а? - пригрозил бывшая гроза жертвенных красавиц. - За неуважение к братским сединам.
- Догони сначала!
Мариша вскочила, проскакала по белому песку и с шумом врезалась в реку, распугав мирно грызущих водоросли доисторических тараканов. Анка медленно поднялся, потянулся, принюхался - в воздухе чисто пахло травой и рекой, - и побежал к воде, обгонять младшую сестру. А то второй раз подряд проиграешь и все, авторитет коту под хвост. Не дело же?
Не дело.