"Летайте к морю самолетами Аэрофлота!"
Так заклинала большая световая реклама на Невском проспекте. Ну, мы и старались, но только не сразу. До 1940 г. люди приезжали в Сухуми на пароходах и на автобусах из Сочи - железнодорожного сообщения с Абхазией не существовало. Автобусное путешествие по узкой и разбитой дороге было долгим, тряским и временами небезопасным. Наконец, железная дорога добралась и до Сухуми - но пока только со стороны Тбилиси, и желающих ехать таким кружным путем за пределами Грузии не находилось. Однако открытие в Сухуми железнодорожной станции возымело непосредственное действие на семью моей будущей жены Чики: вместе со станцией открылась и небольшая железнодорожная больница, куда из Одессы перешел на работу ее отец. Собственно, благодаря этому Чикины родители остались живы во время вспыхнувшей вскоре войны. Почти все их родственники погибли в Одессе, а до Сухуми немцы не дошли.
Автобус "Сочи - Сухум", начало 30-х.
Только в 1949 г. достроили железную дорогу со стороны Адлера, и в Сухуми был воздвигнут роскошный вокзал в стиле "куротного сталианса", уже апробованного в Сочи и Симферополе. В результате город быстро превратился в популярное место отдыха. Прямые поезда соединили абхазскую столицу с Москвой и Ленинградом, там стали останавливаться скорые и курьерские "Москва - Тбилиси", "Москва - Цхалтубо" и "Москва - Ереван", а в Сочи и обратно несколько раз в день курсировали электрички. Тащились они, правда, по однопутной линии очень медленно, подолгу стояли на всех полустанках, зато билеты на них можно было в любой день просто купить в кассе, а не "доставать" через знакомых.
Сухумский вокзал.
На перроне сухумского вокзала перед отправлением поезда.
Электричка проходит возле эстакады в Сухуми.
Благодаря железной дороге абхазские жители получили возможность отправлять на московские, ленинградские и прочие рынки, вплоть до Сибири, мандарины, ранние овощи и цветы мимозы. Товар шел на ура, особенно перед Новым Годом и Восьмым Марта. Проводники пассажирских поездов - а именно через них шел этот формально колхозный, а на самом деле частный экспорт - превратились в уважаемых, состоятельных людей. В селах вокруг Сухуми стали строиться двухэтажные кирпичные дома с непременной наружной лестницей, на улицах появилось непривычное для советских городов количество "Москвичей" и особенно "Волг", за рулем которых восседали, поглядывая на бледнолицых курортниц, усатые красавцы в больших кепках, прозванных в народе "аэродромами". Каждый, кто видел в такой кепке великого Вахтанга Кикабидзе в бессмертном "Мимино", знает, о чем речь. Сами бледнолицые курортницы и курортники обитали кто где - в санаториях, на турбазе, а большей частью снимали комнаты и койки у сухумских и окрестных жителей. Цена "койкоместа" колебалась от рубля до трех за ночь, и за длинный черноморский куротный сезон у хозяев этих койкомест набегали приличные суммы. Среди сухумской публики поинтеллигентнее и позажиточнее этот бизнес - "пускать курортников" - считался не совсем комильфо, да и мест свободных в доме обычно не было: наезжали родственники и знакомые из столиц. Денег с них, конечно, не брали, но и гостям было неловко гостевать совсем уж на халяву. Поэтому у Чикиных родителей и у всех их приятелей дома были заставлены хрустальными вазами и тому подобными дорогими и бесполезными предметами, привезенными в подарок гостеприимным хозяевам. Близкие знакомые, приезжавшие из года в год, уже знали вкусы хозяев и везли соответствующие презенты, в том числе и дефицитные продукты: финский сервелат, греческие маслины в большущих банках, подарочные наборы шоколадных конфет и т.п. Все это самими же гостями и съедалось при некотором участии хозяев.
Мимино в "аэродроме".
Когда Чика поступила в медицинский институт и поселилась в Ленинграде, пошли туда из Сухуми посылки с продуктами, фруктами, а то и с оплетенными бутылками отборной чачи собственного изготовления ее папы - он был большой знаток и умелец по этой части. Приходила телеграмма: встречай такой-то поезд, такой-то вагон. И мы, заранее облизываясь, спешили на Московский вокзал и получали у проводника указанного вагона увесистую коробку, а то и две. Самая большая радость была, если среди прочего добра в посылке оказывались чурчхелы... но они и прочие сухумские вкусности заслуживают отдельного рассказа.
Со временем, особенно со середины 60-х годов, путешествия в Сухуми и обратно все чаще стали совершаться по воздуху. Сухумский аэропорт, возле села Дранда километрах в 20 от центра города, расширился и стал принимать большие и быстрые Ту-104. Летать на нем поначалу было страшновато и чревато всякими неприятными ощущениями, но три часа можно было и потерпеть, зато не ехать больше двух суток в душном вагоне, да еще часто с пересадкой в Москве или Адлере. Особенно неудобен был прицепной вагон "Ленинград - Сухуми" к адлерскому поезду, который в Адлере на несколько часов загоняли в какой-то тупик дожидаться сухумского поезда.
Сухумский аэропорт.
Билеты на самолет тогда стоили хоть и подороже железнодорожных купейных - 37 руб. от Сухуми до Ленинграда и 28 руб. до Москвы - но все же в пределах даже наших студенческих возможностей. Проблема была в том, что на нужные числа их никогда не было в кассах. В Ленинграде для добычи билетов приходилось прибегать к разным ухищрениям вроде фиктивных командировочных удостоверений, а то и просто переплачивать по пятерке за билет. "Просто" - да не так уж и просто: кассирши в агентстве Аэрофлота остерегались брать эти пятерки прямо у себя в кассе, приходилось их вылавливать и совать конверт с деньгами где-нибудь на лестнице. При этом я заводил речь с легким грузинским акцентом, чтобы билетные девушки легче шли на контакт с усатым молодым человеком. Срабатывало безотказно. Паспортов тогда при покупке билетов не требовалось, да и в аэропорту их не проверяли, поэтому кассирши могли заранее выписывать билеты на дефицитные направления и даты в ожидании щедрых пассажиров.
Проблема обратных билетов из Сухуми решалась без подобных ужимок и прыжков. По соседству на проспекте Мира (бывший имени Сталина) жил приятель и партнер по домино Чикиного папы, дядя Жора. Он без долгих объяснений писал на бланке Комитета народного контроля Абхазской АССР: "Ленинград два за наличный на когда скажут потом позвони", и ставил какую-то свою закорючку. С этой бумажкой мы шли в агентство Аэрофлота сквозь осаждавшую его толпу прямо к начальнику, грустному армянину, у которого за воротник форменной голубой рубашки был вечно заложен носовой платок. Начальник разглядывал бланк с обеих сторон, окидывал нас задумчивым взглядом, вздыхал и просил подойти к кассе для депутатов и лауреатов ровно в 5 часов, имея с собой ровно 74 рубля без сдачи.
Вот я пишу это и вспоминаю, как мне было неловко от этих ухищрений и комбинаций. У нас в семье редко к ним прибегали, да не очень-то и умели. Но в Сухуми с его цветущей алычей в чуть легкомысленной и беззаботной атмосфере - немножко от Одессы, немножко от Тбилиси, и даже (по уверению армянского репатрианта Жоржа, стригшего сухумских дам в парикмахерской "Гигиена" на набережной) немножко от Марселя - угрызения совести почему-то стихали. Такой уж это был город.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Начало рассказов о Сухуми
Автобус "Сочи - Сухум", начало 30-х.
Только в 1949 г. достроили железную дорогу со стороны Адлера, и в Сухуми был воздвигнут роскошный вокзал в стиле "куротного сталианса", уже апробованного в Сочи и Симферополе. В результате город быстро превратился в популярное место отдыха. Прямые поезда соединили абхазскую столицу с Москвой и Ленинградом, там стали останавливаться скорые и курьерские "Москва - Тбилиси", "Москва - Цхалтубо" и "Москва - Ереван", а в Сочи и обратно несколько раз в день курсировали электрички. Тащились они, правда, по однопутной линии очень медленно, подолгу стояли на всех полустанках, зато билеты на них можно было в любой день просто купить в кассе, а не "доставать" через знакомых.
Сухумский вокзал.
На перроне сухумского вокзала перед отправлением поезда.
Электричка проходит возле эстакады в Сухуми.
Благодаря железной дороге абхазские жители получили возможность отправлять на московские, ленинградские и прочие рынки, вплоть до Сибири, мандарины, ранние овощи и цветы мимозы. Товар шел на ура, особенно перед Новым Годом и Восьмым Марта. Проводники пассажирских поездов - а именно через них шел этот формально колхозный, а на самом деле частный экспорт - превратились в уважаемых, состоятельных людей. В селах вокруг Сухуми стали строиться двухэтажные кирпичные дома с непременной наружной лестницей, на улицах появилось непривычное для советских городов количество "Москвичей" и особенно "Волг", за рулем которых восседали, поглядывая на бледнолицых курортниц, усатые красавцы в больших кепках, прозванных в народе "аэродромами". Каждый, кто видел в такой кепке великого Вахтанга Кикабидзе в бессмертном "Мимино", знает, о чем речь. Сами бледнолицые курортницы и курортники обитали кто где - в санаториях, на турбазе, а большей частью снимали комнаты и койки у сухумских и окрестных жителей. Цена "койкоместа" колебалась от рубля до трех за ночь, и за длинный черноморский куротный сезон у хозяев этих койкомест набегали приличные суммы. Среди сухумской публики поинтеллигентнее и позажиточнее этот бизнес - "пускать курортников" - считался не совсем комильфо, да и мест свободных в доме обычно не было: наезжали родственники и знакомые из столиц. Денег с них, конечно, не брали, но и гостям было неловко гостевать совсем уж на халяву. Поэтому у Чикиных родителей и у всех их приятелей дома были заставлены хрустальными вазами и тому подобными дорогими и бесполезными предметами, привезенными в подарок гостеприимным хозяевам. Близкие знакомые, приезжавшие из года в год, уже знали вкусы хозяев и везли соответствующие презенты, в том числе и дефицитные продукты: финский сервелат, греческие маслины в большущих банках, подарочные наборы шоколадных конфет и т.п. Все это самими же гостями и съедалось при некотором участии хозяев.
Мимино в "аэродроме".
Когда Чика поступила в медицинский институт и поселилась в Ленинграде, пошли туда из Сухуми посылки с продуктами, фруктами, а то и с оплетенными бутылками отборной чачи собственного изготовления ее папы - он был большой знаток и умелец по этой части. Приходила телеграмма: встречай такой-то поезд, такой-то вагон. И мы, заранее облизываясь, спешили на Московский вокзал и получали у проводника указанного вагона увесистую коробку, а то и две. Самая большая радость была, если среди прочего добра в посылке оказывались чурчхелы... но они и прочие сухумские вкусности заслуживают отдельного рассказа.
Со временем, особенно со середины 60-х годов, путешествия в Сухуми и обратно все чаще стали совершаться по воздуху. Сухумский аэропорт, возле села Дранда километрах в 20 от центра города, расширился и стал принимать большие и быстрые Ту-104. Летать на нем поначалу было страшновато и чревато всякими неприятными ощущениями, но три часа можно было и потерпеть, зато не ехать больше двух суток в душном вагоне, да еще часто с пересадкой в Москве или Адлере. Особенно неудобен был прицепной вагон "Ленинград - Сухуми" к адлерскому поезду, который в Адлере на несколько часов загоняли в какой-то тупик дожидаться сухумского поезда.
Сухумский аэропорт.
Билеты на самолет тогда стоили хоть и подороже железнодорожных купейных - 37 руб. от Сухуми до Ленинграда и 28 руб. до Москвы - но все же в пределах даже наших студенческих возможностей. Проблема была в том, что на нужные числа их никогда не было в кассах. В Ленинграде для добычи билетов приходилось прибегать к разным ухищрениям вроде фиктивных командировочных удостоверений, а то и просто переплачивать по пятерке за билет. "Просто" - да не так уж и просто: кассирши в агентстве Аэрофлота остерегались брать эти пятерки прямо у себя в кассе, приходилось их вылавливать и совать конверт с деньгами где-нибудь на лестнице. При этом я заводил речь с легким грузинским акцентом, чтобы билетные девушки легче шли на контакт с усатым молодым человеком. Срабатывало безотказно. Паспортов тогда при покупке билетов не требовалось, да и в аэропорту их не проверяли, поэтому кассирши могли заранее выписывать билеты на дефицитные направления и даты в ожидании щедрых пассажиров.
Проблема обратных билетов из Сухуми решалась без подобных ужимок и прыжков. По соседству на проспекте Мира (бывший имени Сталина) жил приятель и партнер по домино Чикиного папы, дядя Жора. Он без долгих объяснений писал на бланке Комитета народного контроля Абхазской АССР: "Ленинград два за наличный на когда скажут потом позвони", и ставил какую-то свою закорючку. С этой бумажкой мы шли в агентство Аэрофлота сквозь осаждавшую его толпу прямо к начальнику, грустному армянину, у которого за воротник форменной голубой рубашки был вечно заложен носовой платок. Начальник разглядывал бланк с обеих сторон, окидывал нас задумчивым взглядом, вздыхал и просил подойти к кассе для депутатов и лауреатов ровно в 5 часов, имея с собой ровно 74 рубля без сдачи.
Вот я пишу это и вспоминаю, как мне было неловко от этих ухищрений и комбинаций. У нас в семье редко к ним прибегали, да не очень-то и умели. Но в Сухуми с его цветущей алычей в чуть легкомысленной и беззаботной атмосфере - немножко от Одессы, немножко от Тбилиси, и даже (по уверению армянского репатрианта Жоржа, стригшего сухумских дам в парикмахерской "Гигиена" на набережной) немножко от Марселя - угрызения совести почему-то стихали. Такой уж это был город.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Начало рассказов о Сухуми