День из жизни
«Ты не жалеешь опять ни о чем, быстро уходят в туман корабли…», - увешанный маленькими брелоками Hello Kitty, облепленный одноглазыми монстрами, купленными на Хараджуку, Сонэрик отчаянно пытался меня разбудить. Это была моя третья ночь на Дальнем Востоке, по Москве было около полуночи. Я проснулся в маленькой, странной комнате, которую тяжело назвать номером, хотя это был отель, комнат на шесть.
Агузарова была настойчива, где-то в районе второго куплета я ее все-таки выключил. Был июль, но, несмотря на это, мне было холодно. Когда хроническое недосыпание, мне всегда холодно. Когда-то давно, когда еще работал в Лужниках, я дал себе слово, что когда буду сказочно богатым (на тот момент я имел в виду где-то 1200 долларов), я никогда не буду просыпаться по будильнику. И вот, оборот у компании уже пару миллиардов, но в то время, когда в Cantinetta Antonori на Денежном переулке успешные москвичи в ярких и обтягивающих итальянских одеждах еще не закончили обсуждать дела свои грешные и мрачные, я снова просыпаюсь по будильнику на краю света, чёрти во сколько рано.
Состояние такое, как будто ты все видишь через целлофан, только не современный, а такой, как был у бабушки на даче в парнике. Советский целлофан, который используют из года в год, через который плохо видно, любой предмет осязаем только по форме, без деталей. Так бывает, когда большая разница во времени или когда ты накануне привел себя в негодность чем-то настолько прекрасным, что потерял чувство меры.
Когда я только открыл глаза, показалось, как это часто бывает, что я проснулся дома. Где знакомый вид с балкона второго этажа на высокие заборы других обитателей Жуковки? Где привычные шторы, где привычная тумба с водой, телефоном, зарядками и листочком с ручкой для того, чтобы фиксировать «гениальные» мысли», звуки и запахи? Нет, не тут-то было…
Утро назад я проснулся в Анадыре, был единственным посетителем спортклуба, еле выполз из под штанги, из-за недостатка сна силы оставили меня. Тот день начался с публикаций об арестах партий телефонов на Шереметьевской таможне. Я еще горько пошутил тогда, что уснул на краю света, а проснулся в центре скандала. Журналисты почувствовали след крови, но в Анадыре еще не работал GSM и поэтому дозвониться до меня не смог никто, кроме PR-волшебницы Татьяны Гуляевой.
Анадырь врезался в мое сознание аккуратно вырезанной гнилью из овощей в очень дорогом салате самой лучшей гостиницы города с оригинальным названием Чукотка, разноцветными домиками, любопытными белухами, сопровождающими паромы, радио Пурга, которое резало уши во время того завтрака, жутким кладбищем кораблей, - там их было множество от новомариинских баркасов позапрошлого века до вполне современных, с не облетевшей еще краской.. Рассказом в очень необычном интерактивном музее о том, что, оказывается, мы не принесли Чукотке цивилизацию и что радостные местные жители не встречали нас со шкурами и бусами, а что Чукотку мы захватили, они сопротивлялись, у них были войска. Чукчи настолько не хотели нас, что убивали себя и своих детей, когда понимали, что силы не равны. Они считали нас от дьявола. А еще резьбой на ископаемом клыке с изображением Абрамовича, прилетевшего на вертолете, в окружении счастливых местных жителей. Дотошный чукотский мастер изобразил его в центре и с щетиной характерной длины.
«Мальчики, будем завтракать?», - спросила тетенька в отеле. Мальчики это мой охранник Андрей и я. Большим кипятильником она вскипятила воду в какой-то баночке, сварила нам сосисок, чему я был несказанно рад, так как большую часть предыдущего дня моим рационом были яблоко и вода, и мы, боясь опоздать на вылет, двинулись в аэропорт Елизово Петропавловска-Камчатского.
Кстати, для путешествий у меня была специальная кофта, Ж . П . Готье, она и сейчас жива, которую я, в течение 10 лет, всегда брал с собой. Только тянулся за паспортом - она приветливо выглядывала из шкафа и махала полосатым рукавом. Как собака, которая по косвенным признакам понимает, что ее берут на охоту, - виляет хвостом и кружит по избе, так и Готье, знал, что мы едем в какую-то из провинций или даже зауральских колоний нашей необъятной страны. Так как до Новосиба провинции, а после Красноярска колонии, захваченные, но толком не обжитые.
Погода была давящая. Пятиэтажки выглядели также, как на Ленинском, только стояли на холмах, и облака с огромной скоростью проносились на уровне третьего или четвертого этажа, иногда полностью скрывая пятый. Подумал тогда, что так и не увижу Ключевскую Сопку и точно, я ее так и не увидел.
Гнев после посещения филиала Евросети накануне уполовинил мой IQ. Он был по пояс вогнан в землю тем, что я там увидел, как Илья Муромец злым басурманином.
Объехав инкогнито весь город и придя, по финалу, на центральную точку, я поинтересовался, кто этим всем управляет в этом замечательном месте, с целью его немедленного увольнения. Оказалось, что это уже произошло и новый руководитель Иван Порошин принимает дела. Тогда я, в 500-ый раз, повторил, как мантру, что должно быть на точках, как нужно обслуживать покупателей и прочие назидательные вещи. Не особо веря, что это подействует. По опыту, на Дальнем Востоке и Севере, вдали от всевидящего ока, второй закон термодинамики работал как-то очень радикально, - все наши московские сервисные флюиды затухали и вязли в непроходимых топях постсоветского сознания.
В Елизово, проезжая мимо автовокзала, я вдруг увидел нашу замечательную точку на втором этаже здания, вместо первого, что категорически неприемлемо. Я разозлился, позвонил Ивану и, опустим сейчас все ненормативные слова, попросил перенести ее на первый этаж, так как это не соответствует концепции развития. На что он сказал, что он ее перенесет. Там еще было две точки крайне близко друг с другом и я попросил одну из них закрыть. Они ослушались, не закрыли и, надо отдать им должное, в Новый год по миллиону рублей в день вынимали с каждой.
Вчера, по приезду из Анадыря, мое обычное региональное возмущение, почему нет кондиционера, сменилось удивлением, когда я узнал, что такой же кондиционер стоит там в шесть раз дороже, чем в Москве в Эльдорадо. И, откровенно, не так много дней, когда он действительно нужен. Магазины пустые, пыль, сотрудники угрюмы, часть товара без ценников, часть в подсобке, в подсобке тоже грязь - депрессивное состояние дальней части компании, куда никогда не заплывает руководство. Это как если бы Говард Шульц увидел, сколько времени занимает изготовить Extra Short Grande Caramel Macchiato в Starbacks на заправочном комплексе около Суонси, с ним бы, наверное, случился приступ. А если бы он увидел, с каким лицом это делается, он бы точно позвонил своему психологу. Я в 500-ый раз, в грубой, но понятной форме сказал, чего я от них хочу и отправился спать. Я выработал в себе привычку ложиться спать раньше, когда я приезжаю в Азию. Аутотренинговал себя, что уже поздно, я очень устал и хочу спать. Как мой папа, летчик гражданской авиации, - аккуратно завешивал все окна перед полетами, когда ему нужно было перестроиться на другое время, и мы все ходили на цыпочках и общались шепотом на ухо.
В Анадыре из-за непогоды рейс задержали, но, понятно, никто никого не оповещал. Нас продержали часа три в бетонном помещении без элементарных стульев, но все жители абсолютно к этому привыкли и никто, даже мимически, не высказывал возмущение.
Я предположил, что самолет из Елизово сегодня не вылетит вовремя или вообще не вылетит из-за непогоды, и совершенно не удивился, что не дозвонился до аэропорта. На Дальнем Востоке особенно не принято считаться с людьми, как с личностями. Мы все там - единицы живой силы, мы можем прибыть или убыть и числиться или не числиться.
Приехав в Елизово мы обнаружили, что на улице гуляет около тысячи человек, так как все рейсы отложены из-за тех самых низких туч. Женщина с советским взглядом была вынуждена отвечать, что все полетит тогда, когда будет видно, когда будет видно, она не знает и что ее с этими вопросами уже достали: Вы что, не видите, облачно! Я был настойчив и узнал, что ближайшие 2.5 - 3 часа точно ничто никуда не полетит.
Чтобы не тратить время зря, мы подумали, а не съездить ли нам в Елизово, и не посмотреть ли, что это за город. В Елизово я присмотрел еще две возможные точки для открытия Евросети. Странный человек, который рассказывал, как плохо ему живется на 120 000 рублей в месяц, что он вообще подводник и весь город питается от атомной подводной лодки (не думаю, что весь), рекомендовал нам съездить и принять радоновые ванны.
Заехали в магазин, где одновременно продавались шины, жвачка, рыба (очень разной свежести), конверты, печенье, в углу стоял мотор Меркури для лодок (и все это на 15 кв м), около магазина стоял прицеп, который тоже был на продажу. Там я купил чудовищные плавки в полосочку, в которых не стыдно возглавить миллионный антверпенский прайд, и мы отправились на радоновый источник. Андрей отнесся к идее скептически, так как он не представлял себе, как защищать меня от невидимой радиации, ну а мне было любопытно.
В кое-как причесанном на современный лад советском санатории было пустынно. В бассейне, покрашенном голубым, плавала и одновременно пила пиво молодая пара. Я пробарахтался пол часа, все время пытаясь понять, как на меня действует радиация. Это как люди, попадающие на экскурсию в Чернобыль (я там был на свое сорокалетие), прислушиваются к себе, пытаясь уловить, как их разрушают невидимые лучи. Я тоже прислушивался к себе бессознательно, хотя понимал, что вреда не будет. Коротко стриженый мальчик хотел обладать пергидрольной девочкой прямо в этом же бассейне, и я отметил, что на некоторых радоновая радиация таки действует положительно.
Водитель на видавшей виды шестерке, радостный от того, что подцепил двух москвичей, которые не знают реальных расценок за перевозку и ожидание, курил, дожидаясь нас у санатория.
Знаете, есть такие современные кресла, которые принимают форму твоего тела, там внутри маленькие пластиковые шарики и ими еще можно смешно драться. Обычно эти кресла бывают в форме инжира, так вот, как только я сел в машину, меня как будто бы ударили таким сзади по голове и я провалился. Меня растолкал Андрей уже в аэропорту, водитель сказал что это нормальное действие радона.
Вышел я приободренным и преисполненным чувств и желания гераклить, двигать горы и даже Ключевскую Сопку, которая была видна только на календаре за прошлый год в справочной аэропорта. Наш рейс объявили через час, с собой у меня было пол пуда бизнес литературы и я, с удовольствием, принялся разделять успех Коносукэ Мацушита. Мне тогда все время хотелось искать что-то общее, что есть между нами :) Там же, в аэропорту, был магазин сувениров, где я купил ожерелье из пушистых когтистых лапок.
Вообще, украшения и рисунки на Камчатке чем-то похожи на чукотские, аллеутские и дальше вплоть до Патагонии. Кстати, орнамент, выложенный бисером, можно найти в Кунсткамере после аляскинских путешествий (пока Аляску не продали) и, помнится, в начале нулевых в коллекциях Roberto Cavalli были такие же. У меня даже был пиджак, килограмм семь весил.
Между двумя порциями облаков мы, наконец, взлетели и полетели в сторону Владивостока.
Трясло чудовищно. Я никогда не думал, что разрешается эксплуатировать самолет, если у него болтаются крылья, как уши у спаниеля, когда он бежит на кухню на звук открывающихся собачьих консервов Hill’s. Вообще, лeтчики Дальавиа сделаны из какого-то другого материала. Из них можно делать не только гвозди, но и заклепки для космических кораблей. Мне кажется, вместо стажировки в летных школах, можно отправлять на Дальний Восток, после этого они могут летать где угодно.
В одной из воздушных ям, все, что было на столах, попадало в проход, в стены, в лица пассажиров, а те, кто не был пристегнут, подлетели из своих кресел. Большинство людей практически никак не отреагировали, утерли детям лица, как Винни-пух Пяточку, и продолжили трапезу. Для тех краев дело это привычное.
Впереди сидел очень неприятный гражданин, я поругался с ним из-за своей сумки, которую я не пожелал убрать наверх, а поставил ее под сидение впереди себя, где он вез рыбу, икру и прочие продукты браконьерства. Он, видимо, ассоциировал себя с мелким криминалитетом, поэтому обещал по прилету со мной разобраться. Но не тут-то было.
По прилету во Владивосток, в конце нашего чудом уцелевшего воздушного лайнера нарисовался мент и человек без отличительных черт лица в белой рубашке, которые потребовали всех предъявить паспорта. Памятуя, что такие города, как Калининград, Владивосток и другие приграничные, имеют, типа, особый контроль, я счел это смешным советским атавизмом, но как бы нормальным.
Когда дошла очередь до моего паспорта, мент оживился, посмотрел на меня и спросил, я ли это. Я хотел ответить, что это принц Датский, но, зная, что у региональных ментов единственная извилина короче, чем у обычных, и там отсека юмора нет совсем, кивнул головой. Он показал человеку без черт лица, тот кивнул и меня приняли под белы рученьки.
Вспомнив о том, что 3 дня назад, в Анадыре, до меня дошли тревожные новости, что на Шереметьевской таможне продолжают арестовывать груз за грузом, уже 4 компании лишились товара, за который заплатили, журналисты роят, звонят встревоженные банкиры и что, в целом, это все может обернуться большими неприятностями, я удивился - ну неужели так быстро добрались до меня? Вот ведь работают, никогда бы не подумал. Потом думаю, нет, не должно быть.. Но почему не должно.. Вот, Ходорковский, путешествовал по Сибири, в Новосибирске его приняли.. Ну вот, Ходорковского на самолете окружил спецназ c самой современной экипировкой, все как полагается, а я, видимо, в глазах властей совсем какой-то баклан, если мне просто полтора мента сказали «Пройдемте» и на этом моя замечательная бизнес-карьера закончится..
На прокуренной машинке, которая тут же была припаркована, меня доставили в местную ментовку. Я произвел пару глубоких вдохов полной грудью по методу Стрельниковой и начал: Какие ко мне вопросы? Почему я задержан? Могу я поговорить с адвокатом? Могу я позвонить? Отвечали они в том же духе, что тетенька в аэропорту. Вообще, вежливость это серьезная проблема для регионов, а для Дальнего Востока особенно. Мне, как единице живой силы, было предложено засунуть язык поглубже. Я подумал, - странно, что у меня не отбирают телефон, спросил, можно ли мне позвонить.
- Можно ему позвонить?
- Х.. с ним.
Я позвонил Левину Борису Вениаминовичу. Был рад, что он взял телефон, значит не арестован и не задержан. Сказал, так и так, я то ли арестован, то ли задержан, не понятно. Сижу в ментовке в аэропорту Владивостока. Спросил, как дела, все ли тихо спокойно.
- Да, все вроде ничего, работаем, решаем проблемы по мере их поступления.
- Вот поступила. Решайте.
Не знаю, сколько времени я там просидел, может быть 20 минут, может больше. Успел все обдумать, как будто у меня были сутки, если не больше. Вспомнил, кому должен, кто мне должен, кому сделал хорошее, кому плохое, - такой мультиспектральный и биохимический анализ одновременно. Решил все-таки ситуацию обострить и сказал:
- Если я задержан, объясните по какому подозрению. Если я арестован, где бумага?
И так далее. Они кому-то позвонили, с кем то поговорили и .. сказали, чтоб я убирался восвояси.
Я звоню опять Борису Вениаминовичу:
- Меня в грубой форме отправили восвояси. Постарайтесь понять, что там за странный маячок стоит на моей фамилии..
А стояло вот что. Дело в том, что каждая моя поездка в филиалы была сюрпризом для всех, включая руководство филиала. Наш замечательный сотрудник Службы безопасности по Дальнему Востоку договорился в аэропорту со своими бывшими коллегами ментами (никогда не берите на работу бывших ментов, они мутировали), что те сообщат ему, если я вдруг прилечу в один из городов филиала. Так, у него была бы возможность предупредить своих сотрудников, чтобы они имитировали деятельность перед московским руководством, имея вид лихой и придурковатый.
Но менты слегка переборщили, так как, по своему клишемыслию, решили, что раз руководитель Службы безопасности Евросети просит о каком-то человеке, то наверняка это вор, мошенник или должник. Вот и свинтили.
Выйдя из отделения, рассказал Андрею. Он с трудом мог сдержать смех, его переживания, что ему не отдадут пушку, его оставили. Пушку отдали. Он тоже служил в той же структуре, но только в спецназе, и считал обычных ментов приблизительно теми же, кем их считает большинство людей нашей необъятной.
Было уже совсем темно, выйдя из здания аэропорта мы обратились к специальным людям, для которых когда-то один российских дизайнер сделал футболку «Такси не надА». Например, в Пулково работал лет десять высокий парень, рулил таксистами. Я сказал, что у меня был очень сложный день (я еще не знал, что он не закончился), попросил хорошую просторную машину, где можно вытянуть ноги и которая быстро довезет нас до отеля Hyundai (Hyundai это не только автомобиль, это еще и отель во Владивостоке). Он назвал сумму, для порядка я поторговался на один аукционный шаг вниз, чтобы не выглядеть так, как в Петропавловске, и нам был выдан щуплый, даже субтильный ингуш на огромной праворукой Toyota Crown, типа тех, которые в Гонг-Конге используются, как такси.
- Спешите ребята?
- Не то чтобы спешим, но хотелось бы оказаться в душе и постели как можно быстрее.
Я как-то подзабыл, что во всех приморских городах таксистов совершенно не нужно торопить. В Калининграде, Сочах и Владивостоке они сами спешат, одновременно продавая по телефону сигареты, запчасти, битыши, перевертыши и встречая и провожая контрабанду. В Калининграде я проделывал эксперимент: расплачиваясь с таксистом, дал ему сколько-то рублей, сколько-то долларов и евро. Тот, автоматически, выдал сдачу в рублях. Понятно, что если человек с конца 80-х фарцует, у него конвертер валют инсталлирован и активен.
Мы понеслись по темным ухабам. Читать про свершения Коносукэ Мацушита мне уже не хотелось, я все еще негодовал по поводу моей встречи в аэропорту. Стал думать, что если вдруг меня исключат из уравнения, арестовав по контрабандному делу, как я могу подготовиться и как подготовить компанию и понял, что я вообще не готов быть арестованным и посаженным..
Как вдруг водитель загудел раз, загудел два, поморгал дальним светом и я увидел, что прямо перед нами очень медленно переходит дорогу так, что их не объехать, растянувшаяся компания совершенно упоротой молодежи. Они явно превысили свои 2.5 промилле, а может и 3 и им не хочется слушать Senior Coconut, как мне в их состоянии.
Я зачастую вижу, когда у движущегося предмета неправильная траектория. Это позволяет при моей низкой реакции безаварийно водить машину с 2001 года и хоть как-то успевать за молодыми аргентинцами при игре в поло. Я видел, что траектория неправильная и, несмотря на то, что водитель закинул пару колес на встречку, самого крайнего персонажа он сбил по касательной. Был очень неприятный удар. Он не был громким, но ты понимаешь, что это не дерево, не банка кока-колы, не другая машина, а что это живое. Наверное, то же самое чувствуют люди, когда сбивают лося или собаку. Не знаю, у меня, слава Богу, такого опыта в жизни не было и, надеюсь, не будет.
Мы вдвоем с Андреем резко развернули головы назад, человек в свете фонаря стал вставать на ноги. Я спросил у нашего водителя, который не собирался смотреть назад, не считает ли он правильным из чисто гуманистических соображений остановиться и вернуться посмотреть, что с человеком и как он себя чувствует. Он сказал:
- Их здесь через день давят. Если вам охота еще раз рискнуть здоровьем, я вас могу высадить, вы пойдете и спросите, как он себя чувствует.
Он дал понять, что народ здесь резкий и может за себя постоять (не даром приморские партизаны оттуда), он за рулем и останавливаться не собирается. Я понимаю, что, скорее всего, этот человек даже ничего себе не сломал, во всяком случае в это хочется верить. Но, мне кажется, что даже когда я буду в абсолютно старческом маразме голым ходить по коридору психиатрической больницы в колпаке и с фонарем, я буду помнить этот звук..
Остаток дороги я автоматически таращил глаза в темноту.
Вообще, Владивосток очень красивый город, даже ночью. Если в городе есть гора или холм, для нас, урожденных на равнине, это не может не радовать глаз.
В отеле Hyundai меня попросили заполнить карточку, что я начисто отказался делать, я был чертовски уставшим. Тогда я еще не знал, что буду жить в Англии и постоянно заполнять какие-то формы.
Заходя в лифт, нажал какой-то верхний этаж - десятый или одиннадцатый и кнопочку, чтобы быстрее закрывались двери. Понял, что мои приключения на сегодня закончились.. Как вдруг, две руки с очень длинными ногтями, красный лак на которых был покрыт где-то блестками, где-то пайетками, рубинчиками и прочими блестяшками, решительным движением открыли дверь лифта и в него забежали 5 проституток. Забежав, они посмотрели на меня оценивающим взглядом. Я изобразил улыбку с зубами (я так делаю, когда не хочу фотографироваться) и, по ней и по моей поношенной, но некогда модной кофте Ж . П . Готье, они , видимо, идентифицировали меня, как иностранца. Они нажали шестой или седьмой этаж и начали обсуждать свои проблемы, как-будто в лифте больше никого не было. Я продолжал улыбаться. Не хочется цитировать дословно, постараюсь перевести:
- Почему же ты, моя дорогая коллега, согласилась разделить ложе с мистером Ню? Ведь нас с ним связывает прошлая история взаимоотношений, не стыдно ли тебе?
- А потому что, моя уважаемая коллега, мистер Ню выбрал меня.
- Нет, любезная, мистер Ню выбрал не тебя, а твою задницу.
- Мистер Ню и выбрал мою задницу, потому что она твоей моложе и упруже. К тому же, учитывая возраст мистера Ню и его пропорции, типичные для представителей азиатско-тихоокеанского региона, контакт с ним не был столь чувствительным...
На шестом или седьмом этаже они выпорхнули. Если рассматривать день, как трапезу, то это был десерт от шефа с рюмкой старого Шартрёз.
Сделав еще один звонок Борису и еще раз услышав, что меня пока никто арестовывать не собирается, я отправился в объятия Морфея на десятом этаже отеля Hyundai с предполагаемо захватывающим видом на бухту Золотой Рог.
Агузарова была настойчива, где-то в районе второго куплета я ее все-таки выключил. Был июль, но, несмотря на это, мне было холодно. Когда хроническое недосыпание, мне всегда холодно. Когда-то давно, когда еще работал в Лужниках, я дал себе слово, что когда буду сказочно богатым (на тот момент я имел в виду где-то 1200 долларов), я никогда не буду просыпаться по будильнику. И вот, оборот у компании уже пару миллиардов, но в то время, когда в Cantinetta Antonori на Денежном переулке успешные москвичи в ярких и обтягивающих итальянских одеждах еще не закончили обсуждать дела свои грешные и мрачные, я снова просыпаюсь по будильнику на краю света, чёрти во сколько рано.
Состояние такое, как будто ты все видишь через целлофан, только не современный, а такой, как был у бабушки на даче в парнике. Советский целлофан, который используют из года в год, через который плохо видно, любой предмет осязаем только по форме, без деталей. Так бывает, когда большая разница во времени или когда ты накануне привел себя в негодность чем-то настолько прекрасным, что потерял чувство меры.
Когда я только открыл глаза, показалось, как это часто бывает, что я проснулся дома. Где знакомый вид с балкона второго этажа на высокие заборы других обитателей Жуковки? Где привычные шторы, где привычная тумба с водой, телефоном, зарядками и листочком с ручкой для того, чтобы фиксировать «гениальные» мысли», звуки и запахи? Нет, не тут-то было…
Утро назад я проснулся в Анадыре, был единственным посетителем спортклуба, еле выполз из под штанги, из-за недостатка сна силы оставили меня. Тот день начался с публикаций об арестах партий телефонов на Шереметьевской таможне. Я еще горько пошутил тогда, что уснул на краю света, а проснулся в центре скандала. Журналисты почувствовали след крови, но в Анадыре еще не работал GSM и поэтому дозвониться до меня не смог никто, кроме PR-волшебницы Татьяны Гуляевой.
Анадырь врезался в мое сознание аккуратно вырезанной гнилью из овощей в очень дорогом салате самой лучшей гостиницы города с оригинальным названием Чукотка, разноцветными домиками, любопытными белухами, сопровождающими паромы, радио Пурга, которое резало уши во время того завтрака, жутким кладбищем кораблей, - там их было множество от новомариинских баркасов позапрошлого века до вполне современных, с не облетевшей еще краской.. Рассказом в очень необычном интерактивном музее о том, что, оказывается, мы не принесли Чукотке цивилизацию и что радостные местные жители не встречали нас со шкурами и бусами, а что Чукотку мы захватили, они сопротивлялись, у них были войска. Чукчи настолько не хотели нас, что убивали себя и своих детей, когда понимали, что силы не равны. Они считали нас от дьявола. А еще резьбой на ископаемом клыке с изображением Абрамовича, прилетевшего на вертолете, в окружении счастливых местных жителей. Дотошный чукотский мастер изобразил его в центре и с щетиной характерной длины.
«Мальчики, будем завтракать?», - спросила тетенька в отеле. Мальчики это мой охранник Андрей и я. Большим кипятильником она вскипятила воду в какой-то баночке, сварила нам сосисок, чему я был несказанно рад, так как большую часть предыдущего дня моим рационом были яблоко и вода, и мы, боясь опоздать на вылет, двинулись в аэропорт Елизово Петропавловска-Камчатского.
Кстати, для путешествий у меня была специальная кофта, Ж . П . Готье, она и сейчас жива, которую я, в течение 10 лет, всегда брал с собой. Только тянулся за паспортом - она приветливо выглядывала из шкафа и махала полосатым рукавом. Как собака, которая по косвенным признакам понимает, что ее берут на охоту, - виляет хвостом и кружит по избе, так и Готье, знал, что мы едем в какую-то из провинций или даже зауральских колоний нашей необъятной страны. Так как до Новосиба провинции, а после Красноярска колонии, захваченные, но толком не обжитые.
Погода была давящая. Пятиэтажки выглядели также, как на Ленинском, только стояли на холмах, и облака с огромной скоростью проносились на уровне третьего или четвертого этажа, иногда полностью скрывая пятый. Подумал тогда, что так и не увижу Ключевскую Сопку и точно, я ее так и не увидел.
Гнев после посещения филиала Евросети накануне уполовинил мой IQ. Он был по пояс вогнан в землю тем, что я там увидел, как Илья Муромец злым басурманином.
Объехав инкогнито весь город и придя, по финалу, на центральную точку, я поинтересовался, кто этим всем управляет в этом замечательном месте, с целью его немедленного увольнения. Оказалось, что это уже произошло и новый руководитель Иван Порошин принимает дела. Тогда я, в 500-ый раз, повторил, как мантру, что должно быть на точках, как нужно обслуживать покупателей и прочие назидательные вещи. Не особо веря, что это подействует. По опыту, на Дальнем Востоке и Севере, вдали от всевидящего ока, второй закон термодинамики работал как-то очень радикально, - все наши московские сервисные флюиды затухали и вязли в непроходимых топях постсоветского сознания.
В Елизово, проезжая мимо автовокзала, я вдруг увидел нашу замечательную точку на втором этаже здания, вместо первого, что категорически неприемлемо. Я разозлился, позвонил Ивану и, опустим сейчас все ненормативные слова, попросил перенести ее на первый этаж, так как это не соответствует концепции развития. На что он сказал, что он ее перенесет. Там еще было две точки крайне близко друг с другом и я попросил одну из них закрыть. Они ослушались, не закрыли и, надо отдать им должное, в Новый год по миллиону рублей в день вынимали с каждой.
Вчера, по приезду из Анадыря, мое обычное региональное возмущение, почему нет кондиционера, сменилось удивлением, когда я узнал, что такой же кондиционер стоит там в шесть раз дороже, чем в Москве в Эльдорадо. И, откровенно, не так много дней, когда он действительно нужен. Магазины пустые, пыль, сотрудники угрюмы, часть товара без ценников, часть в подсобке, в подсобке тоже грязь - депрессивное состояние дальней части компании, куда никогда не заплывает руководство. Это как если бы Говард Шульц увидел, сколько времени занимает изготовить Extra Short Grande Caramel Macchiato в Starbacks на заправочном комплексе около Суонси, с ним бы, наверное, случился приступ. А если бы он увидел, с каким лицом это делается, он бы точно позвонил своему психологу. Я в 500-ый раз, в грубой, но понятной форме сказал, чего я от них хочу и отправился спать. Я выработал в себе привычку ложиться спать раньше, когда я приезжаю в Азию. Аутотренинговал себя, что уже поздно, я очень устал и хочу спать. Как мой папа, летчик гражданской авиации, - аккуратно завешивал все окна перед полетами, когда ему нужно было перестроиться на другое время, и мы все ходили на цыпочках и общались шепотом на ухо.
В Анадыре из-за непогоды рейс задержали, но, понятно, никто никого не оповещал. Нас продержали часа три в бетонном помещении без элементарных стульев, но все жители абсолютно к этому привыкли и никто, даже мимически, не высказывал возмущение.
Я предположил, что самолет из Елизово сегодня не вылетит вовремя или вообще не вылетит из-за непогоды, и совершенно не удивился, что не дозвонился до аэропорта. На Дальнем Востоке особенно не принято считаться с людьми, как с личностями. Мы все там - единицы живой силы, мы можем прибыть или убыть и числиться или не числиться.
Приехав в Елизово мы обнаружили, что на улице гуляет около тысячи человек, так как все рейсы отложены из-за тех самых низких туч. Женщина с советским взглядом была вынуждена отвечать, что все полетит тогда, когда будет видно, когда будет видно, она не знает и что ее с этими вопросами уже достали: Вы что, не видите, облачно! Я был настойчив и узнал, что ближайшие 2.5 - 3 часа точно ничто никуда не полетит.
Чтобы не тратить время зря, мы подумали, а не съездить ли нам в Елизово, и не посмотреть ли, что это за город. В Елизово я присмотрел еще две возможные точки для открытия Евросети. Странный человек, который рассказывал, как плохо ему живется на 120 000 рублей в месяц, что он вообще подводник и весь город питается от атомной подводной лодки (не думаю, что весь), рекомендовал нам съездить и принять радоновые ванны.
Заехали в магазин, где одновременно продавались шины, жвачка, рыба (очень разной свежести), конверты, печенье, в углу стоял мотор Меркури для лодок (и все это на 15 кв м), около магазина стоял прицеп, который тоже был на продажу. Там я купил чудовищные плавки в полосочку, в которых не стыдно возглавить миллионный антверпенский прайд, и мы отправились на радоновый источник. Андрей отнесся к идее скептически, так как он не представлял себе, как защищать меня от невидимой радиации, ну а мне было любопытно.
В кое-как причесанном на современный лад советском санатории было пустынно. В бассейне, покрашенном голубым, плавала и одновременно пила пиво молодая пара. Я пробарахтался пол часа, все время пытаясь понять, как на меня действует радиация. Это как люди, попадающие на экскурсию в Чернобыль (я там был на свое сорокалетие), прислушиваются к себе, пытаясь уловить, как их разрушают невидимые лучи. Я тоже прислушивался к себе бессознательно, хотя понимал, что вреда не будет. Коротко стриженый мальчик хотел обладать пергидрольной девочкой прямо в этом же бассейне, и я отметил, что на некоторых радоновая радиация таки действует положительно.
Водитель на видавшей виды шестерке, радостный от того, что подцепил двух москвичей, которые не знают реальных расценок за перевозку и ожидание, курил, дожидаясь нас у санатория.
Знаете, есть такие современные кресла, которые принимают форму твоего тела, там внутри маленькие пластиковые шарики и ими еще можно смешно драться. Обычно эти кресла бывают в форме инжира, так вот, как только я сел в машину, меня как будто бы ударили таким сзади по голове и я провалился. Меня растолкал Андрей уже в аэропорту, водитель сказал что это нормальное действие радона.
Вышел я приободренным и преисполненным чувств и желания гераклить, двигать горы и даже Ключевскую Сопку, которая была видна только на календаре за прошлый год в справочной аэропорта. Наш рейс объявили через час, с собой у меня было пол пуда бизнес литературы и я, с удовольствием, принялся разделять успех Коносукэ Мацушита. Мне тогда все время хотелось искать что-то общее, что есть между нами :) Там же, в аэропорту, был магазин сувениров, где я купил ожерелье из пушистых когтистых лапок.
Вообще, украшения и рисунки на Камчатке чем-то похожи на чукотские, аллеутские и дальше вплоть до Патагонии. Кстати, орнамент, выложенный бисером, можно найти в Кунсткамере после аляскинских путешествий (пока Аляску не продали) и, помнится, в начале нулевых в коллекциях Roberto Cavalli были такие же. У меня даже был пиджак, килограмм семь весил.
Между двумя порциями облаков мы, наконец, взлетели и полетели в сторону Владивостока.
Трясло чудовищно. Я никогда не думал, что разрешается эксплуатировать самолет, если у него болтаются крылья, как уши у спаниеля, когда он бежит на кухню на звук открывающихся собачьих консервов Hill’s. Вообще, лeтчики Дальавиа сделаны из какого-то другого материала. Из них можно делать не только гвозди, но и заклепки для космических кораблей. Мне кажется, вместо стажировки в летных школах, можно отправлять на Дальний Восток, после этого они могут летать где угодно.
В одной из воздушных ям, все, что было на столах, попадало в проход, в стены, в лица пассажиров, а те, кто не был пристегнут, подлетели из своих кресел. Большинство людей практически никак не отреагировали, утерли детям лица, как Винни-пух Пяточку, и продолжили трапезу. Для тех краев дело это привычное.
Впереди сидел очень неприятный гражданин, я поругался с ним из-за своей сумки, которую я не пожелал убрать наверх, а поставил ее под сидение впереди себя, где он вез рыбу, икру и прочие продукты браконьерства. Он, видимо, ассоциировал себя с мелким криминалитетом, поэтому обещал по прилету со мной разобраться. Но не тут-то было.
По прилету во Владивосток, в конце нашего чудом уцелевшего воздушного лайнера нарисовался мент и человек без отличительных черт лица в белой рубашке, которые потребовали всех предъявить паспорта. Памятуя, что такие города, как Калининград, Владивосток и другие приграничные, имеют, типа, особый контроль, я счел это смешным советским атавизмом, но как бы нормальным.
Когда дошла очередь до моего паспорта, мент оживился, посмотрел на меня и спросил, я ли это. Я хотел ответить, что это принц Датский, но, зная, что у региональных ментов единственная извилина короче, чем у обычных, и там отсека юмора нет совсем, кивнул головой. Он показал человеку без черт лица, тот кивнул и меня приняли под белы рученьки.
Вспомнив о том, что 3 дня назад, в Анадыре, до меня дошли тревожные новости, что на Шереметьевской таможне продолжают арестовывать груз за грузом, уже 4 компании лишились товара, за который заплатили, журналисты роят, звонят встревоженные банкиры и что, в целом, это все может обернуться большими неприятностями, я удивился - ну неужели так быстро добрались до меня? Вот ведь работают, никогда бы не подумал. Потом думаю, нет, не должно быть.. Но почему не должно.. Вот, Ходорковский, путешествовал по Сибири, в Новосибирске его приняли.. Ну вот, Ходорковского на самолете окружил спецназ c самой современной экипировкой, все как полагается, а я, видимо, в глазах властей совсем какой-то баклан, если мне просто полтора мента сказали «Пройдемте» и на этом моя замечательная бизнес-карьера закончится..
На прокуренной машинке, которая тут же была припаркована, меня доставили в местную ментовку. Я произвел пару глубоких вдохов полной грудью по методу Стрельниковой и начал: Какие ко мне вопросы? Почему я задержан? Могу я поговорить с адвокатом? Могу я позвонить? Отвечали они в том же духе, что тетенька в аэропорту. Вообще, вежливость это серьезная проблема для регионов, а для Дальнего Востока особенно. Мне, как единице живой силы, было предложено засунуть язык поглубже. Я подумал, - странно, что у меня не отбирают телефон, спросил, можно ли мне позвонить.
- Можно ему позвонить?
- Х.. с ним.
Я позвонил Левину Борису Вениаминовичу. Был рад, что он взял телефон, значит не арестован и не задержан. Сказал, так и так, я то ли арестован, то ли задержан, не понятно. Сижу в ментовке в аэропорту Владивостока. Спросил, как дела, все ли тихо спокойно.
- Да, все вроде ничего, работаем, решаем проблемы по мере их поступления.
- Вот поступила. Решайте.
Не знаю, сколько времени я там просидел, может быть 20 минут, может больше. Успел все обдумать, как будто у меня были сутки, если не больше. Вспомнил, кому должен, кто мне должен, кому сделал хорошее, кому плохое, - такой мультиспектральный и биохимический анализ одновременно. Решил все-таки ситуацию обострить и сказал:
- Если я задержан, объясните по какому подозрению. Если я арестован, где бумага?
И так далее. Они кому-то позвонили, с кем то поговорили и .. сказали, чтоб я убирался восвояси.
Я звоню опять Борису Вениаминовичу:
- Меня в грубой форме отправили восвояси. Постарайтесь понять, что там за странный маячок стоит на моей фамилии..
А стояло вот что. Дело в том, что каждая моя поездка в филиалы была сюрпризом для всех, включая руководство филиала. Наш замечательный сотрудник Службы безопасности по Дальнему Востоку договорился в аэропорту со своими бывшими коллегами ментами (никогда не берите на работу бывших ментов, они мутировали), что те сообщат ему, если я вдруг прилечу в один из городов филиала. Так, у него была бы возможность предупредить своих сотрудников, чтобы они имитировали деятельность перед московским руководством, имея вид лихой и придурковатый.
Но менты слегка переборщили, так как, по своему клишемыслию, решили, что раз руководитель Службы безопасности Евросети просит о каком-то человеке, то наверняка это вор, мошенник или должник. Вот и свинтили.
Выйдя из отделения, рассказал Андрею. Он с трудом мог сдержать смех, его переживания, что ему не отдадут пушку, его оставили. Пушку отдали. Он тоже служил в той же структуре, но только в спецназе, и считал обычных ментов приблизительно теми же, кем их считает большинство людей нашей необъятной.
Было уже совсем темно, выйдя из здания аэропорта мы обратились к специальным людям, для которых когда-то один российских дизайнер сделал футболку «Такси не надА». Например, в Пулково работал лет десять высокий парень, рулил таксистами. Я сказал, что у меня был очень сложный день (я еще не знал, что он не закончился), попросил хорошую просторную машину, где можно вытянуть ноги и которая быстро довезет нас до отеля Hyundai (Hyundai это не только автомобиль, это еще и отель во Владивостоке). Он назвал сумму, для порядка я поторговался на один аукционный шаг вниз, чтобы не выглядеть так, как в Петропавловске, и нам был выдан щуплый, даже субтильный ингуш на огромной праворукой Toyota Crown, типа тех, которые в Гонг-Конге используются, как такси.
- Спешите ребята?
- Не то чтобы спешим, но хотелось бы оказаться в душе и постели как можно быстрее.
Я как-то подзабыл, что во всех приморских городах таксистов совершенно не нужно торопить. В Калининграде, Сочах и Владивостоке они сами спешат, одновременно продавая по телефону сигареты, запчасти, битыши, перевертыши и встречая и провожая контрабанду. В Калининграде я проделывал эксперимент: расплачиваясь с таксистом, дал ему сколько-то рублей, сколько-то долларов и евро. Тот, автоматически, выдал сдачу в рублях. Понятно, что если человек с конца 80-х фарцует, у него конвертер валют инсталлирован и активен.
Мы понеслись по темным ухабам. Читать про свершения Коносукэ Мацушита мне уже не хотелось, я все еще негодовал по поводу моей встречи в аэропорту. Стал думать, что если вдруг меня исключат из уравнения, арестовав по контрабандному делу, как я могу подготовиться и как подготовить компанию и понял, что я вообще не готов быть арестованным и посаженным..
Как вдруг водитель загудел раз, загудел два, поморгал дальним светом и я увидел, что прямо перед нами очень медленно переходит дорогу так, что их не объехать, растянувшаяся компания совершенно упоротой молодежи. Они явно превысили свои 2.5 промилле, а может и 3 и им не хочется слушать Senior Coconut, как мне в их состоянии.
Я зачастую вижу, когда у движущегося предмета неправильная траектория. Это позволяет при моей низкой реакции безаварийно водить машину с 2001 года и хоть как-то успевать за молодыми аргентинцами при игре в поло. Я видел, что траектория неправильная и, несмотря на то, что водитель закинул пару колес на встречку, самого крайнего персонажа он сбил по касательной. Был очень неприятный удар. Он не был громким, но ты понимаешь, что это не дерево, не банка кока-колы, не другая машина, а что это живое. Наверное, то же самое чувствуют люди, когда сбивают лося или собаку. Не знаю, у меня, слава Богу, такого опыта в жизни не было и, надеюсь, не будет.
Мы вдвоем с Андреем резко развернули головы назад, человек в свете фонаря стал вставать на ноги. Я спросил у нашего водителя, который не собирался смотреть назад, не считает ли он правильным из чисто гуманистических соображений остановиться и вернуться посмотреть, что с человеком и как он себя чувствует. Он сказал:
- Их здесь через день давят. Если вам охота еще раз рискнуть здоровьем, я вас могу высадить, вы пойдете и спросите, как он себя чувствует.
Он дал понять, что народ здесь резкий и может за себя постоять (не даром приморские партизаны оттуда), он за рулем и останавливаться не собирается. Я понимаю, что, скорее всего, этот человек даже ничего себе не сломал, во всяком случае в это хочется верить. Но, мне кажется, что даже когда я буду в абсолютно старческом маразме голым ходить по коридору психиатрической больницы в колпаке и с фонарем, я буду помнить этот звук..
Остаток дороги я автоматически таращил глаза в темноту.
Вообще, Владивосток очень красивый город, даже ночью. Если в городе есть гора или холм, для нас, урожденных на равнине, это не может не радовать глаз.
В отеле Hyundai меня попросили заполнить карточку, что я начисто отказался делать, я был чертовски уставшим. Тогда я еще не знал, что буду жить в Англии и постоянно заполнять какие-то формы.
Заходя в лифт, нажал какой-то верхний этаж - десятый или одиннадцатый и кнопочку, чтобы быстрее закрывались двери. Понял, что мои приключения на сегодня закончились.. Как вдруг, две руки с очень длинными ногтями, красный лак на которых был покрыт где-то блестками, где-то пайетками, рубинчиками и прочими блестяшками, решительным движением открыли дверь лифта и в него забежали 5 проституток. Забежав, они посмотрели на меня оценивающим взглядом. Я изобразил улыбку с зубами (я так делаю, когда не хочу фотографироваться) и, по ней и по моей поношенной, но некогда модной кофте Ж . П . Готье, они , видимо, идентифицировали меня, как иностранца. Они нажали шестой или седьмой этаж и начали обсуждать свои проблемы, как-будто в лифте больше никого не было. Я продолжал улыбаться. Не хочется цитировать дословно, постараюсь перевести:
- Почему же ты, моя дорогая коллега, согласилась разделить ложе с мистером Ню? Ведь нас с ним связывает прошлая история взаимоотношений, не стыдно ли тебе?
- А потому что, моя уважаемая коллега, мистер Ню выбрал меня.
- Нет, любезная, мистер Ню выбрал не тебя, а твою задницу.
- Мистер Ню и выбрал мою задницу, потому что она твоей моложе и упруже. К тому же, учитывая возраст мистера Ню и его пропорции, типичные для представителей азиатско-тихоокеанского региона, контакт с ним не был столь чувствительным...
На шестом или седьмом этаже они выпорхнули. Если рассматривать день, как трапезу, то это был десерт от шефа с рюмкой старого Шартрёз.
Сделав еще один звонок Борису и еще раз услышав, что меня пока никто арестовывать не собирается, я отправился в объятия Морфея на десятом этаже отеля Hyundai с предполагаемо захватывающим видом на бухту Золотой Рог.