Кристина
Вчера, возвращаясь с конференции арт-терапевтов, которая вызвала у меня много неприятных, преувеличенно неприятных, явно относящихся к личным динамикам чувств, я стояла у входа в уличный ресторанчик и читала меню.
Я была голодна, но ощущение проклятия, что подходящуюю для себя еду я в этот вечер не найду, а найду, так не смогу съесть, а съем, так не переварю, сидело под правым нижним ребром. Я прошла долгий путь любимыми улицами, я любовалась, я пела, я отстукивала шаманские ритмы по своему телу, вдыхала счастливый летний вечер, но проклятие не уходило.
И всё-таки, я остановилась у ресторана, пытаясь заинтересовать себя названиями блюд. У меня не получалось. Камень в животе, расплывающиеся строчки.
- Агой, Поли!
Громкий, чистый голос. Так говорят только чешки. Только мои хорошие приятельницы-чешки так мне говорят. Девушка сидела прямо передо мной за столиком на тротуаре в компании, как мне показалось, двух подруг. Я не узнала её. Бывает, я забываю человека, но узнаю лицо. Это лицо я не могла узнать ни через три, ни через пять секунд. А на шестой до меня дошло, что я не могу знать эту девушку. Потому что она инвалид. Инвалидов я помню очень хорошо.
- Агой!
Я удержалась, чтобы не оглянуться. Во-первых, за мной точно никого не было. Во-вторых, она смотрела на меня. Очень приветливо, как будто с лёгкой насмешкой - нет, просто веселясь.
- Крис-тына! - угрожающе зашипела женщина, сидящая с другой стороны столика.
- Крис-тына! - присоединилась вторая, ещё не поняв в чём дело.
Я вздрогнула, как будто это меня ругали. Но женщины меня удостоили лишь быстрым скользящим взглядом, как пустое место, и продолжили разговор. Та, что напротив, держала Кристину за руку. А Кристина точно так же продолжала мне улыбаться.
- Агой! Ты знаешь моё имя? Откуда?
Кристина весело покрутила пальцем за ухом, то ли объясняя, откуда, то ли показывая, что думает, как ответить на вопрос. Смеясь, повторила:
- Имя! Имя!
- КРИСТЫНА! - заорали обе женщины хором, чуть встряхнув её за ту руку и за второе плечо.
Мне хотелось плакать. Женщины по-прежнему не смотрели на меня, но теперь напряжённо молчали, как будто готовясь к более решительным мерам.
"Поговори со мной! Поговори так, чтобы они не слышали, пожалуйста!"
Я вспомнила мальчика, тоже инвалида, который общался со мной телепатически.
"Пожалуйста, ты же можешь!"
Но Кристина всё так же доброжелательно и весело смотрела на меня, и в моей голове не звучал её голос. Сейчас она скажет ещё раз "Агой!", и они взорвутся, запаниковала я. И малодушно сбежала, виновато улыбнувшись Кристине.
Отойдя на двадцать метров, я отдышалась, и мне стало стыдно. Разве трудно было сказать им: "Всё в порядке, Кристина мне не мешает. Можно, я сяду за ваш столик? Все остальные заняты."
Они бы не кричали на меня. Наверное. Они, наверное, сами ищут волонтёров, которые согласились бы поговорить с Кристиной. Я не смогла вернуться. Я увела себя домой. Как уводят Кристину, когда она пристаёт к нормальным людям.
Опять Ты позвал меня. Опять летом. Опять, когда мне было грустно и плохо. Опять я испугалась. Не оставляй меня. Зови ещё. Я постараюсь быть, как Кристина.
Я была голодна, но ощущение проклятия, что подходящуюю для себя еду я в этот вечер не найду, а найду, так не смогу съесть, а съем, так не переварю, сидело под правым нижним ребром. Я прошла долгий путь любимыми улицами, я любовалась, я пела, я отстукивала шаманские ритмы по своему телу, вдыхала счастливый летний вечер, но проклятие не уходило.
И всё-таки, я остановилась у ресторана, пытаясь заинтересовать себя названиями блюд. У меня не получалось. Камень в животе, расплывающиеся строчки.
- Агой, Поли!
Громкий, чистый голос. Так говорят только чешки. Только мои хорошие приятельницы-чешки так мне говорят. Девушка сидела прямо передо мной за столиком на тротуаре в компании, как мне показалось, двух подруг. Я не узнала её. Бывает, я забываю человека, но узнаю лицо. Это лицо я не могла узнать ни через три, ни через пять секунд. А на шестой до меня дошло, что я не могу знать эту девушку. Потому что она инвалид. Инвалидов я помню очень хорошо.
- Агой!
Я удержалась, чтобы не оглянуться. Во-первых, за мной точно никого не было. Во-вторых, она смотрела на меня. Очень приветливо, как будто с лёгкой насмешкой - нет, просто веселясь.
- Крис-тына! - угрожающе зашипела женщина, сидящая с другой стороны столика.
- Крис-тына! - присоединилась вторая, ещё не поняв в чём дело.
Я вздрогнула, как будто это меня ругали. Но женщины меня удостоили лишь быстрым скользящим взглядом, как пустое место, и продолжили разговор. Та, что напротив, держала Кристину за руку. А Кристина точно так же продолжала мне улыбаться.
- Агой! Ты знаешь моё имя? Откуда?
Кристина весело покрутила пальцем за ухом, то ли объясняя, откуда, то ли показывая, что думает, как ответить на вопрос. Смеясь, повторила:
- Имя! Имя!
- КРИСТЫНА! - заорали обе женщины хором, чуть встряхнув её за ту руку и за второе плечо.
Мне хотелось плакать. Женщины по-прежнему не смотрели на меня, но теперь напряжённо молчали, как будто готовясь к более решительным мерам.
"Поговори со мной! Поговори так, чтобы они не слышали, пожалуйста!"
Я вспомнила мальчика, тоже инвалида, который общался со мной телепатически.
"Пожалуйста, ты же можешь!"
Но Кристина всё так же доброжелательно и весело смотрела на меня, и в моей голове не звучал её голос. Сейчас она скажет ещё раз "Агой!", и они взорвутся, запаниковала я. И малодушно сбежала, виновато улыбнувшись Кристине.
Отойдя на двадцать метров, я отдышалась, и мне стало стыдно. Разве трудно было сказать им: "Всё в порядке, Кристина мне не мешает. Можно, я сяду за ваш столик? Все остальные заняты."
Они бы не кричали на меня. Наверное. Они, наверное, сами ищут волонтёров, которые согласились бы поговорить с Кристиной. Я не смогла вернуться. Я увела себя домой. Как уводят Кристину, когда она пристаёт к нормальным людям.
Опять Ты позвал меня. Опять летом. Опять, когда мне было грустно и плохо. Опять я испугалась. Не оставляй меня. Зови ещё. Я постараюсь быть, как Кристина.